***
У Питера даже сомнений нет в том, что он хочет показать Мишель сегодня после окончания рабочего дня. Она открыла ему себя, как человека, что заботится о будущем этого мира, и Питер готов отплатить ей тем же. Он покажет ей, возможно, самую важную часть своей жизни после Человека-Паука. Сегодня Питер Паркер познакомит Мишель Джонс со своими лучшими друзьями, самыми строгими критиками и теми, кто никогда не дает ему спуску - его любимыми учениками. Это была идея Бетти на самом деле: сделать на базе F.E.A.S.T. базу для занятий с детьми, чьи родители не могут позволить себе платных репетиторов. Легко быть самым умным в своем классе, но чтобы попасть в колледж твоей мечты, этого явно мало. И каждый ребенок, который пришел сюда за помощью, прекрасно это осознает. Пятнадцатилетние мальчишки и девчонки, которым во взрослую жизнь вступать куда раньше, чем кажется, уже сейчас куда более зрелые, чем был сам Паркер в их возрасте. Питер любит этих детей. Всем сердцем любит. Работает с ними удовольствия ради. Вспоминая свое детство и восторг от того, как совершил очередное маленькое открытие, Питер будто возвращается в свои подростковые годы. В то время, когда все его проблемы заканчивались на том, как поддерживать достаточно высокий бал и посещаемость. Мишель была права в том, что дети - будущее этого мира. Те, кто сделают этот мир лучше. Те, кто достаточно сообразительны, чтобы вынести урок из ошибок старших поколений. Питер полностью с ней согласен и сегодня он намерен показать ей это. – Привет, класс! - Питер заходит в кабинет, служащий сегодня площадкой для проведения научной выставки. Дети же встречают любимого учителя гулом и громкими приветствиями. Он пересчитывает детей на автомате и показывает пальцем на пустое место около входа, но ребята лишь пожимают плечами в ответ. Странно, парень обычно предупреждал о пропусках. Питер делает мысленную заметку позвонить его маме и отступает в сторону, впуская Мишель. ЭмДжей заходит следом в класс, и из её рта вырывается еле слышимое “о”. Она осматривает помещение и не может скрыть теплой улыбки. Переводит взгляд на Питера, и ему кажется, что больше здесь никого нет. Эта маленькая, почти смущенная улыбка адресована будто бы только ему одному. Он прилагает всю свою силу воли, чтобы повернуться к своим ученикам и начать, наконец, занятие. – Сегодня в нашем маленьком конкурсе научных проектов пополнение в жюри, - Питер показывает рукой в сторону ЭмДжей, и она в непонимании хмурит брови, - Мишель Джонс - выпускник Массачусетского Технологического Института, которая сейчас занимается популяризацией науки в Undark Magazine - журнале о науке, ее удивительном, но иногда опасном характере. Дети начинают активно хлопать, смотря на нового гостя с благоговением, будто бы на кумира, и Питер присоединяется к аплодисментам. Он счастлив, что, наконец, может показать миру и самой ЭмДжей, как он гордится ею. Как он безгранично рад за нее. Он хлопает, может быть, громче всех в этом зале, и часть его хочет даже засвистеть, как он бы сделал на ее вручении диплома. Питер всегда был огромным поклонником Мишель Джонс, и сложись все иначе, он доказывал бы ей это каждый день. ЭмДжей подхватывает общее настроение аудитории и с широкой улыбкой кланяется овациям. – Мистер Паркер, но что будет, если ваши голоса разделятся? - задаёт вопрос Дилан, самый заводной из компании его учеников. – Ну раз мисс Джонс наша гостья, то мы отдадим предпочтение ее голосу, - он улыбается широко, и его смелость сегодня настолько велика, что Питер подмигивает Мишель перед следующей репликой, - но будьте осторожны, расположение Мисс Джонс не так просто завоевать. Она игриво закатывает глаза на Питера, и он чувствует, что может летать. Мишель говорит