Невоспитанный мальчишка

      Посреди ночи Арсения будит звонок. Он ничего не понимая, еле как разлепив глаза принимает его, несмотря на такое позднее время. На ярком экране, от света которого мужчина морщится, высвечивается «племянник», и Арсений, закатив глаза, привычным, немного строгим, но сонным голосом отвечает. — Да? — в трубке сразу же слышится чья-то ругань и негромкая музыка, которая отдавала больше басами, нежели самой мелодией. — Арс, у нас проблемы, — стараясь говорить как можно трезвее и пытаясь выровнять свое сбившееся дыхание и уносящийся в космос пульс, произносит брюнет       Арсений даже вроде как немного отходит ото сна, садясь на кровать и потирая почти что слипавшиеся глаза. В голове пусто так, что клонит в сон. А тело будто бы все ещё находится в районе полудрема.       — Эд, — бормочет Попов, и вовсе закрывая глаза, стараясь, как можно больше продержаться, чтобы прямо сейчас не рухнуть на кровать и вновь не уснуть, — У тебя проблемы, не у меня. Ты взрослый мальчик, давай как-то сам, — недовольным, сипловатым голосом продолжает тот, стараясь как можно чётче расслышать голос племянника, который перебивают музыкальные бассы.       — Со мной Антон. У него очень большие проблемы, — перебивает того студент, чем-то шурча.       И тут мужчину пробивает. Он будто бы находится на электростуле и именно в этот момент, его пробивают огромнейшим зарядом тока, приводя в себя. — Адрес, быстро! — обозленно и так же обеспокоенно шипит Попов, а когда слышит название знакомого клуба сбрасывает трубку, спеша как можно быстрее одеться и приехать.       В голове все мысли путаются, тот сонно плетется к шкафу наспех натягивая какие-то спортивки, футболку, а сверху уже возле выхода тёплую курточку. Взглянув в зеркало тот замечает слегка покрасневшие глаза и мешки под ними. На голове полный бардак, волосы торчат почти что в разные стороны, создавая этим причёску того самого ёжика. Арсений, быстро смочив руку в геле для укладки, пару раз проводит по шелковистым прядям и выбегает во двор, закрывая двери и предварительно открывая ворота, чтобы выгнать машину. Сердце стучит как бешеное, будто бы чувствуя все то, что в этот момент чувствовал Антон.       Он летит со всей скоростью по пустым шоссе и сам того не понимая почему. Честно себе признаться, если бы Антона там не было, то и спешить было бы никуда. Да, пусть там и был его племянник, но сейчас больше всего его волновал только светловолосый зеленоглазый мальчишка. Арсений знал и прекрасно понимал, что он влюблен в Антона. Да, пускай он на десять лет его старше, пусть он его учитель и репетитор, и вовсе взрослый мужчина, который не должен ничего такого чувствовать к несовершеннолетнему мальчику. Но с собой тот поделать ничего не может. В сердце уже на долгое время засел один и тот же парень, и кроме него видеть кого-то другого рядом с собой было невозможным. Попов осознавал, что это ни к чему хорошему не приведёт, как и сегодняшний поцелуй у директора, ведь он уже имел такой опыт и прекрасно знал, что будет однажды, то будет и дважды.       Мужчина не знал, что там с Антоном, как он и что вообще случилось в том, блять, клубе, да и на хрена они поперлись туда. Это же самое логово всякой хуйни, где пьяные мужики только и знают как кулаками размахиваться, а молодые девушки — причмокивать губами где-то под столом. Внутри у Арсения бушевал ураган из непонятного страха и переживаний. Он, сам того не подозревая, мысленно начал привязываться к юноше, а теперь сидит за рулём, гоня почти что на сто двадцать километров в час, лишь бы понять, что там случилось, лишь бы обеспечить помощь и защиту своему солнцу.       Через каких-то десять минут Попов прилетает к клубу, кидая машину на парковке, поставив её на сигнализацию и заходит в клуб, пропитанный алкоголем и коптяным дымом. За барной стойкой он сразу же замечает своего студента, возле котрого крутилась все та же ненасытная вниманием барменша, что от части напоминала Кузнецову, такую же, как и она — прилипу и заразу. — Что случилось, Эд?! — обеспокоено, со сбивчатым дыханием рычит мужчина, видя в глазах племянника страх, заполоняющий все мысли. — Антон, — шепчет Выграновский, залпом допивая оставшуюся жидкость на дне стакана, получая злой, до жути свирепый взгляд учителя, — Он пропал.       