Гранаты

– Помнишь тот день, когда мы познакомились? – Юля склонила голову, отдаляя сигарету от губ. Она сидела на подоконнике и курила в распахнутое окно, пока в свою очередь Сережа химичил что-то. У этого «что-то» было вполне себе ясное и понятное название. Вероятно героин, вероятно кокаин, вероятно, еще какая-нибудь дрянь. – Не думаю, что я могу забыть день, когда приобрел друзей и идею. Усмехнулся Сережа, склоняясь над колбами. Он обещал не лезть туда с головой, обещал контролировать себя, именно поэтому с ним жила и Пчелкина. Для дополнительного контроля и веселья. – Слишком пафосно для твоего нарко-бизнеса, не находишь? – Зато красиво звучит, – на удивление, кухня была чиста и, почти стерильна, все-таки, надо же было держать марку качества и марку хорошего товара. – И все-таки, где мы сейчас? – Юля глянула в небо, на звезды и тут дже вернула взгляд к рыжей макушке. – Очевидно, что мы сидим на кухне. – Нет-нет, я не про это. Ты же не думал пару лет назад, что будешь практиковать нелегальную химию, занимаясь продажей веществ. У тебя же не было цели становиться наркобароном, верно? – Два года назад я стоял и искал аудиторию. Два года назад я повстречал Игоря, тебя. Два года назад я..не знал, чего хотел. Может, окончить вуз и стать каким-нибудь ученым-химиком, – Разумовский тихо усмехнулся и оставил работу, подходя к подоконнику и зажигая сигарету, – Это же не та жизнь, о которой ты мечтала? – Думала ли я, когда была мелкой соплей о том, что мой лучший друг окажется дилером и то, что я буду с ним сидеть на нашей кухне-лаборатории? Не особо, я думала о том, что хочу быть Белль. Но теперь я ощущаю себя крутой журналисткой, потому что связана со всем этим нелегальным бизнесом. Меня все устраивает, я знаешь, как Ума Турман, правда мы не женаты, но упаси господь. Расхохоталась девушка, как тогда. Будто не прошло и времени, будто они только сейчас знакомятся. Будто они не осваивают эту квартиру уже несколько месяцев, как женатая пара. Честно говоря, в универе все думают, что они и вправду любят друг друга. Только избранные знали их тайны. Звучит крайне интригующе, не находите? Просто Игорь и еще пару приближенных знали о Юлиной увлечённости девушками. Никто особо и не перечил. Как минимум Разумовский. Не ему уж точно надо было корить за что-то Пчелкину. –Почему, кстати спрашиваешь? Что-то случилось? – он бросил обеспокоенный взгляд на подругу и прикусил губу. – Да нет, просто.., – она пожала плечами, – Знаешь, иногда я осматриваюсь вокруг и не верю своим глазам. Не верю, что ты реален, не верю, что все вокруг реально. Что вы с Игорем есть в моей жизни, что вы настоящие. По ощущениям, это все будто сон и я в любой момент могу проснуться за какой-нибудь школьной партой второго класса и я вас потеряю. Иногда я просто боюсь все потерять, знаешь, будто вы все песок. Словно хрусталь, что я могу разбить одним неудачным движением, – ее голос стал тише, пропала былая маска улыбчивости, – И я даже не знаю, с чем связан этот страх. Не помню, когда стала такой тревожной, словно натянутая струна. Страх все запороть, всех потерять по собственной вине, скажи, он же может быть безосновательным? – Я не знаю, честно. Но может все это стресс? Может, ты устала от учебы? Юль, я даже не знал о твоих страхах. Но думаю, что мы сможем справиться, ты сможешь. Посмотри на себя, когда ты последний раз спала? Очередная сигарета, очередной взгляд в пустые глаза, очередная бессонная ночь. Оба спасают друг друга, укладывают спать, хотя получается откровенно плохо, пока не приходит Игорь и все не разруливает. – Тогда же, когда и ты, Сереж. Я не могу, не могу просто так взять и пойти спать, зная, что у меня еще не готовые проекты к концу семестра. Я же не могу сделать что-то не идеально, просто потому что я решила поспать лишний часок. Я знаю, ты тоже. У тебя должно быть все идеально, в товаре, иначе ты не пойдешь, иначе ты не получишь заслуженную награду, – Сережа молчал. Ему нечем было парировать. Он должен был просто слушать, тогда, как Юля продолжила, – И все это так осточертело уже, но я не могу бросить. Не могу бросить курить, бросить свое стремление быть идеальной