приветственную речь, где делает особенный акцент на том, что не всегда главное победа. Главное получать удовольствие от того, чем ты занимаешься. И если эти дети счастливы быть здесь и представлять свои работы, то они все победители. И выставка начинается. Мишель с искренним интересом разглядывает каждый проект, задает уточняющие вопросы ученикам и слушает их ответы так внимательно, как хочет того каждый ребенок в своей жизни. Она также отвечает на сотни встречных вопросов: об учебе, о том, сложно ли было поступить в такой вуз как МТИ. О том, действительно ли студенческая жизнь такая веселая, как показывают в кино. Мишель смеется и искренне отвечает: “Не знаю, я была слишком занята наукой. Она куда интереснее вечеринок братства”. Питер смотрит на неё с дальнего угла кабинета и не может сдержать влюбленной улыбки. Удивительно, как его настроение может измениться за какие-то жалкие пару недель. Казалось бы, только вчера он был всего лишь одиноким супергероем, который не только признал, что останется таким на всю свою жизнь, но и был готов к этому. Сейчас же он мало того, что влюблен, но также испытывает забытое много лет назад чувство. Чувство, так похожее на надежду.***
– Они крутые, - Мишель идет рядом с Питером по улицам вечернего Куинса, потирая руки от холода, и Питер борется с желанием взять ее ладони в свои, - и проекты у них потрясающие. Жаль парень, который выиграл, не пришел на урок. – Да, он его приготовил еще неделю назад, так что я не удивлен результатом, - Питер замолкает на мгновение, думая о том, почему парень мог пропустить сегодняшний день, - Мальчишка на самом деле не подходит под условия программы, но взять его было лучшим решением в моей зарождающейся карьере. – А почему он не подходит? - спрашивает она, и Питер вспоминает, что не упоминал ей о том, что за дети показывали ей свои поделки. – Все дети, которых ты видела, из не самых благополучных семей, скажем так. Они не могут платить репетиторам или заниматься в платных секциях, поэтому мы занимаемся с ними на добровольных началах. – А мальчик? – Майлз, да. Его мама работала вместе с моей… - он запинается, все еще непривыкший упоминать Мэй в разговоре. Её имя все еще заставляет его сердце болеть, пусть уже и не так остро, - с моей тетей. После щелчка она помогала строить этот приют, а сейчас работает тут три раза в неделю, обеспечивая медицинской помощью тех, кто в ней нуждается. Они хорошая семья, даже успешная в некотором смысле, а Майлз просто слишком часто ошивался у моего кабинета и незаметно стал частью этого класса. – Твоя тетя тоже работает в F.E.A.S.T.? - в ее глазах удивление и даже немного восхищения, и Питер проклинает себя за свой длинный язык, совершенно не удивленный, что именно на этом Мишель решила акцентировать свое внимание. – Работала. Она умерла много лет назад, - он пытается придать голосу некоторый уровень отрешенности, но в ее глазах все равно уже прекрасно читается сожаление, - Я продолжаю её дело, насколько возможно. Учу детей, пытаюсь точнее. Он тихо посмеивается, вспоминая свои первые недели или даже месяцы в роли учителя. Как он не знал даже, как правильно к ним подступиться, как общаться с ребятами, почти на декаду младше него. – Я давно не видела таких горящих глаз у подростков, - Мишель задумчиво хмурит брови, - Знаешь, я же училась в крутой научной школе, - она говорит это с лёгким сарказмом и смехом, - но даже у нас ученики не были так заинтересованы учебой. Питер помнит, как, несмотря на хорошую научную базу и прекрасное обеспечение, учеба в Мидтауне была действительно скучным занятием. Учителя сами были не то чтобы сильно увлечены наукой, не говоря уже о том, чтобы заинтересовать непоседливых детей. – У нас единицы ловили кайф от своей работы, и