***
Школа, родная школа. Антон, конечно, мог бы назвать её родной, ни с чем несравнимой и ахуительной, но это Антон. Вместо этого всего, он, чертыхается на восхитительных архитекторов и проекторов, которые в прямом смысле, по-сучьи делали эти ступеньки, а дирекция школы даже не удосужилась посыпать ступеньки той же солью или песком. Ну суки, честно. И из-за этого теперь школьник радостно пиздует в школу с нахрен отбитой жопой и невероятно довольным лицом, ведь ладно ещё тот упал сам, без лишних пар глаз, так нет же, все, блять, пялились на то, как сыночек богатеньких родителей, мажорчик местный, к ебеням спадает с этих ступень, отбивая все почки, блять. Рассказав про это удивительное путешествие по заснеженным, обвитыми льдом дорогам и ступеням, тот только смеётся, удивляясь какой же его друг идиот. Ведь поручень те же архитекторы придумали не просто так. Но юноша слушать его не собирается, ведь хуй его этот Димка поддержит, лишь поржет немного, а на следующий урок и вовсе забудет. Поэтому поддержки приходилось ждать только от Арсения, которого, к слову, в школе тоже не было. Но весь этот негатив перекрывает только одно — приближающаяся вечеринка, о которой теперь, не затыкались говорить, даже учителя. Что с самого начала и вовсе были против этого всего. Химичка вон уже платьице себе начинает подбирать, физица все ещё с недовольным лицом корчится, когда в классе только слышится слово дискач, или же, по модному — туса. Но только одно осознание того, что там будет всеми обожаемый Арсений Сергеевич, меняет её настроение в положительную сторону. Оно, то так конечно. Антон ещё удивляется, как на Попова физрук и трудовик не заглядываются, а то вон и так пол школы ходят влюбленные по уши, даже не подозревая, что вообще-то сердечко Арсения Попова уже давным-давно занято одним ненавистным для большей части преподавателей, учеником. А что радовало ещё? Наверное приближающиеся каникулы, незаметно подступающий новый год и осознание того, что теперь целых две недели можно спокойно жить у Арса, не просыпаясь раньше будильника, чтобы только успеть доехать до дома, переодеться и вовремя прибыть к школе. Да и с родителями теперь попроще будет, они то не слишком за сыном следят, но все же иногда «под хвост» заглядывают, что очень сильно не нравится шатену. Но, в целом, на то они и родители, чтобы иногда внезапные проверки карманов устраивать, а потом заниматься ликвидацией почти полной пачки сигарет, при этом ни слова не говоря сыну. А что? Вон, может отцу тоже покурить хочется, а свои закончились. В общем, странные периодами были эти родители, да и не только они. Сергеевич вон, третий день весь такой зажатый ходит, неужели Шастун и вправду контрольную на пятёрку написал? Но насчёт этого юноша даже не сомневался, прекрасная эта ваша штука — интернет, только рад, дорогая. Так вот, насчёт родителей вопрос тоже переставал быть спорным, им, скорее всего, не будет дела к сыну, если он и будет появляться дома, то крайне-крайне редко. У них же там работа и прочая ерунда, которую обязательно надо решать по ночам. Хотя, иногда это все же шло на руку. Вот напился ты, лазишь непонятно где, переживаешь, что родаки пьяным запалят, а потом домой приходишь, а там никого. Вот это действительно кайф, валишься себе тогда пьяненький спать и никто тебя до утра не трогает. А там уже хер поймёшь с какого чуда у тебя перегар и голова болит. Разные же причины бывают. Но, все же с родителями поговорить придётся. Ну, по крайней мере сейчас так кажется Антону. Скрывать свои отношения с учителем от родителей была, естественно, отличная идея, но все же, рано или поздно эту новость нужно было сообщить. Только вот как это сделать так, чтобы остаться с целой жопой, головой на плечах, в теплом доме, со всеми конечностями и живым — пока было непонятно, но парень над этим подумает, обязательно.***
