***
Эндрю проснулся в пустой кровати. Наступил рассвет, и тишина в доме говорила ему, что он был один. Он предпочёл не предполагать, что Нил сбежал и проглотил многомесячную панику, что он наконец решил исчезнуть. Он поднялся с постели с нарочитым спокойствием и сделал утреннюю растяжку, чтобы сохранить гибкость и избавиться от всех проблем, возникающих после его обычного беспокойного сна. Его телефон зазвонил, когда он почти закончил, и он снял его с зарядки, чтобы проверить идентификатор вызывающего абонента. Ники. Эндрю вздохнул в предвкушении досады, но интрига победила до того, как звон прекратился. Он открыл свой телефон, надеясь, что кузен отвлечёт его от дома, в котором он не привык быть один. — Ники. — Эй, Эндрю! — возбуждённый голос ответил с некоторым удивлением. — Вообще-то я не ожидал, что ты ответишь. Какого чёрта ты встал? Прежде чем он успел ответить, Ники рассмеялся от какого-то внутреннего осознания. — О, не отвечай. Я точно знаю, что ты делаешь. Подмигиваю. Он на самом деле сказал, что подмигивает. Вслух. Словами. Идиот. — Ну же, расскажи мне всё, — ухмыльнулся Ники. Эндрю хотел бы оказаться в Штутгарте только для того, чтобы ударить его под дых. — Я сейчас повешу трубку, — пригрозил он. — Нет, Эндрю, подожди! У меня действительно есть причина для звонка. Когда его кузен не стал уточнять, он нетерпеливо выдохнул. — Шестьдесят секунд. — Чёрт, Дрю, ты какой-то ворчливый по утрам, — тихо выругался Ники. Между промедлением и возвращением к старому прозвищу, которое Ники уже давно слишком боялся использовать, Эндрю понял, что Ники из-за чего-то нервничает. — Я сделал предложение Эрику. Эндрю не был шокирован, но был немного удивлен моментом. — Ты сказал, что не собираешься делать предложение до выпуска. Ники немного рассмеялся, скорее издеваясь над собой, чем над чем-либо ещё. — Я знаю. Таков был план, но… Я просто не мог дождаться, понимаешь? Я был здесь, с мужчиной, которого люблю, и ожидание казалось самым глупым занятием на свете. Он знает, что я люблю его, я знаю, что он любит меня. Мы прошли через ад за последние несколько лет, но благодаря ему ад кажется не таким уж плохим местом. И я подумал, какого чёрта я жду? Эндрю воспользовался моментом, чтобы переварить эти слова, их значение, ведущий тон, который использовал Ники. — Я так понимаю, он сказал «да». Эндрю мог слышать улыбку в голосе своего кузена, когда он возвращался к исходной точке. — Да, тупица сказал «да». Бог знает почему, — затем он сказал это снова, громче, с чувством. — Мы, чёрт возьми, помолвлены! Широкая улыбка больно впилась в щёки Эндрю, но вокруг никого не было, так что он позволил этому быть. — Поздравляю, рад за тебя, — искренне сказал ему Эндрю. — Правда? — спросил Ники, довольный и робкий. — Да. На самом деле он был горд. Вероятно, это был самый смелый поступок, который когда-либо делал Ники, учитывая его родителей и культуру. — Я рад это слышать, потому что… потому что мне нужно кое о чём тебя спросить. — Нет, я не позволю Нилу быть вашим третьим, — немедленно заявил он. Недолгая тишина в телефоне сообщила ему, что Ники обрабатывает это. Затем из телефона раздался самый блестящий, испуганный смех, который Эндрю слышал так громко, что ему пришлось на мгновение отодвинуть его от уха. — Я буквально никогда не слышал, чтобы ты шутил трезвым, о мой Бог. Эндрю, почему ты не сказал мне, что ты забавный? Он почувствовал себя странно довольным собой и подумал: «Би обязательно будет мной гордиться». Он не знал, чем она конкретно будет гордиться, но у него было ощущение, что она тем не менее будет гордиться. — Ники, просто, блядь, спроси меня уже, — потребовал он уже почти отчаянно. Беседы с двоюродным братом были утомительны. У него была половинчатая мысль купить Аддерол и подсунуть ему на неделю, чтобы посмотреть, успокоится ли он. — Ты будешь моим