Выбежав из кабинета с быстро бьющимся сердцем, юноша ринулся куда-то по коридору в неизвестном направлении. Вдогон он слышал, как Арсений Сергеевич что-то разъярённо кричал на английском. Антон решил, что ему это уж слишком сильно наскучило, да и выносить этот раздражительный чих от учителя было невыносимо, поэтому тот хмыкнул, как бы делая замечание англичанину, а тот воспринял все в штыки, еще и выгнал из класса, но это, конечно, было огромным плюсом, ведь тому больше не придется торчать на таком тупом уроке, как английский.
Возвращаться школьник и не планировал, лучше уж он устроит себе перекур в туалете или побродит по школе, чем вернется к такому ненавистному учителю. Шастун был зол, очень зол и от этого придумать план мести хотелось все больше и больше, но по прежнему в голове не было адекватных мыслей по этому поводу, поэтому откинув все свои проблемы, школьник двинулся к туалету.
Зайдя внутрь, Антон закрылся на защелку и бросив портфель на подоконник, удобно пристроился рядом. В мыслях пустовало, все казалось каким-то нереальным, в особенности сам Арсений Сергеевич. Юноша надеялся, что это просто длинный сон, и когда он проснется всего этого не будет. Чувствуя тяжесть в висках, школьник быстро выудил с карманчика портфеля полупустую пачку сигарет, задумываясь о том, что сегодня нужно будет обязательно купить новую, но осознание того, что он находился под строгим домашним арестом постоянно все портило. Благодаря этому дебильному англичанину и брату, теперь школьник чувствовал, будто бы он попугайчик в клетке, а не свободный человек.
Подкурив кончик сигареты, юноша глубоко затянулся, чувствуя приятный осадок дыма в легких и легкое першение в горле. Закатив глаза от наслаждения и продолжая опираться о школьный подоконник, Антон начал втягивать сизый дым и вдыхать его уже в меньшем количестве. Чувство насыщения пришло примерно через несколько затяжек, но юноша продолжал скуривать табачное изделие, выдыхая приятный тягучий дым в окно, стараясь как можно скорее избавиться от четко выраженного запаха в помещении. Дирекция школы прекрасно понимала, что ученики старших и средних классов уже давно знают, что такое табачная и никотиновая зависимость. Поэтому не слишком мешались в их дело, надеясь, что школьники благоразумны и хоть как-то будут скрывать следы своих переменных перекуров. Когда кого-то палили за этим занятием, естественно, доносили до директора, а тот в свою очередь вызывал родителей и проводил лекции нашкодившему ученику. Не желая ухудшения ситуации на данный момент, Антон поплотнее присунулся к открытому окну, выдыхая дым со специфическим запахом.
Докурив сигарету, юноша потушил ее о невидную для окружающих, часть подоконника, выкидывая бычок в унитаз и смывая воду. До конца урока оставалось больше двадцати минут, а заниматься особо было нечем. Поэтому рискнув, школьник, захватив с собой рюкзак, вышел с туалета, оставляя за собой легкий запах скуренного табака, и направился дальше по школьному коридору оглядываясь по сторонам. Тишина ласкала слух. Вместо постоянного крика учителей на ничего не понимающих школьников, было такое желанное спокойствие и тишина, которую изредка перебивали едва слышимые голоса учителей с соседних кабинетов. И только с одного класса английского, доносился свирепый голос преподавателя, который никак не мог то ли усмирить учеников, то ли заставить тех что-то учить.
Даже сквозь двери, Антон мог почувствовать эту тяжесть и энергетику, которые исходили от Арсения. Он был сильным и строгим мужчиной, и юноша прекрасно это понимал. Но перестать хоть как-то выделятся на фоне остальных совсем не хотелось. Вдруг, школьник словил себя на мысли, что таким поведением просто пытается привлечь внимание мужчины, но душевная неприязнь тут же отвергла эту мысль, посылая ее куда подальше. Хотя, кто его знает.
Продолжая прогуливаться по коридору, Шастун продолжал думать. Попов вроде бы и мужчина солидный, особенно учитывая дом, в котором живет и машину, на которой ездит. Возможно даже имеет какие-то проценты отцовского бизнеса, но вот с чего бы ему работать в этой школе самым обычным учителем? По поведению англичанина, Антон не может сказать, что ему нравится работать в сфере связанной с подростками. Поэтому почему тот предпочел именно такую работу, школьник не знает.
