***
Вот и настаёт тот самый момент «X», когда телефон уже лежит на коленях с открытой вкладкой контрольной, лицо выражает полноценную уверенность в себе и расслабление, а на деле то школьник лишь и молиться, чтобы его не спалили. Но как показывает практика списывает Шастун на ура, потому переживать за то, что ему сейчас пиздов прилетит смысла нет. И вот по всей школе доносится протяжный звонок, а в класс уверенной походкой заходит Арсений Сергеевич, быстро окидывая класс высокомерным взглядом и ненадолго задерживается на улыбающемся Антоне, поднимая бровь ко лбу и проходя дальше. — Добрый день класс. Сегодня пишем контрольную, как я и обещал, — ровным тоном начинает мужчина, перекладывая какие-то бумаги на стол и отыскивая в них две небольшие стопки каких-то бумаг. Посмотрев на первые листы контрольных, мужчина начал проходит возле парт раздавая каждому из учеников задания разных вариантов. — Как вы знаете списывание строго запрещено, в случае нарушения буду вынужден позвонить вашим родителям и обнулить баллы за работу, — продолжает нагонять страх Попов, быстро, как феечка винкс, раскидывая бумажки по всем партам, — В классе сохраняем полную тишину, друг другу не подсказываем и не даём списывать, — сурово говорил мужчина, а его голос отбивался от стен кабинета. Вскоре, когда тот доходил к третьему, заключительном ряду, он слегка улыбнувшись, протянул лист сначала Позову, сидящему рядом с Антоном, а после и самому парню. — Пока не забыл, — бормочет тот, будто бы резко что-то вспомнив, — Шастун, пересядь на место Крылова. И тут начинает фаер шоу. Юноша удивлённо вылупляется на учителя, смотря на того таким взглядом, будто бы «а хули», а после переводит взгляд на сидящего на второй парте Максима, который ехидно улыбается юноше, незаметно для всех, но только не для Антона, подмигивая ему. В голову настырно начинают лезть мысли, а как же, блять, незаметно списать, сидя на первом варианте. Конечно, школьнику и не такое удавалось поворачивать, но скажем так это все выполнялось только при тех учителях, которым плевком ядовитой слюны было плевать на то, что кто-то списывает, а на последних партах спит. Да и юноше, если честно могло бы быть абсолютным щитом на этого Попова и его контрольную, но вот тот спор теперь не давал покоя. И даже если учитель так глупо пошутил, решая не раскрывать правды перед учеником, но они же все равно спорили. Хотя, судя по тому, как Попов свои обещания сдерживает и было ясно, что скорее всего это очередная тупая шутка за тридцать, хотя, учителю явно было не за тридцать, но все же юмор, кажись, находился именно в таком внутреннем возрасте. — А почему я? — недовольно шикает школьник, когда от него отходит учитель, продолжая раздавать листочки и другим лентяям. Всё же свою прекрасную четвертую парту, с отличным соседом в лице Позова, который не просто даст списать, но и покроет — менять на вторую, одинокую парту не хотелось. Да и надеяться на то, что англичанин разрешит тому здесь остаться было глупостью. — Потому что ты будешь списывать, — ворчит брюнет, поворачивая голову к юноше через плечо. — А там все прекрасно видно, — под конец фразы, улыбается тот, разворачиваясь обратно под тяжёлый вздох мальчишки. Смирившись со своим поражением школьник быстро сгребает все свои вещи и покидает любимое, укромное место под сочувствующий взгляд друга. Всё же Димка понимал того, как никто другой. Да, пусть он и был круглым отличников и шёл на золотую медаль, но все же про спор знал заранее, даже похожую идею подкинул. Подходя к всратой второй парте, парень обессиленно заваливается на стул, ловя на себе змеючий, до жути неприятный и насмешливый взгляд Крылова, который почти как бабочка собирает свои вещи и упорхает к Шастуновскому другу, понимая, что у кого-то прям ну очень счастливый день. — Время пошло, — прерывает тихо шептание в классе мужчина, возвращаясь к своему месту и элегантно присаживаясь в кресло, сразу же устремляя свой взгляд на поникшего ученика. Руки сами тянутся к телефону, сами находят переписку с проказным школьником и печатает сообщение. Кожаный ремень «Я знаю, что ты собирался списывать, мальчишка.» Спросите, почему Шастун записал своего учителя именно так? Да хуй его знает. Наверное, все же тот воспитательный ремень, то есть процесс, так повлиял. А когда в телефонной книге появился новый номер, то ученик даже не задумавшись подписал своего репетитора именно так. А что, и не спутает ни с кем, и Арса позлит, ведь тот все никак не мог простить себя за тот поступок. Когда телефон пробирает лёгкой вибраций, которую чувствует лишь юноша, тот мельком заглядывает в экран видя новое непрочитанное сообщение от «Кожаного ремня». Мельком глянув на сообщение, Антон мысленно показывает учителю фак. А после сгорбившись над этим чертовым листом, начинает вчитываться в задания, понимая, блять, всего лишь чёртову половину текста.***
