Eve — LEO
С того момента, как Чуя показался на глаза только прицокнувшему языком боссу со своим разбитым виском и синяком на половину лица, прошла почти неделя. Царапина заживала, Мори-сан, убедившийся в наличии разве что легкого сотрясения, обещал, что у Чуи даже шрама не останется и последствий не будет — повезло так повезло, не зря говорят, что рыжий — к удаче. Сделанный повторный снимок показал, что гематома проходит, отека мозга нет, головные боли и возможные проблемы с памятью, проявляющиеся неясностью воспоминаний — вообще не в счет. За отступление от приказа босс пожурил, но как-то ласково — так, что Чуя даже не усомнился, что нужно оставаться настороже. Босс никогда ничего не забывал, и можно было ждать чего угодно: от бесконечных подколок до проверки на вшивость. Чуя неохотно собирался на работу — сегодня был первый день, как его выпустили в офис, но все портил тот факт, что Дазая приставили к нему, как чертову дуэнью. О том, что было сделано перед побегом Чуи, тот не упоминал, старался вести себя как обычно, но или Чуя раньше не замечал мелочей, или Осаму не контролировал все подчистую — Дазай открывал перед ним двери, смотрел внимательно и цепко, резко как-то собрался и посерьезнел, и больше не задерживался на работе. Машина до офиса подъехала точно в назначенное время к оговоренному месту, Осаму усадил Чую на заднее сиденье, а сам шлепнулся рядом с водителем — машина качнулась от того, как резко это было сделано. Накахара предосторожность понимал — за неделю так и не стало понятно, намеренно или нет напали на одного из Совета пяти, и все главари резко подверглись мерам повышенной безопасности. У Чуи, вот, был Дазай — хотя, думалось Чуе, такая личность скорее будет поводом поднять ставки, чем отступить. Башня босса и вовсе стала напоминать крепость — помимо патрулей на пути потенциальных смертников встала Озаки, покинувшая рекан. Теперь ее медовые убийцы занимались привычным сбором информации в образе секретарш, водили машины, отвозили документы, готовые убить, но сведения доставить в целостности. Одна из них сегодня и приехала за Чуей — молчаливая, собранная, с тенью улыбки на губах, но только тенью; наверняка после муштры сестрицы, одетые в короткие юбки и подколовшие свои волосы вместо накладных, девушки отдыхали. Они доехали за смешное время и въехали на подземную парковку. На выходе их уже ждали его ребята: Чуя понял, что никогда еще с такой помпой не прибывал в офис. Двадцать девять человек, каждый из них засвидетельствовал ему свое почтение лично, после чего четверо самых крепких взяли их в коробочку и повели к лифту. Дазай прицепился к его локтю, словно пошлое декоративное дополнение, мотыляясь из стороны в сторону так, что Накахаре очень хотелось на одном из поворотов потерять его и, извиняясь потом перед Фукудзавой, сказать: снесло в окно на самом верхнем этаже, совершенно случайно, силой инерции — в сторону и безжалостной гравитацией — камнем вниз. На столе его поджидала гора документов, за свободным ноутбуком неподалеку сосредоточенно щелкал кнопочками Гин, посаженный вместо Хиротсу разбирать донесения — интуиция у ассасина работала как надо. Когда надо — он вполне тянул на зама, и даже Тачихара не решался с ним собачиться. Дазай подтянул к себе свободное кресло и уселся у Чуи под боком, изгибая шею и лениво цепляя себе первое дело кончиками пальцев, как кот — мячик, — Чуя сморгнул морок пятилетней давности, когда Дазай точно так же ковырялся со своей работой на том месте, где сейчас сидел Гин. Тачихара явился на свое место минут через пятнадцать, лохматый и заспанный. Последней на свое место в уголочке прошмыгнула их