— Шастун! — послышался грозный голос, отбивающийся эхом о стены коридора.
Юноша на секунду замер. По голосу он прекрасно понимал кто это, и благодарил всех Богов за то, что за его спиной стоит не кто другой, как Павел Алексеевич. Но учитывая ситуацию, в которой те находились, обрести себе проблем было намного легче, чем выйти сухим из воды.
— Что ты делаешь посреди урока в коридоре? — приблизившись, поинтересовался мужчина, оглядывая испуганного Антона, — Прогулять урок у Арсения Сергеевича решил? — на юношу уставился взгляд пары заинтересованных глаз, и тому оставалось лишь как-то выкручиваться, чтобы не получить еще и от классного руководителя.
— Нет, что вы! — осевшим, после курения голосом, произнес юноша, — Я ненадолго выходил из класса, по нужде, — кивая головой в сторону туалета, отмахнулся Антон, сбивчиво дыша, от такой неожиданной встречи.
Мужчина презрительно оглядел младшего, ненадолго задерживая взгляд на юноше, после переводя его на кабинет английского, который находился позади.
— В туалет и с портфелем? — оглядывая ранец, висевший на спине, выдал Павел, — Врать ты так и не научился, Антон, — тяжело выдохнул мужчина, а школьник снова поник.
В голове, как в ускоренной съёмке пронеслись все кадры, которые будут дальше. Как они с учителем заходят к Арсению, при всем классе выясняют причину того, почему подросток сбежал, тем самым позоря его, а в конце тот самый ремень и Илья.
— Он меня сам выгнал, — надув губы, бросил школьник, оглядываясь на злосчастный кабинет.
— Арсений Сергеевич не выгнал бы тебя с урока просто так, это уж точно, — фыркнул Алексеевич, возобновляя шаг и цепляя за собой школьника.
— Отпустите! — на весь коридор кричал шатен, пытаясь выкрутиться с цепкой хватки учителя.
— Антон, успокойся и иди смирно, пока я не передумал не рассказывать это все твоему брату, — рявкнул Воля, крепко сжимая юношескую руку, чтобы тот точно никуда от него не сбежал.
Услышав реплики связанные с Макаровым, школьник тут же отставил все свои попытки вырваться, поддаваясь действиям Павла Алексеевича. Таким учитель был не впервые. Когда Шастун был в средних классах, и с более-менее нормальным характером и поведением, тот часто прикрывал его перед родителям за какие-либо небольшие грешки, но когда эти самые грешки стали просто невыносимыми, а поведение Антона было в разы хуже, литератору все же пришлось сообщать родителям юноши о его поступках. Увидев, что это никак не повлияло на воспитание, большинство учителей смирилось с таким отношением к себе и окружающему миру, но вот, кажется Арсений терпеть такого точно не намерен. Поэтому, услышав, как Воля постучал пару раз в дверь, а после со скрипом открыл ее, Антон готов был провалиться сквозь землю, и в одно и то же время разорвать Попова и Волю в клочья.
— Добрый день, Арсений Сергеевич, — первым поздоровался литератор, заводя за собой провинившегося школьника, — Извините, что мешаю, но я тут, кажется, вашего ученика встретил, — ехидно улыбается преподаватель, когда на того уставляется весь класс.
— Вроде бы мой, — подмигивает англичанин, скептически оглядывая подростка за спиной Воли, — Ему хотелось прогуляться по школьным коридорам, а я собственно не увидел в этом ничего плохого, поэтому выпустил юношу, — саркастически произнес старший, а после в классе начались слышаться смешки, на которые никто из учителей не обращал никакого внимания.
От сарказма витающего в воздухе хотелось повеситься, а из-за этих чертовых голубых глаз, которые так настойчиво прожигали дыры в несчастном мальчишке, появлялось лишь желание исчезнуть с этого класса навсегда. Школьники, все это время наблюдавшие за мужчинами и парнем, из-за которого и разгорелся этот небольшой скандал, уже во всю заливались смехом, не обращая внимания на непонимающий взгляд Попова, который явно был не намерен терпеть такое поведение на своих уроках.
