Formalin in your blood.

Сигма сидел на подоконнике, попивая чай и ожидая возвращения друга. Шибусава наотрез отказался принимать помощь в подъёме его посылки. Было искренне стыдно за поступок мужа и обладатель двухцветных волос понимал, что простыми «извини» не обойтись. Вот ведь Коля со своей не обоснованной ревностью, ему значит можно водиться с кем он хочет, а Сигме даже одного единственного друга нельзя завести?! Раздражённо ударив кулаком по подоконнику, Сигма случайно скинул кружку. Но в то же самое время, её перехватил возле самого пола Шибусава, прокручивая в руках и протягивая обратно владельцу. —Будет жаль потерять такую хорошую вещь. Не стоит, дорогой мой друг, из-за каких-то глупостей разбивать посуду.—легко улыбнувшись произнес блондин, садясь на кресло. —Я случайно, задумался и не заметил.—вздохнул Сигма, спрыгивая с подоконника и виновато смотря на друга. — Ты прости, что Коля так себя повел. Совсем не знаю, что на него нашло. В последнее время, из-за своей паранойи меня совсем не слушает, думает что каждый куст только и думает, как бы меня убить. —Дорогой мой друг, не волнуйся так, я сам виноват, что решил сказать ему, что ты мне как человек симпатизируешь. А он так взьелся. Ревность—не самое лучшее качество, вам бы следовало серьезно поговорить на эту тему, иначе спокойствия в жизни не сыскать. Ты будешь как паук в формалине из моей коллекции, скован без возможности выбраться тем, кто с ненормальной силой любит тебя. Шибусава всё с такой же привычной улыбкой смотрел на собеседника. В глазах еле заметно прыгали огоньки, значения которых Сигма не мог никак понять. Но любые противоречивые мысли как по команде испарились, стоило им начать непринуждённую беседу обо всем и в то же время ни о чем. Разговор медленно перетекал из темы в тему, раскрывая каждого с новой стороны. Юноша даже не успел заметить, как перед ним уже появилась чашка теплого зелёного чая, сделанная Тацухико, а в течение какого-то времени его начало серьезно клонить в сон. В какой-то момент перед глазами всё поплыло и Сигма окончательно отключился прямо на столе. Шибусава же хищно улыбнулся, ласково поглаживая того по волосам, перебирая их и вдыхая аромат сладкого шампуня, смотря безумными глазами. —Мое настоящее – это ты, и будущее тоже ты! Где будет ступать твоя нога, там пройдет и моя, где ты остановишься, там и будет мое пристанище. Скоро никто не помешает мне заполучить тебя, осталось убрать лишь пару помех.—тихо произнёс мужчина, поднимая младшего на руки и унося в спальню. Шибусава получал эстетическое удовольствие от тела Сигмы. Оно было идеально для него, как не посмотри—широкие плечи, острые ключицы, лебединая шея, шелковые волосы, ангельская внешность... Перед ним будто был не человек, а что-то неземное, возвышенное. И совсем скоро это сокровище будет исключительно его. Сигма лежал почти что полностью нагой на кровати, перекрытый лишь тонким одеялом. Тацухико тем временем аккуратно выводил тенями следы на шее оппонента, имитируя засосы и укусы. Сигма тем временем крепко спал под действием сильного снотворного и будет ещё до самого утра, если не дольше, даже не подозревая, что сейчас происходит с его телом. Нет, Шибусава не хочет вредить этому телу, это было бы просто страшный вандализм, но вот отнадить на подольше одного петуха не помешает. Художества были вскоре окончены, и мужчина принялся приводить в «порядок» себя и комнату. Там лежит бельё, туда отправились штаны и рубашка. Что-то на полу, что-то на тумбочке. Итог один—всё выглядело так, будто тут и правд лишь недавно занимались сексом. Осталось лишь дождаться главного героя сией сцены—Николая, которого Шибусава всё выглядывал в окно, будучи уверенным, что он скоро вернётся. Так и случилось, ближе к часу ночи Коля показался под одним из фонарей, направляясь в подъезд, а Тацухико тем временем принял свое место, закурив сигару и принимая непринужденное положение на подоконнике. —Сигм, ты уже спишь?—послышался голос из коридора, а после показался и сам клоун с коробкой печенья, но завидев недруга непроизвольно её сжал.—Ты что здесь забыл? —О, я-то?—улыбнулся Шибусава, выпуская в открытую форточку несколько колец дыма.—Отдыхаю, а что? Какие-то проблемы? —Что ты забыл в моем доме?—с натиском продолжал Гоголь, подходя ближе и лишь потом замечая, что блондин сидит в одной рубашке, застегнутой абы-как и нижнем белье. Округлив глаза, Николай перевел взгляд на кровать, где лежал его муж. Приблизившись, увиденное подвергло его в полнейший шок, а в груди больно защемило. Мало того, что Сигма находился в одной комнате с этим уродом, так он ещё и голый был, покрыт засосами и укусами! —Николай, почему вы так смотрите? Там разве есть что-то удивительное?—с поддельным интересом спросил Шибусава, выкидывая окурок и подходя ближе. Аккуратно проведя рукой по руке, медленно переходя на грудь спящего он довольно улыбнулся.—О, я понимаю. Тебе больно и ты злишься, что твой муж беспрекословно отдался другому мужчине, который просто оказался рядом в нужный момент? Мужчина тихо рассмеялся, наблюдая за спектром цветов, в которых переливалось лицо оппонента. —Неприятно, что кто-то ещё посмел слышать его голос, касаться тела, ещё и на вашей общей кровати, получая экстаз за экстазом. Охх, с таким удовольствием наблюдаю за твоей реакцией. Реакцией потерянного зверька, который ожидал чего угодно, но не измены. А ведь будь ты более лоялен, Сигма бы в жизни не подумал изменять. Гоголь не находил что сказать. Его разрывало со злости, хотелось рвать и метать, желательно в процессе разбить это бледное лицо на мелкие кусочки. Лишь сжал кулаки, как Шибусава начал неодобрительно цокать языком. —А ведь нельзя тебе. Сигма, может быть, и не вспомнит об этой бурной ночке, хотя кто знает. Но вот факт того, что он уже зол на тебя нельзя отрицать. Ударив меня ты только второй раз разозлишь его... Ах, какая жалость!—продолжал язвить блондин. Коля до скрипа сжал зубы. Развернувшись на пятках, Коля направился к выходу из квартиры, пока Шибусава хищно улыбался, принявшись заметать следы, чтобы Сигма ничего не заподозрил, иначе все пойдет коту под хвост. Его сокровище должно подождать в неведении ещё какое-то время, чтобы не испортить себе впечатление от новой, вечной жизни вместе с ним.