Урок начинает подходить к концу. Половина класса в панике черкает что-то по листам, тем самым мешая другим. Вторая же половина была явно умнее первых и начала бесспалевно списывать, периодически поглядывая на довольного, расплывшегося в улыбке, словно кот, Попова, который весь этот урок наблюдал только за одним учеником, ухмыляясь тому, что совсем скоро кого-то что-то ждёт. А этот самый ученик почти весь урок просидел пялясь на лист. Конечно он пытался что-то решить и с горем пополам даже выполнил первые два задания, которые были для первоклассников, как выразился англичанин. Но Антон, конечно же ему не верил, ведь и эта английская чёртовщина далась ему с такими усилиями, что юноша так не напрягался даже тогда, когда покупал сигареты в каком-то ларьке с противной женщиной за прилавков, доказывая ей, что ему между прочим уже целых девятнадцать лет, а не семнадцать с хвостиком. Но знаете, сигареты с отсосом не сравнятся никогда. Поэтому и старался Шастун в разы больше, чем мог себе представить. Естественно в голове он уже давним давно построил целостную цепочку, как ему спиздить свой лист с контрольной, когда в классе никого не будет, потом где-то запрятаться и переписать все с телефона, но вот почему-то Антону казалось, что хуй у него это получится. Ведь Попов как зверь-добытчик — без своего не уйдёт и скажем так, это напрягало. И ладно бы этот спор, на счёт взглядов ещё понять можно, но вот настрой англичанина определить было просто невозможно. Моментами он ухмылялся, замечая как остальные школьники, обделенные вниманием учителя начинали списывать, но и Попов не промах и уж точно не лошок, у которого перед носом списывать можно. Поэтому каждые пятнадцать минут вставал со своего учительского, почти что царского кресла и ходил между партами, поглядывая на решенные задания школьников. Антону же это конечно не нравилось, хотя, если бы он был каким-то Илоном Маском или сверх способным человеком, то тогда бы точно успел за минуту переписать все ответы с телефона на листик, но, к сожалению, такими способностями юноша не обладал, разве что в мыслях. Но в данной ситуации это бы не помогло от слова совсем. И все же урок подходил к концу, а часы говорили, что через каких-то та пять минут все закончится и не видать остальным хороших оценок, а Шастуну долго-мечтанного отсоса. Так ещё и это чёртов Попов через каждые стабильные десять минут нагонял страх тем, что снова и снова причитал, мол «Не допишите — ваши проблемы. Не поняли — ваша вина» и все в таком роде. И ладно бы на этом учитель остановился, так нет, ему же надо идти дальше, нагонять страх и поднимать вокруг давящее напряжение. Плюнув на все, Шастун незаметно достаёт телефон в очередной обход кабинета Арсением Сергеевичем и быстро зайдя в телеграмм, ищет того самого бота и ответы. Когда преподаватель доходит к парте юноши, тот, конечно, прячет телефон, чтобы ещё преждевременно люлей не охватить. И тут в ход вступает юношеское мастерство незаметно списывать. Конечно от части он уж слишком восхвалил себя, ведь списать это дело святое, такое же как посрать сходить. А срать то все умеют, не так ли? Значит и списывать может каждый. Хотя, смотря как постараться. И все же Шастун на свой страх и риск начинает быстро перекатывать все решенные за него задания на листок, закрашивая эти белые, пугающие оттенки синей пастой ручки. Конечно это было рискованно, ещё как, ведь учитель уже сидел на своём месте и подозрительно пялился на хитрого ученика. Пока что Арсений и вправду ничего не замечал, как бы там тот не пытался повернуться, чтобы увидеть что там у юноши под партой и на парте. Но ближе к концу урока, точнее, когда к облегчающему звонку оставалось меньше двух минут, ссылаясь на настенные часы, Попов все же начал помечать, что школьник слишком часто смотрит под парту, а после сразу же возвращается к листочку с заданиями, но пока что говорить об