Время летело незаметно. И вот на улице уже летают маленькие, пушистые, напоминающие хлопья, снежинки. Вокруг все приобрело другие оттенки и цвета. Люди оглядываясь по сторонам, улыбались этому маленькому чуду и спешили по своим делам. Кто-то переходил дорогу на зелёный, пропуская быстро ехавшие машины, кто-то просто гулял, держась за руку со своим любимым человеком. Маленькие дети бежали по небольшому шару снега, специально падая в него и весело хихикая. А их родители, с суровым выражением лица, сначала цокали, а после не в силах сдерживаться, тоже улыбались, поднимая своих маленьких деток и отряхивая их.
А Антон просто сидел на уроке английского, залипая в окно и разглядывая более интересные события, нежели угрозы Арсения Сергеевича о наступающих контрольных, которые, если кто-то не напишет на нормальные оценки, то в аттестат поставит. За это время мужчина очень изменился. Ну, для юноши так точно. Для него он больше не казался тем суровым преподавателем, который питался только слезами учеников, получивших плохие оценки по его предмету. Он стал таким уютным, домашним и…
— Шастун, я за тебя контрольные писать буду или как? — мысли школьника перебивает суровый тон, к которому тот уже так привык.
Арсений смотрит на него тем самым холодным взглядом, как и на всех. Но в душе то Антон прекрасно знает, что это далеко не тот «холодный», ужасающий взгляд, а тёплый, искренний.
С мужчиной, несмотря на те слушки по школе, которые сейчас, вроде бы, сошли на нет, было все хорошо. Они каждые выходные проводили вместе. Смотрели фильмы, сериалы, готовили, обнимались и просто целовались. Мальчишка чувствовал как все больше привязывается к этому человеку, а тот в ответ. И пускай их отношения для некоторых казались неправильным и шаткими, но только не для них самих. Антон любил Арсения за его домашний уют, простоту и ту любовь, которую получал взамен. Ему больше не нравился мужчина, и он прекрасно понимал это. Теперь он любил его, и знал, что в ответ его тоже любят.
— Можете и написать, — ухмыляется Шастун, откидываясь на спинку стула, тут же ловя на себе взгляд Димки, что так и прожигал дыры в этих двоих.
Следом на него посмотрел и учитель, только ещё более сурово, немного прикусив губу и представляя, как они там этот английский писать будут. Разве что в постели. Нет, они ещё не трахались, как бы грустно это не звучало. Как только дело от страстных поцелуев доходило до чего-то большего, Попов тут же отвергал мальчишку, говоря: «тебе ещё рано, солнце, ты не готов, мальчик мой» и все в этом духе. А Антону оставалось только дуть губы и надеяться на приближающееся новогоднее чудо.
На улице была уже середина декабря. И все школьники почти облегчённо вздыхали каждый раз выходя на улицу. Именно сейчас ударила атмосфера сладких мандаринов, тёплого какао с зефирками и долгих объятий под пледом. Собственно, что и происходило каждые выходные. Юноша убегал из дома со словами: «К Димке срочно надо» и приходил только вечером в воскресенье. На самом-то деле тот по тихому линял к своему любимому преподавателю. Иногда он оставался у него с пятницы, когда те как можно лучше старались заняться английским и выучить хоть пару новых слов. Но вместо этого выходили только поцелуи, долгие объятия, семейные посиделки на кухне с чашечкой чая и никакой там не чёртов английский. Хотя, честно признаться, мальчишка выучил несколько новых слов, а именно: kiss, lips, beautiful. Именно с этими словами он лез целоваться к Арсению, проговаривая тихое «Kiss my lips, dear». А Арсений только ухмылялся тому, как этот мальчишка вместо стандартных фраз, которые точно попадутся на приближающейся контрольной, учит только вот такое. Но ему нравилось. Ужасно нравилось, когда его мальчик своим ломаным английским, который до чёртиков возбуждал, шептал ему на ухо, кусая мочку. Мужчине нравилось, как юноша ловко умел раскрутить его на несколько поцелуев, которые иногда переходили в насилование рта. Ему нравился Антон. Нет. Он его любил. Любил так, как никогда. Любил так, как когда-то не умел. Просто любил, обожал, не видел без него жизни своей.