во всем, быть приятной и веселой. Если я не буду такой, то меня все бросят. Может, я просто устала. Да-да, я, скорее всего, просто устала от учебы и летом все изменится. Если. Пчелкина рассмеялась, глаза снова заискрились. А Сережа думал, думал долго, усваивал каждое слово. Словно, это могло чем-то помочь, и он мог сгенерировать какую-нибудь мотивационную речь. – Ты уверена, что в порядке? – Вероятнее всего, так проще думать, да и я под конец года всегда была такой, хоть в петлю лезь от ненависти ко всему живому, включая себя. Я же, знаешь, Пчелкина, а пчелки имеют привычку пахать, как вне себя. Вот и я, пашу, пока не сдохну. Ты тоже своего рода пчелка, Разумовский. И Игорь, он же сейчас где-то в универе на отработках, да? Скорее всего. Она вздохнула и выпустила дым в ночное небо. Будто, никотин помогал заполнить пустоту внутри. В голове Сережи что-то щелкнуло, и он выбросил бычок, одаривая Пчелкину объятиями. Впоследствии, он вернулся к своей работе, пока Юля сидела и глядела на ночное небо, съедаемая собственным чувством вины за такую лень. – Раньше я плакала из-за этого. Что-то вроде: «О нет! Я не придерживаюсь своего блядского плана! Какая же я отвратительная, надо бы найти место порыдать от своей ничтожности! Хм, в пятницу я свободна. Прекрасно» – Пчелкина расхохоталась, спрыгивая с подоконника. Не в окно, на пол. Она подошла к холодильнику, – А сейчас..сейчас даже энергии и желания тратиться на столь бессмысленный выплеск эмоций не хочется. Или слез просто не осталось. Помню, как в книжках бабушки читала о том, что есть такие болезни, когда человек просто не может плакать, но вряд ли это правда. Не найдя в холодильнике ничего, девушка налила чай. Изредка поглядывая на деяния Разумовского, который внимательно ее слушал, он вернулась на подоконник. Как бы не казалось со стороны, что Сережа занят своим делом, но он слушает. Жизнь научила его прислушиваться, читать эмоции людей. Звучит так, будто в детстве его били родители. Били, не родители, правда, но не суть. Он просто дернулся и провел пальцем по кровоточащей губе. Снова изжевал в кровь, но это не важно, никогда не было важно. – Прости, я не хотела тебя грузить всеми своими мыслями, ты же не думаешь, что я просто нытик, да? – обеспокоенный взгляд карих глаз встретился с серьезными васильковыми глазами. – Я не знаю, что мне надо говорить в таких случаях и как тебя поддерживать, но я точно знаю, что ты можешь делиться со мной всеми своими переживаниями, и я тебя выслушаю. Разум улыбнулся и, его улыбка была настолько теплой, домашней и уютной, что хотелось ей верить. И, Юля поверила, падая в объятия. Они не пара, совсем нет, они почти семья. *** Среди ясного неба грянул Гром или же, Игорь заявился в квартиру Юли и Сережи рано утром, примерно с рассветом. Говоря честно и прямо, Гром приходил в их квартиру, как в свою. Говоря еще честнее, он там почти жил. Так что, Пчелкина даже не удивилась, а лишь хмыкнула, доставая чашку для третьего кофе. Они всегда начинали свой день вот так. Перед парами забегал Гром, они все дружно пили кофе, будили Разумовского и отправлялись грызть гранит науки. Вот они, слева направо – те самые люди с доски «Гордость Вуза» или самые не выспавшиеся люди. Тем не менее, эти же люди сильнее всего отрываются на всевозможных вписках. Для Разумовского это мероприятия сугубо рабочее, так сказать, а вот Юля и Игорь были теми самыми пьяными в край людьми, что сидели на тихой и темной кухне, обсуждали философию, систему, а также все, что было вокруг. Эти двое без проблем могли бы стать прекрасными философами конца двадцатого века, но жертвовать ради этого печенью особо не хотелось. В один из таких вечеров на кухне появилась Она. Девушка с яркими волосами. Девушка, что была словно огонек, что горела и смеялась. Даже не было сомнений, что этот смех настоящий, что в ее глазах был настоящий огонь, а сама она каждый день ловила момент. Вот она здесь, обсуждает с Громом относительность истории и всеобъемлющее оскорбление историков, а вот она с Юлей спорит за лучшую антиутопию, а вот она ускакала в общий поток людей. Иными словами – Александра Филипенко была той