Невоспитанный мальчишка

      Как только двое парней покидают кабинет, оставляя учителя английского и русского наедине, брюнет негромко чихает, заставляя Павла Алексеевича испуганно посмотреть на него.       — Извини, сегодня день неудачный, какой-то идиот машину подрезал, — шепчет мужчина и достает из нагрудного кармана пиджака сухие салфетки, берет одну, вытирая ей выступившие слезы на глазах, и выкидывает салфетку в урну под столом.       Воля лишь машет на того рукой, обратно возвращаясь к тетради и что-то записывает в ней. Голубоглазый решает перебраться подальше от окна, падает на первую свободную парту, оказываясь в поле зрения литератора, тем самым мешая ему сосредоточиться на работе.       — И нахрена я согласился работать с этим недоумком? — рычит Арсений, проклиная себя за необдуманное решение стать репетитором для Антона. После чего складывает руки на парте, утыкаясь лбом в горячую кожу ладоней.       Мысли путаются и сейчас собрать их в кучу слишком сложно. С одной стороны, Арсению нравился Антон, и на это были объективные факты, подтверждающие симпатию брюнета к школьнику. Все фотографии юноши, на которые можно пялиться по несколько часов, красивый голос, милое личико и такое смешное поведение. Мужчине нравилось, как тот обиженно надувал губы и постоянно старался вставить свои пять копеек в любой разговор взрослых. Но с другой стороны, Шастун слишком дерзкий, невоспитанный, и абсолютно похуистичен к оценкам, хотя это и отличает его от остальных подростков, которые спали с Поповым только ради оценок.       Как только мужчина устроился на работу в Америке, где преподавал студентам из России и некоторым коренным американцам, с самого первого дня его начали побаиваться и даже меньше вертеться рядом и разговаривать. Бывали, конечно, и такие, которым было наплевать на весь излишне строгий образ мужчины, но исключения такого типа в конечном итоге оставались с большими красными отметинами на теле и со следами ночной порки. Он не бил детей просто так. Никогда не занимался садизмом, просто его возбуждали такие красивые и покорные юноши, которые ради оценок готовы были пойти на все.       Хотя, были не только юноши. Была и девушка, которая подавая большие надежды, разбила все представления Попова о ней. Она не сделала ничего ужасного. Просто была слишком обычной, со своими устоями. Она работала и пропадала сутками в офисе, разгребая месячные отчеты, что очень не нравилось мужчине. Поэтому, когда он знал, что его девушка уходит на работу, заранее предупреждая Арсения, что она может задержаться, тот часто изменял даме со своими студентами, которые желали лишь хороших оценок.       В их жизни с Арсением не было никакого разнообразия, поэтому, когда та узнала о многочисленных изменах, пришлось разрушить, казалось бы, крепкие отношения. Спустя полгода Попов так и оставался одиноким, периодически удовлетворяя свои потребности наивными юношами, что так покорно выгибались перед ним, открывая прекрасный вид на свои тела. Мужчина никогда не любил своих партнеров, никогда не желал начинать с кем-то из них отношения, да и вообще после жарких ночей игнорировал их существование в институте, как бы те ни пытались обратить на себя внимание.       — Он нормальный, просто к нему нужен особый подход, — на миг отвлекаясь от заполнения бумаг, произносит Воля, обратно возвращаясь к своей поставленной задаче.       Брюнет выпрямляет спину, странно покосившись на мужчину. Тот в ответ лишь пожал плечами и снова уткнулся в свою расчерченную тетрадку, не обращая особого внимания на друга.       Арсения бесила вся эта ситуация со школьником. Как бы он ни приглядывался ему, правда только в поповских целях, а научить человека не понимающего даже элементарных слов на английском — просто нереально, сколько бы тот ни поставил дополнительных уроков на неделе — все будет впустую. К тому же если у такого человека даже нет малейшего желания учиться или хотя бы какой-нибудь мотивации. Мужчина видел с какой инициативой парень воспринял его соглашение и как доказывал с пеной у рта, что ни за что не станет заниматься у такого репетитора, как Арсений. Если честно это абсолютно не напрягало, и хотел ли школьник учить преподаваемый язык тоже, лишь бы тот не натворил разной херни, что у того получалось лучше всего.       — Подход, говоришь? — вскидывая брови кверху, хрипит Попов, а в мыслях уже прокручивает тот самый «подход» к особо одаренному ученику.       Именно практикой таких подходов мужчина и занимался в американском Гарвардском университете, с помощью которых многие не послушники через несколько недель обучения становились тише воды и ниже травы. Порой коллеги, работающие вместе с мужчиной, завидовали ему, ведь ни у кого не получалось так крепко держать учеников на поводке. А он отмахивался лишь тем, что его любят дети и с ним быстро можно найти общий язык, в прямом смысле, конечно, но этого Арсений не говорил никому, желая сохранить свой секрет хорошего поведения подростков.       — Нет, Арсений! — шикает на того Воля, тяжело выдыхая и откладывая тетрадь подальше, все равно сейчас заполнить ее по нормальному не получится, — Не смей и здесь спать с учениками. В вашей Америке, может, все позволено, а здесь такого нет. Иначе вылетишь отсюда, — срывается тот на мужчину, нервно постукивая кончиком ручки о деревянную поверхность.       — I don’t even think about it, — говорит англичанин, ехидно улыбаясь тому. — Хотя так было бы намного проще, — подмигивает мужчина, а собеседник обозленно кидает в того ручку, на что мужчина заметно ухмыляется, легко уворачиваясь от летящего предмета.       — Не смей трогать Шастуна. — рычит Воля, — Он нормальный пацан, и если ты испортишь его жизнь, — сделав паузу, выдохнул мужчина, — Я не буду смотреть на то, друзья мы или нет.       — Успокойся! — шикнул брюнет, которому уже поднадоел этот концерт, — Я не собирался и не собираюсь трогать этого мальчишку, пусть бегает своей дорогой. Мне не интересен такой тип, — зевнув, англичанин откинулся на спинку стула, закидывая ногу на ногу и вкрадчиво оглядывая кабинет.       — Ты собираешься составлять расписание, когда Шастуну приходить к тебе? — немного успокоившись, интересуется Воля, встает из-за своего рабочего места и быстро перемещается к электрическому чайнику, включая его.       — Думаю, после кофе это будет сделать намного проще, — подмигивает тому мужчина, беря с учительского стола ручку и листок.       Быстро выведя на нем ровным и красивым почерком «Шастун», Арсений отложил бумажку дальше, принимаясь ждать, пока его друг сделает крепкий кофе.

***

      Весь урок, который длился в вечность, Антон сидел со злым выражением лица и побитыми надеждами на нормальный последний год в школе. В последнее время в его жизни все шло не в лучшую сторону. То Илья приебался, то Арсений Сергеевич со своими допами появился. Наверняка теперь будет издеваться над Антоном каждое занятие. Но даже если и так, то школьник в долгу не останется, это уж точно. Он обязательно придумает, что бы такого сделать, дабы показать Попову всю свою неприязнь.       Антон, конечно, хотел поиздеваться над мужчиной. Но зародившиеся в его голове идеи по поводу кнопок на стуле или ведра воды, казались слишком жестокими, хотя для Попова, как он считал это было ещё цветочками, да и с ужасными последствиями для него, ведь кто станет терпеть такие издевательства, а особенно если это злой и ворчливый Арсений Сергеевич, который за все свое пребывание в школе показал, какой он зверь. Тогда уж точно юноше не поздоровится после таких шуток. Хотя сам учитель не мелочился с водой и обильно полил подростка в первый день, хотя лучше сказать ночь, их знакомства. Ещё тогда Шастун затаил обиду на этого человека, но его скудная фантазия не давала никаких идей насчёт плана мести преподавателю.       Школьник лежал на парте на скучнейшем предмете в своей жизни и катал ручку пальцем по тетради. Учитель что-то усердно объяснял около доски, но Антона это мало волновало. Ему просто хотелось высказаться кому-нибудь по поводу случившейся ситуации. Но ни Позова, ни Выграновского поблизости не было. Димка не увидел своего друга до уроков, потом не смог дозвониться до ушастого, из-за чего решил, что Антон сегодня не придёт, и пересел на вторую парту, оставив пустовать их любимое с Шастом место за последней.       