Серебряный Принц, или Одиночество - это поправимо

Глава 12

      В горле моментально застревает ком. Я — вещь, товар, который мой возлюбленный будет продавать любому желающему за бешеные деньги, и каждый у кого они есть, сможет меня купить. Больно. Как же больно…       — Маленький, больно, да?       Я не сразу сообразил, что душевная боль, как в зеркале, отразилась на лице и не понял о какой боли он говорит, а Митр не знал, насколько точно озвучил мои мысли.       — Да. Мне больно. Очень.       — Ты прости старого дурня, пожалуйста! Нужно было раньше его проверить!       Я недоуменно на него посмотрел. Кого проверить — Рина? На что его проверять? На подлость, низость, предательство? На что! Я задрожал, из глаз покатились безутешные слёзы, за что мне всё это, а? Ну за что! Тёплые руки осторожно обняли израненные плечи, ладони скользнули по едва зажившим шрамам, меня трясло от беззвучных рыданий.       — Ну, всё, всё. Вот, попей водички.       К моим губам поднесли полный стакан, зубы дробно застучали по тонкой стеклянной кромке, сейчас разобьётся. Я как-то изловчился сделать большой глоток, потом второй.       — Спасибо, хватит, — я быстро отстранился. Митр промокнул мне лицо какими-то мягкими плоскими кругляшками.       — Глазки красненькие, давай закапаем.       — Нет.       — Это не предложение руки и сердца. Ты же обещал слушаться?       Вот как с ним спорить?       — Хорошо, только я сам.       — Не вопрос, — Митр достал из верхнего ящика маленькую бутылочку. — По две капли в каждый глаз вполне достаточно.       Я со вздохом взял у него из рук пипетку, оттянул по очереди веки и закапал.       — Через пять минут будешь как новенький, а теперь — давай всё-таки сделаем укладку. Закрывай глаза.       Что это значит я понял, когда волосы начала приподнимать расчёска, и уже исправный фен с нужной температурой дул куда надо. Потом Митр занялся моим лицом. Что-то наносил, стирал, и снова чем-то мазал, наконец, он перестал меня мучить, наверное, ему и самому уже надоело. Кресло подо мной развернулось.       — Можешь открывать глаза.       Пришлось часто заморгать, чтобы привыкнуть к слепящему свету. Он с улыбкой поднёс к своему лицу фотоаппарат.       — Ну что, делаем на память пару снимков?       Я недовольно скривился.       — Не люблю фотографироваться, — не рассказывать же, как над фотографией заморыша все смеялись еще в начальной школе, когда сделали общий снимок класса.       — Почему? — он был искренне удивлён, — Ты очень красивый.       — Скажете тоже, — я сильно смутился, никогда ни от кого прежде не слышал в свой адрес комплиментов, не считая Рина. Опять он! Неужели в моей голове, кроме него, ни для чего больше нет места?!       — Не «скажете», а «скажешь», мы же вроде как договорились?       — Ла-адно, — неохотно согласился я, нужно уважить человека, он действительно долго старался.       — Улыбайся и смотри в объектив, — Митр снял защитную крышку, нажал пару кнопок и что-то настроил. — Готов? Поехали!       Жужжание, щелчок. И я невольно зажмурился от яркой вспышки.       — Эх, такой снимок испортил! — обиженно скривились красивые губы. — Ты что, раньше никогда перед фотоаппаратом не стоял?       — Простите, это с непривычки, обещаю исправиться.       Он снова с воодушевлением поднёс к глазам фотокамеру.       — Улыбочку… снято! Еще разочек. Голову чуть поверни. Во-от. Подбородок выше, — звучит команда: «Замри!» — Отлично, кадр получился превосходным. Для творческого поиска вполне достаточно. Айр подготовит прекрасное шоу, он в этом деле хорошо шарит, а мы с Зитром сделаем из тебя невероятную феерию, ты обязательно станешь гвоздём программы. Сам в зеркало взгляни, вдруг появится своя идея.       У меня почему-то сходного желания не возникло.       — Лучше я прямо к себе пойду, всё равно в этом ничего не смыслю, — но тотчас заметил, насколько мой ответ Митра разочаровал. Ладно, не будем его обижать.       