юрист со стаканом кофе — Чуя узнал логотип знакомой кофейни. Сразу захотелось выпить бодрящего — привычные ритуалы за неделю незапланированного отпуска еще не отмерли. Едва не свернув челюсть в душераздирающем зевке, Чуя вытащил свой ноутбук и включил загрузку, потер заспанное лицо. Утром в зеркале было видно желто-коричневые разводы синяка, который опостылел никак не меньше головной боли, преследовавшей его каждое окончание действия обезболивающего. Сегодня Чуя не стал замазывать их или как-то прятать, хотя отлично умел. Пусть Дазаю будет стыдно каждый раз, как он на него смотрит. Материалы дела по найденным возле его дома трупам Чуе не показали: босс посчитал, что ему нельзя беспокоиться, да и как наказание это «незнание» вполне годилось. Чуя скрипел зубами. Дазай, собака, определенно знал что-то, но делиться тоже не спешил — не то ему отсоветовали просвещать напарника, не то еще что. Вместо Чуи делом занимался Хиротсу, разминая свои не такие уж и старые косточки — Накахара отлично помнил, как еще пару лет назад Рюро раскатывал его в зале, используя свою пусть ограниченную, но пробивную способность. Почтовый ящик ломился присланными файлами, все — с пометкой «срочно», и Накахара недрогнувшей рукой, не глядя под стол, нашел на выдвижной полке свою кружку и банку с кофе. Дазай подался к нему откуда-то сбоку, скрипнув стулом: — Кулер там же, где и был? — Чуя кивнул, не отрываясь от чтения первого пакета, краем сознания отмечая, что Осаму забрал у него чашку и банку и поднялся, привлекая к себе внимание окружающих. Потом документ затянул его в себя окончательно, и когда стало возможно вынырнуть в реальность — чашка перед ним была наполовину пуста, Дазай увлеченно печатал что-то в своем телефоне, а остальной офис активно готовился обедать. — Чуя? — Дазай оторвал взгляд от гаджета и одним тягучим движением поднялся со стула, потягиваясь со слышимым хрустом суставов. Чую передернуло. — Хватит засиживаться тут, пойдем перекусим, — отвратительно бодро провозгласил мужчина и силой вытянул ошеломленного напором Накахару с рабочего места. Работники офиса проводили их внимательными взглядами, но Чую это мало волновало. — Дазай, какого черта! Я не успел отправить последний отчет! — возопил он уже за закрытыми дверями, но остановить цунами чужого энтузиазма это ему совсем не помогло. Чую уже уносило течением, и, вслед за Осаму делая заказ на порцию карри в маленьком ресторанчике на набережной, Накахара почти что не жалел о том, что так случилось. С тех пор ни один обед у него больше не проходил за закрытыми дверями офиса. Дазай своим появлением в очередной раз принес хаос в его жизнь — в этот раз, словно для разнообразия, хаос в его размеренную жизнь на работе. Но и об этом Чуя не жалел тоже.***
В один из рабочих дней начала июня Чуя ловил матрицу на повторениях, пока инстинкты кричали о неправильности происходящего. Что раздражало почти безмерно, так это напрашивающееся «снова», сказанное самым мерзким из имеющихся в распоряжении тонов. Чуя отправил очередной файл на ящик боссу, выпрямился на стуле, соединил руки за спиной и потянулся до хруста между лопаток. Покрутил головой, помял шею и постарался не поднимать взгляд, испытывая острый соблазн кинуть в пялящегося Мичизо что-нибудь тяжелее ручки. В идеале — дырокол, хотя подходящим виделся скорее первый попавшийся на дороге кирпич. Рыжий лейтенант таращился. Не смотрел, не следил уголками глаз, а открыто таращился, словно стремясь перехватить чужой взгляд, и давление его взгляда Чуя чувствовал всем телом. Накахара с нарастающим раздражением, переходящим в омерзение, видел и попытки провокационно облизнуть