Божий Суд и молоко

Время в каменном теле остановилось. Не то чтобы за тысячелетия своего существования Хонсу не привык к причудам времени, но одно дело следить за его течением глазами своих аватаров, и совершенно другое — в темноте каменной тюрьмы. Из коматозного дрейфа его вырывает знакомый голос: — Он может нас слышать? — вежливо спрашивает Артур. Слепая ярость захватывает Хонсу. Он хочет вырваться наружу, поймать предателя, раздавить, подчинить, сломать. Чтобы Артур больше не думал плести заговоры и липкие сети из слов и манипуляций. — Могу я рассказать тебе секрет? — шепчет Артур. — Мне нравилось причинять боль от твоего имени. Это тяжелейший грех на моей душе. — ТЫ ПРОСТО БОИШЬСЯ БЫТЬ СОБОЮ, ЧЕРВЯК. Я ДАЛ ТЕБЕ СВОБОДУ! ЦЕЛЬ! А ТЫ ВЫБРАЛ БЫТЬ РАБОМ АММАТ, — бушует Хонсу. — Если бы ты не сломал меня окончательно, я бы никогда так не ценил исцеление. — ТЫ СЛОМАЛСЯ, ПОТОМУ ЧТО СЛАБ, А НЕ ПОТОМУ ЧТО Я СЛОМАЛ ТЕБЯ. ВМЕСТО ИСЦЕЛЕНИЯ У ТЕБЯ ПОКЛОНЕНИЕ ЛОЖНОЙ БОГИНЕ! — Хонсу плевать, что его не слышат, ему необходимо сказать всё, что он думает, но Артур замолкает, будто и вправду слушает ответ. А может быть он действительно настолько хорошо знает Хонсу, что может представить, что Хонсу мог бы ему сказать. — ТЫ МОЖЕШЬ ПРЕДУГАДАТЬ МЕНЯ НЕ ПОТОМУ ЧТО ТЫ ТАКОЙ УМНЫЙ, А ПОТОМУ ЧТО ТЫ ТАКОЙ ЖЕ КАК Я, — шипит Хонсу. Всё его существо внезапно охватывает странной, знакомой энергией. Он тянется вперёд, туда, где совсем недавно находились сила Марка и совесть Стивена. А до них — праведность Артура. Но его ограждает плотная песчаная стена, за которой, —Хонсу точно чувствует! — бьётся пульс и жизнь человека. Артура, — понимает Хонсу, — Артур взял его в руки. — ПОСТАВЬ МЕНЯ НА МЕСТО! — по-ребячески громыхает Хонсу, пытаясь извиваться в пустоте, размахивая несуществующим посохом. — Своей победой я обязан тебе, — шепчет Артур. Жизненная энергия пропадает и Хонсу снова один в пустоте, лишь слышит удаляющиеся шаги предателя, да хруст стекла в его сандалиях. — ТРУС, — кидает он в спину Артуру, но остановить его не может. Уже во второй раз не может.