Я не буду любить себя один

      Мягкий известковый налёт, слякотным покрывалом ложился на тротуар следующим утром от подтаявшего снега, наметенного в огромные, практически непроходимые сугробы ночью. Солнце встало пару часов назад, но его яркие и прямые лучи сотворили целые ручейки вдоль дорожек, ведущих под наклоном вниз. Новый день Альбуса наступил довольно быстро. Он снова стоял напротив того манекена, облаченного в идеальный смокинг, собираясь с духом, чтобы зайти в уже открытую лавку чародея.       Улица очень быстро оживлялась и по ней теперь бегали первые посыльные-дети-маглы со свеженапечатанной газетой, где подавали только лучшие сплетни… Кхм… Прощу прощения… Лучшие и доселе никому неизведанные новости.       Дамблдор не успел толкнуть дверь, как звонкий колькольный шелест оповестил о прибытии нового посетителя. Из-за высокого прилавка тотчас выскочил молодой юноша, ростом и телосложением едва напоминающим самого Альбуса, поправив свои кудри, которые все равно лезли ему на глаза, одарил гостя обворожительной улыбкой и поприветствовал его.       Ал не с первого раза сумел ответить парнишке тем же, но не из невежества, а из-за элементарной сонливости. Он слегка улыбнулся в ответ на наилучшие пожелание всего самого доброго от хозяина магазинчика. Да, все действительно казалось прекрасным, если не вспоминать произошедшего накануне. Возвращаться в Англию не хотелось как минимум ещë неделю, добрая Минерва, пусть и без особой радости, заменит блуждающего по миру преподавателя и, по совместительству, еë близкого друга. — Я знаю, кто вы, — выдал парень, не дождавшись первого шага от столь великой личности. — Вы Альбус Дамблдор, преподаватель трансфигурации в школе Хогвартс, мракоборец высшей категории, имеющий не одну степень, включая степень Мерлина, и великолепный исследователь. — Охохо, — искренне удивился Дамблдор и наконец пробудился от тумана утра декабря. — Ты, похоже, знаешь обо мне больше, чем я сам. Твоë же имя мне не известно, но я горю желанием немедленно это исправить. — Разумеется, сэр. Я Гастон и если позволите сделать наблюдение, то вам пришлось по вкусу то великолепное творение, что красуется на витрине?       Продавец сделал паузу, но только для большей театральности вызубренной наизусть речи, а не для того, чтобы у Дамблдора было хоть мгновение на ответ. Это его работа — внимательно смотреть и быстро делать выводы, в следствии которых можно легко удивить клиента своими познаниями о нем и таким образом поймать кого угодно на крючок, откуда не сцепиться, пока не приобретешь что-то, а иногда на непозволительно-транжирные суммы. — Спешу вас уверить и даже обрадовать, что тот смокинг в единичном экземпляре и он сшит именно на вас. Я уже вообразил вас в нем. Размер будет в пору. Примеряйте же скорее!       Вихрем закрутившись по салону, юноша метнулся к манекену, с изяществом и быстротой оголяя его и занося одежду в примерочную, попутно приглашая туда слегка опешившего гостя.       Альбус явно не готов к такому бодрому утру, но выбора у него нет. Шаг за шагом он последовал приглашению, оказавшись в просторной примерочной с полюбившимся костюмом в руках. Но только вот… Настырный юноша не спешил задëрнуть шторы, с улыбкой держался за них, глядя прямо в лицо Дамблдора, будто желая проделать там дыру. Альбусу пришлось прокашляться, чтобы привести собеседника в чувство и скрыться за сероватой плотной тканью.       С помощью палочки, Дамблдор лишил себя одежды, оставаясь в идеально прилегающем белье. Глядя на себя в зеркало, он выдохнул. Возраст долго красил мужское тело, но стресс, всë новый и новый губит его достоинства и это удручает. Ал прекрасно понимал, что Гастон так и стоит у выхода из примерочной, дожидаясь, скорее всего, когда снова можно будет набросить сети умелого предпринимателя на долгожданного посетителя с большим кошельком. — Раз вы ещë здесь, то… — начал Альбус, натягивая на себя великолепные брюки, стараясь при этом не отвлекаться от восхищения ими. В ответ послышалось нужное шебуршание, и маг продолжил: — Могли бы мы обсудить вас, Гастон? Вам не… Не страшно в такое время обитать и вести свою деятельность в открытой местности, продавая волшебный ассортимент и немагам? — Сэр, я буду с вами нечестен, если скажу, что мне не страшно. Все боятся, но не все это показывают. Как бы не сложилась судьба, я не смогу покинуть это место. Что же мне делать без заработка? Я больше ничего не умею, да и конкуренция везде выше, чем тут. К тому же аренда этого помещения очень даже располагающая, так как сам дед мой основал этот магазинчик, то наш владелец уступает приличную сумму за месяц. «Наверное, не стоило спрашивать», — подумал Альбус. Этот парень теперь без умолку проболтает около четверти часа. Невежливо молчать в ответ на такую откровенную тираду, но что он может? Одобрительно буркнуть? — Вы довольно смелый молодой человек, — отрешенно промолвил мужчина, оглаживая лацканы пиджака на себе. — Пускай вам и дальше сопутствует удача, в вашем непростом ремесле. — О, благодарю вас, сэр, — Гастон поклонился, и хотя Дамблдор бы никак не увидел этого за преградой примерочной, однако из уважения к великому магу стоило произвести такой жест. — А вы что можете сказать на деле о Господине Гриндевальде?       