этом англичанин не стал. Ему хотелось как можно дольше проследить за этим невоспитанником, а в конце жестоко обломать. Хотя… — Шастун, останешься после урока, — строго произносит мужчина, разрезав гробовую тишину. Вмиг в классе все повернулись к парню, кидая тому сочувствующе, а то и насмешливые взгляды. Вот же черт. А сам школьник чуть ли со стула вместе со своим клятым телефоном не свалился. Были ли стремно юноше? Ещё как, ведь ладно уже англичанин, как и всегда угрожал позвонит родителями провинника, но вот, как же блять хотелось выиграть в споре. — Да, Арсений Сергеевич, — приулыбается мальчишка, скрывая весь свой страх на лице миловидной и невинной улыбкой, по-дьевичьи хлопая ресницами. Хотя сейчас хотелось больше взлететь на этих же ресницах, упорхая куда-то в другой край, а не просто ими хлопать и глупо смотреть на учителя. Англичанин лишь показательно закатывает глаза, цокая, а взамен через несколько секунд слышит школьный звонок, после которого все будто бы подорвались писать последние буковки в турбо режиме. А вот Антон после такого замечания учителя, писать ничего не стал. Мало ли для чего ему ещё и после урока оставаться надо. — Листы на стол и на выход, — строго отчеканивает мужчина, замечая такой внезапный порыв школьников наверстать упущенное и дописать. Но он же мужчина, сказал — значит сделал и никаких поблажек для этих лентяев он делать не собирался. В классе послышались огорченные вздохи. Кто-то уже мысленно и люто проклинал Попова трёхдневным поносом, а кто-то, в особенности отличники, покорно следовали приказу, не желая иметь лишних проблем именно с Арсением Сергеевичем. Как поняли школьники за эти почти полгода — англичанин этот, то конечно не плохой и мнение чужих уважает, да и выглядит красиво, но вот как учитель он был не то что зверем, а дьяволом во плоти. По сравнению с Волей, который частенько баловал своих учеников разными поблажками, сокращенными уроками и возможностью списывать, вообще никак с Поповым сравниться не мог. Ведь литератор был в разы добрее и понимающей, что ли, чем второй. Но, честно признаться, английский в классе учили почти все. Конечно, а кто захочет иметь проблемы с таким человеком. Разве что Шастун, который вон перед самим носом своей смерти, ну или очередного облома, касающегося интима. Вскоре почти все листочки покоились на учительскому столе, а половина класса смылась от греха подальше, но если Попову посчастливилось оказаться в этой группе, то Антону не то что чёрная кошка с высыпающейся из жопы солью и пустыми вёдрами в лапах дорогу перебежала, а будто бы сама судьба веселиться. Да, в принципе вина юноши здесь есть, но бля, какого хуя это вообще так? Значит другим списывать можно, не смотря на то, как это опасно, а ему нет. Ахуенная логика, Арсений Сергеевич! — Вышли из класса все кроме Шастуна, — вновь сердито чеканит мужчина, кидая искристые взгляды на непослушных школьников. Те будто бы специально выводили Попова из себя, оставаясь в классе как можно дольше, этим самым не давая ему выговорить свою гневную речь Антону. А может и не совсем гневную, хотя… Черт, он же списывал. Те, испугавшись учительского гнева, как таракашки на студенческой кухоньке, куда пришла какая-то девочка, ринулись на все стороны. Закидав в портфель оставшиеся вещи или же собрав их в охапку оставшиеся школьники побежали прочь из этого кабинета, кидая странные взгляды на оставшегося школьника. Конечно про те фотографии никто не забыл и некоторые группки, в особенности, в главе которых состоял Крылов, все ещё хихикали над этими двумя, написывая в общие чаты ну очень интересные фанфики про школьника и учителя, но больше чем на несколько человек не распространяли, ведь тут и Воля постарался, за долгое время угрожав своим ученикам если те вдруг ещё что-то вякнут за ту ситуацию будут исключены. Конечно исключать из лицея их никто не собирался, но вот спугнуть пламенной речью — вещь неплохая, да и действует на этих проказников хорошо. Потому и заикаться про это в школе больше никто не стал, лишних проблем им то точно не хватало. Вскоре, когда класс полностью опустел, оставляя двоих героев фанфиков одних, начинается самое интересное. Сперва учитель идёт к двери и запирает её на ключ, ведь в прошлый раз их чуть не застукал Воля, направляющийся к мужчине за запасной ручкой и пакетиком растворимого кофе. А после следует к ученику, со злостью смотря