Школьный день проходит и не то, чтобы быстро, но и явно не медленно, как на первый взгляд казалось шатену. Хоть занятия и были сокращенными, все же длились они медленно, нудно и скучно. Но на это были и свои причины. Весь день юноша не видел Попова в школе от слова совсем, кроме несколько минутного приветствия возле кабинета английского. Тот, естественно был при параде снаружи, но в душе его явно что-то терзало. Что — пока школьник понять не мог, все же не пол жизни вместе живут, чтобы друг о друге абсолютно все знать. Юноша вон про преподавателя знает только то, что его Арсений Сергеевич Попов зовут, ему под тридцатник, он любит горький варёный кофе и ненавидит, ну ладно, не умеет готовить ничего, кроме яичницы с беконом. Обожает котов, но не всегда, вот когда они внезапно забираются к тебе домой через открытое окно на кухне и бессовестно пиздят твою недоеденную яичницу, то это конечно, не тот случай для любви, ну а так они хорошенькие все. И соседних бабулек не любит, хотя иногда они все же выручают мужчину, принося ему свежего борщика, а то так на этих своих кохвах и яичницах подохнет. Ну и Антона Арсений любит, это понятно. Ну и все, получается. — Шастун Антон Андреевич, если ты ещё раз прослушаешь хоть одно единственное моё слово, я скину тебя со ступень, — недовольно шипит Позов, идущий рядом со школьником на выход из здания. — Смотри, чтоб тебя потом не скинули, — показательно фыркает шатен, оборачиваясь назад, будто бы пытаясь кого-то отыскать глазами. Пройдясь взглядом по почти пустому коридору, юноша разочаровано разворачивается обратно, тяжело вздыхая. Арсений опять морозится, ну понятно. — Опять англичанин? — вскидывая бровь вверх, невзрачно вопрошает Димка, повторяя то же действие, что и Шастун. — Походу нехер было все это со спором затевать, — машет рукой юноша, выдыхая и быстро спускаясь с ступень, — Теперь морозится ходит, как пятиклашка, — недовольно фыркает тот, поражаясь такой «самоуверенности» учителя при тогдашнем разговоре. Поз лишь жмёт плечами, как бы говоря, что разбирайтесь там сами, а то мне потом ещё и перепадет за то, что неправильно подсказал. — В общем, похуй, — цокает Шастун, первым залетая в раздевалку, — Лучше оторвемся сегодня, — произносит он, и на лице мальчишки сразу же тянется лыба, ведь сегодня вечером на два пьяных подростка будет больше. Ну как, весь день школьники немаленькой компанией обсуждали, что да как, с кем кто будет, какой смелец алкашку пронесёт и тому подобное. Сошлись они на варианте, что парни проносят в широких худи, а несколько девушек с параллели под халошами широких джинсов. Да, до такого додуматься мог только Шастун, который и предложил эту затею. Вариант того, что их не поймают был конечно маленьким, но все надежды полагались именно на него, а то так то не пьяным танцевать не прикольно. — Ты только там не вьебенься, а то от Арсюшкинса перепадет, — хихикает друг, толкая того в плече, чтобы он подвинул свой прекрасный зад и дал пройти к собственной куртке. Парень в итоге ничего не отвечает, а что? Возможно, это очередной план Шастуна как соблазнить своего очень принципиального учителя, который все никак не хочет дать. Кстати, на такой запрос гугл не ответил, поэтому школьнику и пришлось продумывать свой план в мельчайших детальках, жертвуя ночным сном и лицом без синяков под глазами. Но оно того стоит, юноша уже чувствует. Вскоре парни выходят из здания школы, уже замечая, как возле актового зала начинают скапливаться учителя и что-то бурно обсуждать. Пройдя выход, впереди парней ждали те самые легендарные ступеньки, с которых сегодня наебнулась чуть ли не вся школа, потому угрозы Поза о том, что Шастуновский зад будет скинут, не казались уж такими безобидными. Да, их все ещё не могли ничем посыпать, так как, ну были долбоебы несообразительные. Одолев весь ледяной школьный двор, парни выходят наружу, переговариваясь о том, что неплохо было бы Матвиенко на такое событие века пригласить, но это пока что оставалось под вопросом. Во-первых, как его незаметно провести, а во-вторых, как вытащить, ведь сам в такой ситуации он вряд-ли будет стоять на ногах. Да и под вопросом было то, а не было ли у него ещё планов, вдруг он там уже бухает со своими однокурсниками во всю, а его тут вспоминают. Все же, отложив этот вопрос на потом, шатен и безволосов, как любил называть друга Антон, последовали к Шасту домой, по дороге переговариваясь о том, что надо обязательно купить выпивки заранее, ведь в такой знаменательный день её всю разберут.***
