***
Арсений то и делал, что нервно вздыхал в сотый раз пытаясь разъяснить юноше этот чёртов английский, который прям у него почему-то не шёл. То он слово неправильно напишет, то прочитать не может. В общем нервотрепка была здоровская. А вот Антон и не понимал почему это Попов каждые десять минут за валерьянкой уходит. Вроде ж все и нормально было, да и старался он из последних сил. Но все же надо было отдать должное. С этим чертовым языком, а уж тем более с английским были сплошные проблемы. Антон хотел. Нет. Изо всех сил старался правильно расслышать что же там такого лепечет этот Попов. Пытался написать слово правильно, сложить предложение по типу: «А вы имеете свою собаку?», но скажем хреново это, блять, получалось. Да и кому вообще вздумалось иметь свою собаку, вот бы самого школьника, вот бы имел сам Арсений Сергеевич, но уж точно не собаку. Да и не Арсений. Только вот у юноши на счёт уламывания Попова на хоть что-то побольше обычных поцелуев не получалось, как и с английским. Теперь и понятно почему этот учитель выбрал именно этот предмет. Что он, что хуйня эта иностранная тяжёлые сука. Видите ли рано Шастуну трахаться, а инглиш учить значит не рано. Заебись логика, Арсень Сергеич. — Антон Андреевич, сосредоточьтесь, пожалуйста, — сквозь зубы шипит мужчина, отзывая свой внутренний порыв не наброситься на этого бедолагу. Всё же, как там Попов этого мальчишку не любил, как бы там не хвалил и не вылизывал, но бесился. Конкретно бесился, когда тот не мог даже предложение связать. Да, блять, пусть даже и с именем собаки, хоть что-то же. Но нет, в этой ситуации юноша был не способен. Наверное, даже не нацелен на позитивный результат. — Dear Arseniy Sergeevich, don’t be that bore, — тяжело вздыхает школьник, обессилено падая лицом на руку. Ну не наделил Боженька его силой английской, что ж теперь вешаться что-ли? — Можешь же, когда хочешь, — как-то огорченно произносит учитель, ощущая, будто его всерьёз не воспринимают. Шастун лишь фыркает, как можно сильнее зарывается в собственных рукавах, не желая продолжать все это непонятное для него месиво. Но в ту же секунду, будто бы что-то придумав, резко дёргается чуть не падая со стула. Мужчина удивившись такому резкому шороху и сам со стула почти что падает, театрально хватаясь за сердце и одаривая мальчишку злым взглядом. — Лучше давайте поиграем, — как-то хитро улыбается юноша, закусывая нижнюю губу и с вызовом в глазах смотрит на мужчину. — Что ещё за игры, Антон? — недовольно ворчит мужчина, вскидывая бровь кверху. — Как будет пожарная машина? — быстро меняясь в лице, с невинной улыбкой, спрашивает Шастун, по-детски взмахивая изумительными пушистыми ресничками. — Допустим fire engine, — тянет мужчина, пытаясь понять, что же задумал этот маленький хитрюга. Юноша после ответа только улыбается, продолжая одаривать преподавателя все тем же игривым, слегка пошлым взглядом. Он смотрит на Арсения снизу-вверх, закусывает губу и вновь улыбается. Да, такой мальчик Попова не то что с ума сводил, а до такой степени возбуждал, что, кажется, стояк уже не казался такой весомой причиной уйти в уборную. Попову в душе хотелось подольше понаблюдать за этим всем, понять чего же хочет этот невоспитанник, чего же так жаждет его молодой организм. — Let's play fire engine, Arseniy Sergeevich? — невинно улыбается мальчишка, облизывая пухленькие губки, все так же продолжая возбуждать мужчину одним лишь своим взглядом. Попов удивлённо смотрит на школьника, щурит глаза, искренне не понимая, чего же хочет этот мальчишка. Он закусывает губу от предвкушения, облизывает верхнюю и лёгким кивком головы соглашается. — Скажите «красный», когда я должен буду остановиться, — хитро улыбается мальчишка, зная, как же заводит мужчину это официальное обращение на «Вы». Стул со скрежетом придвигается ближе к тому, на котором сидит англичанин и тот улыбаясь, по-царски раскидывает руки по сторонам, расплываясь в блаженной улыбке, под которой так умело прячет свое возбуждение, нарастающее с каждой секундой все больше. Антон перекладывает свою руку на коленку Попова, замечая его реакцию. Сначала тот сдавленно выдыхает, после ерзает на стуле, пытаясь найти более удобную позу, а там и вовсе разводит ноги по сторонам, открывая отличнейший вид на вечерний стояк, именно так и отмажется Попов. Ну а что? Утренние стояки бывают, а вечерних значит нет. На самом деле англичанин не боялся, а уж тем более не стеснялся