с ними было действительно прикольно, - Мишель вдыхает почти меланхолично, - но большинство явно пошли в учителя не по призванию. – Это не так просто на самом деле - учить их, - Питер смеётся своим воспоминаниями о первых днях работы в этом эксперименте, - собрать в кучу пятнадцать детей и заставить их удержать внимание на тебе в течение часа - это очень сложно. – Но у тебя получается. Дети глаз с тебя не сводили, - ее голос задумчив, тих, - проверить не могу, что я взрослая. Вроде недавно сама ходила в школу, а теперь смотрю, как мой ровесник учит других. Как давно ты преподаёшь? – Скоро уже будет год. Знаешь, я иногда чувствую себя действительно немного старым. Мишель смеется недоверчиво, пихает Питера в бок. – Двадцатичетырехлетний старик, конечно. – Правда! - он смеется весело и в ответ легонько толкает ее плечом, словно пингвин, - Смотрю на этих детей и действительно верю, что они спасут этот мир. А мне ведь и правда всего двадцать четыре, вся жизнь впереди. Но о себе я уже давно так не думаю. Может быть это общение с подростками так влияет на Питера, что он чувствует себя уже слишком старым для этого мира. А может быть то, что он уже десять лет стоит на страже спокойствия жителей Нью-Йорка, а мир вокруг так и не изменился. Он выходит на улицы города каждый день, в снег и дождь, в жару и холод просто для того, чтобы сделать этот мир лучше. Но количество преступлений, которые он предотвращает в каждом патруле, количество злодеев типа Крайвена или количество копов, которые считают Человека-Паука главной угрозой, не снизилось ни на один чертов процент за эти десять лет. Питер научился жить с этой мыслью. Признал, что он не может изменить мир глобально. Смирился с тем, что главная его задача - спасения маленького мира, который составляет для него Нью-Йорк. Для большего Человек-Паук, видимо, не создан. Эта острая перемена настроения чувствуется очень остро сейчас, и Питер проклинает себя за такой глупый поступок. Он мог провести прекрасный вечер с Мишель, но теперь она вряд ли чувствует себя комфортно, выслушивая нытье почти незнакомого ей парня. Боже, ну что за идиот. – Да, я тоже иногда так думаю. – Постой, что? - он останавливается как вкопанный, ошарашенный её заявлением, - ты шутишь же, верно? Она останавливается в двух шагах впереди и не спешит поворачиваться. Вместо этого ЭмДжей поднимает голову к небу и смотрит на слабо горящий фонарный столб. Ее сердце бьётся тихо, размеренно, будто бы она совсем не волнуется. Будто доверяет ему. – Знаешь, когда ты ребенок, а в мире начинают появляться супергерои, это немного принижает самооценку, - Мишель склоняет голову вбок и улыбается Питеру. В ее взгляде есть что-то грустное, почти сожаление, которое он не может разобрать до конца. - Эти Боги, сверхлюди и гении спасали мир почти каждый год от какой-нибудь новой угрозы. А все, что делала я - зубрила уроки и читала книги. Питер не знает, что и сказать на это. Себя прекрасно помнит в то время. Как считал Тони Старка главным своим кумиром. Как фанател от Капитана Америки и Черной Вдовы. Как жаждал он быть похожим на них хоть немного: быть добрым, смелым, самоотверженным. Помогать людям, спасать их, жертвовать каждой частичкой себя ради других. И как он осуществил свою мечту, просто оказавшись не в то время, не в том месте. Удача ли, быть укушенным радиоактивным пауком, выращенным в уже давно закрытой лаборатории и сбежавшим при ее расформировании? В четырнадцать лет Питер считал что да, ему очень повезло, ведь он мог спасти этот мир. Сегодня, почти десять лет спустя, Питер нашел себе новых кумиров: Док Ок и его вечное желание продвинуть прогресс, Коннорс с чертовой жаждой спасти человечество от всех болезней мира, Мишель и ее страсть к молодым