Я не буду любить себя один

      Он очень плохо спал последние ночи перед праздниками, если вообще спал. Было трудно понять, наверное сон поверхностный, когда не воспринимаешь всерьёз реальность, когда кажется, что мир рушится на глазах или наоборот — обретает ранее неизведанные краски. Только второй вариант показывался в жизни мага гораздо реже первого. Но какая уже разница, в конце-то концов? Было и было. Зачем вспоминать и нервировать себя лишний раз? Пару раз Альбус точно открывал глаза, однако темнота заставляла его снова проваливаться в глубокие размышления. В следующее мгновение яркое солнце слепило и приходилось вставать, хотя… Сейчас каникулы. Никуда не нужно, все заботы наступят не раньше, чем через две недели. Можно пролежать в постели целый день, погружаясь в уныние и отчаяние. Идеально для Дамблдора в этот период. Так он и поступил.       Неприятное наваждение мучало волшебника в течение двух часов после пробуждения. Ал ворочался с бока на бок, затем лёг на спину и постарался успокоиться. Одновременно магу хотелось, чтобы кто-то пришёл, растряс его и заставил подняться, в ту же минуту чародей молился, дабы отдалённый гул шагов за дверью комнаты показался миражом и никто не смел беспокоить эту гробницу усопшего духа.       В голове всплыл образ недавно купленного смокинга и милого владельца павильона. Это улыбнуло чародея, неплохо было бы повторить ту встречу. Возможно за чашечкой чая? Или… — Вот бы Геллерт увидел эту сцену, — улыбка тотчас сползла с лица и превратилась в отвращение. — Перестань думать о нем! Это абсолютно чистое желание и никак не связано с кем-то другим, тем более… Альбус, приди в себя! Тебе бы врезать хорошенько, по твоей милой мордашке, чтобы подобное никогда больше не терзало твой больной рассудок!       Профессор скинул с себя яростно плед и вскочил на ноги, рассекая комнату в считанные шаги. Он вернулся мыслями к лету, что служило в жизни отправной точкой, перевернувшей восприятие по велению судьбы.

***

      Они сидели в беседке за домом Бэгшот. Батильда в заботах, присвоенных хозяйке дома, умчалась в сторону входной открытой двери с полным подносом грязной посуды. Вообще, она могла использовать магию, чтобы очистить фарфор и керамику, но писательница часто пренебрегала этим вопросом, предпочитая ручной труд, чего Геллерт даже не силился понять — бесполезно. Парни сидели напротив друг друга на белоснежных резных скамейках. Лëгкий летний ветер развивал локоны волос обоих магов.       В руках Альбус до сих пор держал полную чашку, уже остывшего чая. Во время беседы юный чародей лишь изредка стягивал с тарелки фрукты или сладости, но ничего так и не съел, чем весьма огорчил Батильду впоследствии.       Гриндевальд прервал насыщенную беседу молчанием и расслабленно, в этой паузе, изучал павадки своего соулмейта. Из интереса, разумеется, ведь перед ним столь же крепкий смелый ум, готовый менять мир любыми действенными методами. Наверное, Геллерт хотел угодить своему возлюбленному и в будущем удивлять его хорошей наблюдательностью. Или потому что перед ним находится человек, которого действительно стоит опасаться? Как раз-таки в те моменты, первых мгновений наедине, в голову тёмного волшебника и закралась идея о клятве на крови. И причину тому, он не мог никак найти даже в себе. — Твоя тëтушка великолепно готовит, — разбавил тишину первым Альбус. Его голос лился плавно, непринуждëнно, хотя Геллерт точно был уверен, что его собеседник взволнован. — Не задумывался об этом, мне казалось, у профессора Бэгшот нет никого, перед кем она могла бы показывать свои кулинарные таланты. — Ты же ничего не съел, зачем нахваливаешь то, чего не пробовал? — Геллерт едва, но изящно вздëрнул светлую бровь. Его тонкие длинные пальцы аккуратно опустили кружку на поверхность стола.       Дамблдор лишь на мгновение растерялся, разглядывая лицо напротив. Не хотелось выглядеть глупцом в обществе, тем более в ЕГО глазах. — Это называется вежливость. И, к твоему сведению, я и раньше общался с Батильдой, мы же соседи. Она не последний человек, очень интересный и… — Не надо, Альбус, — голос Гриндевальда звучал тихо, но чертовски властно и холодно. — Мы оба прекрасно знаем, что не Батильда свела нас. Не моя спонтанная поездка в Годрикову Впадину. Ты здесь не потому, что тебя попросили, тебе нечем заняться дома и ты готов пропадать где угодно, лишь бы не возвращаться туда.       С этими словами Геллерт задëрнул рукав своей лëгкой чëрной летней рубашки, оголяя кожу до локтя. Глядя ровно на Альбуса, он поместил руку на стол, запястьем кверху. Альбус с трудом спустил ком слюны вниз по глотке, только потом приковал взгляд к надписи на чужой молочной коже (Альбус помнит и сейчас, что Геллерт никогда не мог загореть, даже покрыться естественным розовым румянцем. — Покажи, — Гриндевальд кивнул на рукав руки Альбуса. До этого момента Ал всячески прятал под одеждой очевидную, но очень таинственную вещь.

***

      Приподняв первую невесомую коробочку, обернутую в золотистую упаковку, Альбус хмыкнул и с привеликим удовольствием стал разворачивать адресованный себе подарок от дорогих сердцу студентов. Внутри находилась маленькая открытка-портрет, его собственный. Группа учеников с факультета Когтеврана приложили не мало усилий, чтобы изобразить смешное, но немного грустное лицо Альбуса. Он будет хранить этот подарок до скончания времен. По телу разлилось приятное тепло от мысленной неги и сердце забилось с новой силой.       Следующий подарок был значительно больше предыдущего. Красный шёлк мантии торчал из уголка, неумело упакованного бархатного обрамления вещицы. Гриффиндор — бесспорно. Дамблдор их любимчик, как и этот факультет обожаем им. Волшебник обязательно наденет их дар на какой-то особый праздник. Не изнашивать же и пачкать такую красоту в обыденности. Далее, окинув искрящимся взглядом один из пышных букетов роз, которые стояли на маленьком столике, Ал начал зрительно изучать небольшой пакет, тоже в рождественском стиле, что лежал у вазы. Пальцы мага разжались и предыдущий подарок полетел на пол, глухо ударившись о камень. Что-то манило, безумно притягивало к цветам. Глаза неотрывно смотрели на мелькающую, между алых бутонов, серебристую записку. Замерев в шаге от своей цели, мужчина охнул и звук вышел громче, чем можно было представить изначально. Большими буквами выведены инициалы отправителя. Так чётко, с явным намёком, возможно угрозой. Элегантные, две одинаковые:

Г. Г.