— Прогулки это хорошо, но на следующий раз получше следите за своими учениками, — вымолвив напоследок, Воля подтолкнул Антона к подошедшему Арсению и незаметно кивнул мужчине, собираясь закрыть двери.
Но тут же всех заставил врасплох раздавшейся по всей школе звонок, который оповещал о окончании урока. Большинство школьников сразу же вскочило со своих мест, не дожидаясь разрешения учителя и начали собирать свои вещи, после чего быстро покидать помещение. Воля стоявший в проходе теперь был вынужден отойти в сторону, чтобы пропустить сбивающих с ног учеников на следующий урок.
Совсем скоро в классе остался лишь Позов с парой одноклассников, которые словно черепахи собирали свои вещи и два учителя с Антоном, стоящим по середине. Когда с класса выходил Дима, тот сочувствующе кивнул юноше, и быстро покинул кабинет, когда на него устремился взгляд недоброжелательных голубых глаз. Следом вышли и остальные черепахи, оставляя Шастуна на растерзание двум учителям.
Воля, оглянув школьника и учителя, странно покосился на выход и прошептав что-то на подобии «Мне пора», скрылся из виду оставляя англичанина и подростка наедине.
— Что мне с тобой делать? — зло прошипел Попов, отходя от мальчишки к своему столу и начиная что-то искать на его поверхности.
— Ничего, — рявкнул шатен, внимательно следя за действиями мужчины.
Арсений, нащупав, то что ему надо повернулся к обнаглевшему школьнику, подходя к тому в упор и прижимая его к стене.
— Я бы на твоем месте не рыпался, — угрожающе прорычал преподаватель куда-то в горячую кожу за ухом, вызывая этим действием табун мурашек и странное ощущение внизу живота у юноши.
Антон прижался к стене, не желая соприкасаться с телом учителя, но это выходило крайне неуспешно. Приподнятое колено мужчины упиралось чуть ли не в сам пах школьника, не давая тому сползти по стене, а часто вздымающаяся грудь настойчиво наваливалась на хрупкое тело, еще больше прислоняя того к стене. Мягкие губы почти соприкасались с чувствительной кожей красного ушка, нежно шепча что-то на английском. В порыве странного чувства, Антон был не в силе даже расслышать такой английский, который в один момент стал больше возбуждающим, чем раздражающим. Школьник сдавленно выдохнул, когда колено Попова поднималось все выше и выше, оставаясь буквально в парах сантиметров от паха. Низ живота неприятно ныл, заставляя шатена свести ноги в исходное положение, на что голубоглазый брюнет с хрипотцой в голосе, бархатисто просмеялся.
— Уou're so easy to turn on baby, — хищно сверкая голубыми глазами, прохрипел англичанин, отдаляясь от Антона, и отходя на приличное расстояние.
Школьник проморгав несколько раз, дабы успокоиться и начать воспринимать реальный мир, уставился на небольшой бугорок, выпирающий на штанах Попова. Тот, заметив такую заинтересованность в глазах ученика ухмыльнулся, будто бы не ожидая другого исхода событий.
— Думаю тебе лучше посмотреть на листик с расписанием, нежели на другие вещи, — подмигнул тот, ловя на себе стыдливый взгляд младшего, а после протягивая небольшую бумажку с обозначенными днями недели, временем и адресом, школьнику.
Переводя взгляд на выданную информацию, ученик резко выхватывает листик с рук преподавателя, не теряя времени, и максимально быстро выбегает с этого злосчастного кабинета, громко хлопая дверью.
Мысли в голове путаются, и Антон, не обращая ни на что внимания, мигом выбегает на лестничный пролет, спускаясь по ступеням гораздо быстрее, чем поднимался сюда с братом. В висках отбивался сердечный ритм, а руки все так же крепко сжимали бумажку, выданную Поповым.
Когда тот, не соображая своих действий ранее, оказывается возле кабинета истории, где сейчас у одиннадцатого класса будет урок, Антон резким движением открывает двери, следуя к последней парте, где уже расположился Димка. Странные, а то и насмешливые взгляды метались то к юноше, то к нараспашку открытым дверям, которые тот чуть не сорвал с петель.