своего возбуждения и внутренних позывов организма. Что естественно, то не безобразно как бы. Отвлекаясь на свои мысли, мужчина и не замечает, как рука мальчишки начинает подниматься все выше и выше, уже достигая бедра, обвитого плотной тканью джинс. Конечно, если бы Попов был примерным человеком и хорошим учителем, без своих этих тараканов в голове, то давно уже бы прервал происходящее, но все мы не без греха. Поэтому, как бы там это не казалось странным и неправильным со стороны, мужчина молился, лишь бы тот не переставал. Рука вновь поднимается выше, слегка сжимая бедро, а после на учителя устремляется два изумрудных глаза, из которых и сочилось это самое возбуждение. Сейчас Антон выглядел как те самые порно-актёры. Светленький, невинный, такой нежный, ласковый мальчик. Мальчик, который в одно горло бутылку виски всадить не может, конечно. Школьник начинает двигаться все выше, почти приблизившись к вставшему члену в штанах мужчины, на который так давила эта чёртова ткань. Юноша вновь поднимает невинный взгляд на мужчину, облизывая губки и продолжая. Конечно, в полное происходящее он не верил, точнее отказывался верить, ведь, что это такое к своему преподавателю в трусы лезть, но по другому то его и не заставишь. Потому, откинув все ненужное, Антон начал подниматься выше, тонкими пальцами касаясь ширинки мужчины. — Красный, — сдавленно выдыхает, почти что стонет учитель, набирая полные воздуха лёгкие и закусывая губу. Антон поднимает удовлетворенный взгляд, улыбается и сильнее прислоняет пальцы к застёжке. — Как жаль, — одними губами шепчет тот, — Пожарная машина не останавливается на красный, Арсений Сергеевич, — театральным голосом произносит мальчишка, корчя самую невинную мордашку на всем свете, нащупывает бегунок застежки и дёргает его вниз. Арсений был обескуражен от действий мальчика. В его жилах стыла кровь, в ушах звенело, а все тело только и делало, что поддавалось на все издвеки младшего. Хоть мужчина и понимал, что к ничему хорошему это не доведёт, все так же продолжал активно выгибаться на все игривые касания мальчика. Член болезненно терся об ткань джинс, звук расстегивающейся ширинки и вовсе придавал всей этой ситуации неконтролируемый поток возбуждения. — Малыш, тише, остановись, — рычит мужчина, периодически перебивая свои слова тихими стонами. Да, блять, что же это происходит-то? Арсений сильнее закусывает губу, пытаясь как можно лучше перебить эти стоны, которые, откровенно, уже начали заполнять всю комнату. Попов сдавленно вздыхал, зарывался руками в собственные волосы, грубо оттягивая их назад. Но остановить мальчишку казалось непостижимым. Его руки в открытую начали пробираться под ткань штанов, сердцебиение учащалось, а дыхание перехватывало. — А если не остановлюсь, что будет? — улыбается Антон, прикрывая глаза и сминая губы. Эта фраза меняет абсолютно все. Мужчина, как ошпаренный подлетает со стула, почти опрокидывая его назад. А после словно голодный зверь подлетает к мальчишке, наклоняясь над ним и угрожающе выдыхая. Его губы резко накрывают чужие, сминая их в потоке своей неконтролируемой агрессии с примесью страсти. Мужчина целует так жадно, так насыщенно, что вот-вот и юноша потеряет связь с реальным миром. Голову кружит, дыхание перехватывает, а сердце и вовсе ускакивает куда-то в пятки. Мальчишка, не смотря на то, с какой силой целует мужчина, отвечает ему, сильнее прижимаясь к нему, будто бы ему мало. Будто бы Арсений самый настоящий кислород без которого невозможна жизнь. Шастун и сам не понимает, как оказывается на кровати, он ощущает, как его резко выдёргивают из стула, берут на руки, сжимая сладенькую попку и продолжая страстно целовать. Он не помнит, как те прижимаясь ко всем стенам в доме доходят до спальни мужчины, где тот почти что бросает мальчишку на кровать, взбираясь на него, словно на жертву. Теперь роль руководящего на старшем. Он смотрит на школьника с вызовом в глазах, с той самой тёмной голубизной в глазах, которая возбуждала сильнее всяких виагр. Да даже казалось, что по сравнению с этим чёртовым Поповым, с его чертами лица, руками с этими венами, которые сильнее обхватывали талию, с его глазами, губами и созвездиями родинок, он был лучшей виагрой в жизни Шастуна. Учитель накидывается на шатена со страстными поцелуями, укусами в шею и засосами, которыми теперь начал покрывать все доступное. Звуки хлюпанья возбуждали, тихое рычание и поскуливания