Арсения вновь пробивает ток. Он смотрит на брюнета в надежде, что тот сейчас скажет, что это простая шутка. Блять, обычная, незамысловатая шутка и из-за барной стойки выскочит его мальчик, но такого не случается. Вновь на мужчину накатывает волна злости и такого страха, что волосы встают дыбом. Арсений быстро окидывает помещение уже не таким сонным взглядом, будто бы проснулся он не двадцать минут назад. — Как пропал, Эдуард, что, блять?! — грозно шипит брюнет, отбирая у студента стакан, чтобы тот даже добавки не смел просить. — Арс, его нет, — обречённо вздыхает юноша, будто бы сейчас заплачет, — Я везде смотрел, на парковке, в туалете, его, блять, нигде нету. А вместо него самого только его телефон и лужа крови, — и все-таки слеза быстро скатывается, очерчивая видимые острые скулы подростка. — Где он может быть, ты знаешь, блять. Знаешь!       Выграновский устало опускает голову, зажмуривая глаза, а потом вскакивает со стула, быстро, почти, как молния несясь через весь клуб, расталкивая пьяных зевак на танцполе. Мужчина, недолго думая кидается вслед за племянником, пытаясь понять, успокоиться и стараясь не надумать себе ничего плохого. В голове больно отдаёт пульсацией, а кровь стынет в жилах. Все мысли спутываются в одну огромную кашу, которую, как сейчас кажется не разгрести.       Вскоре они выбегают на улицу, хлопая дверью так, что та чуть ли с петель не срывается. Мужчина судорожно начинает оглядываться по сторонам, будто бы ощущая, что его мальчик здесь, что ему плохо, но он здесь. На парковке стоит несколько машин. Первая Арсения, которая была не слишком аккуратно припаркована и точно выходила за нужные линии, но это, блять, сейчас не важно. Абсолютно не важно. Попову хочется плакать. Плакать от безысходности. Он не видит ни кого-то подозрительного, ни зеленоглазого, яркого и эмоционального мальчишку. Он не видит ничего кроме тёмных машин и звёздного неба.       Вокруг тишина, лишь музыка доносящаяся из заведения массивными бассами. Голова начинает раскалываться, а сердце вот-вот выпрегнет из груди. Студент, мнется, будто бы что-то не договаривая, и Арсений вскоре замечает это, начиная прожигать в том дыру своим тяжёлым и сверепо злым взглядом намокших глаз. — Ты что-то не договариваешь мне, — зло шипит Попов, норовясь ударить кулаком в любое дерево, в любую стену или рожу, лишь бы выплеснуть все свои переживания, все свои эмоции, которые начинают пробирать изнутри. — Там был шприц с чем-то, — опасливо, одними губами, шепчет Выграновский, потупив взгляд в грязный от луж асфальт. — Блять! Блять! Блять! — кричит Арсений, наровясь разодрать себе все тело в кровь, чтобы не думать о том, что все это может плохо закончится. Нет! Так не может быть. Пожалуйста.       Всё внимание парней тут же привлекает какой-то скрип двери, а после каждый из них видит, как два большущих мужика, которых Выграновский вместе с Антоном ранее замечали за дальним столиком и сам Антон, почти повисший на их накачанных руках. Арсений, моментально подлетает к ним, сжимая скулы и кулаки. Один из мужиков сразу же пускает полуспящего школьника, который сейчас был больше похож на тряпичную куклу, обвисшую на чужих руках, нежели на школьника. Нежели на мальчика, которого полюбил Арсений. — Какие-то проблемы? — недовольно ворчит качок, вставая в позу «ахуяли» и смотря на мужчину так, словно это он накачал мальчишку непонятно чем и теперь собирается увезти его куда-то в лес, и скорее всего убить. — Проблемы, какого хуя ты с ним делаешь?! — шипит Попов, подлетая к пьяному и явно под чем-то, мальчишке, отдёргивая его на себя, чтобы тот хотя бы посмотрел на него.       