Брачный обет

      Пит смотрел на мужчину с аккуратно постриженной бородой, лучшие парикмахеры следили за волосами Сенеки Крейна, особенно за нижней частью лица, из-за которой он каждый день сидел в кресле по несколько часов, ожидая, когда её доведут до идеала. Сенека опрокинул второй стакан виски, так и не сказав, зачем настаивал на их встрече. Пит не испытывал приятных чувств к этому человеку, если бы была возможность, он избежал общения, но распорядитель игр умел убеждать и к своему неудовольствию, Пит был вынужден ждать, когда тот озвучит цель своего визита, несмотря на то, что их социальный уровень сровнялся. Крейн имел множество полезных знакомств, несмотря на свой гадкий характер.       — Мне нужен твой человек.       — Конкретнее: для чего, на какой срок, какие навыки тебе необходимы. — Спокойно ответил Пит. Человек напротив уже давно не вызывал в нём раздражения и ненависти, как было раньше. Мелларка больше ничего не трогало, что бы вывести его на эмоции, нервные клетки необходимо было выжигать напалмом, никак не меньше. Он прибывал в своеобразном коконе, состоящем из пустоты. Раньше это равнодушие его устраивало или же ему некогда было обращаться внимание на чувства в борьбе за место под солнцем. Вот он и добился того, о чём не мог мечтать, поднялся с низов до самого верха. Добившись всего, нужно радоваться или, по крайней мере, быть благодарным, но в ответ, ни одной эмоции, только пустота и холод внутри. Он всегда был силён так, словно не имеет права на человеческую слабость. Реальность, душащая и давящая, строилась только на одном правиле — сильные берут, а слабые поддаются. Он не желал быть слабым и пошёл по головам, превозмогая боль и страх.       Жизнь научила его борьбе, проехавшись асфальтоукладчиком, начиная с подросткового возраста, нет, с детства, когда семья не проявляла должной любви и внимания к собственному ребёнку, занимаясь собственным бизнесом. Мальчик никогда не был им жизненно необходим и когда его похитили, пообещав вернуть за приемлемое вознаграждение, его не спасли, оставив его судьбу на волю похитителей. Его продали в бойцовые ямы, где единицы живут больше года. Он выжил.       Пит жил в обеспеченной семье, но родители не гнушались заставлять сына работать в пекарне, начиная с украшения тортов, заканчивая переноской тяжёлых мешков с мукой, в связи с чем он имел развитую физическую силу. Мелларка заметили и несколько раз перекупали из одного места в другое. Его жизнь изменилась после Голодных игр. Он вызвался добровольцем и вернулся с победой, но не в выгребную яму боевых арен, а в спец отряд, в который попадали все выжившие. Победитель игр планомерно шёл на вершину, но оказавшись на ней, оказался в одиночестве. Он мог сказать, что делал это для того, что бы им гордились родители, признали в нём достойного сына, но это было бы ложью, обосновавшись в Капитолии, он и не помышлял встречаться с ними, доказывать, что он не отброс, которого можно выкинуть из семьи, нет, он действовал вопреки обстоятельствам, родня для него перестала что-то значить, когда они поставили на нём крест, он проложил дорогу наверх сам, не оглядываясь на детские травмы, он игнорировал все не помогающие ему проявления эмоций и в результате потерял часть себя. Остановившись на вершине, он оглянулся назад и остался довольным проделанным путём, отсутствие эмоций его только радовало, пока не заметил, что ощущает пустоту на их месте. Добиваясь должности или награды, даже выбираясь и смертельной битвы живым, он радовался и ликовал, но теперь его окружал только холод и отсутствие желания что-то изменить. Разумом он понимал, что нельзя оставаться в стазисе, но эмоции продолжали молчать. Званые обеды, вечеринки, праздники, которыми изобиловал Панем были скучны и однообразны, несмотря на шик и лоск происходящего. Женщины, с которыми он спал, были одинаковыми, хоть и имели разную внешность, но были однотипные, ничего не значащие. Всё было для него пресным. Находясь в разъездах он иногда натыкался на людей, испытывающих настоящие, неподдельные чувства и завидовал им. Зависть не была кричащей, разрывающей внутренности на куски, это был червячок, грызущий изнутри. Почему они чувствуют, а я нет? Эмоции, хоть и не всегда положительные доставляли людям удовольствие и с каждым разом Пит думал, что не понимает чего-то в этой беготне, но она завораживает и ему хотелось присоединиться к этому чуду, почувствовать вновь, как когда-то в детстве или юности, когда эмоции не вытравила окружающая жестокость.       — Пит, мне нужен тот, кто убьёт для меня и последует следом.       — У тебя достаточно много связей, чтобы нанять киллера-смертника.       — Нет, я хочу, что бы она страдала, она и её гнусная сестра, нет, они все должны страдать — Сенека со стуком ставит стакан на стол, выплёскивая содержимое на тёмный стол.       — Я не поставщик наёмных убийц, охрана и безопасность моя работа, остальное не ко мне.       — Не набивай себе цену, я помню тебя, маленького зверька на играх. Ты стал лучшим и пора отплатить за полученный шанс.       — Что, прости? Ты считаешь, что ты помог мне устроиться в жизни и что я тебе чем-то обязан?       — Да, я распорядитель игры, вы все приходите ко мне за шансом на лучшую жизнь…       — Я расплатился кровью за эту возможность. А ты не бери слишком много на себя, ты только управляющая единица, создающая шоу. Я честно победил, уничтожил остальных и выжил один. Я тебе ничего не должен.       — Да как ты смеешь так со мной говорить, я житель Капитолия, а ты помойная крыса из дальнего дистрита, которой посчастливилось оказаться в нужном месте и в нужное время! — бутылка дорогого алкоголя была сброшена в приступе ярости, но Питу было всё равно, пятно отмоют, а видеть выведенного Сенеку из себя было не так скучно, как всё вокруг.       — Ты прав, куда мне до достопочтенного Сенеки Крейна, любителя заниматься самолюбованием и совсем юных девушек. Неужели тебе отказала малолетка? Как же пострадало твоё самолюбие, раз ты пришёл ко мне? — Пит улыбается Сенеке, наблюдая как тот багровеет. — Над тобой хорошо поработали стилисты, но я вижу припухлость на лице и несильное отличие оттенка кожи. Неужели тебе ещё и избила девчонка? — Пит не смог сдержать смех, он впервые за долгое время искренне веселился.       — Мелларк! — Крейн с громким звуком опустил руки на деревянный стол. Руководитель службы безопасности зачесал светлые волосы назад и продолжил ухмыляться.       — Назови имя этих смертниц.       — Китнисс и Примроуз Эвердин.

***

      Китнисс проснулась от слепящего прямо в глаза солнца. Как она и предположила накануне, комната оказалась солнечной и в целом светлой благодаря подобранной цветовой гамме. Часы на стене показывали полдень. Она обычно просыпалась рано, но предыдущие сутки порядком измотали её. Собираясь отправиться в душ, она заметила свою дорожную сумку, которую лично собирала у себя дома. Значит остальные её вещи тоже в доме — рассуждала девушка, но она не слышала, как их заносил Пит, или уходил утром, когда проснулся. Её чуткий слух проиграл усталости и потрясениям. Откинув одеяло, она перенесла вещи к себе на кровать, раскрыла не большую чёрную сумку с самым необходимым. Вещей было не много: средства личной гигиены и несколько комплектов одежды. Она растерянно рассматривала свои вещи, вспоминая дом и семью, особенно младшую сестру, которая боготворила её.       Китнисс вздрогнула, когда дверь в комнату открылась без стука, она инстенктивно прикрываясь. Пит держал в руках огромный букет белых, распустившихся роз. Мужчина решил поубавить напряжение между ними, воспользовавшись клише, которые обычно действовали на женщину, пока не узнает жену получше. Цветы и подарки — был его ближайший план по установлению отношений, а главное сохранять спокойствие и учтивость в браке.       — Твои вещи внизу. Как будешь готова, скажи, я помогу их перенести в гардероб, чемодан тяжёлый. — девушка молча наблюдала за его передвижениями по комнате — Тебе понравились цветы? — он принёс их в вазе с водой и поставил на тумбочку рядом с кроватью.       — Да, спасибо — выдавила из себя Китнисс.       — Я жду тебя внизу.       