Серебряный Принц, или Одиночество - это поправимо

Глава 53

      В общем, он крутил меня и вертел в разные стороны, заставлял поднимать под всевозможными углами руки. Я вымотался вконец, в животе бурчало так — что, наверное, было слышно в коридоре. Я же без завтрака ушёл! Да и Айр тоже остался голодным. Митр сжалился, и принялся кормить меня из рук кусочками какой-то сладкой булочки.       — А Айру? — проглотив первую порцию сдобы, я сделал пару глотков обычной воды из крана, потому что минералки у них не нашлось. Хорошо хоть одноразовые стаканы отыскались. Я не стал спрашивать куда делся стеклянный стакан, из которого меня когда-то отпаивал Митр. Или разбился, или — скорее всего, его давно вернули на кухню.       — Ишь, заботливый какой. Не волнуйся, с голоду не помрёт. Зитр тоже решил пять минут передохнуть, ест сам и кормит твоего соседа.       — Ты там живой? — отважился я спросить, потому как Рыжика очень долго не было слышно.       — Не знаю, я уже не уверен ни в чём, — отозвался Айр слабым голосом.       Елки-палки, Рыжик же «с ночной смены»! Это я бессовестно дрых всю ночь напролёт, и то, уже еле переставляю ноги, а он с клиентами работал! С этой проклятой пьянкой, как говорит мой отец, даже стакан вина выпить некогда! Я про синяки, про царапину на щеке, и даже про ожог Айра забыл. Интересно, почему Митр ничего не сказал по этому поводу? Или тут не принято акцентировать внимание на подобных вещах, замазал тоналкой и всё? Нет, справедливость должна восторжествовать, мне до ужаса жалко Рыжика!       — Отпустите его!       — Что с тобой, маленький? — Митр успел дойти до умывальника, и встревоженно бросился обратно. Откуда я узнал, если глаза всё время закрыты? Да просто услышал, как он руки мыл и на пол полетела расчёска.       — Пожалуйста, Айр сильно устал, он ночью работал!       — Как — работал? Ну, сегодня супруг у меня попляшет! Я же просил с Рином поговорить, чтобы до праздника вас отпустили!       — Да я сам отказался, нельзя мне клиентов упускать, — уже еле ворочал языком Рыжик.       — Почему? — По звуку шагов стало понятно, что Митр подошёл к Айру. — Это же безумно тяжело, такую нагрузку невозможно выдержать.       — Спасибо, конечно, но моим родителям очень деньги нужны, и я должен успеть их заработать.       — Успеть — до чего? — задал резонный вопрос Зитр.       Бляха-муха! Айр же чуть не проговорился! Пришлось срочно встрять в разговор, отвлекая внимание от неосмотрительно сказанных слов.       — Это правда, я сам видел, как он всё заработанное, им отправляет, чтобы погасить долги. Пусть пойдёт и поспит, а надо мной можете сколько угодно измываться.       — Нет, как тебе нравится, ты это слышал?! — возмущенно ахнул Зитр, обращаясь к брату, — Мы тут из кожи вон лезем, стараемся, а этот мелкий хам считает, что мы издеваемся, да еще удовольствие от процесса получаем!       — Извините, — поспешил я открыть рот, и тут же получил по губам чистой кисточкой.       — Думать надо, прежде чем из тебя вылетит очередная глупость! А теперь молчи, до тех пор, пока я не закончу.       — Знаете — я, пожалуй, останусь.       — Но… — рискнул возразить я, да где там! Всё безуспешно. Айру — самоотверженности не занимать.       — И потерплю. Не зря же вы столько времени с нами возились. Давайте побыстрее закончим и тогда отдохнём.       Все с ним согласились, только я попытался настоять на своём.       — Может, не надо? Айр, ты будешь валиться с ног, а тебе сегодня всю ночь работать! — Но меня, как всегда, быстренько поставили на место. Мол, каждый сверчок — знай свой шесток, сиди в уголке и не чирикай.       — Если Айр так решил, нечего больше выступать в его защиту, — осадил меня Митр. Да уж, адвокат из меня никакой, это я и сам понимаю.       — Всё, Высочество, слезай. Давай, уступай место Золотому принцу.       — Разрешите немного посидеть, у меня реально гудят ноги. — Я слепо пошарил перед собой, в поисках несуществующей опоры. Зитр придержал меня и помог слезть.       — Нет, Малыш, даже быстросохнущим краскам нужно успеть застыть. Придётся немного постоять, а потом будем одеваться.       Вжикнула змейка. Это Митр где-то по соседству начал расчехлять костюмы.       — А как же Айр, Вы же с ним не работали?       — В отличие от тебя, на нём я уже практиковался, поэтому много времени не займёт. Давай, Митр, пошевеливайся, веди сюда второй живой холст.       Посидеть и немного отдохнуть мне всё-таки позволили, минут двадцать, не больше. Потом Митр принялся меня наряжать.       — Это стринги, — комментировал он свои действия, чтобы я мог понять, что от меня требуется, глаза же нам не разрешили открыть. Ага, значит, нужно поднять одну ногу, потом другую. — Вот, молодец. Теперь плащ.       Шелковистая ткань слегка холодила плечи, Митр защёлкнул декорированную пряжку на плече, её сделали так, чтобы можно было быстро от плаща избавляться. Затем мне на голову водрузили сооружение из перьев.       — Ну, всё? — я нетерпеливо притопывал ножкой, — Можно уже посмотреть?       — Еще нет. Айра дождись, бессовестный! Через пару минут и его можно будет одеть, вот тогда — вместе глаза и откроете.       Пришлось смириться. Ничего, осталось совсем чуть-чуть. Вскоре меня осторожно взяли за плечи и куда-то повели. Дрожащей рукой, я случайно наткнулся на такую же дрожащую руку Айра. Он непроизвольно сжал мои пальцы. Тоже волнуется.       — Готовы? Раз… два… три! Открывайте!       Мы одновременно распахнули глаза, и у обоих разом перехватило дыхание. Из зеркала на нас смотрели какие-то неземные существа. Искрящиеся страусиные перья спускались с голов пышным каскадом, на потрясающе красивых плащах они тоже присутствовали. У меня были вышиты на серебряном фоне, у Айра — на золотом. Лёгкие, воздушные создания напоминали статуи богов или ангелов, какими их обычно на картинках изображают, только живых. От Айра, вообще, невозможно было оторвать взгляд, настолько он прекрасен. Он почему-то, такими же глазами смотрел на меня.       — Нигде не жмёт? Не давит? Не тянет? — гордость в голосе Зитра прямо звенела, — Ну, как? Наше творение нравится?       Я развёл руки в стороны и замер. Вместо шрамов по всему телу рассыпаны серебристые перья, как на плаще. Для большего сходства с натуральными, в основании каждого, наклеили настоящий белый пух. Точно так же украсили Айра.       — Чего застыли, нечего сказать? — обиженно надулся Зитр, — Я ведь очень старался.       — Кхм, — единственный звук, который я смог из себя выдавить, художника не вдохновил.       — И это всё, что мы с Митром заслужили? Ну спасибо!       — А… э-э… ы-ы… — у меня получалось издавать какие-то нечленораздельные звуки, в общем, я окончательно запутался в словах, но как всегда в общении с художником, нас выручил Митр.       — Перестань, — развернул он брата к себе, и взял за руки. — Ты же видишь, говорить они не в состоянии. Посмотри, какими сказочными получились плащи, а всё остальное? Твои образы на празднике произведут настоящий фурор! Рин будет в полном восторге!       — При чём здесь Рин! Я хотел, по крайней мере, одно слово благодарности услышать, а они, как воды в рот набрали! Ладно, ну их, придут в себя, может, хоть тогда что-то скажут. Неси фотокамеру, для потомков будем снимать.       — Повернитесь! — скомандовал Зитр. Мы — как стояли, так и продолжали стоять, и друг на друга в зеркале пялиться, из ступора до сих пор не вышли. Вроде понимали, что от нас хотят, но сделать с собой ничего не могли, тела — как отнялись.       — А-а! Надоели вы мне! — Он сам схватил нас за руки и оттащил к противоположной от входа стене, где находилось зеркало, увешанное кашпо с какими-то ползучими цветами. — Стойте тут. Митр, будь добр, сложи трюмо, тогда фоном у них за спиной получится тёмная арка. Идеально. Теперь поправь Айра. Да, годится. Чуть правее… ближе… Хорошо. Отойди. А вы — беритесь за руки. Смотреть на меня! — Одёрнул нас Зитр настраивая объектив, когда я попытался переглянуться с Рыжиком.       — Малыш, опустись на одно колено. Та-ак... Айр над тобой нависает. Обнажаем одно плечико. Смотреть глаза в глаза. Да не мне, болваны! Друг другу! Ну улыбнитесь хотя бы, вы не на похоронах, чтобы настолько кислые мины строить! Приготовились… сейчас вылетит птичка.       Ох, как точно он выразился! Губы невольно растянулись в счастливой улыбке. «Обязательно, милый. Отсюда обязательно вылетит птичка, пока её не склевало вороньё в купе со стервятниками, и не добрались падальщики. Она не может жить в неволе и обязательно вырвется на свободу. Серенький такой, маленький воробушек. Только чуть позже, и не один», — почти сорвалось у меня с языка, но я благоразумно промолчал. Твои б слова, да Богу в уши.       — Поменялись местами… отличненько. Теперь стали вполоборота, взялись за руки и пальцы сплели. Смотрим в объектив. Превосходно! Всё. Свободны. Раздевайтесь. Дуйте в душ и смывайте краску, — Зитр присел в первое попавшееся кресло, и опустил голову на стол. — Фу-х, устал.       Да уж, творчество и высокое искусство, оказывается, очень утомительная штука. Тяжело не только неподвижно несколько часов с закрытыми глазами простоять, художнику и визажисту не меньше нашего достаётся.       Митр снимал с нас костюмы сам, мы так и не пришли в себя. Как вёл нас в ванную и мыл — я не вспомнил бы под страхом смертной казни. Очнулся уже в комнате, и то, благодаря тому — что, когда падал на кровать, ощутимо о спинку башкой ударился.       — Айр, — негромко позвал я. Друг почему-то не ответил. Пришлось приподнять голову. Только глянул, и ахнул — он, сидя, спал! Вот это да! Дополз до кровати и капитально вырубился, даже до подушки, бедняга, не добрался! Пока я его укладывал и укрывал, он даже не пошевелился, да что там — пошевелился! И глазом не моргнул! Ни одна ресница не дрогнула!       Я мельком глянул на часы — с этой вознёй, обед мы благополучно пропустили. Но, по правде, есть давно расхотелось, может, булочка спасла, а может, сказывалась безумная усталость. Интересно, как после такого марафона еще и выступать? Нужно будет попросить… Додумать свою мысль я не успел, потому что уснул, наверное, крепче Айра.       Док честно пытался разбудить нас на ужин, но безрезультатно. Не открывая глаз, я лишь отмахнулся и перевернулся на другой бок. Как на его попытки отреагировал Айр — не знаю. В девять часов вечера он принялся за нас всерьёз. Везде включил свет и откуда-то принёс ледяную воду. Какой уж, после подобного душа, сон? Хочешь не хочешь, а пришлось подниматься. В самом деле, не лежать же на мокром! Думаете, сделать это было легко? Все мышцы немилосердно болели и ныли, как будто мы действительно бежали марафон, или в спортзале с непривычки целый день проторчали. Ощущения хорошо себе представляете?       — У Вас совесть есть?! — возмутился я, отряхиваясь, как собака, — Как теперь на мокрой постели спать!       — Насчёт совести — не знаю, — отозвался доктор, невозмутимо закручивая пробку на полупустой двухлитровой пластиковой бутылке, — А вот ужин для вас — припас. Правда прошло уже несколько часов. Ничего, как говорится, будет голодным — поест и холодным. — Он вынул из саквояжа два целлофановых кулька и бросил на тумбочки. — Жуйте.       Айр, усердно вытираясь полотенцем, подцепил пальцами кусочек чего-то и кинул в рот.       — Шпашибо, вкушно.       — Не обляпайся! — добродушно рассмеялся Дир.       Я тоже нырнул в свой кулёчек, и с большим удовольствием принялся трапезничать. Покончив с ужином, мы направились в ванную — как бы ни устали, ежедневные процедуры никто не отменял.       — Док! — крикнул я в комнату, — Передайте Митру, что мази осталось не больше, чем на два дня, включая сегодняшний, пусть еще достанет!       — А зачем? — удивленно заглянул в приоткрытую дверь доктор. — У моего мужа глаз намётан, вам как раз хватит. Послезавтра же концерт.       — Что?! Как — послезавтра?! — Баночку я всё-таки выронил. Сколько бы она ни пыталась выскользнуть из рук, мне всегда удержать удавалось, но не сегодня. Хорошо, что успел крышку закрутить, иначе, вместо наших голов, волосы проросли бы в ванной на кафеле. Что-то меня не в ту степь понесло. «А что, коврик вышел бы замечательный, впрочем, расчесывать длинный ворс каждый день…» — промелькнула идиотская мысль, и пропала. Пришлось вернуться к нашим баранам.       — Два дня?!       — Это что ж получается, если б я не напомнил, вы бы никуда не пошли? Совсем от жизни отстали, за временем не следите, что ли?       — Нет, я всё отлично помню, — откликнулся Айр, — Не Вы, так я бы ему сказал. Эпохальное событие я ни за что бы не пропустил, поверьте.       А я настойчиво продолжал гнуть своё, и совершенно не соображал о чём они говорят. Из того, что услышал — меня интересовало лишь самое главное.       — Осталось всего два дня?! Даже не два, а фактически только завтра?! Айр, ты слышал?! — О том, что у нас никогда и в помине не было календаря, я в тот момент даже не вспомнил. Зато почувствовал, как ноги дрожат. Нет, я не смогу, я не смогу выступать!       — Знаю, успокойся.       — Знаешь?! — Я безвольно осел на кровать, чтобы не рухнуть на пол. — И ничего мне не сказал?!       — Какой смысл давать тебе лишний повод нервничать? И вообще, чего ты трясёшься? Каждое движение отработано бог знает когда, программа давно готова. Чего еще-то? Нужно просто пойти и её откатать, вот и всё.       — И всё?! Тебе легко говорить, ты к сцене привычный, а я публики боюсь, как огня! Там все на меня смотреть будут!       — Разве на одного тебя? На Айра тоже. Кончай истерить, или добрую порцию успокоительного в мягкое место от меня получишь, — шутливо пригрозил Дир.       — Я на всё согласен, лишь бы на сцену не идти!       — Вы, мил-человек, оказывается, трусишка? — весело прищурился доктор.       — Я не трус! — очень хотелось возразить, однако пришлось согласился, — Но мне страшно.       — Накачайте его перед выступлением, чем-нибудь бодрящим, — внёс свою лепту Айр. — Выходить на публику ему по-любому придётся, иначе, за кулисами нас будет поджидать Лерд.       — Док, сделайте мне, пожалуйста, массаж, и Айру, наверное, тоже. — Возникла острая необходимость немного расслабиться. Боже мой! Всего через день мне предстоит…       — Для чего?       — А? — Я чувствовал себя настолько потерянным, что привлечь моё внимание удавалось с трудом. Вот, например, чтобы услышать ответ на свой вопрос, доку пришлось положить мне на плечо руку. И я ответил чистую правду. — Всё тело болит, как будто долго били.       — И у меня. Только, если можно, чур — я первый.       — Это еще почему? Я раньше попросил! — Ну, пожалуйста, мне очень нужно отвлечься, или я от волнения и беспокойства с ума сойду!       — Не обижайся, Малыш. Мне в зал пора, а тобой док займётся немного позже, после того как я уйду. Тебе-то совсем некуда торопиться.       — Прости, из головы вылетело. Может, передумаешь и не пойдёшь? Ты ж вроде последнюю выплату на днях отправил?       — Нет, маленький, это я долги родителей погасил, а теперь, пока могу, должен как-то обеспечить им старость. Я молодой, когда отсюда уйду — на руки муки всегда отыщу и свой кусок хлеба скушаю, но вот такие запредельные суммы, как здесь, мне уже будут недоступны.       — Айр, учти, любой допинг тебе противопоказан, — обеспокоился Дир, — Силы расходуй очень экономно. Если почувствуешь, что обслуживать клиентов больше не в состоянии — притормози, жилы не рви, всё равно всех денег не заработаешь.       — Вы массаж делать будете или можно идти? — Айр был сильно напряжён, и док расстроенным выглядел. Ну, я — понятное дело, но они-то чего скисли?       — Ложись. Так и быть, уважу.       — Угу, — Айр опустился на кровать и придвинулся к самому краю. — Только недолго, у меня совсем времени нет.       — Хорошо, лежи спокойно.       Привычным движением открутилась на бутылочке пробка, массажное масло полилось на ладонь. Сколько же он для нас с Айром сделал? Таблетки, уколы, массажи… Не перечислить и не пересказать!       Я тоже устроился на кровати. Не слышал, как ушёл Айр, не почувствовал массажа. То ли уснул, то ли сознание потерял, не знаю.       — Малы-ыш. — Кто-то легонько потрепал меня по щеке. — Пора просыпаться.       — Что, уже утро? — Я с трудом заставил себя оторвать голову от подушки. Рядом со мной сидел Айр. Сразу бросалось в глаза, насколько он измучен. Краснота на животе почти сошла, но царапина на щеке не зажила. Видимо, от усталости плохо работала регенерация.       — Болит? — Я осторожно прикоснулся к засохшей корочке пальцем. Он усмехнулся.       — Немножко. У меня к тебе просьба — давай сегодня тоже без завтрака обойдёмся? Хочу вернуться пораньше и лечь спать. Что-то вымотался я сильно. Наверное, нервотрёпка даёт о себе знать.       — Какая нервотрепка, у тебя ж вроде как всё в порядке?       — Думаешь, только ты можешь волноваться и переживать? Если я в открытую не демонстрирую свои эмоции, это вовсе не означает, что у меня их нет. Мне тоже страшно.       — Выступать?! — Ха! Значит, я не один такой серенький зайчик!       — Нет, я боюсь того, что будет после. Признаюсь, меня глубоко ранили предположения о предательстве Стина, и я не могу оставить без внимания твои слова, если они зазубренным ножом вонзились в душу.       — Да ты, батенька, поэт!       — Иди на фиг, мне честно, не до шуток. Я абсолютно серьёзно говорю. В какой-то момент меня тоже что-то встревожило в Стине, но — когда, и что именно насторожило, припомнить никак не могу. Вот такая вот петрушка. Вставай, умойся и пойдём. Сегодня он придёт к полудню, поможешь нам ракеты выставлять?       — Мог бы не спрашивать. — Я бездумно соскочил с кровати и… Хорошо, что Айр меня поддержал. Всё тело, как после мясорубки, создавалось впечатление, что мышц нет, и ни одной целой косточки не осталось. — Вот чёрт! Как же на тренировку-то идти?       — Разогреемся.       — Опять?! Только не коньяком! — В притворном ужасе я отшатнулся.       — Успокойся, можешь от меня не шарахаться. Говорил же, что в жизни больше ничего, кроме воды, тебе не налью, поэтому — не волнуйся. Давай, маленький, поторопись, я прямо с ног валюсь от усталости.       — Не знаешь, из зала все ушли или как вчера — полно народу?       — Ты время видел? — удрученно вздохнул Айр, и протянул мне браслет с часами.       — Ох ты ж, твоего омегу… кхм, уже исчез!       — Надеюсь, не насовсем? — насмешливо понеслось мне вдогонку.       ***       Вы замечали, что время имеет свойство растягиваться и сжиматься? Когда с нетерпением чего-то ждёшь — оно тягуче медленно течёт патокой или мёдом. Если какого-то события боишься, стараешься его оттянуть или избежать неприятных моментов вовсе — время несётся вскачь бешеным галопом спятивших лошадей. Так и сейчас — я будто смотрел на всё со стороны, мчался навстречу своим страхам, пребывая вне времени и пространства. Реальность проскальзывала мимо сознания. Вот мы вернулись с последней тренировки, вот закончили со Стином устанавливать на крыше, в нужном направлении, ракеты и подключили к пульту провода (бикфордов шнур он не принёс, ну и бог с ним, как-нибудь обойдёмся), вот я лёг спать, а Айр снова ушёл работать. И вот уже снова полдень, мы подошли к дверям кабинета Митра. Отсюда прямо на сцену пойдём, а потом должны вырваться на свободу. Всё решено и рассчитано, обратной дороги нет.