Антон резко приоткрывает глаза, которые были почти что чёрными. Радужки глаз больше не было видно, да и сами глаза слипались почти что сразу, как тот их только открыл. Он с приоткрывших век смотрит на мужчину, будто бы и не узнавая его вовсе, а потом, так тихо одними лишь пересохшими, посиневшими губами шепчет: — Арс… пожалуйста.       Но мужчину тут же отталкивает второй качок, дергая юношу на себя и заламывая тому плечи, чтобы он не смел дёргаться. Тот, что разговаривал с Поповым, начал подходить к нему, грозно поскреживая зубами и сжимая кулаки. Тот, недолго думая замахивается, но учитель ловко перехватывает его руку, в ответ ударяя этого чертовского наглеца, а после выворачивает его руки, получая сопротивление, с которым тот почти не справляется, но когда он поднимает глаза на молящий взгляд мальчишки, вылымывает руки назад, резко ударяя того коленом в пах. Он, хватаясь за живот, падает на колени, скорчившись от боли, прорезающей все тело. — Отвали от нас, — рычит второй, начиная утягивать Антона к большому тонированному джипу. — Нет, сука! — как настоящий демон шипит Попов, перекрывая дорогу лысому.       Тот оказывается на несколько сантиметров ниже самого мужчины, поэтому повторив тот же маневр, что и с первым, Арсений резко ударяет с колена в пах другому, перехватывая падающего мальчишку в свои руки.       Вокруг не было ни души, никто бы не смог помочь Антону. Никто бы не смог узнать, что было бы с ним дальше и как бы все это обернулось. Арсений обречённо рухнул на колени вместе с юношей, укладывая его на свои колени. Тот еле как приоткрывает глаза, вглядываясь в голубые, давно полюбившееся, тёмные океаны, после чего вновь прикрывает глаза, не в силах продержаться ни минуты.       Оклемавшись от сильных ударов, два мужика поднимаются и начинают подходить ближе к стоящему на коленях Попову и мальчишке, лежащему на чужих бёдрах, но их планы тут же перерывает звонкий звук полицейской сирены, а дальше виднеются красно-синие мигалки и подъезжающая машина полиции. За это время, пока Эд находился в стороне он вызвал копов, понимая, что даже если бить тех вдвоём они ничего не смогут. Ведь те, явно не уличные зеваки, желающие получить только экстрим и болевые ощущения.       Через пару мгновений машина уже стоит возле бордюра, а двое высоких мужчин в форме вяжут этих двух наглецов. Арсений продолжает сидеть на коленях, обречённо обхватывая лицо мальчишки своими руками и успокаиваясь, когда вновь слышится его дыхание, которое временами, иногда, пропадало. Выграновский, просто не мог подойти. Ему было страшно и местами больно видеть то, с какой нежностью и какими чувствами пропитано каждое касание преподавателя. Поэтому тот остался стоять в стороне, оперевшись о рядом стоящее дерево, просто наблюдая за этим всем, стараясь успокоиться, ведь все закончилось. На благо, закончилось. — Солнце, пожалуйста… — одними губами шепчет мужчина, нежно касаясь горячего юношеского лба.       Он нежно гладит его по волосам, вплетая тонкие пальцы в золотистые, такие мягкие кудри. А второй рукой поглаживая его бледное, почти не живое лицо. — С вами все в порядке? — слышится голос откуда-то с боку и Арсений замечает, как над ним склоняется один из полицейских, обеспокоено оглядывая сидящего на коленях посреди улицы, мужчину, держащего в руках тело мальчишки. — Да, да, все хорошо, — потерянно шепчет тот, замечая как мужчина в форме протягивает руку, тем самым помогая Арсению встать.       Он благодарно кивает, как можно аккуратней, словно школьник самая хрупкая ваза в мире, встает, придерживая его за талию, чтобы тот никуда не упал. Сейчас тот приоткрывает глаза, сколняя голову на бок и осматривая все, что находилось перед его глазами. Первым в глаза бросается потерянный и такой обеспокоенный учитель, а следом полицейский, смотрящий на школьника с неким опасением. Юноша дёргается, крепче впиваясь в руку англичанина, тем самым вызывая у того испуганный вздох. — Солнце, все в порядке. Всё хорошо, мальчик мой, — шепчет на ушко Попов, нежно целуя того в лоб, а следом направляясь к своей машине.       