умам. Чтобы быть героем, необязательно для этого быть супером. Чтобы изменить мир к лучшему, не нужно его спасать. Мишель поворачивает голову обратно к фонарю и застенчиво пожимает плечами, как бы говоря, что такова жизнь и ничего не поделать. Её взгляд теплый, с крохотной частичкой меланхолии, может быть. Но так не должно быть, ведь Питер верит в Мишель сколько себя помнит. Она уже в школе давала фору многим учителям, имела такую смелость, которой сам Кэп бы позавидовал. А ее гражданская позиция? Не выбери она науку, она стала бы отличным политиком или юристом. Сделай Мишель любой выбор - она бы преуспела в этом со стопроцентной вероятностью. – Ты неправа, Мишель, - он делает шаг вперед, и ЭмДжей с интересом поворачивается к нему всем телом, - я верю, что у тебя все впереди. – Откуда ты знаешь, Питер? - она вскидывает бровь, явно не доверяя его суждениям о ней, и он снова не может удержать язык за зубами. – Супергерои никогда не меняли мир. Железный Человек уничтожил Таноса, но именно Тони Старк показал миру, что можно стать лучше. Халк вернул половину вселенной, но это Брюс Баннер был тем, кто доказал всем, что можно примириться с самым худшим в себе и обратить это во благо. – Что ты хочешь этим сказать? - она снова начинает идти, и Питеру приходится семенить вслед за ней. – Я хочу сказать, Мишель, что супергерои это не какие-то мессии. Это те же люди, спасающие положение, жертвующие собой ради других, - Питер пинает маленький сугроб на краю тротуара, рассыпая снег по нему, - они крутой пример для подражания, но они не Боги. И если ты хочешь сделать в этой жизни что-то великое, суперсилы тебе не понадобятся. – Ты это и ученикам своим говоришь? - она ухмыляется и берет Питера под руку. Это так незнакомо для него, но в то же время чувство почти родное. – Иногда да, конечно, - он смеётся легко в ответ и подстраивает свой шаг, - я помню себя в их время, как хотелось, чтобы кто-то придал уверенности в себе. Чтобы кто-то верил в меня, потому что сам я иногда с этой задачей не справлялся. Мишель снова потирает руки в тщетной попытке согреться, прячет нос в воротник своего пальто и выглядит так мило, что у Питера все нутро гудит достать старый Полароид и сфотографировать ее. Где-то в его квартире под грудой дневников лежат осколки прошлой жизни: фотографии его и ЭмДжей, ее и Неда и куча только ее. Он бы пополнил свою коллекцию снимком зимней Мишель Джонс: мягкой, милой, немного уязвимой и такой чертовски красивой. – Не хочешь выпить кофе? - она прерывает его размышления с лёгкой улыбкой и добрым взглядом. И у Питера просто нет шансов. – Веди.***
Снег начинает идти как раз, когда Мишель и Питер выходят из кофейни недалеко от парка Астория. Холодный ветер с Ист-Ривер пронизывает Питера до костей, заставляя съеживаться над своим стаканом горячего шоколада. Сегодняшний патруль будет не самым долгим, думает он про себя. Он смотрит на ЭмДжей, на ее задумчивое, почти отстраненное выражение лица, и ловит себя на мысли, что хочет знать, о чем она сейчас думает. Хочет быть ее доверенным лицом, ее лучшим другом, как когда-то давно. Он потерял эту привилегию, когда решил уйти, но сейчас Питер, как никогда, жалеет о своем выборе. Она будто чувствует его желание и прерывает их комфортное молчание, когда они доходят до набережной. – Ты тоже неправ, Питер, - он вопросительно смотрит на нее, и Мишель продолжает, - Неправ в том, что ограничил супергероев только функцией сохранения правопорядка. Её лицо мило морщится на этом заявлении, будто его прошлые слова обидели ЭмДжей. Будто она защищает героев, что удивительно, ведь она никогда не была большим их поклонником. – Они вдохновляют людей на то, чтобы стать лучше, добрее, отважнее. Они придают веру в то, что все