— Останешься после уроков, — зло фыркает учитель, отворачиваясь от Антона к другому ученику, который сейчас должен был читать сочинение.
В классе после месяца таких бесячих слушков, вроде бы все стихло. Сейчас эти фотографии были почти ничем. Да, первое время действительно сложно было сдерживать все эти колкости в свою сторону, но и англичанину пришлось потерпеть. Ну, как, занизил оценки половине, а те поняли и перестали его доставать, оставляя большую порцию подколов его парню. К слову, и без Воли тут не обошлось. Арсений, решив, что все надо поставить на свои места, рассказал об их отношениях со школьником другу, который первое время осуждающе смотрел на мужчину, потом злился, но все же смирился с этой информацией. А Антону пришлось рассказать своему парню о том споре на вечеринке, фотографиях, слитых в одной не слишком культурной группе, да и вообще обо всем. Сначала мужчина злился, хотел было убить этого мальчика, разодрать на кусочки, ведь так тупо ещё никто не прокалывался. Но после к нему пришло осознание, а в чем собственно его вина. Нет, школьник тут тоже был виноват, ведь согласился выполнять всю эту ересь, даже не рассказав об этом ему. А мужчина то не глупый и не паинька, у которого в жизни ничего плохого не случалось. Он бы его понял, но нет же, надо идти обходными путями, у которых последствия хуже, чем после Афганской войны. К чему, собственно, все и пришло. Но эта проблема решилась как-то сама собой.
Первое время Паша, конечно же, старался как можно больше промывать мозги Арсению, чтобы он не разбил сердце мальчику, не просто воспользовался им и выбросил, а любил. Чтобы не спал с ним при первой же возможности, ведь, зная Попова, именно после секса все его «чувства» к бывшим партнёрам исчезли. Но тот и не собирался так поступать. Он искренне верил в то, что эта любовь не на один день, месяц или год, а навсегда, как бы там киношно это не звучало. Мужчине было хорошо, когда рядом с ним был его парень. Ему так нравилось проводить с ним время, читать мальчишке книги, когда тот почти засыпал, сонно шептал «Я люблю тебя, Арс». И это было слаще всякого меда, теплее каких-то греющих душу бальзамов. А Паша, как настоящий друг и жертва обстоятельств, только помогал этой молодой паре. В первые же дни узнав о том, что молодой учитель и его ученик встречаются, он удалил слитые фотографии типа Арсения и Антона, лежащих полуголыми под одеялом. Зная о споре, ведь и Волю Арсению пришлось в эти дела посвятить. Сложности, конечно были, но найти администратора той группы, под названием «крысиное логово», в которой он, по тайне, находился больше пяти лет — узнать было несложно. Да, сначала он думал, что это Крылов, так как это именно он придумал такое глупое задание Шастун, именно он потребовал доказательства и только одному ему на телефон пришли эти фотографии, которые вскоре разлетелись по всей школе. Но ещё немного пошевеля мозгами, литератор понял, что это вовсе не Максим, а некто другой, пошлее предыдущего. Да, именно Кузнецова была владелицей самой крупной в школе группы. Именно она опубликовала фотки Антона и Арсения. И именно она стала главной причиной насмешек других над школьником и учителем. Как фотографии оказались у неё, литератор уже не стал разбираться, но пригрозив статьёй какого-то там номера о каком-то там личном пространстве и недостоверной информации, та все же поддалась на устрашающие рассказы и удалила фотографию, вслед написав пост о том, что все это самая настоящая фальшь. На фотографиях были нечетко видны лица и информатор, приподнесший эти фотографии, просто ошибся. После этого слухи в школе только возросли с прогрессивной силой. Кто-то действительно верил в то, что все это было приколом, шуткой и чем-то угарным, но только не правдой. Остальные же были непреклонны в своём мнении и до последнего верили, что та фотография действительно реальна. Но со временем и приближающимися контрольными, которые только наводили страх, все позабыли об этом, будто бы ничего и не случалось. Но вот Арсений ещё долгое время злился на мальчика за его несообразительность и дурость соглашаться на такие задания. А тот в свою очередь, лишь причитал мужчине: «А как бы ты поступил на моем месте?». Мужчина и не знал, как бы поступил, но вот соглашаться точно бы не стал. Это же дурость поддаваться кому-то на шантаж и лезть в постель к своему преподавателю.