губы, едва Чуя поднимал глаза, и блуждающий по его телу затуманенный взор. Если бы это был экзамен на сдачу правил слежки, Мичизо бы завалился давным-давно. Дазай за спиной в очередной раз вздохнул, и Чуя дернулся, когда он уронил голову ему на плечо, наваливаясь и опаляя щеку своим дыханием. По плечам змеей скользнула проворная рука. Чуя попытался ее стряхнуть, но Дазай сделал вид, что жеста не заметил. — Скука смертная, хоть сиди с отчетами тебе помогай, — пожаловался суицидник зачем-то, а потом аккуратно коснулся кончиками пальцев остатка синяка на лице Чуи. Накахара только поморщился — болеть не болело, но приятного было мало. — Проверяешь, что следы твоей ревности никуда не делись? — передразнил его тон Чуя, поворачиваясь в сторону собеседника всем корпусом. Со стороны Мичизо послышался звон — рыжий навернул степлер и скобы рассыпались на половину прохода. Дазай только скосил глаза. Чуя даже не повернулся — он просто радовался, что в этот самый момент его не сверлят взглядом. Накануне Мичизо, к слову, решился все-таки спросить про синяк — он даже лицо сделал кроткое, надеясь хоть один день не схлопотать на орехи: по сложившейся традиции нарывался Тачихара раньше, чем думал головой о последствиях. Чуя еще только расплывался в насмешливой улыбке, решая, как будет лучше поддеть Дазая сомнительным подвигом, от которого тот всячески открещивался, как Осаму уже подался вперед, хищно улыбаясь: — Если он тебе расскажет, мне придется тебя прикончить, Мичизо-ку-у-ун. Тачихара сбледнул с лица и попятился, когда Дазай положил руку на плечо Чуе — очень покровительственным жестом. То, что Накахара стряхнул ее почти мгновенно, рыжего не переубедило — уж больно многообещающее у бывшего главаря было лицо. — И давно он тебя… глазами пожирает? — странным тоном поинтересовался Дазай сквозь зубы, смерив подчиненного нечитаемым взглядом. — Несколько месяцев, — Чуя вздохнул — ему и самому это все надоело, и больше всего — оправдывать Мичизо и оправдываться перед собой и окружающими за этот цирк. Дазай ничего не сказал. Мичизо продолжал сверлить Чую взглядами, но Накахара чувствовал, что уже на пределе — офисных романов он не поощрял. То, что сам он когда-то давно ухитрился влюбиться в Осаму — не в счет, они не были подчиненными друг друга. Еще немного, еще чуть-чуть — и Тачихара рисковал остаться без пары зубов из-за своей навязчивости. Но Дазай решил его проблему гораздо быстрее. Перед обедом он вслед за Мичизо вышел «помыть руки» — а вернулся в одиночестве. — Куда ты дел моего идиота-подчиненного? — вздохнул Чуя, предчувствуя неладное. Осаму с улыбкой пожал плечами. — Оставил подумать над своим поведением. Тачихара нашелся после обеда — ходил он только боком, бросал беглые взгляды вокруг себя и вздрагивал от звука голоса Осаму. Чуя уловил инстинктивную попытку защитить самое дорогое, что есть у любого мужчины, и только приподнял брови с вопросом, тут же успокоившись: может быть, взять обнаглевшего лейтенанта за яйца и потянуть винтовым движением было не такой уж и плохой идеей — тот все равно не ценил имеющееся, подкатывая туда, куда катить не следовало. Дазай, очевидно, был согласен с его точкой зрения. В вопросах романов с личностями вроде Мичизо, как и по вопросу о методах воспитания оных взаимопонимание у них становилось совершенно кристальным. Иметь с Дазаем полное единодушие хоть в каких-то бытовых вопросах вообще было прекрасно. Чуя начинал думать о том, чтобы предложить Осаму повторно перевоспитать еще и Акутагаву. *педалирую ваше внимание на том, что Гин подчеркивает отсутствие у нее ярко выраженной феминности и позиционирует себя как профессионал.