Наше самое уязвимое время

Лань Сичэнь наблюдал, как здоровье его брата, казалось, ухудшалось с каждым часом. Даже с помощью лекарств, которые он едва мог сдерживать в желудке, ему не сильно полегчало. Его лихорадка не ухудшилась, да, но и не пропала, температура оставалась на высоком уровне и не сбивалась. Это делало Лань Чжаня несчастным, он ерзал, ворочаясь в постели, сбрасывая одеяла, прежде чем хватать воздух, снова желая укутаться. Хуже того, он, казалось, совершенно не осознавал, что происходит. Когда он просыпался — что случалось нечасто — они спрашивали, знает ли он, где он, как его зовут, какой сегодня день, но он редко мог ответить. Он просто произносил свое имя, иногда имя своего брата, а затем снова и снова повторял имя Вэй Ина, как мантру. Он не успокаивался, пока Вэй Усянь снова не возникал рядом с ним, в очередной раз утешая его. Казалось, ему снились кошмары и ему было больно, если то, как он плакал во сне и хватался за горло и грудь, было каким-либо признаком того, что он чувствовал. Лань Сичэнь, Вэй Усянь и даже Цзян Чэн по очереди обливали его лоб холодной водой и ворковали, пытаясь убедить его, что в Цзинши он в безопасности. Но ночь была длинной и трудной и, казалось, ей не было конца. Около двух часов ночи Лань Чжаня вырвало всеми лекарствами, которые он принял ранее вечером, позывы к рвоте длились сорок пять минут, прежде чем он, наконец, затих. К концу Вэй Усянь уже баюкал полубессознательного Лань Чжаня на руках, больной совершенно не мог удерживать собственный вес, в то время как врач и ученица Лань стояли на коленях у кровати, пытаясь стабилизировать Лань Чжаня настолько, чтобы он снова смог принять лекарства. Почти невозмутимый Лань Сичэнь наблюдал за всем этим дрожа, и, прежде чем он осознал это, по его щекам покатились слезы. Он сильно закусил губу, желая, чтобы слезы остались в его глазах, чтобы не показать слабость, как его учили, но замер, когда почувствовал, как пара сильных рук обхватила его грудь. — Все в порядке, — пробормотал Цзян Ваньинь ему в ухо. — Я знаю, что это пугает. Тебе можно бояться, Сичэнь. Лань Сичэнь дрожал, его глаза были прикованы к младшему брату и Вэй Усяню, но все его мысли были сосредоточены на человеке, чьи руки крепко обнимали его. Через некоторое время он осмелился поднять дрожащую руку и положить ее на предплечье Ваньина, и тот вздохнул с облегчением, еще сильнее сжав его грудь. — Я думал, ты на минуту впал в ступор, — сказал он, сухо смеясь. — Я забеспокоился. Лань Сичэнь покачал головой. — Не беспокойся обо мне, — сказал он. — Стоит беспокоиться о Ванцзи. Я никогда не видел его таким больным . Цзян Ваньинь вздохнул и отпустил Лань Сичэня, которому было немного грустно из-за потери контакта. Он обогнул Лань Сичэня, чтобы встать перед ним, в фиолетовых глазах смешались тревога и раздражение. — Я беспокоюсь о Лань Ванцзи, — сказал он. — Но я также беспокоюсь о тебе. И о Вэй Усяне. А также Лань Сычжуе, Лю-дайфу и ученице Лань. Все истощены. Нам всем нужен отдых. — Но… Цзян Ваньинь поднял руку, прервав Лань Сичэня. — Нет. Я не хочу это слышать. Мы собираемся отдохнуть . Он повернулся и повысил голос. — Вэй Усянь, — сказал он, — у тебя здесь есть запасные футоны? Вэй Усянь моргнул. — Нет, — сказал он. — В сундуке есть несколько дополнительных одеял, но здесь только одна кровать. Цзян Чэн вскинул руки. —Фу!