шафером? Все механизмы в мозгу Эндрю остановились. Шафер? Какого хрена? Эндрю даже не был любимым кузеном Ники. Он едва ли считался другом. — Ну, со-шафером. Я хочу, чтобы ты и Аарон были там со мной. Вы, ребята, моя семья. Я знаю, что вы не придаете этому большого значения, но вы самые важные люди для меня. И я думаю, что это только заставит меня чувствовать себя лучше? Знать, что вы прикрываете мою спину там, у алтаря? Нет. Это был его первоначальный инстинкт. Ты ошибся парнем. Эндрю дал Кевину гораздо больше, чем когда-либо дал Ники. С чего бы Ники… с чего бы… — Хэй. Ты все ещё здесь? — Почему? — пришёл его недоверчивый вопрос. Один только Аарон был бы понятным выбором. Но Эндрю? — Дрю, — с сожалением сказал Ники. — Я остался в Южной Каролине не просто так. Ты знаешь это, правильно? Это не потому, что некому было взять вас, а я был просто обязан. Это потому что я люблю тебя. Любовь заставляет тебя остаться. Эндрю упёрся локтями в колени, не замечая, как долго он просидел на кровати и когда вообще сел. — Я не прошу тебя быть там, потому что ты так заботишься обо мне, — продолжил Ники, и его слова на мгновение окрасились самоуничижительным тоном, прежде чем он превратился в более нежный, дразнящий. — Даже не потому, что я тебе нравлюсь. Но потому что я хочу, чтобы ты был там. Ты можешь сделать это для меня? Это будет… это будет в Германии. Мы до сих пор не можем пожениться в Штатах, да и не хотим. Семья Эрика более чем счастлива… — Да, — ответ Эндрю поразил их обоих. — Я буду там. — Ха! Ты будешь? Ты будешь! Боже мой, я не могу в это поверить. Из его кузена вырвался более восторженный смех, ругательства и общие звуки радости, без мыслей о сдерживании или смущении. Эндрю почувствовал лёгкий укол при этом, но нервозность и недоверие затмили его. Немного зависти тоже. Ники сказал что-то неразборчивое кому-то рядом с ним, и на фоне звонка послышались звуки аплодисментов и всеобщего счастья. — Я сейчас повешу трубку, пока не оглох. Ники сказал что-то по-немецки, не предназначенное для него, и шумное празднование немного стихло. — Хорошо, да. Хорошего дня. Спасибо. Шутки в сторону. И не забывай, что у тебя есть плюс один! Ты счастливый ублюдок, Нил даже говорит по-немецки. У нас действительно лучший вкус на мужчин, да? Ладно, сейчас я позвоню менее страшному близнецу и проведу остаток дня, занимаясь сладкой, сладкой любовью со своим женихом. Bis bald! — Tschüss, — автоматически ответил Эндрю, когда линия отключилась. Машинально Эндрю надел нарукавные повязки, заправил постель, переоделся и включил кофеварку, размышляя о предстоящей свадьбе своего кузена. Он не сказал, когда состоится свадьба. Умно было бы сделать всё после выпуска, но у Ники могут зачесаться руки уже на зимних каникулах, и он решит заняться этим сразу после Рождества. Свадьба. Он никогда раньше даже не был на свадьбе, а теперь собирался стать её частью. Должен ли он произнести речь? Планируется ли мальчишник? Захочет ли Нил вернуться в страну, из которой когда-то бежал? Да. Каким-то образом он знал, что Нил последует за ним, если он попросит. С этой уверенностью Эндрю начал доставать продукты для завтрака из холодильника. После того, как он закрыл его, он увидел своё отражение в двери из нержавеющей стали. На его лице не было ни хмурости, ни гримасы. — Нил будет не против поехать со мной, — сказал он себе. Он поджал губы. — Но я буду в порядке, если он этого не сделает. Положительная аффирмация завершена. Не имело значения, если это было нечестно; это была цель, к которой нужно было стремиться, а не самоочевидная истина. Это было… надеждой. Эндрю разбил в тарелке несколько яиц и принялся готовить завтрак, когда скрипнула сетчатая дверь — единственный признак того, что Нил вернулся домой. Он нёс кроссовки в руках, шёл на цыпочках, словно собирался ограбить это место. — Доброе