Всë. Это запретная тема. Альбус с силой вцепился в пуговицу, что та незамедлительно оторвалась от рукава. Он видел своë отражение в зеркале: перед ним напуганный мужчина зрелых лет, никак не великий и стойкий маг, каким всегда хотелось бы себе и другим казаться. Молчание уж слишком затянулось, Альбус как чувствовал, что парнишка открыл рот, чтобы воскликнуть что-то обеспокоенное, поэтому спокойным голосом выдал: — Полагаю, ты знаешь о случившемся вчера на выборах в священном месте, — вещал Дамблдор, возвращая деталь образа на место. — Что я могу думать о величайшем злодее всех времëн? Не больше, чем думаешь сам ты. — Откуда вам знать, как думаю я? Может… Я уверен, что его идеи и стремления не так уж и глупы… И ещë, я слышал не только о событиях недавнего времени, но и о вашем совместном прошлом. Что вы на это скажете? — напор парня переходил все границы, воздух в зале магазина накалился. — Почему ты пошëл дорогой проигравших?       Альбус отдëрнул штору, хмурым видом оглядывая Гастона, нервно переменающего ладони. На секунду в бледно-карих глазах сверкнуло что-то до боли родное и тогда Альбус понял: пора заканчивать с примеркой. Возможно даже… Отказаться от костюма. Но сдаваться, это ведь не про Альбуса Дамблдора. Он прошëлся по мини-подиуму к более большому зеркалу, чтобы, разглядывая себя в новом одеянии, вывести самозванца на чистую воду.       Длина была идеальна абсолютно везде. Он несколько раз покрутился, чтобы вынести окончательный вердикт. Паренёк не врал, с таким видом только в министры и подаваться, однако явно чего-то добивался не очень добрым словом. На душе у волшебника заскребли кошки и об упоминании о «НЕМ» горло сдавило чем-то невидимым. Прилагая немало усилий, чтобы проглотить гигантских размеров ком, Дамблдор на предыхании пролепетал: — Я беру, — отчеканил он, — и ещё к нему бы присмотреть запонки. Они будут лучше пуговиц. — Ему важно показать себя, как спокойного и уравновешенного при упоминании Геллерта. Хотя имя его звучало и прежде частенько, сейчас оно распространиться не медленнее, чем испанский грипп. — Значит вы не ска… — Сколько с меня? — эта настойчивость уже выходила далеко за рамки дозволенного. Дамблдор смерил лавочника жёстким взглядом, требуя к себе должного уважения.       Парень всего секунду казался провинившимся щенком, но уже в следующую спустил аккуратные брови к переносице, прикрывая глаза. Именно с таким видом назвал Альбусу сумму, явно превышающую ту, что Дамблдор видел на ценнике, как только пересëк порог этого места. Видимо, ни уважения, ни дружелюбия ему больше не видать. Что ж, Альбусу не привыкать.       Юноша не торопился упаковать костюм в симпатичный пакет, пока единственный посетитель незаметно-жадно разглядывал сладости, лежащие в миске около кассы. Вот ещë одна слабость мага… Это его любимые лимонные дольки, только завëрнуты они как-то в манере неопрятных американцев. Гастон не упустил такой неловкой паузы, то как его гость переступает с одной ноги на другую, и коварно улыбнулся своим мыслям. — Можете взять столько, сколько в вас влезет, сладкоежка.       Альбус перестал выдавать себя с потрохами, уставился на парня за кассой. Почему в этом… Оборванце столько знакомых черт и фраз? Сладкоежкой Дамблдора называл всего один единственный человек. Не исключено, что юноша потерялся в своëм сознании, ещë не заимел внутреннего стержня, как когда-то Альбус, и перешëл на тëмную сторону. То есть, так думает только он, на деле же Геллерт им просто пользуется, у того же полно таких дураков-приспешников. Это заставляет не затухшие чувства вспыхнуть пламенем ревности.       