будет хорошо, - она отпивает глоток своего кофе и опирается на перила. Взгляд Мишель устремлен куда-то вдаль, - каждый супергерой это не просто какой-то чувак с суперсилами. Это еще и символ. – Символ? - Питер удивляется ее словам, давно уже принявший Человека-Паука как свою работу, как свое предназначение и свой крест. Его патрули рутина, а задержания преступников больше похожи на простой скрипт, каждый шаг которого не меняется уже годами. – Ты замечал, что по всему Куинсу есть граффити Человека-Паука? Как дети носят маски как у него на каждый праздник? – Она не обращает внимания на то, как Питер давится воздухом, как судорожно пытается привести свое сердце в порядок. Но почему из всех разговоров, которые они могли бы иметь сегодня, они говорят именно об этом? – Не особо, - его голос больше похож на кашель, и можно притвориться, что он просто подавился своим напитком, но Мишель все еще не поворачивается к нему, акцентируя свое внимание на чем-то, что Питер пока не видит. – Зря, некоторые из этих рисунков настоящее искусство, - она теребит крышку своего стакана и молчит, будто собираясь с духом перед следующими словами, - я на самом деле никогда не была большим поклонником Мстителей. Они спасали мир, и это круто, но все остальное время они сидели по своим норкам, ничего не делая для обычных людей. Решали конфликты, которые создавали собственными руками. Помогали столько же, сколько и рушили. Питер присоединяется к ней у перил, наконец, кладя подбородок на скрещенные руки. Тоже смотрит на город, наслаждаясь картиной огней вечернего Нью-Йорка. Тишиной, что подарил он ему последние несколько месяцев. Тем, что уже долгое время у него не было врага, что отравлял бы ему жизнь. Спокойствием, которое приносит ему ЭмДжей одним своим присутствием. – А потом появился Человек-Паук, - ну да, конечно. А он надеялся, что это было единичное упоминание, - спасал котят с деревьев, переводил бабушек через дорогу. Помогал женщинам затащить коляску по лестнице. Она поворачивается к нему, и в ее глазах улыбка. Настоящая искренняя, которую, он не видел уже многие годы. Она смотрит на него так, будто бы видит его. Видит все его противоречия относительного собственного призвания, все его сомнения насчет своей судьбы и все его страхи из-за встречи с ней. Она видит Питера, и ему страшно. – Он выглядел как обычный парень, который просто не мог сидеть ровно, пока все вокруг него не будут в порядке. Он помогал детям добраться до дома, сидел с ними на ступеньках, помогая с уроками, представляешь? Что забавно, в школе Мишель никогда не проявляла к Человеку-Пауку хоть какой-то симпатии. Даже когда она узнала, что это Питер, она всегда спрашивала именно о его делах, о его состоянии. Она не интересовалась его альтер эго. Откуда же такое восхищение теперь? – Если бы не его возможность ползать по стенам и плести паутину, я бы подумала, что он обычный подросток, которого просто очень хорошо воспитали, - она ухмыляется самой себе задумчиво, - в школе у меня была теория, что он наш ровесник. – Не может быть, - Питер хрипит свои слова и утыкается краснеющим лицом в воротник пальто, отчаянно пытаясь не раскрыть себя в этот момент. – Да, наверное, - легкое пожимание плечами, улыбка робкая, - Старк, конечно, был эксцентричным человеком, но вряд ли бы даже он завербовал бы подростка. Питер хмыкает в ответ, но звучит это больше как всхлип, как ему кажется. Мишель вроде не замечает этого, она просто наслаждается вечером по ощущениям. В ней нет стеснения, отстранённости или закрытости. Быть с ней сродни возвращению в родной город после долгого путешествия: несмотря на, казалось бы, новый фасад, всё остаётся предельно родным и знакомым. – Я всегда задумывалась, зачем ему маска, если все