школьника сводили с ума, а тела касающиеся каждый раз так, что вызывало мурашки по коже — обескураживало. Обескураживало до такой степени, что хотелось поддаться мужчине целиком и полностью. Хотелось, чтобы твоё тело ласкали, чтобы твою шею искусали в кровь, оставляли тысячи засосов, которые придётся маскировать не один добрый час, чтобы тебя хотели, любили и жаждали, по-настоящему. Юноша роняет тихий стон, сильнее вжимаясь в кровать. На его тело наваливается чужое, англичанин так страстно целует, так страстно хочет. Со временем старший поддевает давно надоевшее худи, которое при этом всем ещё и скрывало прекрасное тело подростка. Мужчина рывком снимает верхнюю одежду с мальчика, открывая перед собой прекрасный вид на тело. Прекрасное, обворожительное тело, слегка набухшие розовые сосочки, слегка видимые кубики пресса, которые так и хотелось облизать и созвездия родинок на бледной коже. Арсений не сдерживает себя и тут же припадает к одному из сосков, обволакивая его языком и прикусывая, от чего мальчишка под ним издаёт громкий стон. Второй же тот мнет пальцами, слегка оттягивая и поглаживая. Антону хорошо, впервые так хорошо. Он отзывается на каждое прикосновение, каждую ласку и поцелуй. Уши горят, щеки пылают огнём, а комната становится настолько тесной, что даже приоткрытое окно никак этому не помогает. В воздухе витает духота. В голове кружит ураган, а по телу пробегают мелкие мурашки. Юноша ощущает, как его тело целуют, вылизывают каждый сантиметр, а следом обводят еле видимые кубики пресса на животе. — А-Арс, — жалобно скулит младший, выгибаясь навстречу чужим ласкам. Сердце бешено стучит, почти вылетает из груди вместе с тихими стонами и мольбами о чем-то большем. Мужчина слышит их. Слышит и понимает, как же все это, блять, неправильно. Сколько раз Попов клялся себе, что до восемнадцатилетия мальчишки кроме поцелуев ничего не будет, но нет, сейчас же это было намного больше, чем обещанное. Арсений знал себя, прекрасно знал, что когда перед ним окажется этот покорный школьник, жаждущий страсти и урагана, сносящего крыши обоим, то тот уже сдержаться не сможет. И сейчас, когда член мужчины болезненно упирается в жёсткую ткань джинсов, глаза горят, а лицо пылает, он понимает, что так нельзя. Это неправильно. Он давал себе клятву. Давал, но так и не смог сдержать её. — Тош… остановись, — сбивчиво шепчет мужчина, прерывая каждое свое слово тихим стоном. Юноша будто бы вырывается из этой пелены оцепенения. Он смотрит на учителя своими удивленными зелёным глазами, не понимая к чему тот клонит. Сердце пропускает удар, ему впервые страшно, что мужчина сейчас развернётся и уйдёт, бросит его и больше никогда не придёт. — Арс, ты не хочешь меня? — как-то грустно произносит Шастун, прикрывая глаза. Антон хватается за лоб, пытаясь понять, что вообще здесь происходит. А, действительно, вдруг учитель его просто не хотел. Вдруг считал всего лишь игрушкой и собачкой на побегушках. Вдруг у него был кто-то другой. Вдруг… Всё мысли мальчишки перебивает испуганный шёпот англичанина, он с минуту смотрит на мальчишку ничего не говоря, пытаясь осмыслить все это. — Нет, нет, Тош, — шепчет он, судорожно бегая глазами из одной стороны в другую, — Хочу, очень хочу. Но, пойми, — тянет он, пытаясь преподнести эту информацию правильно. — Так и скажи, что не хочешь меня, — обиженно бормочет мальчишка, отворачиваясь в другую сторону от лица учителя. Антон закусывает губу, судорожно моргая, чтобы не выступили слезы, которые он всегда так умело скрывал. Парень и сам не знал, почему так резко отреагировал на это все, да и почему, сука, вообще начал эту свою «пожарную машину». — Малыш, все не так, — понимая, что натворил, сдавленно шипит Арсений, сдерживаясь, чтобы не выкинуться в окно прямо сейчас, — Ещё рано, очень рано. Ты не готов, солнце. Потом ты будешь жалеть. — Не буду, — обиженно фыркает младший, сильнее отворачиваясь от растрепанного мужчины. — Поверь, солнце, ты не готов. — жалостливо шепчет учитель, приподнимаясь с мальчишки и садясь рядом. Он наклоняется к юношескому лицу, замечая как маленькая слезинка скатывается из правого глаза. Интуитивно он тянется большим пальцем и вытирает её, грустно смотря на такого парня. Всё то возбуждение, ранее нахлынувшее с большой силой куда-то пропадает, оставляя за собой ярко-бордовые засосы на теле мальчишки и растегнутую ширинку у мужчины. Антон смотрит на Попова так обиженно, что так даже