Наше самое уязвимое время

Двадцать четыре часа. Им оставалось провести вместе двадцать четыре часа. Двадцать четыре часа, чтобы Цзян Чэн вернулся с ингредиентами, необходимыми для лечения Лань Чжаня, двадцать четыре часа, чтобы Лю-дайфу собрала все ингредиенты и приготовила лекарство, двадцать четыре часа, чтобы лекарство подействовало и начало лечить болезнь Лань Чжаня всерьез. Вэй Усянь обычно был оптимистичным человеком, жизнерадостным и полным надежд, но на этот раз он чувствовал, что шансы были против него и Лань Чжаня. Даже если Цзян Чэн вернется прямо сейчас, и Лю-дайфу сможет дать Лань Чжань лекарство в ближайшие пять минут, у Вэй Усяня было ужасное чувство, что он не справится. Это ему не поможет; было уже слишком поздно. Вэй Усянь проглотил слезы и сжал безвольную руку своего мужа. — Я люблю тебя, Лань Чжань, знай это, — прошептал он, наклоняясь и нежно целуя Лань Чжаня в лоб. Лань Чжань не ответил, хотя Вэй Усянь и не ожидал от него этого, и его веки даже не дрогнули. Он только продолжал механически дышать, Сунь Чжао у кровати в постоянном ритме вливал духовную энергию в запястье Лань Чжаня, чтобы тот продолжал дышать, звук со свистом проходил через металлическую трубку в горле Лань Чжаня. Вэй Усянь ненавидел эту трубку больше всего на свете. Она покоилась во впадине на горле Лань Чжаня, уродливая металлическая штука, которая выступала на несколько сантиметров из его кожи. Она немного смещалась с каждым вдохом Лань Чжаня, но была прикреплена на месте белой лентой, которая обвивала шею Лань Чжаня, гарантируя, что она не выпадет. Это выглядело как ужасающее ожерелье, и Вэй Усянь хотел её убрать, но Лю-дайфу сказала, что лента стабилизировала всю конструкцию, а также не позволила бы Лань Чжаню случайно вытащить ее. Вэй Усянь думал, что это смешно — Лань Чжань даже не мог открыть глаза, как он собирался найти в себе силы вырвать металлическую трубку? Дыхательная трубка была отвратительной штукой, и Вэй Усянь ненавидел то, что Лань Чжаню приходилось дышать через гребаную трубку в горле, а не через рот и нос, но Лю-дайфу сказала, что его легкие практически перестали функционировать; ему нужна была как можно большая помощь в дыхании. Она была категорически против того, чтобы вставлять трубку ему через рот, независимо от того, насколько Лань Цижэнь, казалось, предпочитал этот вариант. Лю-дайфу считала, что это слишком рискованно, считала, что металлическая или бамбуковая интубационная трубка может разорвать нежную ткань горла Лань Чжаня, что вызовет кровотечение и он захлебнется в собственной крови. Кроме того, по ее словам, она не была уверена, что вообще смогла бы провести трубку через опухшие миндалины. Трахеотомия была лучшим вариантом. Вместе с толстой белой лентой металлическая трубка была пришита с обеих сторон уродливой черной нитью, которая резко выделялась на фоне бледной кожи Лань Чжаня. Неровные швы также тянулись с левой стороны трахеи, и Вэй Усянь поморщился при виде этого, проведя пальцами по нитке. Это была его вина. Он запаниковал — опять же, почему он вновь запаниковал? — когда Лю-дайфу вставляла трубку на место, и он попытался оттолкнуть ее, случайно заставив ее разорвать нежную ткань трахеи и горла Лань Чжаня. Очевидно, это сделало операцию более длительной и сложной, и Лань Сичэнь до сих пор не простил Вэй Усяня за это. Не то чтобы Вэй Усянь мог винить его. Лань Чжань страдал и истекал кровью, и это была его вина, его необоснованные паника и страх причинили вред Лань Чжаню. Снова. Раздался стук в дверь спальни, и Вэй Усянь тихо разрешил им войти, лишь на мгновение оторвав взгляд от лица Лань Чжаня. Он удивленно моргнул, когда увидел в дверях старейшего врача клана Лань — Лань Юнь. Кровь отхлынула от его лица. — Лекарь Лань,— тихо поприветствовал он. — Вэй Усянь.  