Вскоре полицейский автомобиль уезжает, оставляя за собой кубы пыли на дороге и уходящий звук сирен. Тех качков повязали и увезли в рассвет. Ну и пусть к хуям катятся. Так бы мог сказать любой поэт, но точно не Попов.       Эдуард так же продолжал стоять, опираясь на дерево, пытаясь осмыслить, что только что произошло, но пьяный мозг и организм никак не хотели переваривать всей этой информации. А Арсений, с повисшим на его руках школьником подходит к машине. Мужчина прислоняет уже не такого измученного и спящего мальчика к твёрдой поверхности, сам же пытаясь открыть эти чёртовы двери, которые сейчас, будто бы на зло заели. – Спасибо вам, — обессилено бормочет шатен, замечая возню мужчины вокруг машины, — Арс, — шепчет он, привлекая внимание учителя, что бросив этот сратый замок, вновь вернулся к напуганному мальчику. — Тош, не нужно… — тихо произносит тот, аккуратно поправляя спавшую чёлку.       Антон не дожидается, когда мужчина завершит свою речь, опережая того тем, что резко впивается в его губы, обхватывая холодными руками затылок учителя. Он, явно не ожидав таких действий от мальчишки сначала боится, но потом, когда чувствует такие уверенные касания — отвечает взаимностью, обвивая юношескую талию и крепче прижимая того к машине. Антон боится, ему страшно, что этого поцелуя могло бы не случиться, ему страшно, что бы могло быть с ним если бы не Арсений. Ему просто страшно, что все это неправильно.       Школьник нежно касается чужих губ, мажет языком по ним, а после слегка прикусывает, сильнее прильнувшись к мужчине, спуская руки и обвивая его шею, легко царапая небольшими ногтями. В голове все мысли путаются, глаза горят от наступающих слез, а сердце бешено колотится в ритм с другим. Арсений проталкивает язык в рот школьника, сплетаясь с его собственным, после чего ещё крепче обнимает своего мальчишку, не обращая внимания ни на что.       Эдуард первое время просто тупо пялится на целующихся парней, а после отворачивается, не желая видеть всего этого. В голове пустота, мысли вдруг куда-то улетучились, оставляя за собой гнетущее молчание. Студент прикрывает глаза, откидывая голову к дереву, после чего тяжело выдыхает, чувствуя, как головная боль начинает подступать с новой силой.       Арсений ещё раз проводит своим языком по чужим губами, а после приоткрывая голубые, сверкающие глаза, нежно прислоняется своим лбом к юношескому, одними лишь губами шепча: — Тош…       Антон приоткрывает зелёные, слегка красные от слез глаза, после чего легко улыбается смотря мужчине прямо в глаза, а после вновь, закрывает их, а мужчина чувствует, как тело школьника обмякает, и начинает скользить вниз. Не желая мучить никого из парней своими медленными действиями, ведь он понимал, что и один, и второй пьяны, а так же, как казалось Попову, племяннику сейчас было не слишком приятно наблюдать за этой картиной. Поэтому все же открыв дверцы машины, Арсений нежно кладёт полуспящее тело мальчишки на переднее сидение, пристегивая и закрывая двери, после чего направляется к потеряному Выграновскому. — Эд, поехали, — спокойно шепчет он, подходя к студенту и беря его за руку, — Я все объясню, — бормочет он, продолжая вести племянника к машине, мысленно понимая, что стресс в этой ситуации испытали абсолютно все.       Вскоре Арсений усаживает и второго парня на заднее сидение, с сочувствием вглядываясь в его потерянные глаза. Конечно, от части Попов понимал, что натворил, ведь, как ему казалось, Выграновскому нравился Антон. Но так же и ему самому, потому тот обещает и ему и себе, что они с утра обязательно поговорят, а сейчас сил не оставалось почти ни на что, кроме того, как бы быстрее доехать домой и уложить всех спать. Мужчина аккуратно выезжает с парковки, стараясь как можно медленнее и тише развернуться, чтобы не разбудить ни одного из парней, хотя, спал только школьник.       