Эмоции брали верх. Единственное, что сейчас хотелось, так это свалить домой и больше никогда не появляться в этой школе, и уж тем более никогда в жизни не видеть этого чертового учителя английского. От содеянного Поповым, Антону становилось страшно и как-то некомфортно, но больше всего его пугало то, что англичанин позволил себе такое и останется безнаказанным.
Шастун все еще ощущал чужое колено, которое находилось в сантиметрах от паха. В голове до сих пор отбивался рычащий английский, а низ живота все продолжал неприятно отдавать болью и каким-то странным ощущением.
— Ты чего такой? — опасливо произнес Позов, когда возле него приземлился тяжело дышащий подросток.
— Он меня чуть ли не изнасиловал, блять! — прошипел Антон, ловя на себе ошарашенные взгляды одноклассников, которые точно услышали шокирующие реплики и повернулись к парням, чтобы узнать интересные события в их школе.
Дима, ранее читающий конспект, по которому скоро будет опрашивать учитель, встрепенулся, ахуевшим взглядом пялясь на своего друга.
— Чего? — Позов не смог сдержать улыбки. Он конечно знал, что у Антона с англичанином взаимная неприязнь, но насилие было уже слишком. Тем более для каких целей? Кто из этого может получить выгоду?
— Что ты лыбишься? — посмотрел в глаза друга Антон, по прежнему тяжело дыша. — Я тебе серьёзно говорю.
— Хорошо. Верю. Но ведь сегодня ты у нас папочка, значит ты должен был изнасиловать Сергеевича, — напомнил Дима другу о сказанных им же словах, все продолжая хихикать.
— Да, я и был инициатором, — гордо ответил юноша, а потом упал лицом на парту. Всё-таки такая пробежка от кабинета английского до кабинета истории была слишком утомительной для Шастуна.
— Ага, хорошо. Отдыхай, — заметив усталость друга, Позов аккуратно погладил того по спине и вернулся к конспекту.
***
Как только дверь за парнем захлопнулась, Арсений облегчённо выдохнул.
— How long will you torture me, boy? — прошипел Арсений, покосившись в сторону закрытой двери, и опустил взгляд на небольшой бугорок в своих штанах. Как только мужская рука потянулась к паху, нос сильно зачесался, а через пару секунд за зудом последовал громкий чих, перерывающий тишину в классе. Мужчине пришлось бежать за салфетками, оставив на потом все дела, и прочищать нос, который за целый день невыносимо взбесил учителя, как и шея, что постоянно зудела, а рубашка обвивающая накачанное тело не давала проходу для кислорода, поэтому тот постоянно осмыкивал ее, расстегивая все больше и больше пуговиц.
Убрав салфетку от носа, преподаватель обречённо выдохнул. Нос за всё утро был сильно раздражён, шея расчесана, а глаза напоминали два красных шарика. К счастью у Попова сегодня было лишь четыре урока и те шли через один, поэтому осталось ему недолго мучаться. Всего каких-то пару часов и Арсений сможет съездить в больницу и проверить свое здоровье, которое немного тревожило мужчину. Он вроде бы не болел, так как не чувствовал ни боли в горле, оповещающей о начале болезни, ни температуры с невыносимой усталостью. Лечь и вздремнуть, конечно, хотелось ужасно, но еще больше хотелось подольше последить за школьником, доставляющим Попову немалое удовольствие.
Он откинулся на спинку стула и кинул взгляд на расписание, которое висело на стене над столом учителя. На листке значилось, что сейчас в кабинет английского ввалится седьмой класс. Это облегчало час жизни Попова. Ведь в седьмом классе были спокойные ребята, которые в первую очередь соблюдали правила этикета, как и подобало прилежным ученикам, и слушались учителя. Поэтому если Арсений захочет уехать раньше и оставить школьников одних, то сможет спокойно это сделать, не боясь за последствия.
Он помнил, как работал здесь годами ранее и как тому поручили обучать английскому языку восьмые и девятые классы. На практике в университете, где обучался Попов, того часто посылали вожатым в детские лагеря, заключали договоры со школами, где временно требовались преподаватели определенных предметов. И так же отправляли мужчину на целые недели, а то и месяца в различные школы. После многочисленных пробных занятий и уроков, которые вел Попов, тот решил не мелочиться, и на последнем курсе обучения устроился в этот же самый лицей, где проработал целый школьный год, сдружился с нынешним директором — Станиславом Шеминовым и учителем русского языка и литературы — Павлом Волей. С их помощью, Арсений быстро освоился в школе и после длительного отсутствия вновь смог вернуться на прежнее место работы.