самой, что смогла влюбить в себя Юлию Пчелкину, выкрасть ее гетеросексуальность и похоронить. Она была той девушкой, что также быстро испарилась из жизни Юли. Началась новая глава ее жизни, хотя, не слишком ли пафосно? — Игорешенька? — когда Юля вылавливала среди студенческого потока Грома с таким елейным и мягким голоском, тот понимал, что сейчас будет либо просьба о помощи, либо предложение уехать нахуй в монастырь, потому что никто уже не выдерживал подобной учебы. Ах, славные дети системы образования, ах, какие же еще беды она принесет? Кроме мешков под глазами и дергающегося глаза. Игорь прикрыл глаз рукой, отходя в сторону окна, прямо вслед за рыжей макушкой. — Помнишь, пару дней с нами на пьянке была девушка одна? С такими яркими зелеными волосами, умными мыслями и оскорблением твоего факультета? Ты ее случаем не знаешь? Ну, та самая девочка-зажигалочка? Вынашивала ли Пчелкина в себе эти слова, чтобы разом протараторить их в лицо Грома и невинно хихикнуть, отводя взгляд. Она выглядела, как влюбленная школьница, что признавалась в любви мальчику, а Игорь лишь тупил взгляд в окно. Не то чтобы он не помнил Александру, вероятней всего, он не помнил ничего из той пьянки, но, перебирая извилинами, он мог поклясться, что начинал вспоминать. — Знаешь, Юль, не все люди настолько бесстрашны, чтобы оскорблять историков, потому что историки — страшные люди. Но знаешь, кто не боится оскорблять историков? — Не понимаю, к чему ты клонишь, — Пчелкина изогнула бровь, складывая руки на груди, — Она единственная, кто посмела вступить с тобой в историческое сражение, так еще и оскорбила тебя? — Нет-нет, ты не понимаешь. Больше всего исторический факультет ненавидят те люди, что учатся на этом факультете, а я скажу тебе больше, мы с ней даже на одном потоке учимся. Шура Филипенко, а зачем тебе? Влюбилась? Очевидный вопрос, ответ на который был настолько же очевиден, как и влюбленный взгляд Юлии. Она поджала губы и тихо кивнула, опуская взгляд. Не будь Игорь таким понимающим, то сказал бы что-то в духе: «Ну экспериментируй-экспериментируй, у тебя просто мальчика нормального не было, но твои юные годы, пока можно» А может, она бы слышала это от всех своих знакомых, от родителей, от одноклассниц. Какая разница? Все равно, все проблемы и все влюбленности в девушек решаются одним мужским хуем. На удивление, Юле даже это не особо помогло. Игорь сгреб ее в свои объятия и погладил по волосам, будто брат. — Ну-ну, все хорошо. Влюбилась и влюбилась, значит, добьешься ее. Тем более, я могу вас познакомить. Уверен, вы найдете общий язык, как той ночью. Прекрасно же общались. Она милая, на тебя похожа, сдружитесь, обещаю. Ну не плачь, не плачь. Ты же не плачешь? — А с чего бы мне? — девушка подняла взгляд, полный вопросов и отстранилась от объятий, поправляя сумку на плече, — Пока еще не плачу, но если я не буду с ней знакома до завтрашнего вечера, то пеняй на себя. — И что ты сделаешь? – Отниму ключи от нашей с Разумовским квартиры. А ты не хочешь их потерять, дружок-пирожок. До встречи! – и Пчелкина испарилась, растворилась среди потоков студентов. В этом они с Александрой были похожи, точно также уходили в пустоту и пропадали. А может, они просто обладали даром ухода? – Шуронька? – настала очередь Грома строить глазки, садиться рядом и миленько улыбаться, – А какой у тебя типаж парней? – Не волнуйся, ты не в моем вкусе, а может и в моем, кто знает? – загадочно ухмыльнулась Филипенко, выкладывая на парту тетради с конспектами, – На свидание зовешь? – Нет, но хотелось бы тебя познакомить с одной своей подругой. Она просто очень любит интересных девушек, но не суть. А еще она пообещала меня побить, если, цитата, я не познакомлю ее с той самой девушкой с такими зелеными волосами, умными мыслями и оскорблениями историков. Погоди, ты перекрасилась? Игорь замер, окидывая соседку взглядом. Действительно, как же он не заметил ярко-синие волосы, что были заплетены в пышный хвост. Александра подняла взгляд от тетради, зажимая карандаш между губ. – Ага. А ты заметил всего лишь спустя две пары, почти побил прошлый рекорд, но погоди, ты про ту рыжую красотку? Я думала, что