На полпути к дому, Антон вновь приоткрывает глаза и с испугом смотрит на дорогу впереди. Но когда чувствует почти родной запах кофе и муската его страх как ни в чем не бывало улетучивается, а его руку несильно сжимает чужая, поглаживая большим пальцем костяшки. — Солнце, все хорошо, — шепчет мужчина, сильнее обвивая юношескую руку, перекидывая её себе на колено, — Мы почти дома, — успокаивающим тоном произносит тот, вглядываясь в зелёные глаза.       Школьник только приулыбается, вновь прикрывая глаза, но руку не вырывает, лишь сильнее сжимает чужую и откидывается на мягкое кресло, вдыхая приятный аромат. Выграновский на заднем сидении немного шевелится, кажется, меняя позу для удобства, а после так же, как и Антон откидывается назад, сдавленно вдыхая свежий воздух, который так и линулся с окна. Сейчас ему было плохо и не только от того, что отходняк от попойки начался раньше, а и от того, что сейчас он едет в одной машине, где двое на передних сидениях парой минутами ранее страстно и так нежно целовались.       Что студент чувствовал к юноше и сам понять не мог. Для него это был спорный вопрос, на который тот до сих пор не мог найти нужного ответа. Да, он считал юношу привлекательным и очень красивым, но такими же был не один Антон. Но пожалуй именно его характер таки и отличался от остальных. Он, местами был весёлым, сносящим все со своего пути от радости, будто ты был на казантипе, то мог заплакать от милого видео с котиками, которые играли с плюшевыми мышками. Иногда, периодически, ненавидел весь мир, а остальные подшучивали над ним, мол, у тебя пмс, а временами бывал настолько жизнерадостный, что все свои деньги тут же хотелось раздать каждому бездомному, что валялись пьяными под подъездами. Но и, пускай, те две тысячи рублей в их жизни ничего не поменяют, лишь количество бутылок возле пьяного тела побольше станет. Как говорится, если ты сам не хочешь изменить свою жизнь в лучшую сторону, то не следует думать, что это сделает кто-то за тебя. Так этот вопрос и оставался нерешенным. Конечно, от части, жалко было всех и юноша был не исключением, ведь и у того в жизни проблем хватало, но жалеть и миловаться только над теми, кто и в кой веки не собирается меняться — глупость.       Эд, вновь выдохнув, закрывает тяжёлые веки, обещая подумать об этом всем немного позже, когда организм и мозг полноценно будут готовы к таким серьёзным мыслям, а пока лучше уж поспать.       Вскоре Арсений с лёгким ветерком в салоне машины довозит своих невоспитаников до его дома, сначала аккуратно заезжая во двор, а после, оглядывая каждого из парней и мысленно обдумывая, кому сейчас жизненно необходимо поспать на мягкой кровати. Хотя, конечно же всем нужно было выспаться и мужчине в том числе, но, дав себе мысленный отчёт, что пока оба парня не уснут — он тоже. Да, так и приходилось жертвовать своим здоровьем, обзаведясь двумя малолетними алкашами. Тогда, в клубе, Попов был в край озабочен пропажей Антона и даже накричать на Выграновского за то, что тот так много выпил не мог, ведь в тот момент его волновало совсем другое, а именно высокий, невероятно красивый зеленоглазый шатен. Но это же не значит, что с утра он не вычитает ни одному из них лекции? Естественно нет, ведь хоть у тех, наверняка и будут расскалываться головы, поучительных бесед не миновать никому.       Первым учитель будит школьника, который, к слову, уже почти и не спал, лишь сонно пялился в обвитый кожей руль, а вот Эда пришлось ещё потолкать, чтобы тот отошёл от своего медвежего сна и хоть немного облегчил задание мужчине с тем, чтобы перетащить пьяных, не менее сонных парней в дом и уложить спать.       С горем пополам, учитель наконец-таки завёл в дом двоих парней, а после, как самый настоящий отец для детей, заставил их мыть руки, ведь грязи в том клубе было дофига, и это даже не про самые грязные поручни и ручки, а о людях. Там их было немерено, даже та барменша, которая всем казалась доброй, для Арсения была настоящей сукой, что напоминала ему Кристину, с которой он, на благо, вовремя порвал. А с другой стороны и мужчина святым человеком не был, вон вообще со своими учениками спал, но это же не столь важно, он же не как сука выглядит, поэтому и так сойдёт.       