утро и тебе тоже. Нил вздрогнул, ноги в носках соскользнули по линолеуму и он с воплем рухнул на землю. Один ботинок пролетел через комнату, а другой с приглушённым стуком приземлился на голову Нила. Смех вырвался из живота Эндрю с такой силой, что ему пришлось согнуться пополам. Он рискнул взглянуть на Нила, всё ещё лежащего на полу и глядящего на него, и рассмеялся ещё громче. — Я думал, ты всё ещё спишь, — проворчал Нил. — Я пытался быть тихим. Эндрю попытался взять себя в руки, прежде чем он закашлялся и подошёл к распростертому телу. Он наклонился, схватил за края тренировочной рубашки и поднял своего парня на ноги, подмигнув ему. — Засранец, — пробормотал Нил не совсем себе под нос, с раскрасневшимися щеками. Вместо того, чтобы ответить на это, Эндрю безмолвно схватил кружку свежего кофе и протянул ее Нилу. — Беру свои слова обратно, — Нил с восторгом схватил чашку. — Мой герой. Свет моей жизни. Эндрю с болезненным восхищением наблюдал, как Нил, разгорячённый и раскрасневшийся, начал глотать дымящийся напиток жарким летом в Южной Каролине. — Ты мне противен, — сказал он с лёгким трепетом. Нил осушил кружку и ответил на комментарий глупой ухмылкой. — Выпей немного гребаной воды, прежде чем ты потеряешь сознание. — В кофе есть вода. — Везде есть вода, это не значит, что это спасёт тебя от обезвоживания. У Эндрю наконец-то появился парень, и этот идиот, скорее всего, умрёт от обезвоживания ещё до начала сезона. Команда собиралась убить его. Эндрю потянулся за стаканом из буфета, наполнил его фильтрованной водой и сунул Нилу в грудь. — Выпей это перед душем, иначе ты не получишь завтрак. Нил закатил глаза, привыкший к грубому тону Эндрю, и залпом выпил стакан. В спешке пролилось немного капель, стекающей по уголкам рта и длинной глотке. Его кадык подпрыгивал, когда он глотал, и Эндрю пришлось прикусить язык из-за того, что он мог сделать какую-то глупость, например, лизнуть полоску на мокром горле Нила в семь утра, когда бекон начал подгорать на сковородке. — Иди. Тебе нужен душ. Глаза Нила с любопытством метнулись к нему, и Эндрю возненавидел любовь за то, что Нил был так чертовски в гармонии с любым и каждым изменением его поведения. Эндрю взял бекон с горячей поверхности и вылил яичную смесь на оставшийся жир, сразу же перемешав всё лопаткой и добавив соль и перец. — Ты отвлекаешь меня от завтрака. Нил перегнулся через его плечо, — Эндрю тоже обожал-ненавидел привычку Нила делать это, — и посмотрел на яйца так, как будто они были самой интересной вещью, которую он когда-либо видел. — Я отвлекаю тебя, — сказал он, не говоря о яйцах. — Ты пахнешь подростковой раздевалкой, — проворчал Эндрю. Нил проигнорировал комментарий и нежно поцеловал то место чуть выше плеча Эндрю, где рубашка перестала прикрывать кожу. Эндрю прикусил губу, мысленно проклиная Нила. — Хм. Я бы хотел блинов. Ещё один поцелуй, на этот раз в шею Эндрю. С этими словами Нил пошёл в душ. Эндрю доел яйца, думая об Аароне, просыпающемся в постели с Кейтилин, пока его полуфабрикат не исчез. Мягко выругавшись, он достал тесто для блинов.***
У Нила свело ногу. Почему у Нила свело ногу? Наверное, потому что он чертовски обезвожен, а обезвоживание приводит к мышечным судорогам. Это началось с сильной боли в икре, а затем превратилось в полноценный мышечный спазм. Сначала сердце Эндрю упало в живот, когда ближе к вечеру прозвучал его персональный рингтон для Нила. Fate О чёрт. Up against your will Где телефон? Through the thick and thin Как долго Нил не выходил из дома на вечернюю пробежку? He will wait until Кто-то добрался до него. You give yourself to him — Где ты? — Эндрю ответил, как только телефон оказался у него в руках, голос ровный, но руки тряслись. — Тут такое дело… — начал Нил со смущением в голосе. Облегчение нахлынуло на Эндрю так быстро, что у него закружилась