она твоя девушка или девушка Разумовского? Вы не встречаетесь? – Никто из нас не встречается друг с другом. Я даже оскорблен, – закатил тот глаза, зарываясь рукой в кудрях, – Красотка, говоришь? Вот и познакомитесь сегодня после учебы. Вечерком подойдет? Узнайте друг друга, познакомитесь.. – Такое чувство, будто это свидание, – перебила Грома Саша, прищуривая взгляд. Она тут же расплылась в улыбке, щелкая его по носу, – я заинтригована и согласна. *** — Сережа, я официально заявляю, что я влюбилась! — рассмеялась Пчелкина, падая на скрипучую кровать и прикрывая глаза. Разум же, корпел над учебниками, на старой табуретке и с кривейшей спиной, ничего нового. Он лишь тепло улыбнулся. — Дай-ка угадаю…это девушка, и ее зовут Саша? — Да ты что? Да ты ведьма? О нет, я живу с ведьмой! — хохотнула Пчелкина, поднимаясь на локтях, — По твоему лицу я тоже вижу, что ты влюбился, рассказывай. В парке же было не настолько темно, сколько пусто и одиноко. Легкое дуновение ветра и, кажется, в воздухе появился запах корицы. Какое прекрасное сочетание дешевого табака и корицы. Пчелкина обернулась, кутаясь в олимпийку. На встречу шла она. Чуть ниже Юли, но с ярко-голубыми волосами, с веселой улыбкой, с загадочными глазами. Да, это определенно была девушка мечты, и Юля это знала, прекрасно знала. — Одна птичка по имени Гром принесла мне на хвосте информацию, что обворожительная журналистка запала на меня. Даже не знаю, кто бы это мог быть, не поможешь мне ее найти? — хохот разлился по парку, а Шура протянула руку, — Александра, но можно просто Саша. — Юлия, но можно просто Юля. Хотя, в основном на потоке меня называют: «Бля Пчелкина» — она пожала предложенную руку, задерживаясь всего лишь на секунду дольше, чем нужно. Вы когда-нибудь видели настолько прекрасного человека, что хотели остановиться в мгновении? Что в этом человеке прекрасно все, его ум, его внешность и сам человек невероятно обаятелен. А Юля видела, даже чувствовала. — Мне кажется, или при прошлой нашей встрече у тебя были зеленые волосы? — А вот и не расскажу, в кого я влюблен, а вот и нет, и что ты мне сделаешь? Но сначала ответь мне на один вопрос, — Сережа обернулся, собирая под себя ноги. Он поставил подбородок на колено и глянул на Пчелкину из под ресниц, — Ты когда-нибудь чувствовала, что тебя блядски тянет к человеку, а вроде бы и не должно? Ну, то есть, с чего бы? Вот ты с Сашей. С чего ты в нее влюбилась, если видела ее всего лишь два раза в жизни? Или, любовь с первого взгляда существует? — Не знаю, как это описать, честно. Не могу даже словами передать. Просто, знаешь, есть? Ты слушаешь голос, ты влюбляешься, ты взаимодействуешь в диалогах, ты влюбляешься, ты узнаешь все больше о ней, ты влюбляешься, ты пожимаешь бархатную руку, ты влюбляешься, ты видишь эту искру в глазах, ты влюбляешься. Оно как-то само что ли? Я не философ, Сереж и ответить на столь сложные вопросы не могу, — пожала та плечами, медленно водя руками по воздуху, — Я заслужила ответ на вопрос: «в кого же ты влюблен?» — Были зеленые, сейчас голубые. Надоел старый цвет, вот и перекрасилась. Через несколько дней или недель мне и этот не надоест. Хочу все цвета перепробовать, потому что…почему нет? А что, тебе не нравится? Девушки начали двигаться по парку, и Саша кинула вопросительно-обеспокоенный взгляд на Пчелкину. Та лишь ухмыльнулась, но так тепло и мило, что даже нельзя было подумать о том, что ухмылка с ядовитым смехом, совсем нет. — Они все еще прекрасны, но просто непривычно, что теперь они такие. А волосы не испортятся? — Учитывая, какая это химия? Они уже испорчены, Юленька, но пока они не начали выпадать, я не беспокоюсь, — Филипенко улыбнулась, отправляя голубую прядь за ухо, — Зачем мне беспокоиться о будущем, если я хочу жить здесь и сейчас? Наслаждаться жизнью, ловить моменты. Живу уже по таким принципам лет шесть. Еще ни разу не пожалела. – По принципам наслаждения каждым моментом жизни? Латынь говорит, что это “carpe diem”. – И, на удивление, латынь права. Им было крайне уютно вместе. Вот вторая встреча и первая встреча в трезвом состоянии, а девушки уже так тепло и нежно относятся друг к