После вскрытия правды Попов ещё долго думал над тем, что эти внезапные чувства мальчишки могли бы быть только из-за этого задания. Но когда он каждый раз видел живой огонёк в глазах юноши, с которым тот смотрел на мужчину, все сомнения пропадали. Антон действительно любил его, так сильно, как никогда. А Арсений его в ответ. Казалось, сейчас они стали тем самым одним целым организмом.
Но на этом проблемы не закончились. Аллергия, которая была у Попова, все ещё периодически мучила его, пока он не смог понять причину. Первое время он думал, что у него просто непереносимость какого-то запаха, как тогда сказал врач. Мужчина, конечно, ссылался на тупых школьников, которые душились этими парфюмами, как батюшка в церковь, странное сравнение, но все так и было. Сначала это не было особой то проблемой. Пил себе таблеточки, да, иногда с насморком боролся, но когда он сблизился с Антоном, англичанин осознал, что, кажись, у него на парня аллергия. А что? У людей же на котов бывает, так вот и у людей на людей есть, наверное. Раньше, Попов внимания на это не обращал, ну не может же такого быть, блять, это точно. Но когда он расспросил своего парня о том, а хера ли он чихает от него, то вскрылась ожидаемая правда. Стабильно перед каждым дополнительным занятием, учебном дне или просто перед посиделками у домашнего Арсения, мальчишка постоянно брызгался одними и теми же духами. Сопоставив все факты, учитель понял, что аллергия у него не на Антона, а на его духи, которыми он пользуется. Вот же блять. Тогда первое время он нереально злился на юношу, ведь когда тот рассказал ему о такой значимой проблеме, вместо понимания и уступка, мальчишка будто бы специально чаще начал использовать эти духи, насмехаясь над мужчиной. Вот же засранец. Но когда терпение Попова было на грани, он опять, чуть ли не повторил те махания ремнем. Ведь ну довёл же этот непослушник его до такого. После этого Шастун больше и не заикался пытать мужчину и начал пользоваться другими, предварительно купленными Арсением. Они нравились, естественно, намного больше, ведь это же сам Арсень Сергеич ему их купил, денежки свои потратил, с любовью преподнес. Так ещё и не хиленькие такие духи. Коко Шанель, стоящие, как две почки, как бы. Но деньги, которые хоть как-то были связаны с Арсением для него значения не имели. Да хоть из пятёрочки за двести рублей, все равно бы душился. Любимый мужчина же все-таки подарил. И как только шатен начал пользоваться подаренными, аллергия тут же пропала. Ну не чудеса ли? На консультации у врача Арсению пояснили, что такое, да, действительно, может быть, ведь организмы у всех по разному устроены. У Шастуна вон вообще аллергия на рис, о которой мужчина сначала не знал. Тут то он и отомстил юноше за те вечера в его компании и компании его дрянного одеколона. В то время они были похожи на двух дураков, пытающихся убить друг друга своими же сладостями, но на благо, такой период в их отношениях прекратился как и рис на ужин и приятно пахнущий, но такой проблемный парфюм школьника. Воцарил мир и любовь, как говорят.