Я поднялся с кресла и с опаской повернулся. Тело отражалось вроде моё, подобные раны ни с чем не спутаешь, но выше… Никогда в жизни я настолько чудесно не выглядел! Серебристо-серые волосы приобрели утраченную шелковистость, уложены назад и чуть приподняты. Раньше я всегда носил челку, но с этой причёской выгляжу намного лучше. Вот, что значит мастер, сразу сообразил, что мне подходит больше всего! Бархатистая нежная кожа, тонкие черты лица. Сверкая влажными после капель изумрудами, на меня испуганно смотрели огромные, удивленно распахнутые глазищи, обрамленные загнутыми пушистыми ресницами. Коралловые губки маленького ротика, будто специально созданные для поцелуя, сами по себе расползались в счастливой белозубой улыбке. Неужели я могу быть таким?! И тут же улыбка погасла. Для чего вся эта красота — дарить любимому человеку? Нет. Всего лишь ублажать клиентов.       — Тебе не нравится? — Митр расстроился, и узкая металлическая расчёска со звоном полетела в умывальник.       — Нет, что Вы, простите — ты, — я запутался в словах, — Всё просто прекрасно, выше всяких похвал, ты настоящий волшебник, только нельзя ли вернуть всё, как было?       — А что ты хочешь, чтобы я вернул? Я же практически ничего не сделал, даже ресницы не красил, только как надо причесал и немного подправил брови. Ну, еще румяна наложил. Впрочем, ты прав, — длинные пальцы быстро растрепали прическу, и в руках визажиста появился отброшенный в порыве инструмент. Несколько неуловимых движений, и на лоб опустилась привычная чёлка. Ну вот, другое дело, сейчас я больше похож на самого себя. Затем он какой-то жидкостью смочил «спонжик» и протёр мне лицо. Отлично. На меня смотрела обычная серая мышка — прежний я. Вроде ничего не изменилось, но теперь я знал, как могу выглядеть, и для кого. От осознания стало еще больнее. Чёрт, это когда-нибудь пройдёт или нет?       — Послушай, — Митр закусил губу и как-то странно глянул на меня, будто собирался озвучить что-то не совсем корректное и колебался: стоит или не стоит говорить. — Хочу попросить: то, что ты сейчас увидел — пусть это останется нашей маленькой тайной. До твоего дебюта не рассказывай никому, хорошо? Давай сделаем всем сюрприз.       Я растерянно моргнул.       — А как же камеры, или они здесь не установлены?       — Конечно установлены, куда от них денешься, однако не думаю, что службе безопасности интересен наш разговор, вряд ли охрана побежит сообщать начальству. Мы же готовим тебя к выступлению, и ничем предосудительным не занимаемся, тем более, что Грейд в курсе, а докладывают обычно именно ему, поэтому не волнуйся, всё в порядке. Иди, Маленький принц, отдыхай, мне сегодня предстоит много работы, будем на пару с Зитром выкручивать мозг, как сделать повреждения на твоей коже неотразимыми.       — Как это? Разве это реально? — Он издевается?! Я-то думал, шрамы на раз-два замажут, чтобы не было видно, и всё! Да кто станет уродством любоваться?!       — Не сомневайся, — заметив высшую степень смятения, что отразилось на моём лице, Митр попытался успокоить меня и вселить уверенность. — В мире искусства нет ничего невозможного. То, что нельзя скрыть или спрятать, нужно выделить, выставить напоказ. К тому же преподнести в особом ключе, чтобы все ахнули, и никто не мог оторвать от твоих шрамов взгляд. Вот так-то, малыш, — мне снова растрепали ровно уложенную чёлку. — В обычной жизни подобного не обещаю, но на сцене… Поверь, в вопросах макияжа — я «Царь и Бог» в одном лице, а брат своими красками и кисточкой, творит невиданные чудеса. Ты не обижайся и не обращай внимания, что он кричит, Зитр слишком импульсивен. Что с него взять, художники — они все со странностями, немного не в себе. Но, когда он поймает волну, а я постараюсь, чтобы это случилось как можно раньше, он сделает из тебя незабываемое диво, глаз невозможно будет отвести, обещаю.       — Спасибо, я пойду?       — Да-да, иди конечно.       Митр снова погрузился в себя и ничего вокруг уже не замечал. Что ж, пора. Однако, у самых дверей меня почему-то догнали и схватили за руку.       — Ну-ка, стой!       Не понял, в чём дело? Что случилось? Недоуменно хлопаю глазами, жду, пока объяснят, в чём меня обвиняют, я же вроде ничего не украл, да и украденное голому спрятать, в принципе, некуда.       — Покажи уши.       — Что? — я поперхнулся воздухом.       — Уши, говорю, покажи.       