Старый врач, прихрамывая, подошел и встал рядом с Сунь Чжао, сцепив руки за спиной и наблюдая, как молодой ученик вливает духовную энергию в Лань Чжаня, чтобы тот продолжал дышать. — Лекарь Лань Юнь, если вам есть что сказать, пожалуйста, скажите это,— сказал Сунь Чжао, и Вэй Усяня повеселил резкий тон молодого человека. Так похоже на его учителя... — Не стойте просто так.  Лань Юнь выдержал паузу, прежде чем заговорить. — Его золотое ядро мерцает,— сказал он тихим голосом. — Вы можете это видеть. Он умирает. — Да, мы уже знали это, спасибо, лекарь Лань,— ответил Сунь Чжао, на этот раз действительно закатив глаза. Вэй Усянь почувствовал слабое желание улыбнуться. Лань Юнь, однако, казался только расстроенным. — Ему больно,— сказал он, ерзая на своих старых ногах. — Он страдает. Не лучше ли было бы прекратить это… Отпустить его? Вэй Усянь не дал ему договорить. — Нет! —  рявкнул он, хватая Лань Чжаня за руку и опускаясь на колени на матрас. Он почти собственнически склонился над Лань Чжанем, сверкая красными глазами на пожилого врача.  — Нет. Не смейте, черт возьми. Замолчите! Лань Юнь вздохнул. — Вэй Усянь... — Цзян Чэн вернется, и у него будет лекарство, и с Лань Чжанем все будет в порядке,— яростно перебил его Вэй Усянь. Он сжал безвольную руку Лань Чжаня так сильно, что остался синяк. Он знал, что болтает чепуху, знал, что это рождается из отчаянной нужды, но он не мог остановиться. — Он проснется и сможет дышать самостоятельно, и тогда мы сможем вынуть эту мерзкую штуку из его горла, и тогда он снова сможет пить свой любимый чай и играть на гуцине, сколько захочет, и смотреть на кроликов и… — Вэй Усянь. Но Вэй Усянь не мог остановиться, едва услышал голос, зовущий его по имени. — И мы сможем есть вместе и снова ходить на ночную охоту, и он позволит мне дурачиться с младшими и беспокоить всех уважаемых Лидеров Ордена и...и...— Его голос дрогнул, и слезы потекли по его щекам. — И я буду видеть его улыбку каждый день, и целовать его каждую ночь, и обнимать его, когда смогу, и держать его теплые руки, и спать с ним в одной постели, и следить за тем, чтобы он каждый день просыпался целым и невредимым в моих объятиях.  — Вэй Усянь! Вэй Усянь не знал, когда он начал рыдать, но вот он сидит на кровати, голова Лань Чжаня у него на коленях, его безвольная рука в его собственной, его грудь вздымается, когда Лань Чжань дышит в ужасающе ровном ритме. Щеки Вэй Усяня были мокрыми от слез, некоторые из них упали на изможденное лицо Лань Чжаня, и он проглотил свой следующий всхлип, внезапно осознав, что кто-то держит его лицо в своих руках. Эти руки были теплыми, сильными, знакомыми. Вэй Усянь не мог видеть сквозь слезы в его глазах, но он знал эти руки. Он знал их по годам поддразниваний, годам тренировок и побоев, которые они принимали вместе. Знал их как руки, которые вытаскивали его из озер, подавали ему миски с супом, спасали от собак. Цзян Чэн. Его взгляд внезапно прояснился. — Цзян Чэн,— прохрипел он, схватившись руками за руки поверх его щек. — Привет,— сказал Цзян Чэн с улыбкой. — Вот и я.  — Цзян Чэн, — повторил Вэй Усянь. — Ты... Ты вернулся, — его глаза блуждали по брату, прежде чем вспыхнуть странной смесью надежды и отчаяния. — Ты… Ты действительно здесь? У меня галлюцинации? Цзян Чэн нерешительно фыркнул, но его глаза были печальны. — Идиот,— поддразнил он, нежно дернув Вэй Усяня за волосы, —  может ли галлюцинация сделать это с тобой? Слезы навернулись на глаза Вэй Усяня, и он слабо улыбнулся. — У тебя... есть ингредиенты для лекарства, которое нужно Лань Чжаню?—  спросил он влажным голосом. Он боялся ответа, но облегчение затопило его, когда Цзян Чэн кивнул и улыбнулся. — О, хвала Небесам, Цзян Чэн, хвала Небесам!!!—  воскликнул Вэй Усянь, бросаясь в объятия брата и крепко обнимая его. — Хвала Небесам!!! Цзян Чэн рассмеялся и неловко похлопал Вэй Усяня по спине. — Да, да,— сказал он. — Хотя на самом деле тебе не стоит меня благодарить.  Вэй Усянь отстранился, вытирая сопли и слезы рукавом. Цзян Чэн скорчил гримасу, но Вэй Усянь проигнорировал его. — Что ты имеешь в виду?— он спросил. — Ты нашел ингредиенты для лекарства Лань Чжаня — ты спас ему жизнь! Конечно, я должен поблагодарить вас!  — На самом деле я не тот, кто их нашел,— сказал Цзян Чэн. — Спасибо Сун Цзычэню за это.  Глаза Вэй Усяня расширились. — Сун Лань? —  спросил он. —  Сун Лань помог тебе? — Да,— кивнул Цзян Чэн. Он взял руку Лань Чжаня и сжал ее в странном проявлении нежности, на его губах появилась легкая улыбка. Вэй Усянь на мгновение ошеломленно уставился на своего брата и открыл рот, чтобы заговорить, но Цзян Чэн прервал его. — Сун Цзычэнь  в другой комнате,— сказал он. — Он помогает Лю-дайфу готовить лекарство. Ты можешь увидеть его, если хочешь. Я останусь присмотреть за Лань Ванцзи. Вэй Усянь колебался. Он не хотел оставлять Лань Чжаня, который все еще был нестабилен, все еще не мог дышать самостоятельно, все еще был таким бледным; но Сун Лань пришел в Облачные Глубины, человек, которого Вэй Усянь не думал, что увидит когда-либо снова, и он был тем, кто был ответственен за спасение Лань Чжаня. Кроме того, он доверял Цзян Чэну присматривать за своим мужем. — Хорошо,— сказал он, слезая с кровати. — Я вернусь через несколько минут. Позаботься о нем, Цзян Чэн. — Конечно,— сказал Цзян Чэн и занял место Вэй Усяня, держа руку Лань Чжаня на коленях и слегка рисуя иероглифы на его ладони. Вэй Усянь спрятал улыбку, прежде чем повернуться и направиться в главную комнату Цзинши. Он сразу же увидел человека, которого искал, сидящего за столом напротив Лю-дайфу. Лютый мертвец, одетый в чисто черное, с белым и черным мечами на боку. Перед ним лежали бумага и чернила, а на столе лежал мешочек-цянькунь. Сун Лань. Вэй Усянь ухмыльнулся. — Сун Лань!!! — закричал он, и лютый мертвец повернулся к нему, широко раскрыв глаза, как раз вовремя, чтобы увидеть, как Вэй Усянь бросился ему на грудь и повалил на пол. — Сун Лань, большое тебе спасибо!!! Жесткие губы Сун Ланя растянулись в то, что, как знал Вэй Усянь, было улыбкой, и усадили его и Вэй Усяня. Он взял кисть и написал на предоставленной ему бумаге. "Мастер Вэй и Ханьгуан-цзюнь дали мне так много, и будет правильно, если я сделаю что-нибудь для них взамен". Сердце Вэй Усяня сжалось, и он снова обнял Сун Ланя. Когда он заговорил, его голос звучал сдавленно. — Спасибо тебе, Сун Лань. Большое тебе спасибо.