Серебряный Принц, или Одиночество - это поправимо

Глава 37

      На моём лице застыла маска, самая приветливая из тех, на какую я сейчас был способен. Лихорадочный блеск глаз выдавал сильное волнение, руки дрожали, но я до боли стиснул пальцы и переключил внимание на клиента. По-ехали. Я не понимал, что говорю, нёс какую-то ахинею с приклеенной улыбкой на губах. По-моему, я всё делал правильно, во всяком случае пара одобрительных взглядов Айра это подтверждало. Мне галантно предложили руку и повели за столик прямо к сцене. На нас с завистью поглядывало несколько франтов, таких же расфуфыренных, как и тот, кто меня избрал. Наверное, он очень богат, потому что никто не рискнул встать у него поперёк дороги. Раньше я не задумывался, что среди посетителей тоже существует конкуренция. Я дебил! Как же иначе, это же торги! Ой, а если меня кто-то дугой выиграет? Я замолчал на середине фразы. Хрен его знает, о чём я в этот момент клиенту говорил, казалось, больше не смогу выдавить из себя ни слова.       — Что случилось, Малыш?       Да, он уже в курсе, как меня назвал Рин, а что вы хотели, мы же как-никак познакомились. Думаю, его имя тоже ненастоящее. Стыдно признаться, но я его забыл, в одно ухо влетело, в другое тут же вылетело. Что делать — ума не приложу. Переспросить? Нет, нельзя, и без подсказок ясно — это нетактично. Ладно, к чему понапрасну голову ломать, если всё равно не вспомню. В крайнем случае к нему всегда можно обратиться — «господин».       — Простите, — я классически-скромно опустил глазки, — Как-то еще не привык, Вы слишком много внимания мне уделяете.       — Ну, что ты.       Пока моё запястье с номерком осторожно подносили к губам, я наконец-то обратил внимание на цифры. Двенадцать. Значит, иду самым последним. Это еще паршивее. Придётся маяться, пока всех не разберут. Как там говорится — нет ничего хуже, чем ждать и догонять? Я полностью с этой поговоркой согласен. Задумался, и невольно вздрогнул от чужого, но тёплого, немного влажного прикосновения. Мне оно показалось необычайно нежным.       — Ты достоин большего. Я, как только увидел тебя, едва дар речи не потерял.       — От ужаса? — Что делать, повернуться и уйти?       Он расхохотался над моей растерянностью.       — Нет, глупенький! От восторга! Я наповал сражён твоей красотой. Где же ты пропадал, радость моя, если приехал сюда, как ты говоришь, два месяца назад?       Меня с детства приучили говорить правду, почему же я должен врать сейчас?       — Господин, Вы видите эти шрамы?       — Меня они тоже сильно заинтересовали, да неудобно было о них расспрашивать, думал, ты сам подведёшь к этой теме разговор. Ну, теперь мне всё понятно, это Грейд, я прав?       — Он что, Вас тоже бил?! — Нет, тут что-то не вяжется, не мог же помощник Рина поднять руку на такого человека. Или мог? Вот поди разберись!       — Нет, что ты! — надо мной снова посмеялись взахлёб. — Просто я знаком с его стилем.       Чего-чего?! Это что ж получается, по оставленным на коже следам можно определить чьих рук эта работа, как на бумаге почерк?! Белобрысый гад взял и буквально на мне расписался? Запечатлел на рёбрах экслибрис?! И теперь любой, кто мало-мальски с техническими тонкостями БДСМа знаком, сможет определить, что я прошёл через его мерзкие ковырялки?!       — Если честно, — альфа наклонился и доверительно зашептал прямо мне в ухо, — Когда я был начинающим садо-мазо и похлеще пробовал, но мне не понравилось, а тебе?       — А я, вообще, толком ничего не пробовал.       После этих слов господин затаил дыхание.       — Ты — девственник?! — насилу справившись с волнением, выдохнул он.       — Простите, нет.       Мой ответ крайне его разочаровал.       — Жаль, жаль, а я понадеялся, что…       По-моему, это полный провал. Эх, нужно было сказать, что я девственник. Нет, раньше не врал и сейчас не хочу начинать, пусть лучше знает обо мне правду, а там уже решит: если не захочет меня, всегда можно удовлетвориться кем-то другим, вон в зале еще с десяток голозадых бродит, бери — не хочу. Едва я начал подниматься из-за стола, как меня ухватили за руку.       — Ты куда, в туалет? Так я провожу.       — Нет. Показалось, что Вы передумали и больше меня не хотите.       — Глупости какие, с чего ты взял? Я же не просил уйти. В следующий раз — знай, что без разрешения ты не имеешь права отлучаться.       — Приветствую.       При звуке этого голоса сердце замерло от робкой надежды, и в то же время я готов был под землю провалиться от стыда.       — Не помешаю? — стиснув зубы, за наш столик подсел Рин. Даже под маской видно, как на скулах ходуном ходили желваки, однако на губах была приклеена, сродни моей, насквозь фальшивая улыбка. Ему плохо! Я чувствую это, чёрт побери! Ну же, забери меня отсюда, пока не поздно. Забери! Не слышит…       — Как тебе моё последнее приобретение? — в его руках появилась до хруста накрахмаленная салфетка, длинные пальцы стали нервно теребить углы. — Правда хорош?       Они что, приятели? Почему Рин позволяет себе разговаривать с этим мужчиной на равных? Я не знаток тонкостей элиты общества, но сразу видно, что к этому незнакомцу все относятся с большим почтением, если не страхом. Кто же он?       — Рин, мальчик мой… — он действительно имел право так говорить, потому что выглядел намного старше. — Ты настоящий кудесник! Где ты таких достаешь? Или тебе их на заказ делают?       Непринужденный смех моего возлюбленного тоже звучал неестественно, неужели этот альфа ничего не замечает, а может, превосходно умел это скрывать?       — Я рад, что вы нашли общий язык и отдыхаете вместе, но до окончания торгов никто не имеет права единолично завладевать вниманием своего избранника. Малыш, иди в зал, — Рин отдал мне приказ, даже в мою сторону не глянув. — А тебе — приятного вечера.       Чудненько. Я начал подниматься.       — Погоди, — тяжёлая рука надавила на моё плечо и усадила обратно.       — Неужели ты не сделаешь для меня исключение? — альфа был откровенно удивлён. Я заметил, как после этих слов Рин напрягся. Что же их связывает, если этот человек запросто мог у хозяина заведения требовать нарушения правил?       — Тогда слушай деловое предложение, — незнакомец непринужденно обнял мои плечи, а меня — всего передёрнуло. Отвратительно! И как это Айр умудрялся выдерживать чужие прикосновения столько лет!       — Я покупаю на этого милого мальчика эксклюзивное право и прямо сейчас забираю его с собой. Сколько ты хочешь? Ты знаешь, я заплачу.       Что?! Я переводил растерянный взгляд с одного на другого. Меня, как раба, покупают?!       — Он не продаётся, — тихо процедил сквозь зубы Рин. Я вовсе перестал что-либо понимать. Почему он отказался избавиться от, подпорченного Грейдом, товара? А что в таком случае я здесь делаю? Разве, как и все остальные, не уйду с молотка? Или это обычный манёвр, чтобы набить больше цену?       — А я сказал — что его покупаю! Сколько! — тёмные глаза разгорелись неподдельным азартом, из них чуть ли не искры летят.       — Нет, — вспыхнув глухим раздражением, Рин не уступал.       Почему они препираются! Тоже мне, нашли из-за чего вести торг, делать им нечего, что ли?! Вокруг уже начали собираться любопытные, они жадно прислушивались к спору и делали вид, что им совсем не интересно.       — Ты настолько поднялся, что деньги стали не нужны? — насмешливо фыркнул альфа, он был не меньше Рина раздражён, но прекрасно с собой справлялся, — Ладно, не хочешь — не надо, пусть хотя бы посидит рядом со мной.       — Только недолго.       — Что значит — «недолго»? До начала аукциона. И учти, я всё равно перебью любую цену, ты меня знаешь — если я чего-то захотел, то в любом случае добьюсь. Он будет моим, чего бы это ни стоило.       — Но с тобой никуда не уедет, — оставив последнее слово за собой, Рин порывисто поднялся и раздраженно отбросил с лица, выбившуюся из-под маски чёрную прядку. — Не буду мешать, — он ехидно прищурился, глядя мне прямо в глаза, — Приятного вечера, наслаждайтесь.       — И тебе не скучать. Со своей стороны, постараюсь получить максимум удовольствия. Чао, милый, чао. — Еще бы ручкой помахать. Всё же я понимал — это будет слишком, я и без того не удержал на привязи свой язык. Рин на мои слова никак не отреагировал, притворившись глухим, но я-то успел заметить, как нервно дёрнулась гладко выбритая щека, значит — проняло!       Довольный временной победой альфа отвернулся, и с лёгкостью пропустил мимо ушей не относившуюся к нему хамскую реплику. Взмахом руки он подозвал официанта, чуть склонился надо мной, и интимным шёпотом поинтересовался, что мне заказать. А я-то, откуда знаю? В таких делах я, вообще, не силён. Айр тоже ничего про это не рассказывал. Ладно, где наша не пропадала, сейчас выкручусь.       — На Ваше усмотрение, — и с придыханием добавил, — Сегодня всё будет только так, как захотите Вы.       За эту фразу Рыжик наверняка бы меня похвалил, ведь искусством обольщения я пока совсем не владею. Случайно вспомнил, что доброе слово даже кошке приятно.       — Каков хитрец! — он от души расхохотался, но в глазах светилось понимание и ум. Да уж, не простой мне попался дядька. Тем временем около столика, в поклоне уже ожидал кельнер. Альфа потребовал карту вин, а я лихорадочно шарил глазами по залу в поисках своего наставника, мелькнувшего пару раз недалеко от дверей. Едва я успел заметить рыжую шевелюру в самом углу, как вздрогнул от невесомого прикосновения к запястью.       — Ты не должен ни на кого отвлекаться, — начал выговаривать мне господин, — Этот вечер принадлежит только нам.       Вспомнив наставления Айра, я сразу опустил глаза и выдавил из себя виноватую улыбку. Почему меня шпыняют все, кому не лень? Я кому-то что-то должен?! Я с горечью смотрел, как подошедший официант поставил на стол блестящее ведёрко со льдом. В его руках глухо хлопнула пробка, и мой бокал быстро наполнился шампанским, из завернутой в белоснежную салфетку запотевшей бутылки. Вы не подумайте, я с алкогольными напитками во всех отношениях не знаком, никогда их даже не пробовал, хватало того, что этим увлекались родители, и я зарёкся пить. А определил эту шипучку, по шапке пены и бурлящим пузырькам.       — Не обижайся, — ко мне придвинули тарелку с тонко нарезанными ломтиками экзотических фруктов и большую коробку дорогих шоколадных конфет. Ассортимент бара я не знаю, просто ценник случайно попался на глаза.       — Понимаешь, я привык находиться в центре внимания, и терпеть не могу, когда меня игнорируют, — альфа отсалютовал бокалом, где уже немного осел белый пенистый слой. — Давай, за наше знакомство!       — Простите, я не пью, если можно — лучше простой водички.       Вот как объяснить, что с моей наследственностью противопоказан алкоголь, что стоит лишь начать, и потом не смогу остановиться. Мало того, у меня развилось стойкое предубеждение к такому времяпрепровождению. Не буду пить, хоть убейте!       — Что-что?! — весёлое удивление сменил полноценный смех. — Я же тебе не вусмерть напиваться предлагаю.       Он слегка подмигнул и кончики длинных ресниц случайно задели края маски. В этот момент он мне отчетливо кого-то напомнил, но вот кого? Пристально вглядываться — неприлично, а в голове был полный раздрай. Столько волнений и переживаний, чувств и эмоций, что от жуткой мешанины она начала потихоньку болеть. Тут уже не до копания в собственной памяти, хоть бы пережить и выдержать весь этот ужас и кошмар.       — У нас на сегодняшнюю ночь большие планы, а ты слишком зажат, глотни немного и расслабься. Смотри, сейчас развлекательная программа начнётся. Давай, пей по чуть-чуть, — продолжая меня уговаривать, альфа поднёс бокал к моим губам. Я поспешно отдёрнулся. Если ничего не объяснить — он не поймёт, а посвящать его в подробности своей жизни я не собирался. Кроме того, успел разглядеть, что голые фигуры моих сослуживцев дефилируют по залу с бокалами наперевес — значит, пить с клиентами здесь в порядке вещей. Кто-то скажет, что я притворяюсь, и не мог не заметить этого раньше, пока с грязной посудой воевал. Должен отъявленных скептиков разочаровать — из портомойки зал не виден, подносы на барную стойку я относил и забирал, ни на кого не глядя, а когда уходил, то смотрел не по сторонам, а под ноги, чтобы от усталости и слабости не споткнуться и не упасть. Очень не хотелось, знаете ли, на глазах у всех растянуться на полу, и дать прекрасный повод веселящейся пьяной толпе хохотать над моей неуклюжестью.       — Так! — Моё лицо оказалось зажатым в крепких ладонях, шампанское отставлено в сторону. — Мне не нравится, что ты не слушаешь и всё время о чём-то сосредоточенно думаешь. Или у тебя уже есть тот, кто занимает все твои мысли, о ком даже в моём присутствии осмеливаешься мечтать?       — Извините, пожалуйста, этого больше не повторится. — Я протянул руку и сам (сам!), положил ладонь на гладко выбритую щёку, касаясь пальцами чёрного шёлка маски. — Просто я сильно нервничаю, поэтому отвлекаюсь, не сердитесь.       — Чтобы это было в последний раз, ясно? — снова промелькнуло что-то до боли знакомое — не то, в интонации, не то, в глазах… Что же меня в нём настолько притягивает и привлекает?       — Почему ты ничего не ешь? Попробуй, это очень вкусно, — альфа подцепил кончиком вилки ярко-розовый кусочек какого-то фрукта и аккуратно поднёс к моему рту. — Ну, давай, сделай — а-ам.       — Спасибо, я не голоден.       — Нет, это никуда не годится, — в два глотка допив своё шампанское, он вольготно откинулся на удобную спинку стула. — Ты не ешь, не пьёшь, даже разговаривать не хочешь, а танцевать ты любишь? — пустой бокал опустился на стол и издал тихий хрустальный звон, когда высокая тонкая ножка случайно задела край белой фарфоровой тарелочки. Я засмотрелся, как господин элегантно промокнул салфеткой, оставшуюся на верхней губе прозрачную капельку.       — Что? А, нет, простите, я не танцую.       — Почему? Ты великолепно сложён, не может быть, чтобы танцы тебе не давались.       Я завороженно проводил глазами шоколадную пирамидку, с выглядывавшим из вершинки круглым орешком, когда она перекочевала из коробки к альфе и исчезла у него во рту.       — Наверное, ты раньше не пробовал. Хочешь, научу? — неторопливо прожевав конфету, предложил он, — Это очень легко, пойдём.       — Давайте в следующий раз, ладно? — я выдернул из нежного захвата руку и спрятал её под стол. Альфа преувеличенно вздохнул:       — Ох уж эти новички, шарахаются от любой мелочи, на что со временем вовсе перестают внимание обращать. Вижу, насколько ты скован, поэтому настаивать не буду. Но! Когда мы останемся наедине, отдашь мне всё, чтобы компенсировать моё недовольство.       Ой, что-то мне как-то не по себе, а ведь впереди аукцион. Я перевёл взгляд на сцену, чтобы отвлечься. Там Айр, извиваясь под музыку, заводил толпу. Если уже его выступление, значит, скоро начнётся. Подождите, а собственно говоря, какого он на сцену выперся? Вроде должен был работать только с клиентами, или я что-то напутал? Ладно, бог с ним, пусть делает, что хочет. Ему и правда нужно стариков обеспечить, и себе немного денег подсобрать, так что упорство, с которым он трудится, я лишь приветствую. Прозвучал последний аккорд. Айр подъехал на коленях к самому краю сцены и замер, вытянув руки вверх. Ему громко зааплодировали. Некоторые члены клуба, более пьяные чем остальные, пошатываясь, забрались по ступенькам прямо на сцену и принялись совать ему в руки купюры. Те, кто выглядел немного трезвее, бросали деньги на пол. Этот ажиотаж прервал, появившийся из-за кулис с микрофоном — Грейд. Шум моментально стих, как будто повернули выключатель. Верхний свет медленно погас, но в скрещенных лучах прожекторов было видно, как один из официантов помогает Айру быстро собрать заслуженное вознаграждение. Грейд открыл аукцион, не дожидаясь пока они уйдут.