Не понял — зачем Митру понадобилось разглядывать мои локаторы? Я пожал плечами и повернул голову, чтобы ему было лучше видно. Интересно — что, кроме серы, он хочет там найти? Я же, бог знает когда, последний раз купался. То простыл, то нельзя едва зажившие раны мочить. Кивнув каким-то своим мыслям, визажист набрал на мобильном номер.       — Дир, привет! Нужна твоя помощь, срочно. Я у себя. Зайди, пожалуйста, и саквояж прихвати.       В телефоне хороший динамик, а я стоял достаточно близко, чтобы в подробностях слышать весь диалог.       — Виделись уже, мы же вроде на работу вместе ехали? Что случилось, фен напал или тебя бигуди покусали, поэтому не можешь без меня обойтись?       — Шутник, — проворчал в трубку Митр, — Давай быстренько, я жду.       — Спешка нужна только при ловле блох, и то при сильном ветре.       Вижу, как затрепетали тонкие ноздри, втягивая для ответа воздух.       — Ладно, не грусти, готовь печеньки, скоро буду.       Из трубки послышались короткие гудки. Митр покачал головой:       — Иногда он просто невозможен. Погоди-ка. У меня созрела еще одна тема. Ты когда последний раз стригся?       — Дней пять назад, может, меньше, а что?       — Хороший вопрос. Волосы у тебя отрастают слишком быстро, верно?       — Да. Не успеваю стричь. В школе меня всё время ругали за неопрятную прическу, а что я мог сделать, если они начинали топорщиться раньше, чем наступят выходные?       — Ну это же прекрасно! Ты настоящее сокровище! Тебе пока никто не говорил? Значит — я буду первым!       Чему тут радоваться, красному от записей дневнику? Или раздраженному с похмелья родителю, который трясущимися руками, едва не чекрыжил вместе с волосами уши? А вообще-то, подобную похвалу мне уже говорили, и не раз, может, не столь откровенно, но смысл ведь от этого не меняется, правда?       — Смотри! — он бросился к ящику, схватил красивую картонную коробку, на ходу вытряхнул из неё пластмассовую баночку с завинчивающейся крышкой, и поспешно сунул мне в руки. — Это усилитель роста волос. Пока будешь готовиться ко дню своего дебюта, втирай его в корни один раз в день, вечером.       — А зачем?       — За надом. Через две недели волосы должны отрасти, по крайней мере, не меньше, чем до лопаток, если, как ты говоришь, они и без того неимоверно быстро растут. А начнёшь применять это средство длительное время, достигнут нужной длины — ниже поясницы.       Кому нужной — хрен его разберёт. Единственное, что я понял, их всё время придётся расчесывать, потому что путаются, и стирать. Длиннющие патлы не вымоешь, просто сунув голову под кран. На секундочку представив себе заманчивую перспективку — вздрогнул. Кошмар какой!       — И что я с обременительным довеском буду делать?       — Как это что? Ухаживать, холить, лелеять, и дальше растить.       — Куда уж дальше-то?!       — Ну как ты не понимаешь?! — По-моему, моя бестолковость уже изрядно вывела творческого человека из себя. — Ты даже представить себе не можешь, насколько падки альфы на длинные хвосты! Да за тобой, толпы поклонников табунами бегать будут! Только смотри, смывай осторожно, чтобы мазь на остальное тело не попала, или станешь лохматым и сможешь орангутанга на пилоне изображать.       Ах вот в чём дело — снова альфы. Я покрутил в пальцах баночку, со всех сторон разглядывая импортное чудо-средство. Из написанного — ни слова не понимал. Что за мудрёный язык? Принюхался, запах мне нравился. Но будь я в другой ситуации, ни за что не стал бы следовать подобному совету. От моих волос и без того житья нет, а с длинными — совсем замучаюсь. Тем более цвет их изменился, разве седые волосы могут кому-то понравиться? Любопытно, серая мышь с длинным хвостом, это считается уже не мышь, а крыса? Растём! Вопрос — куда? И тут я заметил на коробке, которую продолжал вертеть в руках, ценник. Я тихо прифигел: сколько-сколько?! Да за эти деньги можно купить целый парфюмерный магазин! А если подсчитать, какое количество таких вот баночек мне понадобится… Ой, что-то на выходе слишком много получается. Даже если буду здесь три жизни работать, наверное, до конца не расплачусь. Нужно сразу предупредить, что у меня таких денег нет и не предвидится. Я не успел. К нам присоединился Дир.