тому в глаза. Школьник от такого не то что фигеет, а ахуевает. Больше бы здесь подошло выражение «я вахуи», но материться то нельзя, хотя мысленно надеяться, на лучший исход — никто не отменял. Вскоре мужчина достигает своей цели и кокетливо садиться на край Шастуновской парты, закидывая ногу на ногу. — Ну что? — грубо произносит он, сначала пугаясь своему охрипшему голосу, но вида не подаёт. Юноша честно не понимает, что от него хотят. И уже успев помолиться в сотый раз, как в первый, со страхом в глазах, скрытым уверенностью, смотрит в глаза учителю. — А что, Арсюш, — кокетливо облизывает губы юноша, как в самом настоящем порно смотрит на учителя, немного привысунув язык. — I think you are well aware of what you have done, — ехидно произносит мужчина, с вызовом в глаза смотря на мальчишку. Тот, правда, пытается что-то понять, но в такой обстановке мыслить, да что там мыслить, даже дышать было сложно. Поэтому тот затаив дыхание, стал ждать следующих действий от мужчины. Конечно выводить Попова из себя было святым, ведь кто знал, что в агонии агрессии мужчина мог натворить, но тут Антон исключительно думал, что в таком порыве ему запросто могут отсосать, хоть и казалось это глупостью. В общем, не об этом. — Severity doesn't suit you, Arsyush, — улыбаясь шепчет школьник, вставая из-за парты и обходя её, так чтобы оказаться напротив разгоряченного учителя. Он с минуту смотрит на эти чёртовы Поповские ноги, которые мужчина на кой-то черт развёл, показывая обтянутый плотной тканью пах во всей красе. Голубые омуты медленно следили за обнаглевшим парнем, а в голове проносилась тысяча ужасно некультурных мыслей. — Rude boy, — сипло рычит мужчина, впиваясь в чужие губы. Он целует так по-собственнически, мажет своими губами по чужим кусает нежную кожицу до крови, вызывая у младшего лишь тихие постанывания. Один язык сплетается со вторым, утягивая его в страстные танцы. Юноша наваливается на мужчину, сильнее прижимая того к парте, опять сдавленно выстанывая непонятное для него самого «Арс». Если бы сейчас в кабинет кто-то зашёл, то тот точно бы не понял всего происходящего, ведь и сами парни до конца не понимали, что сейчас происходит. Возбуждение нарастало с каждой секундой все больше и больше. Голова переставала соображать, а ноги подкашивались. Дыхание перехватывало, а воздуха и так в душном кабинете не хватало. Мужчина кусал, вгрызался в чужие губы, чувствуя небывалую эйфорию и кайф как от наркоты. Мальчишка действительно ослеплял и обескураживал. Сейчас хотелось только большего, грубых, чувствительных касаний и резких толчков, но пока что сценарий явно к такому не шёл, хотя происходящая ситуация говорила об обратном. Голову сносит, кровь кипит, а из ушей идёт пар. Чёртов Арсений так целует, так кусает, что все тело начинает дёргаться в конвульсиях. Нет, это точно не тот оргазм при сексе, но явно и не обычные поцелуи. Каждый из парней чувствует друг друга. Юношу целуют, прижимая ближе к себе, страстно впиваясь в шею. Мужчина понимает, что это школа, здесь не найдёшь ни тона, ни ещё какого-нибудь средства замаскировать следы страстных слов: «останься после урока, Шастун», но сдержать себя ни один, ни второй не могли. Они понимали насколько это было рискованно и чревато последствиям, но сейчас было наплевать абсолютно на все. Наплевать на короткую перемену и звонок через несколько минут, на столпившихся под классом учеников седьмых классов, которые так и ждали встречи с этим строгим, холодным со всеми, но только не с зеленоглазым шатеном, учителем. — Я… — начинает англичанин, отрываясь от искусанных губ и шеи, от милого мальчишки и его прекрасного тела. Продолжая тяжело дышать, — Я надеюсь, что ты понял все свои ошибки, — со строгим, холодным, как темный металл, как в начале порно ролика, произносит мужчина, в последний раз касаясь к чужим губам, вновь мажа по ним, — И не списывал, — вновь прерывысто хрипит Попов, отлучаясь от юноши. — И не подумал бы, Арсений Сергеевич, — блаженно расплывается в улыбке шатен, привставая с учителя. Англичанин лишь приподнимает бровь, мысленно говоря а-ля: «неужели?», а после хихикнув, разрушая этим весь свой строгий образ, отпускает школьника на следующий урок как раз под школьный звонок, оповещающий о начале следующего урока. Правда со стояком пришлось ещё повозиться, чтобы эти наглые семиклассники ничего не увидели, но оно того стоило.