Конечно, сколько бы не было хорошего, все когда-то заканчивается, и вот, походу, именно такой момент и настиг Шастуна. Посидев дома у Антона с Позом, те, конечно же обговаривали, что надеть на это знаменательное событие, как раскрутить Сергеевича на минет, и куда брать, как они насчитали, четыре бутылки чекушки, несколько винишка и коньяка. Но вскоре эти вопросы были не самыми главными на фоне стоящей проблемы, а точнее матери Шастуна, повисшей в дверному проеме. Как друг только заметил не доброжелательно настроенную женщину, сразу же слинял с дома друга, спираясь на то, что ему там ещё носик пудрить надо и костюмчик подбирать, тем самым оставляя парня наедине с матерью и, походу, её важным разговором. Конечно, лучше бы это был разговор о важном, но не важный разговор. — Ты, я вижу, — недовольно, как всегда по строгому, начинает мать, проходя в комнату, когда с ней в проеме разминается друг, собирающийся смываться куда подальше, — Дома редко начал появляться, то к друзьям своим бегаешь, то ещё куда-то, — цокает она, — А может и не к друзьям… После слов женщины в комнате вмиг повисла тишина. Юноша, пока не понимал к чему та клонит, но где-то в подсознании, осознавал все сказанные и недосказанные намёки. — Репетитор тебе начал нравиться. То всегда ядом на него плевался, а сейчас бегаешь, как педик влюблённый. Ну понятно, кажется, тот самый разговор о важном и настал. — И к чему ты клонишь? — вскидывает к верху бровь Антон, осознанно понимая к чему клонит женщина. — Ты и сам прекрасно понимаешь, — недовольно фыркает она, — Подвозить к дому тебя стали, в школу возить, а не сам ли Арсений Сергеевич этим промышляет? — наигранно улыбается та, но парень же прекрасно знает свою мать и её очень тонкое выражение эмоций. — Он. — и не важно, что там будет, и не важно, что мать подумает. Да черт возьми, да, это Арсений Сергеевич, да, мужчина, который старше его на десять лет. Мужчина, что надолго засел в сердечке юноши. И не дал отказа, не дал отпора и не оттолкнул подростковую влюбленность, примкнувшись к ней. Да, это именно он. — Объяснись, — недовольно фыркает женщина, пошатываясь на месте. — У тебя с ним что-то есть? И вот, вопрос, который рушит все рамки, вопрос, который размывает грани. Вопрос, что застает парня врасплох. Что ответить, школьник не знал. Говорить родителям о том, что он встречается со своим преподавателем, конечно, было очень позитивной мыслью, но явно не с лучшим исходом событий. Особенно сейчас, когда все, вроде бы начинало налаживаться. — У нас ничего нет, он просто подвез меня пару раз и все, — облизывая пересохшие губы, нервно выплевывает Шастун, показывая всем своим поведением, что он не настроен разговаривать об этом именно сейчас. — Я поняла, — и как всегда, на коронку, под конец. Женщина так же быстро покидает комнату, хлопая дверью, что означало только одно — пиздец всему, что двигается. Не то, чтобы Антон надеялся, что его поймут и примут, но, конечно, хотелось бы. Мать не была тем человеком, что плевалась на людей нетрадиционной ориентации, не была той, кто готов был убить лишь за один намёк на голубизну. Но все же, её отношение к таким людям было опасливым и явно, из-за чисто воспитанной социологической меры — нормальным. — Вот и поговорили, — на конец добавляет мальчишка, смотря в закрытые двери и сгорбившись, утыкается в колени. Такой разговор должен был быть явно позднее.***
Всё плохое когда-то заканчивается, говорят так и не зря. Ведь, пусть там и будут какие-то нюансы и проблемы, на них всегда найдётся правильное решение. И сейчас, оглядывая себя в зеркало в последний раз, Шастун довольствуется своим обворожительным видом, стройным задом и худощавыми ногами. На нем надета прекрасно выглаженное чёрное худи, из-под которого выглядывал ворот рубашки, что придавало тому образ тех пай-мальчиков из сериалов про геев, ну а что? Раз уж все и так догадываются, так почему бы это им не намекнуть, точнее не подчеркнуть это жирненькой линией. На ногах чёрные джинсы, красиво подчеркивающие бедра. На руках почти сотня колец и различных браслетов, среди которых очень хорошо выделяются apple watch последней модели. На голове идеальная укладка, которой смог бы позавидовать каждый недо-Нагиев и недо-Кошевой. А на лице самодовольная улыбочка и блеск в глазах. При правильном раскладе, а точнее при слишком фантазерных мыслях, мальчишка понимает, что, возможно, его сегодня ждёт долгожданная расплата за очень тяжёлую контрольную работу по английскому, что была написана на целых пять балов, которым мог позавидовать любой отличник. Ну, пускай и не совсем