голова. Если Нил был смущён, этот ублюдок, вероятно, только что споткнулся и порвал один из его ботинок или что-то не менее глупое. — У меня судорога в ноге, и я думал, что она пройдёт, но, видимо, бег от судороги в ноге усугубляет судорогу, так что… — застенчиво пошутил Нил. Эндрю уже доставал из холодильника две бутылки с холодной водой и энергетический батончик. — Я задал вопрос, — напомнил он. — Две мили вверх по авеню и один квартал влево, — вздохнул Нил. Эндрю повесил трубку и взял ключи. Когда он добрался до места, он отпёр машину и указал на воду и батончик в молчаливой инструкции. Нил смиренно принял их без протеста. — Ты бежал трусцой домой? — многозначительно спросил Эндрю. — Нет, — ответил Нил с набитым ртом. — Ты собирался пробежать пять миль с мышечным спазмом, не так ли? — категорически спросил Эндрю. — Может быть. Да. Я думал, что это пройдёт, — защищаясь, сказал Нил. — Такое уже было раньше. Эндрю так хотелось закрыть глаза от разочарования, но ему нужно было напомнить себе, что он за рулем, и один из них должен сохранить Нилу жизнь. — В шкафу есть стул для душа, который я поставлю в ванну. Ты пойдёшь в душ, а я помажу твою ногу мазью. — Я могу… — Нил оборвал себя под мрачным взглядом Эндрю. Не из-за страха, а из-за наказания. По-видимому, Нил был более мотивирован вести себя благоразумно под угрозой разочаровать Эндрю, чем разозлить его. Это почти смягчило раздражение Эндрю на кажущуюся неспособность Нила позаботиться о себе. Почти. Вернувшись домой, Эндрю установил кресло для душа и положил дополнительное полотенце на кафельный пол, чтобы Нил не поскользнулся, выходя из него. Он чуть не запротестовал, когда Эндрю помог поддержать его тело, чтобы он не перекладывал лишний вес на больную ногу, но закрыл рот в тот момент, когда Эндрю обнял его за талию. Когда Эндрю вернулся, чтобы забрать только что вымытое тело, он сделал вид, что не заметил, как глаза Нила избегали зеркала, и без того затуманенного. Он вытер его насухо полотенцем, а затем положил его на их кровать на спину. — Я не одеваюсь? — Нет, — ответил Эндрю, не предлагая дальнейших объяснений. Нил не спрашивал, вероятно, зная, что не получит ни одного ответа. Мазь уже лежала на матрасе, как и несколько других баночек, которые он пока проигнорировал. Он сел на кровать, переместив Нила так, чтобы его ноги легли ему на колени. Он осторожно начал втирать липкое вещество в лодыжку, медленно продвигаясь вверх по мышце. Эндрю не сводил глаз с голени Нила, наблюдая за подёргиваниями и спазмами, но время от времени поглядывал на Нила, чтобы проверить, насколько ужасна его гримаса. — Будет хуже, если ты будешь сдерживаться. Нил приоткрыл один глаз, чтобы посмотреть на Эндрю, соизмеряя, насколько важны эти слова. Он судорожно выдохнул, затаив дыхание, и снова стал зажмуривать глаза. Он тихо застонал, но не пытался полностью заглушить его. Хорошо. Не было бы смысла массировать одну часть тела, если бы остальные оставались напряженными со сдержанными выражениями. Прошло несколько минут, пока Эндрю массировал ногу Нила, поднимаясь к его бедру и обратно к ступне. Нил перешёл от болезненных стонов к вздохам облегчения. Когда Нилу удалось помолчать больше нескольких минут, Эндрю, наконец, отодвинул мазь в сторону и схватил другую банку. — Тебе когда-нибудь делали массаж? — спросил Эндрю с искренним любопытством. Нил выглядел податливым, но нарочито так, что у Эндрю сложилось впечатление, что он может напрячься и сбежать в любой момент. — Нет, — осторожно произнёс Нил. — Да или нет? — очень серьёзно спросил Эндрю. Нил ответил не сразу. Его брови нахмурились в задумчивости, вероятно, удивлённый тем, насколько важным для Эндрю было согласие Нила на такие прикосновения к его телу. Ему было приятно, что Нил не торопится, чтобы подумать об этом, потому что это не было чем-то обычным. Это