Помыв руки, парни, пытаясь не упасть где-то на кухонный стол и не выбить себе челюсть, добираются к строго смотрящему на них Попову, а когда тот видит лёгкую улыбку школьника, даже в таком тяжёлом для него состоянии — весь лёд мигом тает, сменяя суровое и местами злое выражение, на дурацкое и улыбающееся лицо учителя. Сначала Арсений укладывает любимого школьника, видя его состояние, поэтому тот заводит его в свою спальню, не находя места получше. От части это и было хорошим вариантом, ведь в этой комнате, не беря во внимание ту, где они занимались репетиторством, ведь там-то кровати не было, юноша знал хорошо. А в этой мальчишка бывал очень часто и вроде бы спал неплохо, ну в прошлый раз, когда мужчина был пьян, то вообще отлично. Поэтому, отыскав мальчишке какую-то свою футболку со шкафа, он отдаёт её Антону, за руку провожая его к уборной на втором этаже, а после, подождав под дверью минут так десять, парень выходит, неловко мнясь возле неё, смущённо поглядывая на тепло улыбающегося Попова. — Солнце, все прекрасно, — приулыбается мужчина, аккуратно беря школьника под локоть, замечая, как тот старался как можно ниже натянуть и так длинную Поповскую футболку, которая так приятно пахла им. Арсением. — Мне неловко, — краснея, признается юноша, еле языком проворачивая, ведь сейчас сил было слишком мало. Но действие какой-то хуйни, которую вкололи ему непонятно зачем, начинала уходить, оставляя напоследок саднящую боль во всем теле и головную мигрень. — Я могу дать тебе какие-то шорты или штаны, хочешь? — с нежностью в глазах смотрит мужчина, начиная подталкивать юношу, чтобы тот не стоял, как вкопанный на месте, а пошёл следом. — Нет… не нужно, правда, — бормочет школьник, крепче обвивая руку преподавателя и следуя за ним в комнату.       Антону до сих пор было страшно. Он все ещё не мог отойти от того, что часом назад он мог лишиться своей жизни или ещё чего-то. Он до сих пор переживал, что все это не закончилось и это все прекрасный, блять, сон. Что вот он сейчас проснётся и увидит перед собой тех двоих мужиков или ещё чего хуже пистолет или нож. Но такого не происходит, мужчина, будто бы чувствуя напряжение и страх мальчишки, сильнее прижимает его к себе, обвивая талию и так же провожая того к комнате.       Ещё пройдя несколько шагов они оказываются в просторной комнате, пропахшейся запахом мужчины. Таким чудесным и отчасти родным. Он аккуратно укладывает мальчика на не заправленную новым бельём кровать, заранее извиняясь за это неудобство, но, кажется, Антону так ещё проще как-то приспособиться к этому всему и почувствовать себя дома, или хотя бы с кем-то родным или близким. — Ты уйдёшь? — шепчет юноша, натягивая одеяло, удерживая руку сидящего рядом мужчины.       Он и сам не знает с какого момента перешёл с учителем на «ты», но раз уж тот не поправляет, значит, так и должно быть. Антон смотрит на учителя с тем же взглядом, который ещё виднелся в его глазах, переплывал в его сердце. Ещё просто существовал, не давая никому покоя. Ни мужчине, которому было сложно смотреть на это, ведь он понимал, как это до чёртиков страшно, ни Антону, просто ещё не отошедшему от такого шока и стрессовой ситуации. — Я вернусь, солнце, через несколько минут я приду, — грустно бормочет брюнет, нежно оставляя свой поцелуй на юношеской руке, а после вставая с кровати и направляясь к дверям.       У юноши на душе от этого «солнце» становится так тепло, что и тёплое одеяло среди такого холодного осеннего воздуха из открытого окна, кажется ненужным. На губах появляется улыбка, обычная, такая лёгкая улыбка, после чего юноша прикрывает глаза, стараясь как можно дольше не спать, чтобы вновь увидеть его.       