честным методом. К договорённому месту Шастун доходит пешком, ссылаясь на то, что лучше он лишних триста рублей на алкоголь потратит, нежели на зеленоглазое такси. На выходе из дома, того караулила уже расслабленная мать, что, будто бы одним взглядом просила прощение у сына за свою резкость. И, все же, школьник даже не обижался на нее, ведь знал, что никто не является человеком с железными нервами, соответственно — не каждый идеален и может сорваться на любой мелочи. О школьной вечеринке женщина знала и перечить сыну не стала, ведь, даже по одному виду мальчишки видела, как для него это важно. Возле круглосуточного супермаркета уже была небольшая кучка народа, что явно ожидали какого-то совершеннолетнего дядьку, что без единых «б» купил бы им такой запрещённый для малолетних — алкоголь. Но, кажется, Шастун явно не подходил под их воображаемый вид ангела спасителя. Позов и ещё пару парней под ручку с девчонками стояли чуть подальше собравшейся группки, которая сразу же привлекала внимание прохожих. Поэтому тех заметить было сложнее, но все же, Антон не был бы собой, если бы не узнал своих друзей. Подойдя к ним, те быстро договорились что и как покупают, а после почапали в маркет. Бухлишко звенит, улыбки до ушей, значит все прошло идеально. В пакете цокают несколько литрушек вина, под руками ещё по несколько водки с коньяком, а во внутренних карманах такие дорогие и соблазнительные электронные сигареты, за которые почти что почку пришлось отдать. Нет, школьники конечно и в обычные дни таким промышляли, но все же сейчас был далеко не обычный, а тем более не день, поэтому соблазн возрастал с прогрессивной силой, а мысль о том, что где-то с кем-то можно пососаться и перепихнуться, когда слишком долго, а возможно и вообще не было секса, и вовсе выбивала из колеи. А что? Нет, они конечно в актовом зале при учителях данных махинаций исполнять не будут, а то так перед выпускным и выгонят. А вот после того, как все разлезятся по домам — уже совершенно другой разговор. На улице уже темнело, снег мелкими хлопьями падал с неба, покрывая итак заснеженные дороги и торопящихся прохожих, или будь то водителей на своих машинах, кстати, одну знакомую за сегодняшний вечер шатен уже увидел, а именно, машину Арсения Сергеевича, что так идеально была припаркована возле соседнего гипермаркета. Что мужчина там делал — уже интересно никому не было, ведь вообще-то есть дела и мысли поважнее того, что же обычный учитель может делать в магазине. Но Антон то прекрасно понимал, что не одни школьники такие ужасные грешники, а и те не так далеко ушли. Вот например, Павел Алексеевич. Его не один раз ловили на том, что из своей старинной, на минуточку, фамильной фляжки он попивал далеко не чай или крепкий кофе, а коньяк, ну или бурбон, в этом деле разбираться никто не стал. Физичка и математичка, порою, тоже частенько прибухивают с утра коньяка, добавляя его себе в кофеек, чтоб взбодриться, так сказать. Потому и к ученикам вопросов быть не должно. Дискотека должна была начинаться около шести вечера, но приходить сказали к полшестого, чтобы что-то там помочь, доставить и расставить. По словам директора, вечеринка должна была длиться максимум до девяти часов, ну а там уже как дело пойдёт. Конечно, от части это было очень рискованно, ведь и на улице уже темнеет, да и хер пойми куда те попрутся после тусовки. Кто-то ещё где-то в подворотне накатит, а кто-то и вовсе поедет в элитненький клуб, в случае Антона — гей-клуб, ну, мать же знает, значит можно и по воде своей сущности пойти.***
Прибывают ученики в школу к назначеному времени, перед выходом в школу приклеивая тяжёлые бутылки к ногам и маскируя их под широкими штанинами. У парней, конечно, миссия запрятать все запрещённое давалась куда сложнее, ведь не настолько широкие у них штанины, чтобы ничего не выпирало, разве что сказать, что, мол, стояк невзряк проснулся, но тема провальная, а Шастун подтвердит. Поэтому, повозившись с нелегким заданием, добрых двадцать минут, те, наконец-то заходят в школу, оглядывая почти пустые коридоры, по которым отголосками разливалась какая-то веселенькая музычка, а иногда и какое-то шуршание, что больше походило на проверку микрофонов. После недолгих шатаний по коридорам, на пути подростков попадается несколько нафуфыреных учительниц, заклопотаный