Серебряный Принц, или Одиночество - это поправимо

Глава 6

      В сознание привёл чувствительный удар по рёбрам, кто-то настойчиво меня тормошил, наотмашь бил по щекам. Не надо, оставьте меня в покое, прошу! Я не хочу больше ничего ни видеть, ни слышать, пожалуйста! Едва шевелю онемевшими губами, пытаюсь сказать это вслух, но из горла не вылетало ни звука. Я что, онемел? Ну и пусть. Лежать неудобно и холодно. Где я? Кончики пальцев нащупали стыки холодной плитки, значит, лежу на полу. Голым.       — Да ты притворяешься, сука?! — очередной пинок перевернул меня на живот. Приоткрыв на секунду глаза, заметил отверстия небольшого стока.       — А ну, вставай! Быстро, кому говорю!       Голос вроде знакомый, где-то я его слышал… Попытался приподняться на руках, и упал без сил, разбивая лицо о тёмный кафель. Опрокинулся на спину и закашлялся, захлебываясь хлынувшей из носа кровью. Не волнуйтесь, мне не больно, нет, я просто ничего не чувствую. Душевная боль заглушает физическую. Спасибо, любимый, за такой подарок, теперь меня можно спокойно избивать, я не буду ни на что реагировать. Сильная рука схватила за волосы, рывком подняла и куда-то потащила, ноги безвольно волочились по полу. Меня швырнули на вертикально установленную посреди комнаты холодную решётку, и железные прутья с острыми шипами, проткнув нежную кожу врезались в спину. Мои руки развели широко в стороны и на запястьях туго защёлкнулись украшения, в виде металлических браслетов. Высоко. Чтобы не повиснуть, стал на цыпочки, ноги практически не достают до пола. Что со мной собираются делать? Глупый вопрос, разве мне не безразлично? Рядом с ухом раздался сухой щелчок, за ним — повторный. Что это? Я заставил себя приподнять тяжёлые веки и наткнулся взглядом, на сверкавшие бешеной яростью голубые глаза. Всё ясно, Грейд — собственной персоной. Ну, этот своего не упустит, он с первого взгляда меня невзлюбил, теперь оторвётся по полной. По телу вовсю гуляла семихвостая плётка с крючками, меня умело хлестали с оттяжкой. Куда попало, без разбора удары сыпались один за другим, после каждого прикосновения вздувались красные бугры, кожа на животе и груди уже напоминала решето, с вытекавшими из него тонкими струйками. Кровь. Как хорошо, что мне не больно. Я равнодушно наблюдал: когда же ему надоест? Мне, например, уже надоело. Закрыл глаза, очень хотелось отрешиться от жестокого мира. Внезапно удары прекратились, я услышал шелестящий шорох разрываемой упаковки. Интересно, что он снова придумал, какой будет следующая пытка? С натугой приподнял ресницы, всё-таки нужно посмотреть. Грейд с плотоядной ухмылкой расстегнул на брюках змейку, и принялся неторопливо раскатывать по напряженному члену средство индивидуальной защиты. Нет! Нет, только не это! Хочешь меня еще больше унизить, чёртов садист?! Оказывается, эта тварь получает удовольствие, когда кого-то пытает. Теперь понятно, почему вся прислуга ходит перед ним на цыпочках, даже ключи с поклоном на подушечке подаёт! Я отчаянно задёргался выворачивая запястья, хотел освободиться, но руки надежно скованы наручниками. Выхода нет. Кричать? Бессмысленно. Похоже, здесь прекрасная звукоизоляция. Даже если позвать — на помощь никто не придёт. Наверняка, пока я лежал под капельницей без сознания, весь обслуживающий персонал уже в курсе, что Хозяин привёз себе новую игрушку, и все знают: без его ведома здесь и муха не пролетит, поэтому ни одна живая душа не осмелится нарушить приказ и помешать. Погодите. Выходит — всё, что этот… этот подонок со мной вытворяет, происходит с высочайшего одобрения?! Отчаяние захлестнуло с головой, сердце колотилось где-то в горле. Что же делать?! Я не хочу ложиться под белобрысого живодёра, это разрушит всё, что у меня еще оставалось, не хочу, чтобы там — ко мне прикасался кто-то, кроме любимого! Тем временем несмотря на сильное сопротивление, мои ноги подняли и прикрутили к запястьям, как хорошо, что я гимнаст, иначе, уже бы вывихнул суставы. Я полностью открыт. Меня брезгливо рассматривали, как мелкую мошку под микроскопом.       — Когда ты ел последний раз?       Какой заботливый. Очень своевременный вопрос, раньше почему-то это совсем его не волновало. С трудом дошло, что он просто боится испачкаться. Если б мог, я бы рассмеялся. Те два кусочка мороженого, которые успел откусить, и капельница — не в счёт, так что смело можно считать, что завтракал я еще дома. Сколько дней прошло с тех пор, как-то не удосужился спросить, мне — честно говоря, было не до этого, а потом всё завертелось слишком быстро и я оказался здесь.       — Чего молчишь, не хочешь говорить? Впрочем, неважно, в любом случае на мне анальная резинка, мало ли какую заразу можно от тебя подхватить.       Сильно хотелось спросить, зачем он это делает, если ему противно? Ах да, всё верно, приказы начальства не обсуждаются.       Мой мучитель придвинулся ближе, рукой придерживая член, начал водить им по отверстию, размазывая вытекавшую смазку. Я не выдержал и закричал, срывая голос — громко, отчаянно… Бесполезно. Помощь не придёт. Бешено рванулся из удерживающих пут, но он ловко вошёл до самого конца так, что вплотную прижался пахом.       — А ты хорош, — мерзкие руки настырно огладили мои бёдра. Он начал двигаться, толкаясь настолько глубоко, что казалось доставал гланды, приговаривая, — Узкий… жаркий… не зря… Хозяин… положил на тебя глаз.       Будь я в другой ситуации, обязательно спросил бы его имя, но сейчас мне настолько противно, что начал ненавидеть сам себя, за беспомощность и трусость, хотя трусость здесь ни при чём. Понятно, что в происходящем моей вины нет, я лишь согласился немного побыть рядом с любимым человеком, а получилось… Как же это отвратительно. Я продолжал бездумно вырываться, в глазах темнело, к горлу подступала тошнота.       Резко распахнулась дверь. Грейд замер, не успев кончить. Похоже, разрядка была очень близка: хриплое неровное дыхание — это выдавало, но кто-то здорово его обломил. Интересно, кому я обязан? Чтобы увидеть, нужно снова открыть глаза, а так не хочется… Тяжело вздохнув, всё-таки заставил себя приподнять, ставшие свинцовыми, веки.       — Ты что творишь?! — гневный окрик разом отшвырнул моего истязателя в сторону. Он испуганно прижался спиной к влажному камню стены. Только сейчас я уловил монотонный звук, размеренно падавших на пол, тяжёлых капель. Такая сырость бывает исключительно в подвале, но воздух почему-то казался тёплым и сухим. Под потолком тускло светила одинокая лампочка, едва разгоняя по углам темноту. Рядом с ней висело сооружение, напоминавшее детские качели, но на толстых железных цепях и с длинной кожаной сидушкой. У противоположной стены — большой стеллаж. Чего на нём только не было! Фаллоимитаторы разных размеров и форм, пластмассовые шарики, сродни нанизанным на прутики бусинам. Кляпы, плётки, какие-то верёвки, кожаные жгуты. Неожиданностью явились чёрные свечи. Не представляю, для чего они нужны, но уверен — ничего хорошего ими не делают, как и всем остальным содержимым полок, кроме кучи бутылочек со смазкой, и упакованными в яркие коробки, презервативами. В общем, всё подобрано на любой извращенный вкус, как в сексшопе. От увиденного — меня передернуло. Страшно подумать, что будет, когда всё это начнут ко мне применять.       — Я что приказал? Обучить! А ты?! — Светловолосая голова внезапно откинулась — ею неслабо приложили о стену, затем накачанный торс согнулся от мощного удара в живот. Да уж, оказывается, мой, теперь уже Хозяин, не промах, не зря его все боятся. Он действительно страшен, когда разозлён.       — Мразь, хочешь занять его место? — Спросил с придыханием. Тихо. Наклоняясь к самому уху. — По-дружески бы меня попросил, зачем же портить такое великолепие?       Грейд наконец вырвался, подальше отскочил, и бешено сверкая глазами, возмутился:       — Ты что, не видишь?! Он бесполезен!       — Не тебе решать.       — Этот кусок дерьма ни на что не годен! Какому клиенту его можно предложить, если он даже от ударов кнута не стонет!       — Не стонет, говоришь? — Хозяин заинтересованно оглядел мою подвешенную в раскорячку тушку, и снова повернулся к своему помощнику.       — Выйди, — указательный палец с отшлифованным ногтем, строго направлен в сторону двери.       — Что?! — Грейд был растерян не меньше моего, но мою голову занимали совсем другие мысли. Он сказал — клиентам?! Это что ж получается — из меня собираются сделать проститутку и подкладывать под всех подряд?!       — Ты плохо слышишь? — от его вкрадчивого голоса нас обоих бросало в дрожь, чёрные глаза, опасно сузившись, метали молнии. — Пошёл вон, я сказал! Быстро! Без тебя разберусь, кретин!       Блондин осторожно попятился и у самых дверей бросил на меня неприязненный взгляд, будто я виноват в том, что он получил по заслугам.       — Ну, чего топчешься? Не заставляй меня дважды повторять, ты знаешь, чем это для тебя закончится! — его самого уже колотит. Громкий хлопок известил о том, что мы остались одни. Черноглазый красавец сквозь зубы медленно выпустил воздух, и повернулся ко мне. Вот теперь, кажется, полные кранты.       — Мой маленький мальчик плохо себя ведёт? Ай-яй-яй, — шутливо покачал головой, но в глазах не мелькнуло и капли веселья. Он неспешно приблизился, наклонился к самому лицу. Ноздри трепещут, видимо так на него действовал запах моей течки. Или крови? Гоню от себя закравшуюся в голову дурную мысль, заметив, что он сдерживается одной силой воли. Мне и самому несладко, помимо возбуждения, в его присутствии раны начали саднить, значит, возвращается чувствительность. Теперь я на все сто процентов способен чувствовать боль. Это плохо, очень плохо. Отворачиваюсь, пытаясь её скрыть.       — Э нет, Малыш, не получится, — подбородок моментально оказался зажат в железных тисках, и мою голову насильно повернули обратно. — Даже если очень не хочется, тебе придётся со мной говорить.       Горечь обиды выжигает глаза, и они начинают блестеть, в уголках собирается влага. Как он мог запросто меня отдать, выбросить невероятно глубокие чувства на помойку! Пытаюсь на него разозлиться, но тело предаёт, тянется к нему и умоляет о ласке. Да что ж такое, почему при нём я не могу держать себя в руках! Именно сейчас нужно проявить твёрдость, а я — раскисаю! Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы он узнал, как на меня действует, иначе, всегда будет беззастенчиво этим пользоваться.       Ухоженная рука соскользнула с подбородка, и с нажимом прошлась по свежим ранам. Меня бы выгнуло, но от позы, в которой нахожусь, всё тело задеревенело. Больно! Терплю. Он задумчиво растёр в кончиках длинных пальцев, собранную с рассеченной кожи красную жижу.       — М-да, здорово Грейд поработал. Что теперь делать с тобой? — он перевёл на меня пристальный взгляд, будто ждал ответа на риторический вопрос, и внезапно впился умопомрачительным поцелуем. Терзал мои приоткрытые потрескавшиеся губы, и совсем не обращал внимания на кровь. Или это он нашёл способ её слизывать? Теряя голову, я моментально забыл обо всём. Как же хотелось продолжения! От его близости усиленно выделялась смазка. Чёрт, я совсем поплыл! Серебряный Принц, коротко усмехнулся мне в губы, прикрыл глаза и с наслаждением втянул носом запах. Наверное, я и запомню его таким: сходящим с ума от желания, и предназначенной мне, мягкой улыбкой на тёмно-вишневых губах.       — Ты так и не ответил.       Не понимаю, что он хочет? Как и что я могу отвечать, сам же меня отвлекает! Ну вот, опять! Ох уж эти пальцы! Лёгкими прикосновениями они прошлись по стоявшему в боевой готовности члену, аккуратно погладили раскрытое колечко рефлекторно сокращавшихся мышц, но дальше не проникали. Я извивался, пытаясь поймать и насадиться, до того хотелось почувствовать их внутри.       — Хватит, я больше не выдержу! Развяжи меня и возьми! Умоляю!       — Оу, ты смотри-ка, и голос прорезался.       Да он же надо мной смеётся!       — Сколько можно издеваться?! — он что, действительно не понимает?! Я же сейчас кончу! Вижу, как нахмурилось любимое лицо. Что на этот раз не так?       — Грейд брал тебя.       Ах вот в чём дело, неужели ревность? И тут у меня внутри всё похолодело — это не вопрос, а констатация факта. Я отчетливо понял, что теперь не поздоровится не только Грейду, но и мне. За что! Он же сам, своими руками сделал из меня то, что хотел — шлюху, которой недавно попользовались. Нет, в принципе, насчёт Грейда я согласен, месть он заслужил, но почему-то совсем не тянет проверять на что способен — Он. Не хочет говорить, как его зовут — не надо, раз я не достоин знать его имя, пусть остается Хозяином, отныне, так и буду его называть. Я немного отвлёкся и попытался сосредоточиться на том, что он говорит.       — О какой близости может идти речь? Хочешь, чтобы я переспал с тобой, после него? Да ты наивнее, чем я предполагал! — в голосе сквозила неприкрытая брезгливость. — Я не собираюсь заниматься подобной отвратной мерзостью.       От этих слов внутри меня что-то оборвалось. Не хочу жить. Давит в груди, дыхание спёрло, скоро задохнусь. Он быстро отстранился и собрался уходить. Нужно немедленно его остановить, вдруг еще не поздно достучаться и всё исправить, наверное, это мой последний шанс.       — Подожди, я люблю тебя! — хрипло кричу ему вслед, провожая свою несбывшуюся мечту взглядом побитой собаки. Даже сейчас не могу не восхищаться его красотой, чёрт бы его побрал! — Не бросай меня!       Наивный. Хозяин правильно сказал. Он даже не обернулся. Я понял, что тот подаренный мне поцелуй был прощальным, больше мы никогда не увидимся, а если такое чудо и случится, то сладкие мгновения близости не повторятся ни-ког-да.       Из коридора доносились голоса, не хотелось прислушиваться, но — как назло, из распахнутой двери до ушей долетало каждое ЕГО слово, втаптывая в землю осколки разбитого сердца, и вырезая остатки души не хуже тупого лезвия кухонного ножа в руках безумца, наносившего телу жертвы всё новые и новые раны.       — Грейд, ты совсем идиот?! Где твоя хвалёная деловая хватка! Не мог рассмотреть в нём акробата?! Изуродовать прекрасно тренированное тело! Хорошо ещё, что не успел добраться до его смазливой мордашки, только нос разбил, а не сломал!       — Ты же знаешь, в этом деле — я ювелир, и никогда не промахиваюсь, бью лишь туда, куда надо.       — Поумничай мне тут! Запомни, если на нём останется хоть один шрам — собственноручно спущу с тебя шкуру! Смотри, доиграешься! С этого момента ты лично за него отвечаешь и, если с ним что-нибудь случится, пойдёшь ублажать клиентов сам, понял?! Дира сюда, пусть захватит всё необходимое и немедленно им займётся. Отнесёшь Малыша в левое крыло, поселишь в одной комнате с Айром. Насколько помню, после неудачного дебюта Крина он живёт один, из других комнат к нему никого не переводили.       — Что?! Но он же…       По голосу слышно, до чего Грейд поражён таким решением Хозяина. Если бы не моё нынешнее состояние, я бы, наверное, поинтересовался, что представляет собой человек, способный вызвать настолько сильное удивление.       — А что ты предлагаешь, если это единственное свободное место в крыле для омег. Забрать его к себе домой и возить сюда каждый день, как на работу? Был бы Малыш альфой, поселили бы в отдельной комнате, как и остальных. Послушай, мне надоело перед тобой распинаться, будем дальше спорить или всё-таки придёшь в себя и, наконец, займёшься делом? Айру передашь приказ посвятить его в детали и подробности, с тобой, после случившегося, восходящая звезда нашего клуба вряд ли захочет разговаривать. Как только Малыш оправится от ран, для начала, поставишь к шесту, пусть хлеб отрабатывает, я не собираюсь кормить его даром. Допустить сразу к клиентам не могу — рано еще, нужно дать ему время немного обтереться и к своей новой роли привыкнуть. Тренировать мальчишку будет Айр, и это не обсуждается. Свой шанс обучить его классному стриптизу ты уже упустил, а так, по крайней мере, он сможет танцевать «Pole dance», уверен, у него неплохо получится, ты бы видел, как этот малый выполняет стойку!       К шесту?! А что я на нём буду делать? Допустим, что означает слово «стриптиз» я смутно себе представлял, но что это еще за танцы такие? Святая простота…       — Ты что-то слишком сильно о нём заботишься, случайно, не влюбился?       — Заткнись! — звук звонкой пощёчины мёдом разлился в моей израненной душе, видимо, Грейд основательно достал брюнета.       — Напортачил, а я теперь — ломай голову, как всё это дерьмо разгрести! У нас и без того не хватает людей, контрактников осталось очень мало, в основном, альфы. Думаешь, легко заманивать сюда глупых беспризорных мальчишек, обещать им золотые горы, уговаривать не сопротивляться, что бы клиенты с ними ни делали? Мне приходится мотаться по близлежащим городам, натянув на себя дешёвые шмотки…       И это великолепный серебристый костюм он назвал… А я думал, эти вещи очень дорого стоят. Я снова в своих предположениях ошибся.       — … В забитых до отказа задрипанных автобусах, провонявших бензином и потом, чтобы не засветить машину и номера, в поисках хоть кого-то, мало-мальски пригодного для нашей работы. Знаешь, сколько пришлось исколесить? И то, после бесполезных поисков я уже домой с пустыми руками возвращался, когда случайно на этого спортсмена наткнулся. Ты-то подбором персонала не занимаешься.       — А ты — дрессировкой. Тоже, знаешь ли, мало приятного в том, чтобы трахать их вонючие дырки.       — Не сетуй, ты за это получаешь неслабую зарплату и удовольствие заодно. Идём.       Торопливые шаги, стихающий шум разговора, и писк кнопок быстрого набора на мобильном телефоне возвестили: моя последняя надежда на то, что он всё же передумает и вернётся — угасла. Я снова умер. Второй раз за сегодняшний день. Провалился туда, где нет воздуха, нет времени, нет света, ничего нет. Только пугающая своей темнотой, окружившая меня пустота.