Чёрные алмазы

Итачи так и оставалась у себя. Когда Какаши заглянул, она сидела на кровати, опираясь спиной на покрытую ковром стену и развернув какой-то свиток. Услыхав вошедшего, отложила бумагу в сторону и взглянула с немым вопросом. Какаши прислонился к закрытой двери, сложив руки на груди. После встречи с визирем у него осталось тяжёлое чувство. Ему ли не знать, что политика - дело беспощадное. Но глядя на эту девушку, так спокойно составившую план собственной продажи, Какаши не мог не задаться вопросом, куда катится мир. Куда они, взрослые, его толкают. И у него вылетело из головы всё возмущение тем, что Итачи не объяснила план ему. Как и слова, которыми он собирался начать беседу. - Сомневаюсь, что этих людей что-то переубедит, - проговорил он со вздохом. - Они же на всё готовы. Вообще на всё. Мы можем пытаться сколько угодно, но... Итачи вскочила, встав прямо перед ним. Порывистые, резкие движения странно противоречили вновь опустевшему лицу. - Что они вам наговорили? - Ничего, - опешил Какаши. - Думаю, ничего лишнего, на что ты не рассчитывала. - Значит, вы не отступаете. И слышать об этом не хочу, - она отвернулась и шагнула к висящей на стене карте. - Вы только что улучшили нам условия на порядок. Это могло стоить вам больших трудов, но отдыхать и приходить в себя некогда. Мы определили только общее направление действий. Нужно очень много уточнить и разобрать, а времени в обрез. - Итачи. Она застыла. Перехваченные лентами волосы были растрёпаны, а под ними безвольно опустились голые плечи. Какаши только сейчас увидел, какие они тонкие. С трудом понимая, что делает, он приблизился и положил на них ладони, нажимая, испытывая. И покачал головой, ощутив податливость и хрупкость. - Почему ты взвалила это на себя, - тоскливо вопросил он. - Люди делают то, что считают нужным, а тебе нужно пойти всем наперекор. Не страшно? - Страшен этот мир, если не менять его, - почти прошептала Итачи. - Неужели мне одной? Какаши грустно улыбнулся. - Оттянуть одну войну - ещё не значит поменять мир. - Это только начало. - Интересно. На минуту воцарилась тишина, во время которой Какаши не убирал ладони с её плеч и затылка. Итачи не отстранялась и вообще не показывала, что замечает это. - Я хотела вас убить. "Какое совпадение, я тебя тоже". - Чтобы рассорить наши страны и Веер не решился выступать в одиночку, - пустилась она в разъяснение. - Потом мне стало ясно, что сразу после этого придётся бежать или меня растерзают прежде, чем отец успеет сказать слово. Если ещё захочет говорить. - Кроме Воды, нашлись бы другие, кому выгодно поддержать Веер. Так что всё это могло оказаться бессмысленным. - Да. А сейчас... - девушка развернулась и посмотрела ему в глаза, но так и не сбросила руки. - Вы так спокойно приняли этот факт. Вам плевать не только на свою жизнь, но и на то, кто именно на неё покушался? Какаши понадобилось время, чтобы собраться с мыслями. "Кто именно"?! Напоминание, что они знакомы всего пару дней, а потому ему как раз должно быть плевать, застряло в горле. - Есть вещи поважнее, чем моя жизнь и личные тёрки, - наконец сказал он. - И я держу это в голове. Вот и всё. По тонкому льду ходишь, Какаши Хатаке. Уже начал сам себя убеждать. Итачи ведь тоже часть "личных тёрок", а важен лишь один факт: она - сосуд для чёртова джинна. Её страхи и привязанности, шрамы на сердце, обречённость и надежда во взгляде на него - всё это второстепенные вещи, которые надо использовать ради цели. И возникшая на лице улыбка, и звёздный блеск из-под ресниц. - В этом мы удивительно схожи, - и улыбка стала горькой. - И только вас я могу просить понять меня и послушать. "Схожи, - осенённо подумал Какаши. - Ты даже не представляешь, как". Итачи склонила голову чуть набок, рассматривая шрам, идущий ото лба до середины щеки. Точная доза искренности. Раскрытие в обмен на раскрытие. Правдивый рассказ и ожидание того же в ответ. Обоюдоострые клинки чувств, которые они вонзили друг в друга. А боль чувствовал он один. Пока что. - Можно снять маску? Какаши был больше не способен держать лицо. В попытке выиграть несколько секунд он сгрёб девушку в объятия и прижал к груди, игнорируя удивлённое восклицание и вцепившиеся в рубаху пальцы. Только сделал хуже. Стук её сердца был ударами молота, которым заколачивалась ловушка. И, кажется, тогда впервые мелькнула мысль послать к чёрту приказ.