Серебряный Принц, или Одиночество - это поправимо

Глава 7

      — Радзул, мы долго с папой болтали?       — Вовсе нет, на часах всего четверть первого. Быстро же Вам удалось на рискованную авантюру его раскрутить, думал, времени на это понадобится гораздо больше.       Джед появился буквально через минуту, и прямо на ходу застегивал утепленный спортивный костюм.       — Я Рурта разбудил, он спустится к малому и будет с ним ночевать. Холодильник сегодня забили, продукты все свежие, для Айра как раз подойдёт.       — Пап, ты сказал, что только из ванной, наверное, голова еще мокрая.       — Ну и что, я же феном волосы подсушил, по дороге окончательно высохнут, а пока — надену шапку. Вы готовы? Тогда пойдёмте.       — Если позволите, я бы оставил здесь вместо себя — охранника.       Это хорошо, мне будет спокойнее.       — Харун, подъём, труба зовёт. — Радзул потормошил задремавшего подчиненного, когда мы подошли к машине.       — Извините, после этого перелета сам не свой, — потёр заспанные глаза парень.       — Ничего страшного. Мне нужно отлучиться, ты остаёшься следить за ребёнком. Комната на первом этаже, с ним будет спать дедушка. Когда освобожусь — не знаю, всё понял?       — Вы, наверное, голодный, — вмешался папа, — Кухня и холодильник в полном Вашем распоряжении, в гостиной стоит диван, там же найдёте плед и подушки.       — Спасибо.       — Иди, — поторопил его начальник, — И сразу запри в прихожей двери, мы специально для тебя оставили их открытыми.       — Понял, сделаю.       Я прижался к Джеду на заднем сидении, чтобы как-то унять нервную дрожь.       — Чего ты переживаешь? Неизвестно, подойдёт тебе этот донор или нет, а если и подойдёт, ты же знаешь, что можешь мне довериться. Всё будет хорошо. — Папа пытался меня утешить, но я практически не слышал ничего. Я с нетерпением ждал, когда этот сумасшедший день закончится, а оказалось, всё только начинается. Что ж, как говорится, пожуём — распробуем.       Радзул заехал на задний двор, высадил нас прямо у дверей морга и отправился ждать в больничный приёмный покой.       — Зариф, это я. — Папа нажал кнопку переговорного устройства. Открыл нам какой-то омежка (ну вот, а я почему-то считал, что они здесь не работают, если бы это было уместно, я бы сказал, что мы — везде есть). Увидев моего папу, он сходу без умолку затрещал:       — Ой, доктор Джед, а у нас уже всё готово, исключительно Вас ждём. Это кто с Вами, новый пациент? А почему он пришёл сюда, а не лежит в палате? Вы будете его оперировать, да?       — Тише, тише, оглушил совсем. — По голосу было слышно, что папа улыбается. — Я тоже рад тебя видеть, юный лаборант. Как тебе работается?       — Отлично! Но, когда я проходил практику, было в разы легче.       — А ты на что рассчитывал? Ничего, ты же новичок, это вторая твоя смена, со временем поднатореешь.       В морг я напросился сам, Джед попытался оформить мне палату, да я запротестовал, хотел сначала убедиться, что донор — именно мой. И было что-то еще… не знаю, я нутром чувствовал, что должен сюда прийти.       Папа надел мне на ноги одноразовые бахилы и набросил на плечи белый халат.       — Так положено. Ну, что — если не боишься, пойдём?       Мы преодолели длинный узкий коридор, заставленный пустыми каталками (да-да, я несколько раз пребольно врезался бедром), и зашли в большой зал. Струя прохладного воздуха от кондиционера сразу подхватила и растрепала, мои собранные в хвост на затылке, волосы.       — Джед, — подошёл к нам прозектор, — Скоро будут результаты, я запустил в компьютер данные тела, и поднял материалы твоего сына. Кажется, это то, что ты искал. Взгляни. — Он приподнял простыню, открывая лицо мертвеца.       — Красивый какой, жалко мальчишку. Документы при нём? Нужно сообщить родственникам, и взять разрешение на пересадку органов.       — Да какие там родственники, видел бы ты, во что он был одет, и документов при нём никаких не было, явно бродяга. Описание в полицию я всё же отправил, и вещи сохранил, вдруг за ними кто-нибудь явится. А если в течение двух недель покойника никто не заберёт, оденем в эту же одежду и, как положено, отправим в крематорий.       — Кто его так?       — Не знаю, может, с дружками что не поделил. Какой-то прохожий видел, как его со всех сторон обступили, а потом пырнули ножом и бросились бежать. Совестливый человек попался, вызвал скорую и дождался бригаду, но было поздно. Прямое попадание в сердце, смерть наступила мгновенно, практически на острие ножа, он даже не успел испугаться. Тот прохожий — нож не вынимал, в общем-то, правильно сделал, а даже если бы вынул, раненый бы кровью истёк до приезда врачей. Что так — что этак, всё равно бы бедолага не выжил. Рекомендую прямо сейчас извлечь трансплантат. Выжидать положенное время — не имеет смысла, скоро ткани начнут отмирать, а после таких ран, парнишка не поднимется даже с нашей регенерацией.       — А что, покойники оживают? — Меня конкретно пробрало холодком, вот и влез в разговор двух специалистов.       — Бывает, — рассеянно кивнул Зариф, он мысленно, чем-то другим был сильно занят. — Проверяешь — вроде ни пульса нет, ни дыхания, а потом больной способен очнуться, поэтому с момента остановки сердца должно пройти три часа, лишь тогда констатируют смерть, но это не относится к телесным повреждениям несовместимым с жизнью, как в этом случае.       — Хорошая смерть — быстрая смерть. Мальчику не повезло, что произошло это слишком рано. Хотя конец всё равно неизбежен, говорят же: будешь идти быстро — сам её догонишь, будешь идти медленно — она тебя. Впрочем, смысл этих слов немного в другом.       — Папа, — остановил его я, когда ощутил подкатившую дурноту.       — А, Линк, здравствуй. — Прозектор переключил внимание на меня, словно не он только что со мной разговаривал. — Я Зариф. Ты, наверное, не знаешь — в этой больнице о тебе наслышаны все. Ты, можно сказать, наша знаменитость.       — Не дай бог в вашем заведении стать знаменитостью, — буркнул я, на что он расхохотался. Меня покоробило. Разве допустимо смеяться, когда рядом лежат усопшие, или врачам безразлично?       — Как он выглядит, опишите его. — Мысль, что это для меня крайне важно, билась в голове, я понимал — если сейчас не спрошу, потом будет поздно.       — Худощавый, средний рост, волосы русые до плеч, — принялся перечислять папа, — На виске по кромке волос, вроде татуировка… в виде волка.       — Нет, это родимое пятно, волчья голова, — машинально перебил я, и про себя ахнул! Уж не видение ли убитого внука посетило старого омегу в аэропорту, и поэтому он меня подгонял? Точно, он же сказал: «Времени совсем не осталось». Так вот, что скрывалось за его словами, он уже дал своё разрешение на пересадку глаз!       — Подожди, ты что, знаешь этого парня?! — Перебил мои мысли изумленный Джед.       — Если это не кто-то другой, то его зовут, — я невольно запнулся, — Звали — Ильнар. — Про дедушку я не стал ничего говорить, пусть лучше Радзул его найдёт и обо всём расскажет. Если здесь и правда лежит его внук, то старик обязательно захочет прийти попрощаться. В глубине души я уже не сомневался, что это Ильнар, слишком много нашлось совпадений.       — Разрешите возле него постоять.       Джед обнял меня за плечи и подвёл совсем близко к столу.       — Ты как? — с тревогой спросил он. Спасибо, папа, мне очень кстати пришлась твоя поддержка. Он как-то рассказывал — чтобы не бояться покойника нужно подержать его за ноги. А мне не то, что бояться, мне с его глазами придётся жить.       Я осторожно коснулся простыни, и положил ладони на ступни Ильнара. Еще тёплый… Я стоял и не знал, что сказать, от волнения все светлые слова куда-то подевались. Несмотря ни на что, следовало хотя бы мысленно его поблагодарить.       «Спасибо тебе, Ильнар. Ты меня не знаешь, но сегодня я встретил твоего дедушку, он искал тебя и очень переживал. Ты извини, если я что-то не то говорю, я просто слышал, с какой любовью он о тебе отзывался и, видимо, чувствовал, что с тобой приключилась беда. Я слепой, а твой дедушка сказал, что мне нужны другие глаза. Если ты не против, мне пересадят твои. Я всю жизнь буду тебе благодарен, и в Храме поставлю за упокой твоей души самую большую свечу. У меня есть маленький сын, и я очень, очень хочу его увидеть. Кроме того, у меня исчез муж, я обязательно должен найти его, чтобы он мог обнять сына. Прости меня, и еще раз — спасибо тебе. Пусть вечность станет для тебя мягкой уютной колыбелью, покойся с миром».