Из раздумий школьника выводит школьный звонок, который так громко звучит на всю школу. Дернувшись, шатен на автомате потер глаза и закрыл тетрадь, в которую за весь урок так ничего и не написал. Было сложно. Просто сложно оторвать глаза от такого прекрасного мужчины и от чудесного вида за окном. Снег для Питера был по истине чудом. Ведь выпадал он далеко не каждый год, а если и выпадал, то только на кануне нового года, когда все зимнее настроение улетучивается, а в мыслях каждый только и ждёт египетской жары летом. Но в этом году, либо же все так гладко сложилось, либо действительно произошло что-то странное. Ведь за всю свою жизнь, прожитую в этом прекрасном городе, юноша помнил только две зимы, в которых снег выпал ещё в середине декабря, как и сейчас.
— То-ош? — сладостно тянет Арсений, подходя к дверям и запирая их на замок, когда в классе остаётся только один Антон.
Юноша вновь дёргается, выходя из лёгкого транса, даже не заметив ранее вышедших одноклассников. Сейчас это было неважным. Да и вовсе, когда он находился рядом с Арсом все казалось таким ненужным, и абсолютно неважным. Только он был смыслом. Только он.
Шатен поднимает удивлённый взгляд на мужчину, который как Змей искуситель все ближе подползал к школьнику. Когда тот оказался перед мальчишкой, он и сам понять не успел, как его доминантно подняли и усадив на парту, вцепились в губы, будто это последнее спасение на земле. Арсений целует так страстно, что в венах вскипает кровь. Целует так страстно, тягуче медленно, не спеша сразу проникать языком в рот. Он прикусывает губу мальчика, вызывая у того тихий стон. Парень поддается навстречу родным губам, вступая с учителем в страстный танец, только языками. Мужчина целует, прикусывает нижнюю губу, а после зализывает небольшие ранки языком. А юноша ерзая на парте, сильнее цепляется за учительские плечи. Будь он без такой сексуальной рубашки, то тот наверное расцарапал бы ему всю спину. А сейчас оставалось довольствоваться лишь горячими губами на своих, рычанием мужчины и своим сладким постаныванием.
Резко в кабинет кто-то стучится и дёргает ручку на себя, но дверь не поддается, ведь мужчина ещё раньше позаботился о такой незначительной проблеме, которая сейчас могла бы быть огромнейшей. Попов, нехотя отстраняется от школьника, прерывая ниточку слюны, и отсмыкнув низ рубашки, плетется к дверям, заранее кивнув юноше, чтобы тот хотя бы с парты слез. Антон же испуганно уставляется на дверь, спрыгивая со стола и уже было хотел спрятаться где-то под партой, как из-за двери слышится знакомый, насмешливый голос.
— Так, сосунки, двери откройте, — смеясь произносит мужской голос, в котором парни тут же узнают Волю.
Арсений закатывает глаза и открывает замок, дергая двери на себя и отходя.
— Всю малину прервали вы, Павел Алексеевич, — фырчит из задних парт мальчишка, обиженно падая за парту.
— Ага, скажи спасибо, что я зашёл, а не другой учитель. Он бы точно не понял, — в ответ бухтит литератор, беря Арсения под локоть, — Я твоего дружка ненадолго уведу, — подмигивает тот Антону, в ответ получая лишь недовольный взгляд, — Не волнуйся, делать я с ним ничего не буду. Я ж не такой как ты, — усмехается Добровольский, кидая на Арсения весёлый взгляд, — Пока, голубчики, — уже в голос смеётся он, маша школьнику рукой и уводит Попова за дверь.
Тот лишь неловко улыбается, пытаясь сдержать смешок и послав воздушный поцелуй, поддается литератору и уходит вслед за ним. Вот же Воля, чертюга.