Мужчина, быстро отыскывает нужную комнату, в которой уже наверняка спал Эдуард, заходит туда, чтобы хотя бы посмотреть уснул ли тот и все ли с ним хорошо. Конечно, он и сам в таком состоянии отлично справлялся, но сейчас, Попову, просто казалось жизненно необходимым зайти к своему племяннику и хоть пару слов ему сказать. — Спишь, Эд? — тихо произносит брюнет, как можно тише отворяя двери, чтобы ни в коем случае не разбудить студента. — Нет, заходи, — сонно бормочет он, еле поднимаясь и кое-как махая мужчине, чтобы тот проходил, не стеснялся, дом то, его вообще-то.       Тот аккуратно проходит к кровати парня, присаживясь на край и включая маленький светильник. Свет тут же режет глаза студента, и Арсений, понимая это по обеспокоенному, нервному шипению парня, сразу же выключает маленький источник света, на ощупь находя чужую руку и сжимая её. Мужчина, хоть и был бесчувственной тварью, как говорили это его многие партнёры, которые после проведённой вместе ночи, уходили с криками из его дома, ведь, как выражался тот «тебе больше не за чем здесь задерживаться». Но вину за содеянное все же чувствовал. Да, он дал волю своим эмоциям и чувствам, чувствам Антона и его желанию. Только вот, после того поцелуя возле машины учитель прекрасно видел по своему племяннику, что тот был не то, что недоволен, а морально разбит. За это время, которое ему пришлось провести, здесь, между этими парнями он понял, что между ними было нечто большее, чем просто крепкая дружба. Ревновал ли Арсений? Конечно ревновал, но ещё тогда он не мог понять причину этому. Ему очень долгое время казалось, что к юноше его влечёт только, как к желанию потрахаться и попробовать чего-то нового. Но, как же сильно мужчина тогда ошибался. К школьнику тянуло его далеко, не так как он склонялся, только к характеру и поведению, а и как к человеку, в котором он видел не просто спасибо и пожалуйста, а поддержку и ту самую опору, интересного и весёлого партнёра, который даже в три часа ночи пойдёт в снег и град за вкусняшками к фильму. И, как казалось, не только к интересному человеку, с которым точно надо было бы переспать, а как к тому, кто смог бы помочь выйти ему из этого всего дерьма, в котором он так глубоко и надолго повяз. Учителю больше не казалось, что он хочет юношу только в виде игрушки и куклы для вечных потрахушек, ему казалось, нет, хотелось узнать его получше. Какой кофе он любит, на какие цветы у него аллергия и какой запах считает самым родным и душегреющим. Попов понимал, что вот оно. Вот те самые чувства, вот та, кажется, взаимная любовь. — Арс, ты что-то хотел? — сонным голосом произносит брюнет, поворачивая голову к мужчине и удивлённо пялясь на его сплетённые руки. — Да… — отстраненно, будто бы ещё находясь в своих мыслях, бормочет он, — Извини меня, пожалуйста, Эд. — искренне произносит он, смотря на племянника с такой грустью и виной в глазах, что тому, на секунду кажется, что мужчина вот-вот заплачет. — Я знаю, понимаю и осознаю, что все это неправильно. Что все это может плохо закончиться. Я вижу, как ты любишь его, как тебе приятно проводить с ним время. Как ты смотришь на него, — так же тихо и искренне продолжает англичанин, поглаживая руку студента, — Но, я не могу ничего с собой поделать, понимаешь? Я правда хочу быть с ним, целовать его и наконец-таки начать чувствовать хоть что-то кроме чертового желания. — Арс, я понимаю, — приулыбается сонный Выграновский, накрывая второй ладонью мужскую руку, — Я знаю, я давным давно видел как ты смотришь на него. Как менялся, когда он приходил к тебе, как нежно смотрел на него, — горько шепчет Эд, почти что засыпая, — Но, пожалуйста, давай поговорим об этом потом. Я не в том состоянии, чтобы трезво мыслить на эту тему, — моляще произносит он, почти не соображая, что сейчас говорить.       Раньше эта тема со всеми этими душевным разговорами, рассказами о своих переживаниях у них отсутствствовала. Но и сейчас время для таких резких откровений было не самым лучшим. Ведь, каждый из них пережил огромный стресс и не понимание, что вообще надо делать в такой ситуации.       