литератор и весёлый, как наркоман после дозы — Шеминов. Остальных, похоже не было, но и это не волновало. Арсений Сергеевич, по его краткосодержательному смс должен был немного опоздать, так как заехал по каким-то там делам, оповестив об этом Антона пиликом на телефоне. Тот, конечно догадывался, куда поплелся учитель, но все же своих догадок решил не раскрывать и тем более не говорить. Поз то, естественно, все понимал по одному лисьему взгляду Шастуна и его лыбе до Китая, поэтому сыпать друга лишними вопросами не стал. Сказать честно, зал достаточно изменился с последнего визита учеников. Теперь сцена не пустовала, а была украшена несколькими подставками под микрофоны и ими самими, двумя огромными колонками и небольшим диджейским столиком; На потолке висел диско шар, а по углам стояли светопрожекторы, что должны были выпускать красивые разноцветные лазеры. Возле стены красовались пару столиков, на которых уже стояли несколько подносов с маленькими закусочками и бокальчиками напитков, немного дальше был и стол учителей, но уже вместо напитков было всеми обожаемое шампанское и другие полюбившиеся напитки. Естественно на входе должны были быть несколько учителей, но вместо них стоял сам Шеминов, что приветливо кивнул пожаловавшим школьникам и осмотрев их презрительным, но добрым взглядом, пропустил дальше, под тихие недовольства девчонок, что плелись позади. — И это мы должны были эту хуетень тащить, чтобы он так легко пропустил? — возразила какая-то девушка позади, что, скорее всего была с параллельного класса, так как Антон не то, что её не знал, но и в глаза никогда не видел. — Тебе-то какая разница? Радуйся, что не запалил, — фыркает в ответ ей Поз, закатывая глаза от этих девичьих предъяв. Шастун и не вмешивался в эту всю разборку, чтобы и себе не перехватить, и под разгоряченную руку одной из своих одноклассниц не опасть. Лучше уж он к другану своему подойдёт, тем более сегодня этот друган диджеем был, что по тихой просьбе Шастуна поставит именно его флешку с песнями, что точно будут повеселее тех, которые целыми ночами наискивали преподавателя. А то на первой же песне «Учат в школе» или «Барбарики» все приобритенное настроение вмиг сойдёт в канаву. По-другому и не назовёшь. Со временем зал стал наполняться учениками, музыка становилась громче, а люди шумнее и более общительней. Даже те заядлые социофобы сейчас налегке общались с кем угодно, яро что-то обсуждали и доказывали свою правоту в том, что пирокинезис гораздо лучше каких-то там инстасамок. Шастун же пока ничего не делал, лишь штынялся от одних к другим, здороваясь и перекидываясь парой слов. Конечно, до сих пор были и те, что весьма не приветствовали юношу из-за того случай с Антоновской тупостью и Крыловской подлостью. Только вот, обиднее всего было то, что Попова так-то и не обсуждали, ведь он же учитель, уже имеет своих подслушных крысок, что донесут любую информацию, которая, ой как негативно может повлиять на итоговые оценки года, Шастун же такими привилегиями не обладал, но они ему и не нужны были. Тому, от слова совсем, было абсолютно похуй на то, че да кто там говорит. Наконец-то в зале выключают свет, музыка уже бушует во всю иногда раздражая слух, потихоньку начинает слышаться цоканье удачно пронесенных и запрятанных запасов алкоголя, а атмосфера становится более живее. На входе уже стоят учителя, периодически проверяя ненадёжных школьников. А Арсений Сергеевич уже во всю обсуждает с литератором последнюю прочитанную книгу, повиснув в дверном проеме. Всё же, поставить этих двоих на роль охранников — была не лучшая идея, так как те постоянно отвлекались на свое, но как только возле них проходил кто-то из учителей сразу же изображали, что они тут не при делах, все делают, все выполняют. Ещё через несколько минут и ошиваний шатена возле дверей тот пару раз переглядывается с англичанином, намекая на что-то большее, чем танец и полностью улетучивается в тусовку.***