В нем бушевали два противоречия. С одной стороны хотелось быстро подойти к юноше, с презрением швырнуть на его витрину необходимую сумму, которая по итогу оставит новоприобретателя смокинга без гроша на существование, выхватить пакет и умчаться из Квинса навсегда. С другой стороны, которую конечно же и выбрал чародей, потому что совесть никогда не позволила бы выполнить ему первое, не из-за красивых глаз же его выбрал цилинь, как достойнейшего. Так вот… С другой стороны Альбус Дамблдор по совести взял несколько долек в жменю и засунул в карман брюк на будущее, подходя к парню и протягивая ему слегка дрожащей рукой нужную сумму. — Оставьте, это подарок, — мальчишка протянул упакованную одежду и на его лице засияла великолепнейшая из улыбок. — Я не возьму с вас платы, не отпирайтесь даже. Он ждал вас. Он был создан исключительно для вас. Ваши судьбы с ним переплетены. Вот увидите, если дадите шанс… То… — Мы сейчас о смокинге говорим, Гастон? — Конечно о нем! — выйдя из-за прилавка и всучив-таки пакет мужчине, он похлопал его по рукам. — Идите, да прибудет с вами Мерлин!       Всë, что осталось Дамблдору — хлопать длинными ресницами, подыскивая в голове нужную фразу. Как учитель со стажем может лишить едва ли не подростка прибыли? Но делать нечего: его буквально вытолкали за двери на заснеженную улицу. На удивление, никто из прохожих маглов не замечал разыгравшейся картины. Они будто вообще не догадывались, что в данную секунду в их городе, в их тихом переулке стоит столь чудесный магазин-кутюрье.       Альбус обернулся к хозяину заведения, тот ещë стоял в дверях и смотрел на изгнанного без всякой детскости и глупости, очень серьëзно, будто перед ним не двадцатилетний маг, едва окончивший Ильверморни, а сверстник, повидавший не меньше самого Дамблдора. «Что за чертовщина?» — хотел прошептать Ал, но не смог и рта открыть, ведь его лëгкие заполнил приятный дурманящий запах. — До скорой встречи, профессор. Не испачкайте сильно свой костюм сахарными пятнами, — он обаятельно улыбнулся, даже закрыв глаза, как ребëнок, и тут же развеял все догадки Дамблдора. А может на мозг так влияет этот странный аромат… Амортенции?       Альбус открыл рот, чтобы спросить, не занимается ли этот парень в своей лавочке ещë и варкой зелий, в Хогвартсе как раз не хватает учителя, но не успел. Только поднял палец вверх для выразительности и деловитости своего вида, как юноша закрыл дверь перед чужим носом, вынуждая спуститься на две ступеньки вниз.       Что же… Теперь его ждал тернистый путь домой. Хогвартс давно стал домом, не только ему, разумеется, многим волшебникам, ищущим приют, спасающимся от бегства своего прошлого или настоящего, редко, но все же и от будущего. Конечно, Ал преувеличивал. Дорога до Лондона не закрыта, учитывая, что он прекрасно осведомлён знаниями о ближайших порталах. Хотелось себя пожалеть немного и… — Совсем я раскис, надо скушать мармелад, — и незамедлительно полез в карман за сладким.       За этой умилительной картиной наблюдал Геллерт, который только что обслужил особого клиента под личиной простака, ведь Ал так легко ведётся на это снова и снова — бесчисленное число раз. Слегка приподняв занавеску, тёмный маг скользил взглядом по ровной спине своей второй половины души. Этот мужчина с каждым годом только хорошеет, и в тоже время — ничуть не меняется. Порой в рыжей бородке и голубых глазах Гриндевальд видит не взрослого и сильного мужчину, а… Невинного юного мечтателя, чьё тело с ног до макушки, цвета апельсинов, усыпано веснушками. Гел с удовольствием и в полном беспамятстве погрузился в образ возлюбленного, потерял счёт времени.       А Альбус будто знал, что за ним так кратко шпионят, не торопился, не делал ничего непристойного, просто был собой — самым идеальным созданием на свете. Геллерт улыбнулся, ведь понимал: только он один знает каждый секрет не только души и мыслей Альбуса, но и его фигуристого тела. Даже когда Дамблдор поправил серую шляпу и двинулся в сторону тёмного переулка, прячась от внезапного порыва ветра, Геллерт не смел двинуться с места и прервать наблюдение, с упоением сохраняя в памяти каждую деталь. За его спиной послышалось требовательное цоканье каблуков, вернувшее чародея к реальности. — Господин, — Винда остановилась в метре от хозяина, послушно складывая руки перед собой в замок. Тон её звучал отрешённо и этот холод всегда оказывался заразным. — Как всё прошло? Дамблдор будет в нужном месте в нужное нам время? — Да, Винда, дорогая. Он наш, — лёгким движением Геллерт повернулся к девушке. Лицо его выражало серьёзность и полное безразличие. Но Винда слишком хорошо знала этого человека, чтобы поверить. — Мы сможем убить сразу двух зайцев, Господин. Дамблдор — прямая помеха, он сам виноват, что уничтожил вашу клятву, пошёл против вас. Пора платить по счетам. Вы поступаете правильно, это во имя… — Общего блага, — закончил за неё Гел, опуская веки, налившиеся свинцом.