котенок не получивший тёплого молока не смотрит. Естественно, он понимал, хоть и не до конца осознавая, что пока рано. Он не готов, по крайней мере к сексу точно. Да, юноша в принципе и не обижался на учителя, ну если чуточку, но все же Антон не был бы собой, если бы не помучил своего репетитора. — Готов, Арсений Сергеевич, — обиженно фыркает мальчишка, не давая себя обнять. — Ну тогда раздевайся, — истерично хихикает тот, абсолютно серьезными глазами смотря на ученика. Тот от такой неожиданности удивлённо хлопает глазами, хмурится и сводит брови к переносице. Чего ещё не хватало. Хотя, если так подумать, Шастун этого так давно ждал, так давно хотел, чтобы сейчас потерять такой прекрасно выпавший шанс. Но все же здравомыслящая голова выдаёт совершенно не те мысли, которые бы хотелось. — Мм… Да, рано, — тянет первое слово подросток, будто бы обдумывая все это, но что ж тут думать. Да, хоть и член колом стоит, хоть и в душе запала интрига и раскаленная страсть, но все же в голове все вертится та мысль и слова мужчины: «Ты не готов, рано». И с ними первое время смириться тяжело, но все же свое ментальное здоровье, кажется, намного важнее чем природные позывы, поэтому развернувшись к Попову лицом, школьник с минуту смотрит на эту удовлетворённую, как после секса, гримасу, понимая, что это вновь новый подъеб этого Арсюшеньки Сергеевича. — Я ваш английский учить больше не буду! — уверенно шикает Антон, показывая учителю язык. Всё же он знает, как надавить на больное. — И контрольную писать вашу тоже не буду, — хмыкает юноша, замечая недовольство на лице англичанина. Ну а что? Ему значит издеваться над детьми можно, а детям что-ли нельзя? — Тогда я тебе не отсосу, — на полном серьёзе произносит мужчина, двигая плечом. Шастун вновь ахеревает. В голове тут же всплывают Димины слова про спор, о котором он и вовсе забыл. Но походу кто-то Позовские мыслишки определил, и почему-то этим кем-то был Воля, Антон уверен. — Что? — только и может сказать мальчишка, удивлённо хлопая зелёными глазами. — Ничего, ты же не хочешь учить английский и писать контрольные, — передразнивает того старший, повторяя те же эмоции, с которыми ранее говорил это Шастун. Антон все ещё не может понять правду ли говорил англичанин, точно ли отсосет ему или это вновь Поповские подъебки. А мужчина от роли не отходит, все продолжает осуждающее цокать и вертеть пальцем в воздухе туда-сюда. А после и вовсе выходит из комнаты, негромко хлопая дверью, чем привлекает внимание младшего. Блять, приехали, приплыли!***
После того самого разговора через время в комнату снова возвращается мужчина, держа в руках стакан воды и отпивая из него пару глотков. Мальчишка все так же продолжал лежать на кровати, пытаясь осмыслить Арсеньевские слова и понять серьёзно ли он говорил. — Чего задумчивый такой? — бурчит старший, ставя стакан на прикроватную тумбу и присаживаясь рядом с парнем. — А ты правду говорил? — ещё находясь в своих мыслях, тихо шепчет юноша, еле шевеля губами. — Про что? — наигранно недопонимает старший, будто бы даже не говорил всех тех интригующих слов. Антон наконец вырывается из своих мыслей, тяжело вздыхает и цокает, показывая своим видом, что ему уже давным давно надоел этот цирк и игры в амнезию. — Про английский? — улыбается англичанин, приподнимая бровь, — Конечно, этот язык весьма интересен и полезен в быту, а не только в школе, как ты думаешь, — вновь продолжает эти «игры в амнезию» Попов, кидая на школьника саркастический взгляд. Да такому сарказму даже тот в очках из шоу «Импровизация» на ТНТ позавидует. — Арс, не притворяйся будто бы ничего не было, — обиженно и не менее недовольно произносит младший, с укором в глазах смотря на преподавателя. — Хорошо, — выдыхает мужчина, поднимая руки, будто бы крича «Сдаюсь, сдаюсь!» — Ты про то, что если будешь учить английский, то я тебе отсосу? Мальчишка слегка краснеет, чувствуя как кончики ушей начинают пылать огнём, но все же соглашается, кивая. — Ну вот если бы ты контрольную написал на пятёрку, то я бы… — предательски медленно начинает учитель, будто бы мучая ученика своим долгим слогом. — Спорим? — перебивает того юноша, протягивая руку для спорнического рукопожатия, понимая, насколько сильно мужчина любил с кем-то на что-то спорить. — А вот спорим, — улыбается в ответ Арсений, завершая рукопожатие и разбивая его второй свободной рукой. Вот, блять, приехали. Спор на отсос, ещё чего не хватало.