Антон быстро собирает вещи и уходит, надеясь вечером получить от преподавателя компенсацию за этот несостоявшийся поцелуй, который, к слову, долго и не продлился. Конечно, Павел Алексеевич говорил все это в шутку. Уж очень ему нравилось подъебывать молодых геюг, особенно Шастуна. Он всегда так смешно злился, фыркая, как ёжик, а Арсений пытался как можно быстрее успокоить его, чтобы тот хоть на учителя не накинулися. Не сказать, что школьника это так ужасно бесило, но все равно слышать такие подколы в свою сторону, ещё и от учителя, ещё и от классного, было как-то не ахти. Но парень не обижался, наверное. Ведь он знал, что если бы Воля этого всего не узнал, то было бы сейчас обоим не сладко. А так живут себе спокойно, может трахаются по ночам, но этого классный уже не узнавал. В общем, если бы не Воля, то оба сейчас были бы где-то в жопе мира, скрываясь от насмешек и тычков пальцев со словами «не натуралы». Но и тут минус был. Теперь же Паше жизненно необходимо было каждый день подкалывать, то Шастуна, то Попова. Ведь без этого же никуда. И нафига они только рассказали все это ему? Теперь же не отделаешься.
***
Вечером, по стандарту, юноша отпрашивается у своих родителей, которым, в принципе, не столь и важно куда идёт их сын, главное, чтобы домой пришёл и живым остался. И после сматывается к Попову, беря отцовскую машину. Андрей, вроде как, смилостивился над Шастуном, теперь все чаще стал давать ему будущую его машину, ведь на такси действительно уходит очень много средств, а на бензин — пустяки. Парень быстро одевается, хотя теперь так быстро уже не получается. Последние два месяца школьник выряжается, как влюблённая восьмиклассница, находя в своём гардеробе что-то посексуальнее каких-то там длинных худи и широких штанов. Хотя, ассортимент на такое рассчитан не был. Но все же покопавшись в шкафу с полчаса он находит какую-то футболку, что отлично оголяла изящные ключицы школьника, и джинсы, что так обтягивали зад, что никто бы не устоял перед этим чёртовым мальчишкой. Но вот Попов ещё та зараза, хоть и смотрел на все это только для него, но на провокации младшего не поддавался. Рано вообще-то сексом ещё заниматься, восемнадцати нет и его не волнует, что возраст согласия парень уже давным давно преодолел. Конечно, можно было бы сразу нарядиться в кружевное чёрное белье, нацепить ушки зайчика и хвостик на зад. Только не спрашивайте откуда такое имеется у Антона. Когда-то, достаточно давно, юноша вновь проиграл спор, только на этот раз пьяному Димке, который в шутку прикольнулся, мол: «Купи себе какое нибудь эротическое белье и пройдись так по зимней улице», в минус двадцать между прочем. Естественно, спорить с Шастуном было себе дороже, ведь парень, особенно когда был опьянен алкоголем, всегда выполнял задания, но так же в ответ придумывал тому, кто загадывал ему. Странная, конечно, дружба у этих Шастунов-Позовых. Но и Антон в долгу не остался. Сказал другу Матвиенко совратить, что собственно он и сделал. А юноше пришлось бегать в полупрозрачном бельишке, сверху которого было накинуто тёплое пальто, по людным улицам. Вот тогда его звёздный час и настал. Ведь, пускай каким бы там школьник лентяем не был, но тело в форме держал всегда, хотя особо то и не заморачивался на этот счет. Всего лишь летом походит в спортзал, покачает себе торс и попку, а потом весь год виляет ей.
Собравшись с мыслями, школьник, попрощавшись с родителями и не забыв взять нижнее белье и футболку, ведь сегодня он планировал остаться у Арсения, выходит из дома, мысленно радуясь, что сегодня вновь сядет за руль родительского авто.