Выграновский, скорее всего, сейчас был на парах. Но если бы Антон ему написал, то тот бы обязательно ответил. Но вот загвоздка была в том, что телефона у парня не было. И в ближайшее время точно не будет. Поэтому приходилось сидеть со своими мыслями одному и потихоньку их переваривать, дожидаясь конца урока, дабы на перемене высказать все это Позу, который обязательно поддержит школьника.       Антон надеялся, что Попов не поставит дополнительные у себя дома. Потому что после их последней встречи там, у Антона остались не очень хорошие впечатления. Эду, наверное, тогда тоже досталось, но на этот счёт юноша сомневался. Он даже не написал своему «особенному другу» и не поинтересовался его состоянием, ведь телефон был отобран сразу по приходе домой. А в такси голова была забита совершенно другим роем мыслей.       Шастун глянул на настенные часы, которые показывали, что через пару минут закончится ненавистная парню биология и начнется следующий урок. Антон тут же встрепенулся, встал с парты, закрыл тетрадь, кинул её вместе с ручкой в рюкзак и, закрыв его, встал из-за парты, направляясь в сторону двери под удивлёнными взглядами одноклассников. Школьнику было плевать на биологичку и на её предмет, который его в душе не ебал. Он с видом пофигиста продолжал вальяжно идти на выход. Видимо учительница тоже была не сильно заинтересована нерадивым учеником, потому, даже когда Антон показушно пнул дверь ногой, дабы та открылась, не услышал ни единого слова в свой адрес.       Оказавшись за дверью, но ещё не успев её закрыть, он крикнул, развернувшись в пол оборота:       — Димка, жду тебя на скамейке за школой.       После с громким хлопком закрыл дверь. Позов лишь вздохнул и приложил ладонь ко лбу, понимая, что друга никогда не исправить. Но его это сильно не волновало.       Кажется, одного Позова Антон устраивал полностью. Кому-то он не нравился своим поведением, кому-то из-за глупых шуток, кто-то считал Антона тупым и ленивым, кто-то слишком грубым, а кто-то слишком распущенным. Лишь Дима видел в Шастуне не только отрицательные, но и положительные качества. Девушки хотели быть со школьником только ради статуса и денег, которых у того было предостаточно, но любви Антону так никто и не подарил.       Диму нельзя было назвать из того разряда, что и Выграновского, ведь Поз был только лучшим другом, который знал его все одиннадцать лет, а вот с Эдом все было намного сложнее, особенно после ситуации с его дядей.       Школьник не раз слышал от того, что он идеален. Позов считал друга весёлым, добрым парнем, который никогда не был жмотом или задирой. Да, бывало мог обозвать Димку «ботаном» или «очкариком», но друзья воспринимали это как шутку. Ему нравился сумасшедший и взрывной характер юноши. Порой он его даже очень смешил, но иногда ставил в неловкие ситуации. Например, как сейчас, когда Антон молча свалил с урока, крикнув Димке что-то понтовое напоследок, а на Позова устремились все взгляды: и одноклассников, и учителя. А вот обнаглевшему, как считали все, школьнику не досталось ни единых презрительных пар глаз, которые прожигали в тебе дыру непонимания и интереса.       К счастью, быстро прозвенел звонок, и Диме удалось убежать от тридцати пар глаз. Пройдя длинный коридор, подходя к лестнице и быстро спускаясь с нее, он направился в то место, где его должен был ждать Антон. Застал он парня с сигаретой в зубах, в общем, как и всегда. Шастун курил часто и много, совсем не заботясь о своем здоровье. Для него это было единственным способом релакса.       Юноша сидел на скамейке, забросив одну ногу на другую, облокотившись на них локтями, спина была согнута дугой, а в пальцах была зажата практически выкуренная сигарета. Дима сел рядом с Антоном, выводя друга из транса. Как только Шаст заметил Поза тут же начал рассказывать всё, что с ним приключилось за эти пару дней.       Рассказав все в подробностях, особенно о том, кто такой вообще этот их новый англичанин. Не забыв упомянуть о своей попойке в последний летний день и наконец-то объяснил, где он находился и что с ним происходило в последнее время. Сказал, что Арсений Сергеевич крыса и доложил классному о всех грехах Антона. Рассказал о последствиях этого звонка, а потом о побеге к Выграновскому, что было очень плохой затеей, ведь от брата за неё прилетело ещё больше, чем за побеги из школы и незнание английского языка.       — А я говорил тебе остаться на уроке. Нет, ты же у нас гордая птица, решил уйти, вот теперь и страдаешь, — упрекнул Антона Дима, на что получил недовольный взгляд от друга.       — Да ну тебя. Я тебе главного не сказал, — юноша ненадолго замолчал, отведя взгляд в сторону и сделав ещё одну затяжку, выбросил сигарету на асфальт, затушив ее подошвой туфля. — Я теперь к этому ублюдку на допы ходить буду, — проскулил Антон от такой безвыходной ситуации, в которой, разве что, поможет смерть, и страдальчески уткнулся другу в плечо.       Резкая смена эмоций школьника из гордого орла в плаксивую девочку очень удивила друга. Он, легонько посмеиваясь, положил свою ладонь на плечо шатена и стал аккуратно поглаживать по нему, пока тот редко всхлипывая лежал на его плече, стараясь хоть в ком-то найти поддержку. И он нашел ее в своем друге, которому не боялся показать настоящих эмоций, дабы не выглядеть странным.       Только с ним Антон мог показывать все свои настоящие эмоции. Вот и сейчас он решил не сдерживаться, не боясь осуждения и различного вида подъебов от друга.       С одной стороны казалось, что эта проблема незначительна. Ну, подумаешь, дополнительные, ну ладно еще и по английскому, и Арсений Сергеевич не такой уж и монстр, каким кажется. Но, блять! Все же прекрасно понимают, что Антону на этих уроках будет ой как невесело. А этот Поповский граф съест его за несколько минут и даже не успеет моргнуть. Антону действительно было неприятно находиться с этим учителем не то что в одном классе, а в одном коридоре. Он чувствовал напряжение, которое исходило от мужчины за километр. Часто ловил на себе заинтересованные взгляды холодных голубых глаз, которые пытались что-то рассмотреть в юноше, забраться в глубь души и, возможно, увидеть что-то новое, чего раньше тот не видел в других.       — Ну и что ты так убиваешься из-за этого? — сочувствуя поинтересовался друг. Дима правда не понимал Антона. Ну отходит парень к этому тирану пару дополнительных, всё равно же потом сбежит. Проверено уже.       Сколько бы репетиторов у Антона ни было, тот все равно оставался вольной птицей, так как зачастую учителя сами отказывались работать с таким парнем, как Антон. Они постоянно жаловались его родителям, что юноша сбегал от них с уроков, старался как-то задеть, обидно пошутить или полностью не слушаться на протяжении урока. Бывало и такое, что в десятом классе Шастун лез к молодым репетиторшам, которых нанимали его родители, чтобы подтянуть своего сына по биологии, к которым у того появилась только сплошная ненависть после всех проделанных махинаций с девушками. Шастун не чувствовал к ним никакой симпатии и тем более любви, просто прошарив тему он понял, что благодаря своему скверному характеру он сможет одержать победу в любом своем начинании. Юный школьник подкатывал к ним слишком очевидными способами, всячески пытаясь подтолкнуть к пошлым намекам и те все прекрасно понимали, но лишь хихикали в ответ, пропуская бессмысленные слова школьника мимо ушей. Когда план подходил к концу и каждая из девушек велась, то на деньги, то на славу семьи Антона, подросток сливал их своим родителям, предоставляя в доказательства диктофон, на котором был записан весь их разговор, где на вид милые дамы лет двадцати — двадцати пяти шутили со школьником такими же грязными шутками, намекая на нечто большее, чем просто уроки. В итоге юноша так и остался без надоедливых репетиторов.       — Димка, я не хочу, — продолжал заливать тот. — Я ему отомстить хочу, а он издевается и не даёт мне придумать план мести, — совсем поникло продолжил Антон.       — А-а, теперь понятно, — протянул друг, будто бы осознавая к чему клонил друг, — Может, у тебя сейчас случайно получится ему отомстить, — пожал плечами Позов, когда друг испуганно отпрянул от него. Тот опустив взлохмаченную голову и свесив длинные окольцованные руки, поджал губы, путаясь в своих догадках.       — В смысле «сейчас»? — он интонационно выделил последнее слово и резко поднял встревоженный взгляд зелёных глаз на парня, сидящего рядом. Тот ухмыльнулся очередной смене настроения Антона и, мягко улыбнувшись, сказал:       — Тош, у нас сейчас английский, — он продолжал наблюдать отчаяние в глазах друга, но потом в них же он заметил зарождающуюся злость и неприязнь к данному человеку. — Ты хотя бы иногда смотри в расписание, — улыбнулся подросток, в последний раз похлопав шатена по плечу.       Антон, резко вскочив с лавки, поправил серый пиджак, скинул отросшую челку набок и нахмурил брови. Его профиль вкрадчиво освещали лучи солнца, которые попадали прямо на глаза, делая их более изумрудного оттенка.       — Хорошо. Я же не сопливая девка. — пробормотал шатен, выглаживая небольшие складки на пиджаке, — Сейчас пойду и покажу ему, кто здесь папочка, — серьезно выпалил школьник, выпрямляя спину и решительно выдыхая.       — Смотри не облажайся, папочка, — давясь смехом, проговорил Дима, попутно поднимаясь со скамейки вслед за другом.       — Не бойся, Диман. Сегодня победа точно будет на моей стороне, — уверенно бросил Антон, шагая вперёд.       Дима решив не рисковать, направился прямиком за другом, чтобы еще и контролировать того, ведь такой уверенный в себе школьник может натворить чего угодно.       Так они и добрались до класса английского. По дороге Антон думал, что бы такого сделать преподавателю, от чего бы он был в дичайшем шоке и наконец-то понял, что шутить с юношей плохо. Только вот он даже не представлял, какой должна быть месть, чтобы сделать ею неприятно самому Попову. В голове находилась сплошная тишина и мысли путались воедино, представляя из себя огромную кашу. Шатен предполагал, что сегодня нужно было хотя бы попытаться как-то съязвить преподавателю, а уже план с местью отложить на потом, ведь кроме типичных розыгрышей в голове не появлялось никаких идей.       Школьник открыл дверь кабинета и зашёл внутрь, оставляя друга плестись позади. Пройдя мимо учительского стола, за которым сидел Арсений Сергеевич, заполняя журнал, парень сделал вид, что не заметил мужчину, как и тот его. Юноша прошел за свою родную последнюю парту и, усевшись на стуле, уставился на Попова, делая как он, прожигая дыру.       Преподаватель выглядел неважно. Он сидел вечно хлюпая носом и потирая его салфеткой, которую на изготовке держал в руке. Кожа вокруг глаз стала красной. Сами же глаза сильно слезились. Две верхние пуговицы рубашки были расстегнуты, а на шее, которую они оголяли виднелись неглубокие красные следы от ногтей. Что означало, что шея учителю тоже не даёт покоя и ужасно зудит.       Антон удивился такой картине, но глаз от англичанина не отвел. Арсений сидел и будто вовсе не замечал юношу. Он смотрел на дверь и на вошедших учеников, изредка кивая им, здороваясь с каждым.       Школьник уже начал думать, что, может, преподаватель чем-то заболел. Только тогда почему он сидел и продолжал заражать детей своими болячками? Шастун уже готов был встать и в не очень доброжелательной форме рассказать учителю, о том, что если тот болеет, то пусть валит домой и не ведёт уроков, чтобы не разносить свою болезнь, если она, конечно, есть. Но его порыв резко остановил прозвеневший звонок. Антон решил сесть на место и немного подождать.       Ученики начали рассаживаться за свои парты, а Арсений Сергеевич, закрыв журнал, встал около своего стола, рассматривая класс. Как только взгляд скользнул к Шастуну в голове сразу же всплыла их прошлая встреча на уроке английского и ее последствия. Конечно, дрочку на понравившегося ученика Попов считал обычным делом. Он с удовольствием повторил бы это ещё раз, но уже с помощью Антона. Но в этот раз Арсений решил не рисковать, потому что чувствует он себя как-то неважно. Как в школу приехал, сразу же начал чихать, но с работы уходить совсем не хотелось. В школе можно было хотя бы над Шастуном поиздеваться, а дома и заняться особо нечем, ну кроме того, как выносить мозг своему племяннику, да и то, все же, бесить школьника было намного приятнее, чем уставшего студента.       — Good morning, laziest pupils in the world , — поприветствовал детей Арсений, стараясь сдержать очередной чих и потирая влажные глаза. Его не волновало немного обидное приветствие для юношей, так как большинство просто напросто не понимало сказанное англичанином.       