Арсений только согласно кивает и как-то виновато улыбаясь, вовсе неосмысливая зачем именно сейчас начал этот разговор. Можно было бы утром, но нет же, совесть мужчины решила именно так, а что-то касаемо Антона — мужчина отвергнуть не мог, как и его самого. Он в сотый раз повторял, что это неправильно, пускай он спал с этими гребаными студентами, пускай трахал того кто на глаза попадётся, лишь бы заглушить всю ту моральную боль после поступка с Кариной, с той девушкой, у которой теперь его ребёнок. Пускай все это убивало, душило и казалось до жути ужасными вещами, которые мужчина аж никак вспоминать не хотел. Но, нет, только не зеленоглазый мальчишка. Только не он.       Вскоре Попов покидает комнату, впервые желая племяннику за долгое время проживания вместе спокойной ночи. А после вновь направляется к юноше, стараясь сразу же не кинуться ему в объятия, и не начать защищать от какой-нибудь створки в углу комнаты, которая очень даже в играх теней напоминала призрака. Лишь бы не начать целовать его, почти что удерживая насильно только для того, чтобы он больше никуда не ушёл. Никуда не убежал, как делал это всегда. — Солнце, ты спишь? — нежно шепчет мужчина, осторожно, чтобы вдруг не разбудить мальчишку, заглядывает в комнату, видя, вроде как, спящее тело. — Я не могу, — обессилено хнычет школьник, полностью откидывая все мысли по типу «а раньше бы ты строил из себя горделивого паренька, а не девку-нытика».       Учитель как-то грустно улыбается, проходя вглубь комнаты, прикрывая за собой двери, чтобы не было никакого сквозняка. Обычно, он всегда спал с открытым окном, будь это зима, лето, осень или весна. Без разницы, лишь бы в комнате было так же холодно, как и на душе. Лишь бы не чувствовать того тепла, пусть даже и от отопления, которого он не заслуживал. — Надо поспать, Тош, — приулыбается мужчина, беря чужую руку в свою и так же аккуратно присаживаясь на кровать, которая вмиг прогибается под весом другого тела. — Я не могу. Мне страшно. Арс, пожалуйста, — Антон не контролирует себя, слезы сами по себе начинают скатываются с глаз, как бы там он не пытался себя успокоить.       Все мысли путались, сердце бешено колотилось будто бы все ещё находясь в том самом моменте, а голова так же расклывалась от любого стороннего шума. Он замечает, как мужчина обеспокоенно смотрит на него, как с жалостью и виной в глазах начинает вытирать чужие слезы своим большим пальцем, целуя его в лоб. — Пожалуйста, ложись со мной, Арс, — слезы вновь скатываются с глаз, а мужчина, не успев их словить своими оберегающими руками, как-то грустно вздыхает. — Я… — начинает было он, как его тут же перебивает почти тот же гордый и серьёзный тон, но чуть помягче и со слезинками на изумрудиках. — Мне все равно, просто посиди со мной, потом можешь уйти. Но… пожалуйста, ложись со мной. Я не хочу быть один. Сам.       Мужчина смотрит на него с болью, понимая какой шрам на будущее оставила эта ситуация, как повлияла и даже, кажется, поменяла мальчика. Но сопротивляться и своему желанию и просьбе мальчика он не собирался, поэтому, быстро встав и сняв с себя футболку, он ложится на вторую свободную часть кровати, сначала чувствуя себя немного странно и неуклюже, но потом привыкая. — Спасибо, — облегчённо выдыхает юноша, поворачиваясь к учителю лицом, — Я ножки закину? — приулыбается он тихо хихикая и смахивая накопившиеся в уголках слезы.       Брюнет только одобрительно улыбается, внутри чувствуя разливающееся по-всему телу тепло, а после ощущая на себе чужие, тощие ноги. Он обязательно откормит его, хоть и готовить почти не умеет. Но откормит, он обещает себе. И впервые это обещание будет сдержанным, будет обещание, а не простые слова на ветер. — Спи, солнце, — тихо шепчет Арсений, чуть придвигаясь к мальчишке и оставляя еле ощущаемый поцелуй на его губах. Мальчишка улыбается и закрывает глаза, впервые, за долгое время чувствуя облегчение и тепло. Уют. Любовь.       Если кто-то скажет, что любви не существует, то закройте ему рот. Это любовь. Самая настоящая, красивая и до невероятности настоящая. Любовь.