Божий Суд и молоко

— Ваши сердца, они как будто оба неполноценные, — озадаченно говорит Леди-Гиппопотам. У Марка холодеют кончики пальцев в плохом предчувствии. Очень-очень плохом предчувствии. Он смотрит на два белоснежных сердца, которые не могут найти баланс и думает о том, что если снять с весов его собственное сердце, то баланс тут же будет найден. Потому, что если эти глупые весы не поймут, что Стивен — хороший человек, то что вообще по их мнению значит быть хорошим? Но Стивен загорается идеей узнать правду, так что Марк бежит за ним обратно в свои принципы организации, инстинктивно стремясь опекать это вечное шило. — Марк, почему в комнате с людьми, которых ты убил, находится ребёнок? — спрашивает Стивен потерянным и одновременно металлическим голосом. Марк не понимает, откуда в нём вообще появился этот характер, это упрямство. Стивен всегда отступал, пытался смягчить ситуацию, найти позитивные стороны и объяснение происходящему. Сейчас он не желает ничего предполагать, а просто бежит за Истиной, как чёртова ищейка, выворачивая наизнанку все ужасы, пережитые Марком. — Остановись, Стивен! — хочется кричать во всё горло. — Мне больно! Прекрати делать мне больно. Ведь из всех людей и Богов именно ты никогда не причинял мне настоящей боли! Но Марк молчит, умирая от жалости к мокрому, дрожащему Стивену. Молчит и по привычке заталкивает это разрывающее душу чувство как можно дальше. Чтобы боль снизилась до приемлемого уровня, с которым можно жить. Погоня за Стивеном похожа на погоню за белым кроликом: вроде бы вот он, совсем близко, протяни руку и схвати, но как бы Марк ни тянулся, как бы ни бежал, Стивен взлетает по лестничным пролётам вслед за маленьким мальчиком, оставляя Марка позади на пару (тысяч) шагов. Лишь в храме Хонсу Стивен останавливается. Замирает сначала в ужасе от лагеря археологов, а затем в немом восхищении от самого храма. Всё-таки некоторые вещи никогда не меняются, с облегчением думает Марк. Они смотрят на рождение Лунного рыцаря, на первое появление Хонсу. И Марку хочется плакать от того, как давно он не слышал этого глубокого давящего на виски голоса, как давно не слышал саркастичных комментариев, как давно не чувствовал себя всесильным и в безопасности под защитой Бога. Без Хонсу всё покатилось в ад. Хоть Марк понимает, что происходящее вообще никак не связано с этим невыносимым пингвином, истина так любимая нынче Стивеном, в том, что ничего бы не произошло, если бы Хонсу всё ещё был с ними. Артур бы не смог их застрелить, они бы не умерли и не застряли между Миром Живых, Миром Мёртвых, Миром Фантазий Марка и Миром Кабинета доктора Хэрроу. Марк слышит обвинения Стивена, чувствует его неодобрение, но если и есть что-то, в чëм он уверен, — это то, что Хонсу, вопреки всему — меньшее зло. Иначе Марк пустил бы пулю себе в голову у подножия этой исполинской статуи. Очевидно, Стивен хочет поспорить, но их отвлекает содрогнувшийся мир. Таурт в растерянности, вокруг них падают метеоритным дождём несбалансированные души, что там происходит в Мире Живых Марку и представить сложно. Вероятно, Амат разгулялась во всю, пытаясь нагнать столетия каменного заточения. — Нам нужен Хонсу! — решает Стивен, его внезапная вера в то, что Хонсу всё исправит настолько крепкая и искренняя, что Марк немного теряется. Но Таурт соглашается, разворачивает корабль и вот, Стивен снова на тропе поиска Правды, оседающей кислой горечью на корне языка Марка. Он честно пытается уберечь этого наивного идиота от Правды до самого конца. Просто потому что лучше всех знает фундамент убеждений Стивена. Просто потому, что смотреть как мир Стивена разлетается на части в миллиард раз хуже, чем терять собственный мир. Вот только Марк ошибается, а доктор Хэрроу оказывается прав. Стивен не ломается. Ему больно и плохо, он плачет, когда видит Марка у дома родителей. Но больше всего он скорбит не о их мёртвой матери. Чувствуя его руку на своём плече, Марк вдруг понимает, что Стивен скорбит о нём, о его несчастной жизни, о его страданиях. — Ты не виноват, Марк, ты был просто ребёнком, — говорит Стивен то, что много раз говорил отец. Отличие лишь в том, что словам Стивена Марк неожиданно верит. Он судорожно вздыхает, не в силах выдержать эту боль и чувство вины, рвущиеся наружу, а в следующую секунду оказывается в тёплых объятиях Стивена, который укачивает его, будто ребёнка. — Ты не виноват, Марк. Ты не виноват. Ты хороший человек и всегда им останешься, — бездумно шепчет Стивен куда-то ему в плечо, нежно поглаживая волосы широкой ладонью. Марк шмыгает носом и даёт волю слезам.