было интимно, лично. Уязвимо. — Да, — ответил Нил. Эндрю доверял этому «да». — Скажи мне, если это изменится, — проинструктировал Эндрю. Нил молча кивнул. — Повернись. По команде Нил слегка покраснел, но послушно повернулся и лёг на живот. Его обнажённую спину Эндрю нечасто видел, даже после секса. Молодой человек по-прежнему консервативно мялся, сгорбившись и инстинктивно пряча своё тело. Его спина была почти так же усеяна шрамами, как и торс. Был большой шероховатый участок, говорящий о содранной коже после прыжка из движущейся машины, неровные линии — как старые, так и новые — оставшиеся от незаточенных лезвий, ожоги от сигарет и какие-то более мелкие, разбросанные следы, которые нельзя было сразу идентифицировать. Эндрю проглотил свою ярость, как горькую пилюлю. Он отвинтил крышку баночки с бальзамом, предназначенным для расслабления мышц. — Я собираюсь нанести немного на твою спину, начиная с плеч. Нил размеренно выдохнул сквозь зубы, собираясь с духом. Тёплые мозолистые руки Эндрю коснулись кожи на плечах Нила, и он практически почувствовал, как напряглись все суставы в его теле. Он не стал сильно надавливать, поставив перед собой цель просто сначала распределить терапевтическое лекарство, а затем втереть его. Эндрю понял, что это было, наверное, самое нежное обращение с живым существом за всю его жизнь. Его пронзила мысль, что Нил заслужил это, заслужил эту заботливую, мягкую часть его. Но Эндрю тоже заслужил это. Заслужил, чтобы такое место существовало внутри него, заслужил, чтобы кто-то разделил это с ним. Он был на полпути к середине спины Нила, и, хотя его спина всё ещё была жесткой, остальная часть тела больше не выглядела готовой к прыжку. Эндрю считал это победой. Он продолжал размазывать лекарство, пока его руки не оказались чуть выше упругих подтянутых ягодиц Нила. Там, в пояснице, он начал оказывать давление. Движения его были ровными, неторопливыми и уверенными. Он работал над мышцами, пока они не сдавались, и двигался дальше только тогда, когда удостоверился, что они полностью подчинились его заботам. Когда руки Эндрю вернулись к плечам Нила, он сделал быстрый прыжок вниз по позвоночнику в качестве победного круга и, вернувшись, погрузился в затылок. Нил застонал так глубоко и с таким удовлетворением, что Эндрю почти потерял концентрацию. Вместо этого он продолжал развязывать, разглаживать и высвобождать все натянутые узлы в мышцах, которые он нашёл. Закончив, он мягко сказал ему, что переходит к рукам. Нилу удалось только ошеломлённо сказать «Угу», прежде чем Эндрю продолжил свою работу. После этого были ноги Нила, потом ягодицы, потом ступни. Затем Эндрю схватил третий флакон, на этот раз с эфирными маслами и витаминами, и в последний раз протёр тело Нила. К тому времени, когда он закончил, его парень был бескостным и тихо храпел. Эндрю никогда раньше не слышал храп Нила, он никогда не спал достаточно глубоко, чтобы дойти до этого. Но сейчас он был таким расслабленным, таким доверчивым. Эндрю поцеловал его в висок, удовлетворённый тем, что тот зашёл слишком далеко, чтобы вспомнить этот нежный жест, когда проснётся. Он поставил все баночки обратно в аптечку и взял несколько дополнительных одеял, чтобы укрыть голое тело на кровати. Он закончил готовиться ко сну, снял нарукавные повязки и забрался в постель к Нилу. Кожа Нила всё ещё излучала тепло от массажа, но даже жарким летом Эндрю подошёл достаточно близко, чтобы прикоснуться к ней. Он посмотрел на спокойное лицо, морщины беспокойства разгладились от спокойствия, которое приходит с глубоким сном. Вместо того, чтобы считать овец, он начал каталогизировать все веснушки, которые генетика и безжалостное солнце подарили Нилу. Их было так много, и некоторые из них ускользнули от его лица, чтобы найти дом на его груди и плечах. Эндрю уснул, не успев закончить счёт.