После его ухода Китнисс закрылась в ванной, не желая выходить. Свадебное платье, которое она небрежно скинула, больше не лежало бесформенной кучей на полу. За такое пренебрежение дизайнерским платьем её не поняли бы другие представительницы её круга. Платье было произведением искусства, но вчера оно было брошено, как ненужная тряпка, а на следующий день было убрано мужем, скорее всего в гардероб, пока она спала.        Горячая вода обжигала кожу, мягкая мочалка не могла причинить ей вред, несмотря не силу с которой Китнисс тёрла места, где касался её Мелларк. Она ненавидела себя за слабость и уязвлённую гордость. Она знала, что в браке ей придётся делить постель с супругом, и казалось, что была к этому готова, но как оказалось, нет. Пит не был её первым мужчиной, но был тем, с кем ей удалось достигнуть пика наслаждения. То, что было у неё с Гейлом, как оказалось, можно было назвать подростковой вознёй, с приятным исходом только для Хоторна. Китнисс не была готова к тому, что ей понравится проведённая ночь с ним, это пугало, и она всячески пыталась отогнать от себя мысли об их брачной ночи. Что ещё может ей понравится в их браке? Что если их отношения станут больше чем просто обязательства брака. Она вспоминала своё прошлое с Гейлом, в которого ранее была влюблена. Как могут измениться её чувства через годы? Он был для неё первым мужчиной, и эти воспоминания преследуют девушку в заключённом брачной союзе. Правильно ли она поступила? Во всём браке ощущается, какой-то подвох, но какой она не могла понять, но должна была выяснить. Она не испытывала доверия к мужу и всё время ждала, когда вылезут наружу истинные мотивы его поступков.

***

      Брюнетка спустилась на первый этаж, переодеться в чёрные брюки и кремовый свитер. Внизу Пит читал, скорее всего, новости в планшете и пил чай со сливками баз сахара. Она запомнила его предпочтения по первой их встрече у неё дома, когда он явился сделать ей «деловое предложение» по вступлению в брачный союз, как в последствии оказалось с ним самим. Услышав шаги, он отложил чтение и повернулся к только что спустившийся супруге.       — Хорошо спалось? — начал он светскую беседу.       — Говори прямо, зачем я здесь? — В Китнисс возобладал её прямолинейный характер.       — Создать новую ячейку общества — Спокойно ответил ей мужчина, делая вид, что не понял вопроса.       — Не верю. Весь этот фарс устроен с одной целью — отыграться из-за Прим.       — Фарс, говоришь? — он коснулся символа их связи на своей руке: светлая линия, отдающая перламутром, такая же как у неё, была заметной на расстоянии. — Нет, это не фарс, мы связаны навсегда. Но с иным оттенком. Всё, не спорю, задумывалась как наказание тебе, между прочим, первоначальный вариант был с летальным исходом. — он сделал глоток из белой чашки — Тебя с сестрой задумывалось убить, но я увидел в этом иную возможность. Как я тебе уже сказал, мне нужна верная жена, создающая тихую гавань в противовес моей работе. Тишина, спокойствие и регулярный секс в обмен на достойную жизнь, ты знала на что шла — он внимательно наблюдал за её реакцией — Видимо не до конца — он наклонился вперёд, опираясь на сомкнутые руки в замке — Вопреки сложившемуся мнению, жестокость меня не возбуждает. Я не знаю, что ты себе напридумывала, но заверяю, бить и насиловать я тебя не буду. Ты мне показалась достаточно умной, хоть и импульсивной девушкой, считай, что твоя храбрость в отношении сестры подкупила меня, и я, предпочёл не превращать твою жизнь в ад, а попробовать что-то новое.       — Поиграть в семью? Наш брак не будет отличаться от того, что я видела у себя дома. Игра в дружную семью на публике, а дома сплошной холод и безразличие, даже к детям. — только закончив фразу, Китнисс поняла, что сболтнула лишнего, дав волю эмоциям. — Отчим старается, он хороший, но… — девушка закусила губу.        — Я кажется тебя понял. У твоих родителей договорной брак, где каждый живёт своей жизнью, пока не придёт время сыграть свою роль. Можно сказать, что это хорошо раз ты уже привыкла такой манере поведения. Я не смогу подарить тебе любовь о которой пишут в романах, максимум — заботу и поддержку, которую я не привык проявлять, но я буду стараться — он вновь сделал глоток. — Специфика моих обязанностей даёт о себе знать и я по большей части имитирую эмоции, скрывая настоящие очень глубоко в себе. Не спорю, что на публике мы будем играть влюблённую друг в друга пару, но это не значит, что нам надо быть чужими друг другу вне досягаемости камер? — мужчина коснулся руки Китнисс, поглаживая костяшки её пальцев, которые она поспешила высвободить из чужих рук — У тебя будет ещё одна роль, но об этом после. Что ты обычно ешь на завтрак? — она молча сидела напротив него, пристально смотря, ищя ответы на свои вопросы в холодных глазах.       — Всё ждёшь подвоха? В целом это правильно, но не со мной, с тобой я честен и хочу того же с твоей стороны.       — Ходят слухи, что ты закрыл себя, закрыл эмоции, сжег все человеческие чувства, что пуст внутри и снаружи. Так зачем тебе эта игра в человечность?       — Зачем хотеть быть нормальным и живым? — сделал задумчивый вид. — Да, проще стать неуравновешенным диким зверем, но я чувствую, что теряю что-то потакая своей тёмной стороне и в чувствах должно быть что-то, раз за них обычные люди так держатся. Может если я вспомню их, то моя жизнь перестанет напоминать существование. Вкусом крови я пресытился и её надо заменить чем-то другим.       — Владение чужой жизнью — это твоё новое развлечение? — девушка добросовестно сдерживала свои эмоции, но нервы были на исходе, а успокоительные, делающие её до безобразия спокойной, на утро перестали действовать.       — Я бы выразился по-другому. Я не владею твоей жизнью, но вношу кое-какие коррективы.       — Я свободный человек, у меня есть права и свободы и ты не имеешь права… — Китнисс остановилась, смотря в спокойные глаза напротив. Пит кожей чувствовал, как быстро сменяются мысли в её голове. — Ладно, только не трогай Прим — она вновь тихо села на стул напротив и, опустив голову, спросила — Что я должна делать? — Выброс её эмоций позабавил Мелларка, но тут-же подавленная вспышка чувств расстроила. Он желал видеть то, как девушка, напротив, выплёскивает их на него, он хотел зарядить ими и что-то почувствовать самому.       — Не ожидал такого смирения от той, кто заехала по роже Крейну. Куда делся твой запал? — Китнисс молчала, не поднимая глаз. — Жизнь твоей сестры так много для тебя значит, что ты добровольно губишь свою? — девушка резко набрала в лёгкие воздух, но смолчала, опустив вновь глаза полные ненависти. — Интересно — Пит встал и обошёл стол, вставая у неё за спиной. Ему было видно как напряглась девушка потеряв его из виду, но не оборачиваясь.       — Встать, и повернись ко мне — она выполнила приказ, сжимая кулаки. Подними она голову, то увидела, как ухмыляется Мелларк.       — Я хочу видеть твои глаза — продолжил давить мужчина. В карих глазах он видел пламя и это его возбуждало. Не многие смели проявлять эмоции в его отношении, всё происходило в кулуарах и за его спиной.       Девушка была лёгкой, а натренированному мужчине не стоило особого труда поднять её и опустить на мраморный стол за её спиной. Она вскрикнула и упёрлась в стальные мышцы на груди, глаза разгорелись ещё ярче.       — У вас сильная связь, но каковы её границы? Когда инстинкт самосохранения пересилит любовь к сестре? — девушка сжала его плечи, пытаясь отстранить, пока тот наклонился к её уху, уверенно разводя ноги в стороны — Что ты готова вытерпеть? Где граница дозволенного? Ты всегда можешь сказать мне остановиться и я так и поступлю. — он прикусил мочку уха, сильнее чем накануне ночью. Китнисс чуть дернулась. Рука опустилась на бедро и погладила его. Намёк был понятен. Девушка словно окаменела, не издавая ни звука, перестала дышать. Пит провёл дорожку поцелуев к шее и ощутимо прикусил кожу, но не оставляя красных следов — на этом действии она всё же сделала короткий вздох. Мелларку всё больше и больше нравилась эта игра, он почувствовал, как внутри него разгорается чувство, отличающееся от абсолютной пустоты. Но ему не хватало динамики, ответной реакции от супруги. Она чуть наклонилась назад, всё так же позволяя делать с собой всё что угодно. Рука Пита, которая покоилась на бедре перешла на внутреннюю сторону и поднялась выше. Она хотела свести ноги, но чужие бёдра протиснулись между разведённых колен и не давали соединить их. Она дёрнулась и остановила руку мужчины.       — Стоп. — её внутренний огонь обжигал Пита, заставлял чувствовать что-то новое и желанное. Он жаждал новых эмоций.       — Так быстро? Я думал ты дольше будешь проявлять покорность, — он состроил маску удивления.       — Значит, тебя не заводит насилие? Так и знала, что вчерашнее поведение, это только игра, чтобы я расслабилась и почувствовала себя в безопасности.       — Если бы меня возбуждала чужая боль, то ты до наступления утра умоляла тебя убить, даже не получив серьёзных увечий, так, пару синяков — он надавил на точки под коленными чашечками, а девушка в ответ попыталась ударить его чашкой, из которой он недавно пил чай. "Умная, понимает, что голыми руками противостоять не возможно, изловчилась, так, что не заметил, как взяла её, но чашка это не серьёзно, слишком лёгкая и хрупкая, но посыл правильный, защищается подручными средствами, так как сама слаба. Семейная жизнь становится всё интереснее". — промелькнула мысль в голове мужчины. Натренированный организм периферическим зрением заметил приближение и остановил хрупкую руку в паре сантиметров от лица.       — Вот и первая семейная ссора — он сдавил запястье, и чашка выскользнула из ослабевших пальцев. Чашка не разбилась, Мелларк ловко её поймал и поставил на стол. — Так и знал, что не пожалею, связывая тебя с собой — он берёт лицо девушки в ладони и притягивает к себе, втягивая её в поцелуй. Её мягкие губы пытаются сопротивляться напору, но ей не хватает сил оттолкнуть сильного мужчину. Она бьёт кулаками по бокам, но тот не реагирует, словно ему всё равно на боль, которую она причиняет ему.       Женские удары не могли сравниться по силе и точности со спаррингами, в которых он участвовал годами, его веселили её попытки сопротивления. Он что-то чувствовал, и от этого сносило голову. Он прекратил их поцелуй только тогда, когда она смогла укусить его за нижнюю губу. Девушка полыхала от негодования, волосы, заплетённые утром в простую косу, выбились из причёски, а зацелованные губы припухли.       — Ты знала, что после ссоры секс более яркий? — Пит стёр каплю крови, стекающую с укушенной губы.       — Я не собираюсь с тобой больше спать — она опустилась спиной на стол и попыталась нанести удар ногой. Пит с лёгкостью поймал её за голень и отвел ногу с сторону.       — Мы теперь муж и жена и спать мы можем только друг с другом.       — Больно надо — она попыталась ещё раз лягнуть начальника безопасности, но снова безрезультатно.       — Первый раз тебе явно не понравился, а как второй со мной? — Пит довольно оскалился, наблюдая, как её кожа розовеет теперь не от ярости, а от смущения.       — Значит, я прав и твой единственный оргазм было со мной. — Китнис как рыба выброшенная на сушу открывала и закрывала рот, не находя, что ответить.       — Вовсе нет. Отпусти меня, живо! — девушка замахивается, что бы ударить, но Пит хватает её руку и целует светлые полосы на коже. После мужчина поднимает руки в примирительном жесте и отступает, делая два шага назад. Китнисс спрыгивает со стола и быстро удаляется к двери на улицу. Пит не останавливает её, только смотрит вслед в приподнятом настроении, которого у него не было уже давно. Он думал, что она уйдёт, но Китнисс остановилась, занеся руку над ручкой.       — Что-то забыла? — участливо поинтересовался Мелларк.       — Прим — девушка повернулась, в её глазах больше не было ярости, только знакомый Питу страх. Он не раз видел его в чужих глазах и знал все его оттенки. Китнисс была на грани отчаяния.       — Причём тут…? — Пит не сразу понял, о чём речь — Аа, понял. Я маленьких девочек не обижаю. Проветрись немного, как собиралась — проговорил он, потирая шею. Пит слышал, как хлопнула входная дверь и быстрые шаги по лестнице. Он не волновался, что супруга сбежит, и дело было не в данном обете, нет, она вышла без верхней одежды, осенний холод вынудит её вернуться не более чем через полчаса, с учётом её характера, да и запертые ворота не дадут ей уйти с территории совместного жилища. Пит налил ещё одну чашку чая и ушёл в кабинет, заниматься своими делами.