Антон на такую длинную речь учителя лишь закатил глаза. И, видимо, не зря, ведь Димке, сидящему рядом и прекрасно понимающему слова учителя тоже не понравилось данное приветствие.       — I hope everyone is ready for a lesson , — прохрипел Попов, снова потирая красные глаза салфеткой, выбрасывая ее в урну под учительский стол.       Учитель продолжал диалог на иностранном. Но, когда понял, что никакой реакции не поступает ни от одного ученика, кроме последней парты, за которой невоспитанный шатен закатывает глаза, а его друг обижается на грубое приветствие учителя, перешёл на русский язык, который понимал каждый присутствующий.       — На прошлый урок вам было задано подготовить текст на английском языке о себе и своих увлечениях, — напомнил Арсений, оглядывая класс рассеянных учеников. — Кто-то хочет ответить? — он сложил руки вместе в районе паха и тихонько шмыгая носом прошёлся взглядом по ученикам на последней парте, тут же возвращаясь к первым.       Заметив поднятую руку Позова, он подошёл ближе к их парте и дал согласие на то, чтобы Дима начинал свой рассказ. Тот начал что-то увлеченно рассказывать, а Арсений невольно перебивал его своими чихами, за которые каждый раз извинялся. Нос стал сильнее болеть, из глаз и вовсе родился водопад, а шея начала невыносимо зудеть. Вскоре Попову надоело это и он громко сматерившись на английском, подошёл к окну и высунул туда голову, пытаясь избавиться от своих проблем, с помощью свежего воздуха.       — What the fuck is going on? — выругался он, не засовывая головы в помещение, продолжая дышать чистым воздухом, под удивленные взгляды школьников.       Дима немного шокированный происходящим, решил закончить свой рассказ, потому что заметил, что учителю абсолютно не до его бормотни. Сказав коротко: «The end»; он сел на место, ловя на себе непонимающий взгляд шатена, который обратно метнулся к мужчине возле окна.       — Very good, Dima , — тяжело дыша, выпалил учитель, махнув в сторону ученика рукой.       Антон смотрел на Арсения Сергеевича с читаемым на лице замешательством. Он был неглупым и заметил, что когда Попов подошёл к их парте, то ему стало намного хуже. Может, конечно, это было совпадением, но Антон решил, что это он своим присутствием так влияет на учителя. А может у англичанина на Антона аллергия. Но, видимо, он все же оказался глупым, раз так решил. Школьник быстро отвернулся от учителя в сторону доски и громко хмыкнул, явно не рассчитывая следовать примеру своего друга, этим самым привлекая многое внимание к своей персоне, после чего закинув ногу на ногу закатил глаза. Его фырканье не осталось незамеченным преподавателем. Тот резко развернулся в сторону подлого ученика, и не отрывая одну руку от подоконника, указал пальцем на выход.       — Left the classroom, Shastoon! — прошипел Попов, метая глазами молниями на школьника.       Антон, услышав свою фамилию, резко погрустнел и даже ногу с ноги уронил. Внутри всё встрепенулось. Он аккуратно глянул на Арсения, и увидев его руку, что указывала на дверь, он понял, что от него хотят. Если честно, подросток был только рад свалить, но уйти молча было не в его репертуаре. Поэтому он быстро развернулся к Димке и едва слышимо шепнул:       — Как сказать: пошел ты в жопу? — шикнул Антон Диме на ухо. Но друг то не дурак, он хотя бы понимает, что скажи друг такое преподавателю, то они запросто могут вылететь из школы, поэтому перевел ему немного другую фразу, не говоря об этом уверенному в себе Антону.       — With pleasure, — тихонько ответил Позов, наблюдая как друг встаёт со стула под прожигающий взгляд Попова и поворачиваясь к нему лицом делает грозный взгляд и с отвращением к тому кричит:       — With pleasure! — с увереностью выпаливает подросток, после чего разворачивается и широкими шагами достигает двери, которую пинает ногой, вылетая в коридор, после громко хлопает ею же с наружной стороны и убегает в неизвестном для него, на данный момент, направлении.       — Brainless boy, — разъярённо, но шипит Попов вслед подростку и обратно отворачивается к окну, пытаясь отдышаться от непонятной тяжести в груди.