другу. Несмотря на прохладный ветер, было хорошо. Общие интересы, общие мысли, но, они разные. — Конечно, заслужила, но будешь угадывать? Идеи, мысли, мнения? – Сережа ухмыльнулся, сделал глоток чая и глянул на нее из под своих длинных ресниц. – Тот синеволосый бармен в клубе? – отрицательный кивок Разумовского, – Кто-то из твоих постоянных клиентов? Твои однокурсники? Дорогой мой, Разум, вокруг нас столько парней, что я абсолютно не ебу, в кого ты влюбился, – рассмеялась Юля, разводя руками. – Юль, ты, конечно умная, конечно начитанная, но иногда ты слишком сильно тупишь. Знаешь, с нами дружит один такой парень, кудрявый, высокий, умный, сильный и в шахматы с ним интересно играть. – То есть, ты правда живешь и стараешься прожить ее максимально насколько возможно? – Пчелкина остановилась перед Сашей и аккуратно схватила ее за плечи, вглядываясь в горящие глаза. Филипенко была словно глоток воздуха. Такого свежего, как после дождя, чистого, яркого. Сигареты такого не давали. Было лишь ощущение свободы, но это был лишь обман, заполняющий легкие. – Все верно, а разве не у всех так? Какой же смысл стремиться к верхам того, что не несет тебе удовольствия? Разве, не прекрасно ли жить в удовольствие себе, а не выделывать все идеально. Никогда не видела в этом смысла, – пожала Филипенко плечами, слабо улыбнулась в погрустневшие Юлины глаза и обняла ту, – А может, и в этом есть смысл. Может, идеальность имеет место быть, если несет удовольствие. Ты расстроилась? –Вероятно, я просто устала, потому что всегда была самой лучшей. А с тобой весьма уютно и свободно, – Пчелкина усмехнулась, прижимаясь носом в плечо, пока Саша гладила ее по голове, – А еще поцеловать тебя хочу. – Невероятно, но по описанию это все звучит, как Игорь Гром. О боже, нет, погоди, нет-нет, Игорек? – она вскочила с кровати и громко вздохнула, активно жестикулируя. Не то чтобы ахуй, не то чтобы она не догадывалась о том, что друг влюблен в ее друга, как в каком-нибудь ситкоме. Театральный факультет по ней плакал, но Юля была не в том состоянии, чтобы разочаровываться в своем выборе учебного заведения. Минута, и Пчелкина упала обратно на диван, складывая руки в домик. – Ну Игорь, и Игорь, чего бубнить-то, ну влюбился, ну и думал очень долго а точно ли это или нет, – пожал Разумовский плечами, отводя взгляд, закусывая губы. Все как всегда. Он притих, согнулся еще сильнее, – Долго думал, читал книги, пытался понять, а почему же мне так хорошо с ним, почему я долго думаю о нем. И я не знаю, что с этим делать. – Беда, огромная беда. Может, это временно, а может, он ответит тебе взаимностью? – Юль, солнышко, я живу будто в ебаном драматичном сериале или комедии. Я же, по иронии судьбы никогда с ним не буду, потому что ну, Юль, он же ну блять, ну, натурал? Вообще, я планировал забить хуй на чувства и отгородиться от этих чувств, как видишь, я уже успешно этим занимаюсь. Он хотел убежать, поэтому, лишь дернулся от резкой, яркой боли в губе и обернулся, чтобы завершить свою работу. Хотелось закурить, но пока нельзя. Не в этой комнате или хотя бы у окна, но он не мог. Прирос к стулу, сжал ручку и начал писать. Формулы, формулы, задачи, мысли. Одни только мысли и только о себе. Сережа хотел остановиться и подумать, а не мог, он лишь продолжил писать, обратной стороной ладони Разумовский стер кровь с губы. – А что тебе мешает поцеловать меня? – загадочно улыбнулась Саша, по лисьи тепло. Она аккуратно взяла Пчелкину за скулы и приподнялась на носочки. Пустота парка, один единственный горящий фонарь. Романтика, никак иначе. У Юли губы сухие, чертовски, но с этим же сладкие. Сминать их было одним удовольствием. Рыжая зарылась в голубые волосы, похожие немного на солому, но мягкие. Губы Саши были похожи на печенье с корицей, вероятно, именно отсюда был этот запах. Сколько лет прошло с той встречи? Кажется, несколько месяцев, полных ярких красок, радости. Все такое насыщенное, счастливое, будто в вены вкололи счастье и тепло. Иногда Юля открывала глаза после кошмаров, замечала миниатюрную фигуру Шуры с яркими волосами и радовалась. Путала в копнах волос пальцы и улыбалась. Было и вправду свободно