Первое время юноша не так часто ездил к мужчине, все ещё переживая за Эда. Ведь тот тогда как-то не так отреагировал на их поцелуй, хотя, наоборот, правильно. Кто бы нормально отнёсся к поцелую взрослого мужика, своего же дядьки, и одиннадцатиклассника, в которого ты был влюблен. Правильно, никто. Вот и Выграновский не знал, как все это, блять, переосмыслить. Антону видно, как его друг поначалу страдал, не понимая, что сделал не так и почему вообще это так получилось. И ему было жаль. Жаль, что причинил ему боль, что так долго мусолил мозги своими недо-чувствами и поцелуями и пытался быть рядом, помочь, поговорить и пройти через это вместе, но уже как друзья. А когда тот радостно забежал в дом, застав врасплох целующегося учителя со своим учеником, и попросив Шастуна на пару слов, он рассказал, что у него, между прочем, парень появился. Он был на два года его старше, сам родом из Москвы, но недавно решив поменять что-то в своей жизни, переехал в Питер, переводясь в тот же университет, что и Выграновский. Ещё немного послушав рассказов Эдуарда, о том, какой же он хорошенький, Шастун, кажется, понял о ком идёт речь и явно был в ахуе. А когда друг сказал имя и фамилию — Егор Булаткин, так юноша и вовсе ахуел. Это был тот самый Егор из Москвы, с которым они когда-то познакомились в клубе, вместе набухавшись, а после на осенних каникулах он проводил парню экскурсии. Вот это совпадение. Он никогда бы и не смог подумать, что такие совпадения случаются, хотя все же случаются. Жизнь — удивительная и очень эксцентричная вещь. То сведёт с кем-то, с кем даже не ожидал, то подсунет молодого, красивого учителя, которого хуй на секс разведешь. А с остальными вообще-то с первой встречи спал. Обижался ли Антон за это на мужчину? Конечно, но он то и сам понимал, что пока что не готов. Но не об этом.
После такой замечательной новости от Эдуарда, обоим парням и жить легче стало. Да и Попову собственно тоже. Юноша Егора знал может и не так хорошо, как Эда, но все же неплохо, поэтому был уверен в том, что этот выбор был самым правильным в его жизни, конечно, после выбора покурить кальян и после бутылки коньяка.
Со временем, а точнее меньше, чем через две недели Выграновский и Булаткин начали снимать квартиру где-то возле института. Ведь жить в выделенной общаге — хуйня полная, если ты, конечно тараканов боишься, а если нет, то добро пожаловать. Поэтому и Арсению дышать легче стало. Эдуард, конечно, приезжал к нему может раз в неделю или две. Они говорили, что-то смотрели или обсуждали, но чаще всего мужчина просто причитал младшему, как нужно себя в быту вести. Как стирать, убирать, готовить и предохраняться. Последнее, конечно же, Эду не нравилось, ведь слышать с уст преподавателя английского о биологии и способах контрацепции — такое себе занятие.
Но, в целом, теперь все жили так, как надо, спокойно без всяких там заморочек, переживаний и пустяков. Конечно, Антону казалось, что его друг все ещё обижается на него и в тайне любит, но когда тот рассказывал о прогулках по набережной, походах в кино и по кафе, юноша понимал, что вот оно — счастье друга. Эд был безумно рад, что встретил такого человек. Был рад, что теперь у него настоящая, взаимная любовь. И больше не обижался ни на дядю, ни на Антона, понимая, что любовь — злая штука, не щадит никого. Но в их случае, им, наверное, просто повезло. А мальчишка был рад, что у его друга теперь все хорошо, его любят и считают нужным.
***
До дома Попова школьник добирается за полчаса, заранее предупредив Арсения, чтобы тот готовил попкорн и свои губы, которыми Шастун не успел насладиться в школе. За тонированным окном автомобиля шёл снег, такой белый, пушистый и желанный. В это время Питер просто оживал. Люди, у которых все это время не было времени, желания и тяги к прогулкам на свежем воздухе, теперь кружились в горах снега, радуясь каждой новой летящей снежинке. И даже сейчас, когда на часах за семь вечера, на улице темно и лишь фонари освещают дороги, вокруг мелькает все больше людей. Всё больше счастливых лиц маленьких и взрослых людей, радостного смеха детей и сдержанного взрослых. Было так легко, как никогда. Так просто, как тогда, в детстве.