— вскрикнул он. — Вы оба отвратительны! Легкая улыбка скользнула по лицу Вэй Усяня, прежде чем он снова устало нахмурился. — Мне очень жаль, — сказал он. — Ты, наверное, хочешь отдохнуть, не так ли? Когда Лань Чжаню станет лучше, я поговорю с ним о том, чтобы переместить сюда дополнительные матрасы для гостей. - Он нежно поцеловал лихорадочный висок Лань Чжаня. — Не так ли, циньай? Лань Чжань ничего не ответил, только уткнулся лицом в грудь Вэй Усяня с жалобным хныканьем. — Я могу принести футоны, учитель Вэй! - Сычжуй поднялся со своего места от двери, взволнованный перспективой заняться чем-то. Вэй Усянь благодарно кивнул. — Конечно, А-Юань, это было бы здорово. - Он оглядел комнату. — Но как ты думаешь, сможешь ли ты принести сюда четыре футона? Я могу… — Сычжуй, тебе нужно только два, — прервал его Лань Сичэнь. Прежде чем Вэй Усянь успел заговорить, Лань Сичэнь опередил его. — Все в порядке, Ин-ди. Ваньинь может спать в ханши. Вэй Усянь уставился на него, разинув рот; Лань Сычжуй и Лань Фэньфан прекратили свои занятия и с изумлением посмотрели в сторону Главы Ордена. Сидевший рядом с ним Цзян Чэн задохнулся. — Ч-что?! — пробормотал он. Лань Сичэнь спокойно повернулся к нему, подняв бровь. — У меня более чем достаточно места, Ваньин, — сказал он. — И запасная кровать. Сычжую проще принести сюда два футона для Лю-дайфу и Фэньфан, чем четыре, которые он нес бы в противном случае. Лань Сичэнь, увидев выражение лица Цзян Чэна, заколебался. — Если, конечно, ты не хочешь, — сказал он. — Я понимаю, если это заставит тебя чувствовать себя некомфортно. —Нет! Нет, нет, нет, это совсем не то! — возразил Цзян Чэн, отчаянно размахивая руками перед лицом. — Я бы хотел остаться с тобой, просто… Он оборвал себя, покраснев, и Лань Сичэнь нахмурился. — Что именно? — спросил он, склонив голову набок. Через мгновение выражение его лица прояснилось. — О, ты хотел бы остаться здесь с Ин-диди. Конечно, я должен был подумать об этом. Прости меня, я… — Нет, нет, тьфу, нет! Сичэнь, я!.. - Он застонал и провел рукой по все еще красному лицу. — Могу я поговорить с тобой снаружи? Лань Сичэнь кивнул, выглядя таким же растерянным, как всегда, и Вэй Усянь подавил смешок. Когда они уходили, Цзян Чэн бросил на него свирепый взгляд, а Вэй Усянь лишь подмигнул, беззвучно прошептав Цзян Чэну:”Удачи!”, когда двери Цзинши закрылись. Цзян Чэн споткнулся о бесстыдство брата и чуть не упал, но Лань Сичэнь поймал его за локоть. — Ты в порядке? — обеспокоенно спросил он. Цзян Чэн почему-то покраснел ещё сильнее, чем прежде. — Да, эм, да, я в порядке, спасибо, Сичэнь, — сказал он. Он сделал паузу и глубоко вздохнул. — Послушай, — многозначительно сказал он, — я останусь с тобой в Ханши. Лань Сичэнь выглядел удивленным. — Правда? — спросил он. — Я думал, ты не хочешь. — Я никогда этого не говорил, не так ли? — горячо возразил Цзян Чэн, и Лань Сичэнь моргнул, прежде чем покачать головой. — Мне показалось… — начал он, но Цзян Чэн перебил его. — Ты меня удивил, вот и все, — сказал он. — Предложение позволить мне остаться в твоем доме... - он снова покраснел, - довольно дерзко. Лань Сичэнь моргнул, и Цзян Чэн задумался, а нет ли у Ланей передающегося по роду тугодумства. — Дерзко? — спросил он. — Я останавливался в твоем доме раньше, Ваньин, вполне естественно, что ты остаешься в моем. — О, — выдохнул Цзян Чэн, вспоминая предыдущую серию событий, которые привели к тому, что Лань Сичэнь жил на Пристани Лотоса. — Я не думал об этом раньше. Лань Сичэнь рассмеялся. — Конечно, нет, — сказал он. — Не в твоем стиле думать о таком. Цзян Чэн побагровел. — В смысле?.. — Пойдем, — прервал его Лань Сичэнь, потянувшись вперед и взяв руку Цзян Чэна в свою. — Уже поздно, и нам нужно отдохнуть. У меня есть запасные спальные одежды, которые подойдут тебе. Он мягко потянул Цзян Чэна вперед в направлении ханьши, не отпуская его, и Цзян Чэн последовал за ним, крепче сжимая руку Лань Сичэня. Цзян Чэн не упомянул, что принес в Гусу свою любимую одежду для сна.