Мужчина и сам не понимал почему выбрал именно эту сферу работы, ведь все детство и школьные года, он мечтал быть знаменитым актером и профессиональным телеведущим, а в итоге в последние месяца одиннадцатого класса забросил все свои мечты и планы на будущее в одно место и поступил в «Санкт-Петербургский педагогический университет имени А. И. Герцена» и ни капельки не пожалел о своем спонтанном решении. Родители же были только рады такому прекрасному выбору профессии сына, так как считали, что какие-то там ведущие новостей и актеры погорелого театра ничего не добивались в своей никчемной жизни. А сыну такой судьбы они не хотели.
Отгоняя свои мысли подальше, мужчина мимолетно оглянул быстро наполняющийся класс и снова вернул свой взгляд куда-то в сторону окна. Немного задумавшись, Арсений решил, что даст семиклассникам самостоятельную работу, а сам съездит в больницу к знакомому врачу, который примет мужчину вне очереди и наконец-то развеет все мифы о Поповской болезни.
***
Прозвеневший звонок и вошедший в класс учитель истории, заставили Шастуна встать с парты и вспомнить о небольшом зелёном стикере в его правой руке. Антон, не здороваясь с преподавателем, да и вовсе не обращая на того внимания, начинает разглядывать яркую бумажку. На той ровным почерком было выведено время: 18:00. Рядом стояли четыре буквы: Вт, Пт. Чуть ниже был написан знакомый Антону адрес, который в последнее время слишком уж часто встречался юноше. Адрес принадлежал дому, в котором проживал Арсений. Значит, как бы школьнику не хотелось в это верить, всё-таки занятия будут проходить на дому.
Ещё сильнее школьника огорчало то, что уже завтра придется переться к этому мерзкому типу и слышать эту противную, но чертовски возбуждающую английскую речь.
От безысходности тот обратно упал на стул, уткнувшись в рюкзак, который лежал на парте и тихонько захныкал. Конечно можно было попробовать сбежать или не приходить на допы, но от Ильи сбежать-то не получится. А если и получится, то появится шанс остаться без мягкого сидалища в виде собственной жопы, которая может сильно пострадать от действий брата.
Антон продолжал лежать и думать как же его бесит Арсений Сергеевич, его манера поведения, да и вообще все в нем бесит. Школьник убеждается, что все свалившиеся на него беды именно из-за этого чертикотажного учителя. Он жил спокойно одиннадцать лет, отмазывался от любых репетиторов, ходил на тусовки, заводил пару и наслаждался жизнью, а теперь тут нате пожалуйста, англичанин появился. Хотя Антон слышал, что раньше Попов тоже работал в этой школе, но сам парень в этом никогда не убеждался. Ему не было до этого особого дела, ведь эта вся информация никак не поможет ему избавиться от дополнительных уроков и репетиторства Арсения Сергеевича.
Вскоре его негодование отвлёк слабый шлепок по макушке. Когда юноша поднял голову и посмотрел на своего обидчика суровым взглядом, то увидел сидящую перед ним в пол-оборота и редко посматривающую на учителя девушку. Оксана. Так её звали.
Шастун помнил, что девушка пыталась подкатывать к парню в девятом классе, когда тот был на пике своей популярности, впервые попробовав крепчайший напиток под названием водка. Но потом та нашла себе другого кавалера и перестала обращать на Антона какое-либо внимание, в отличии от своей подружки Кузнецовой, которая на данный момент обучалась в десятом классе и частенько наблюдала за Антоном, когда тот проходил мимо нее. На отношения Фроловой, парню было абсолютно плевать, так же как и на тяжёлые, полные симпатии, взгляды Ирины. Сильно на девушек тот не засматривался. Возможно когда и кидал кратковременные взгляды, когда его одноклассницы, в порыве соблазнения, надевали слишком короткие платьишки, всеми способами пытаясь показать свою накачанную пятую точку. Но вот Шастуну на все эти недо-подкаты было глубоко плевать.