Мстители кроме него не скрывают свою личность, - она делает глоток своего кофе и потрясающе мило жмурится в отвращении, - брр, холодный. Мишель отрывается от бортика и двигается в сторону мусорного бака. Питер следует за ней, завороженный возможностью хотя бы опосредованно поговорить об их общем прошлом. – Конечно, я понимаю, что у него действительно могут быть причины прятать свое "я", но лично для меня это значит еще и то, что Человеком-Пауком может быть любой. Ты можешь помочь перейти через дорогу пожилой леди, и ты уже похож на супергероя, - она выбрасывает стакан и поворачивается к Питеру корпусом. На ее лице улыбка, а в голосе истинное воодушевление. Если Питер будет достаточно мечтательным, он может притвориться, что ЭмДжей на самом деле нравится он, а не Человек-Паук. И плевать, что чертовски больно. – Это… это крутая мысль, Мишель, - он начинает запинаться в своих словах, словно вернувшись на Карлов мост много лет назад, - Я тоже думаю, что его маска это символ. И я думаю, что супергероем и правда может быть любой. Просто так получилось, что Человеком-Пауком стал именно этот парень. Снежинки оседают на кудряшках Мишель, придавая ее виду буквальную сказочность. Она будто сошла со страниц фентезийного романа и вот-вот затащит Питера в пучину событий, от которых он не сможет убежать. Она улыбается мягко, но в глазах всегда есть какая-то искорка, почти вызов к нему. Она будто готова в любой момент взять его на слабо, и Питер не уверен, как он воспримет эту игру. – Слушай, а почему ты не называешь меня ЭмДжей? - она делает шаг к нему и щурится почти ехидно, будто уже знает ответ, – Я в первый же день сказала, что меня можно звать ЭмДжей. Но ты единственный, кто этого не делает. Как? Как ответить, что ты помнишь цену права называть ее этим прозвищем? Как сперва надо было попасть в круг друзей Мишель, героически чуть не умерев ради этого. Как не сломаться, вспомнив тут же, что было и другое прозвище, зарезервированное только для Питера когда-то. Как он в моменты тихого уединения в еле освещаемой фонарями комнате Мишель шепотом напевал между поцелуями “Эм”. Как она таяла от одного только этого слова, что всего двумя буквами выражало всю их близость, всю их любовь. – Оно… оно просто казалось мне личным, и я не уверен, что на самом деле мог нарушать твои личные границы - он опускает взгляд в землю, внезапно заинтересованный носками своих ботинок. Питеру далеко не семнадцать, и он может держать свои эмоции в узде. Но в данный момент он действительно на грани того, чтобы просто выпалить ей все уже к чертям собачьим, принять судьбу и последствия собственных ошибок. Он скажет ей правду, и она возненавидит его. Он расскажет ей, что отобрал ее память, и она никогда с ним не заговорит. Простой выход на самом деле, разве нет? Оставит ее в безопасности подальше от себя и, заодно, наконец, скинет с себя этот огромный груз вины, что не дает ему спать по ночам. – Когда-то так и было, - ее голос тихий, вкрадчивый, и Питер поднимает глаза. Он смотрит на нее, но Мишель не отвечает взаимностью. Она смотрит куда-то мимо Питера, немного вверх и влево. Он читал где-то, что это значит, что человек что-то вспоминает. Мишель хмурится, будто то, что она вспомнила, ее нисколечко не радует, и Питер хочет убрать эту морщинку с ее лба. Желательно поцелуем стереть это хмурое выражение с её прекрасного лица. – Почему на самом деле я так тепло отношусь к Пауку, - то ли вопрос ему, то ли просто мысль в воздух выпустила Мишель, - когда мне было пятнадцать, он спас моих одноклассников от падения лифта на Монументе Вашингтона. Понятия не имею, что он делал так далеко от Куинса, но если бы не он, вся моя команда по десятиборью исчезла бы с лица земли. Питер хорошо помнит тот