И несмотря на такой взрослый, но ещё подростковый возраст парня, тот и сам хотел сейчас кататься в этом снеге, весело заливаясь смехом, а после попивать горячий какао выслушивая поучительные лекции о том, что так и заболеть можно. Что, собственно, Шастун и хотел сделать.
Когда юноша доезжает до нужного, знакомого двора, уже на улице его ждёт Арсений, который, смешно закутан в шарф и в накинутое сверху пальто. В отличии от школьника, который даже курточку не застегивал, Попов боялся заболеть. А кому это понравится болеть перед новым годом, ещё и перед полугодовыми контрольными.
Антон замечает, как мужчина открывает врата каким-то пультом и приглашающим жестом указывает тому на двор, чтобы тот припарковал свою машину. Похоже, и у Арсения на сегодняшний вечер планы большие, ведь, когда школьник приезжал на пару часов, то оставлял машину возле двора, а когда на ночь — загонял вовнутрь.
Кое-как припарковав Мустангчика, юноша быстро вылазит из машины, подходя к Арсению и впиваясь в его губы своими. Хоть они и не виделись всего лишь полдня, но за это время каждый успел соскучиться. Старший, не ожидавший такой настойчивости со стороны школьника, на долю секунды теряется, но после обвивает талию мальчишки, перехватывая всю инициативу на себе. Ещё чего не хватало «пассивчиком» быть. Мужчина проталкивает язык в чужой рот, сплетаясь с юношеским, после чего, наваливается на него, прислоняя к машине, продолжая настойчиво целовать. В такие моменты в глазах англичанина загораются совсем не такие огоньки, как надо. Он возбуждается так сильно, что ткань домашних штанов болезненно сдавливает набухший член. Арсений мягко улыбается, отстраняясь и переходя к шее. Он целует так нежно, так трепетно, что сердце пропускает удар. Но нежность, как понял школьник за последнее время — не к Арсению. Поэтому тот ещё сильнее впечатывая мальчишку в машину, начинает тяжело дышать, прикрывая глаза и грубо покусывая шею. На ней тут же остаются красные следы, а следом старший, уже не в силах себя сдерживать всасывает кожу, ставя ярко бордовый засос на теле парня. Юноша выгибается на встречу, сдавленно выдыхая и вплетаясь в шелковистые, цвета тёмного шоколада волосы, слегка оттягивая загривок. Арсений тихо рычит, как настоящий зверь, а следом принимается ставить ещё, ещё и ещё засосы, зализывая маленькие ранки. А мальчишка лишь постанывает, закусывая губу, чтобы такие громкие и пошлые стоны не вырвались наружу.
— Тише, малыш, тише, — рычит Попов спускаясь ниже по шее, продолжая не то покусывать, не то целовать.
— Арс, пошли в дом, — сдавленно стонет юноша, выгибаясь навстречу ласке мужчины и запрокидывая голову назад.
Попов отстраняется от школьника, с огоньком в глазах смотря на него. А после как-то двусмысленно улыбается, прикасаясь к талии мальчишки.
— У меня есть идея получше, — расплывается в ехидной улыбке англичанин, а Антон даже понять не может, что это значит.
***
Да, если бы кого-то повели гулять куда-то в парк при минус десяти, рад тот не был бы. Но только не Шастун, который почти что из штанов от радости выпрыгивал. Арсений, на удивление сам повёл гулять юношу в вечерний, зимний парк. Вокруг было много людей, кто-то куда-то спешил, кто-то играл со своими детьми, а остальные же просто гуляли парочками, обнимаясь и попивая горячий какао. Чтобы вопросов к этой, весьма нестандартной паре, не было, мужчина и школьник отправились в конец парка, где кроме пустующих лавочек и каких-то птичек, никого не было. Сейчас им хотелось спокойно провести этот вечер, без всяких там тупых вопросов и взглядов. Ведь каждый понимал, что в такое время гуляют не только они с Арсением, а многие другие школьники. Конечно, вероятность того, что их перехватит какой-то ученик, знающий Попова и Шастуна — очень маленькая, но все же есть. Потому те, от греха подальше, пошли в конец парка.