Пока Антон, оставаясь в своих мыслях, прожигал ту грубым взглядом девушка невинно улыбнулась и заговорила.
— Парни, — обращалась она и к Антону, и к Диме, — Мы в пятницу с моими знакомыми собираемся затусить. Вы не хотите? — произнесла та, заинтересованно рассматривая одноклассников.
Юноша немного подумав, явно зная свой ответ, приулыбнулся, оборачиваясь к Диме, который, видимо терзался в своих догадках на счет предложения девушки. Ему вроде бы и хотелось выбраться хоть куда-то и нормально отдохнуть со своими сверстниками, но мысль о том, чем все это может закончится не давала школьнику покоя.
— Конечно, Оксан, — прерывая внутренние сомнения друга, подмигнул шатен, вальяжно разваливаясь на стуле и откидывая голову назад.
— Я в тебе не сомневалась, — улыбнулась Фролова, заранее зная ответ одноклассника, — А ты? — обращалась та к Позову, что закусив нижнюю губу, все так же пребывал в своих мыслях.
— Пожалуй, да, — утвердительно кивнул школьник, на что тут же получил два удивленных взгляда, — Ну а че такого? — не понимая такой странной реакции друга и одноклассницы, выпалил парень.
— Неожиданно, — пробормотала девушка, покосившись на Диму, — Ну что ж, тогда в пятницу в восемь, адрес скину ближе ко дню вечеринки, — подмигнула та, разворачиваясь к обозленному учителю, что все это время искоса наблюдал за разговором школьников.
Как только одноклассница отвернулась от подростков, увлеченно продолжая залипать в телефоне, изредка печатая кому-то сообщения, Антон странно покосился на Позова, а тот не выдерживая тяжелого взгляда друга, недовольно шикнул.
— А что? Мне теперь, что ли, повеселиться нельзя? — как маленький ребенок, эмоционально размахивая руками, произнес школьник.
— Да пожалуйста, — махнув на того рукой, юноша обернулся к стене, досадно выдыхая такой потере, как телефон.
***
Антон спускался по лестнице на первый этаж. Все уроки закончились буквально парой минут ранее и теперь в подавленном состоянии школьник шел на встречу ждущему его Илье, который находился возле входа в школу. Только от одного осознания и очередной напоминающей мысли, что теперь с ним возятся, как с маленьким ребеночком юношу выводило из себя. Он не любил, нет, ненавидел когда кто-то его контролировал, заставлял делать определенные, нежеланные вещи и указывал на какие-либо собственные ошибки. Антон привык делать все так, как знал сам, и плевать ему было сколько проблем это вызывало у его родителей и окружающих, ведь, как и всегда, школьник привык думать лишь о себе и своей жопе, которую всегда вытаскивал с дерьма различной степени, конечно, не без помощи профессиональных адвокатов, нанятых любимым папочкой.
Доходя до входа, практически не смотря себе под ноги, Антона резко дергают на себя, заставляя поднять удивленный взгляд зеленых глаз на собеседника. Встрепетнувшись, как от ледяной воды, перед юношей встал тот самый бесячий, блять, Попов, который несильно придерживал локоть школьника, исследуя того своими ледяными снежными океанами. Мимо них проходили другие ученики, спешащие домой, и изредка кидали на тех непонимающий, а то и сочувствующий взгляд. Кто бы хотел так близко находиться к такому строгому учителю, которого все за эту неделю начали бояться и уважать, да еще и, скорее всего, получать какой-то выговор по поводу поведения или любой другой причине.
Немного оклемавшись, Антон сбросил с себя чужую руку, отходя подальше от этого странного типа. Не то чтобы они находились слишком близко, нет, просто Шастуну было ужасно неприятно находиться так близко к этому человеку, и Попову, кажись, тоже. Тот снова резко чихнул, пугая этим школьника и окружающих, на секунду отворачиваясь от того, что-то обозленно бормоча себе под нос, а после обратно возвращая себе вальяжный вид, снова преодолев расстояние между ними, тихонько прорычал, почти касаясь кожи ушка юноши, обжигая его свои тяжелым и горячим дыханием.
— Жду тебя завтра на дополнительных, dissolute boy, — улыбнулся старший, отдаляясь от того и случайно касаясь юношеских рук, после чего так же быстро скрываясь с поля зрения.