день. То, как обычно отстраненная, холодная Мишель Джонс с панической ноткой в голосе кричала Человеку-Пауку, что там, высоко над землей ее друзья находятся в смертельной опасности. Как она с нетерпением встретила своих одноклассников на земле после спасения и как непривычно грустной она была по дороге домой. – До этого момента у меня не было друзей, честно говоря, - она ухмыляется и снова берет Питера под локоть. Она задаёт направление их движению, и Питер в ужасе, что она собирается домой, - я была твердо в этом уверена, по крайней мере. Но в тот день я поняла, что была неправа. Что у меня есть близкие мне люди, хочу я того или нет. Когда они проходят мимо людей, одна пожилая женщина с теплотой улыбается Питеру и Мишель, будто бы говоря, что они милая пара. Питер очень хочет в это верить и на мгновение он даже готов представить себя на месте парня ЭмДжей. Он отворачивается от Мишель, чтобы скрыть свои чувства, упуская тем самым смущенную улыбку и слегка порозовевшие щеки девушки, что тоже пыталась скрыться, склонив голову вниз. – Тогда и появилось это прозвище “ЭмДжей”. Как попытка разделить этапы моей жизни. Знаешь, юношеский максимализм и все такое, - она вальяжно машет свободной рукой, в голосе ее улыбка, и Питер не готов, чтобы вечер заканчивался, - А потом выпускной класс, поездка в Европу… Мишель замолкает на мгновение, явно о чем-то задумавшись и сердце Питера готово выпрыгнуть из груди. Представить сложно, как часто Питер вспоминал ту поездку, тот мост и поцелуй любимой девушки. Как, несмотря на Мистерио, это было самое счастливое лето в его жизни. Последнее счастливое лето в его жизни. – Что-то тогда изменилось во мне. Когда элементали напали на нас, и все снова пошло кувырком, я, - она умолкает на мгновение и в тот же момент легко смеется над какой-то мыслью в своей голове, - только сейчас дошло, что в Европе нас тоже спас Паучок. Для защитника Куинса он больно уж любит путешествовать. Он тихо смеется с ее шутки, в тот же момент неловко стряхивая снег с головы, и мимолетом ловит её взгляд. Питер в принципе уверен, что они сегодня по большей части общались взглядами, нежели чем словами. Так же как и в старшей школе, когда только пытались понять, нравятся ли они друг другу, они переглядывались с разных концов класса, отворачиваясь в тот же миг, как были замечены сами. И сейчас Питер испытывает странное чувство дежавю, словно Мишель действительно заинтересована им. Но он отгоняет эту мысль, не собираясь обманывать себя несбыточными мечтами. – В общем, после Европы я решила, что пора уже вылезать из своей скорлупы и открыться миру. Не уверена, близость ли к смерти или еще что-то побудили меня прийти к этому выводу, - она тихо хихикает, и Питер запирает этот звук в глубинах своей памяти, - Так что “ЭмДжей” теперь лишь упрощение от моего слишком официального на мой вкус имени. Конечно, каждого встречного я не прошу так меня называть, но и клясться в вечной дружбе больше не нужно. – Я… я запомню это, Мишель, - она бросает на него взгляд, как бы говорящий “да ладно”, - ЭмДжей. Прости, да. Питер неловко смеется, благодарный, что в такое время года его краснеющие щеки можно спихнуть на холод, а не на то, что он чертовски смущен. Но она смеется вместе с ним, отклоняется корпусом слегка на него в этот момент, и Питер напрочь забывает, что он переживал о чем-то сегодня. Он позволяет вести себя по заснеженным улицам вечернего Нью-Йорка, не беспокоясь ни о чем на свете. Тепло её руки у его локтя, ровное биение её сердца дарят Питеру надежду, что все в этот раз может пойти куда лучше. Может быть в этот раз он сможет справиться с трудностями своей двойной жизни. Может быть в этот раз он сделает все правильно и будет, наконец, счастлив по-настоящему.