Сейчас Арсений выглядел словно тот самый маленький, пушистый и абсолютно беззащитный голубоглазый котик, а не как тот злой, бессердечный Арсений Сергеевич из школы. Тёплый шарф, который мужчина в тысячный раз поправил, чтобы тот не падал и не мешал, добавлял ещё большей мимимишности его образу. Слегка розовые щеки, красный нос и такие манящие голубые глаза, напоминающие снег в океане. Именно такими видел их юноша. А ещё каждый раз вспоминал песни Сергея Лазарева, смотря на это божественное произведение.
Мужчина же видел в школьнике тот самый лучик солнца, среди этих белых гор снега и тёмного, ночного неба, который, кажется, освещал все вокруг получше каких-то там фонарей. В его глазах была любовь и трепетная забота. А они сами напоминали какое-то летнее утро, с зелёной травой вокруг. Для Арсения школьник был всем. Был тем, кому хотелось посвятить все свое внимание, всю свою любовь…
Внезапные размышления учителя прерывает летящий в него снежок, который как только соприкасается с тканью курточки, рассыпается на маленькие, пушистые комочки. Сначала мужчина недовольно скалится на парня, осуждающе цокая, а следом, замечая его тёплую улыбку и суженные глаза, не выдерживает и улыбается в ответ. Мальчишка, подхватывая настрой учителя, начинает закидывать его снежками, половина из которых даже не касаются воображаемой жертвы, а рассыпаются на полпути. Всё же снег не мокрый, погода не нулевая, так теперь и мучайся в попытках слепить что-то такое, что точно бы долетело до этого мужчины.
Тот в ответ начинает лепить комки снега, бросая их в школьника, а он ловко уворачивается. Конечно, грации Антона позавидовать могла бы только какая-то картошка, ведь при первом же уклонении от воображаемого снаряда, он грохается в гору снега, заливаясь звонким смехом. Мужчина сначала стоит неподвижно, будто боясь, что вот его мальчишка как-то там умудрился удариться, но когда в него летит очередной снежок вся строгость и серьезность вмиг сползают с лица мужчины. Он подбегает к юноше, смотря на того таким взглядом, в котором читается: «Не на того нарвался» и в ответ начинает закидывать того снегом, пытаясь как можно дольше простоять на ногах и не впечататься лицом в снег, а куда лучше в Антона.
Вскоре, когда оба парня все мокрые валялись в снегу, вызывая у прохожих лишь смешки или странные взгляды, те наконец успокоились, переставая закидывать друг друга снежками. Арсений все же долго на ногах не простоял и почти на пятой попытке отбить белый комочек, свалился возле Антона, раскидывая руки по бокам, тем самым не давая юноше бить его дальше.
— Лежачих не бьют, — смеётся он, прикрывая замерзшее лицо шарфом.
— Правильно, Арсений Сергеевич. Их добивают, — улыбается школьник, припоминая давно сказанные мужчиной слова.
Тот лишь переворачивается набок, вглядываясь в сверкающие зелёные изумруды, что были дороже всяких там драгоценных камней. Он тянется к мальчишке, быстро чмокая его в холодный, покрасневший нос, а следом начинает покрывать все замерзшее лицо коротенькими, горячими поцелуями. Юноша легко улыбается в ответ, поддаваясь на ласки. Он обхватывает лицо мужчины мокрыми руками и вновь нежно целует, мажет по его губам своими. Целует так нежно, трепетно, словно вот оно — настоящее чудо.
— Поехали домой, Тош, — в поцелуй шепчет учитель, прикрывая глаза и вновь продолжая целовать мальчика.
Счастье мое быть с тобой вдвоём. Счастье моё лежать в снегу вдвоем. Счастье моё. Счастье моё…