Огни горят, как говорят. Тусовка в самом разгаре, все уже подбуханные танцуют где-то по углам, хлеща с бутылок из-под кока колы вискарь. Учителя, конечно, от школьников не отстают, попивая не слишком-то дорогой алкоголь из фляжичек, все же, зарплаты здесь не настолько небесные, чтобы разоряться. Шастун же был в каких-то смешанных чувствах, будто бы предвещая что-то такое, что обязательно должно было прогнать эту, внезапно откуда-то свалившуюся панику. Хотя, и паникой это не назовёшь, скорее всего внутренним чутьем на что-то. Он, конечно и пил и танцевал, периодически переговариваясь, то с Димкой, то с другими парнями, что так внезапно начали проявлять инициативу в общении. Пить много юноша не стал, хотя, ещё не вечер, и все поставленные песни могут вмиг накрыться, но все же обещание тот себе дал, а значит не сдержит, стопроцентно. Арсений Сергеевич же чувствовал себя будто бы на все сто. И подтанцовывал где-то возле дверей, и подпивал вискарь с фляжки Воли, но вот все же одного ему не хватало. А именно — Антона рядом. Мужчина, конечно понимал, что в такой обстановке они пересечься никак не смогут, максимум перемолвиться парой слов, но не большее, ведь былые действия могут вызвать подозрения у, итак подозревавших их в гействе, учениках. Но, как говорится, делаешь — не бойся, боишься — не делай. По такому принципу и жил Антон. Ну, не такой принцип он потом, конечно, получал, но все же удовлетворенный своим поступком был. И вот сейчас, уже подвыпивший направлялся под громкие биты к учителю, расплываясь в улыбке, как чеширский кот. Дима, что стоял немного поодаль, разговаривая о каком-то комиксе, что ли, сначала не понял действий друга, ссылаясь на то, что очередную порцию вкусной ашечки у малолеток пошёл стрелять, но когда тот резко изменил свои координаты по направлению к мужичине — немного пристал в ахуй, ну, как немного, много. Но тот прекрасно понимал, что остановить друга на полпути у него уже не получится, да и зачем это делать. Шастун, вон, не ребёнок, сам разберётся, поэтому забив на эту, не слишком-то и важную проблему сейчас, он, переведя взгляд на своего собеседника, продолжил обсуждать новую коллекцию комиксов Marvel. А вот юноше сейчас было не до комиксов, нет, конечно, повторить такое, как в мангах ему хотелось, но не то, чтобы прямо сейчас. Поэтому, отыскав будто бы запрятавшегося учителя среди толпы школьников, тот направился к нему, с огоньком в глазах оглядываясь на попадающихся ему на пути учеников. Антон более менее трезво соображал, что сейчас делает, но все же алкоголь брал верх, поэтому тот как можно быстрее и ровнее пытался добрести к своей цели внимания. Мужчина стоял немного дальше идущей в разгар тусовки, кидая взгляд то на одного ученика, то на второго, которые при ощущении, что на них кто-то смотрит, инстинктивно поворачивать к смотрителям и почти что застывали в страхе. Попова здесь до сих пор считали тем самым жестоким, со своими принципами учителем, и это не могло ему не нравится. Он привык, что только при виде его или упоминании этого зловещего имени «Арсений Сергеевич» все ученики тут же пятились поодаль, почти что крестились и читали молитвы. Нет, такого, мужчина естественно не наблюдал ещё ни разу, но вот тот страх, который многие ученики прятали, обходя преподавателя английского подальше, не могли не радовать. Ему нравилось, ему хотелось власти над всеми. Ему хотелось быть тем самым монстром, которого шарахались все добрые герои в сказке. Арсению просто хотелось быть сильнее и лучше их. Но, для одного человека такого образа себя не хотелось. А именно — для Антона. Мужчина знал, он чувствовал, что этот мальчишка непростой, что он не такой, как все. Он просто особенный. Да, именно особенный. Этот человек по правде вскружил голову мужчине, заставил тот лёд, засевший в груди растаять. Заставил ледяное сердце растаять и показать свое настоящее «я». Антон действительно был тем человеком, который смог заставить влюбить в себя человека с каменной душой, окаменелым сердцем и стальными чувствами. И теперь Арсений был просто обязан сделать так, чтобы юноша никогда в жизни не разочаровался в нем, так, чтобы всегда смог довериться и рассказать то, что мучает. Теперь мужчина действительно чувствовал то самое, под названием «ответственность за свою вторую половинку», хотя всегда думал, что родился целым. Вот так и получается. Человек, которого ты впервые в жизни видишь бухим на своём кожаном диване в гостиной, который был тебе как зеница ока. Диван, конечно. Становится тем, из-за кого ты переживаешь, для кого ты стараешься и пытаешься меняться в лучшую сторону. Для кого ты становишься «Мой Арсюша». Вот такая жизнь. Непредсказуемая и весёлая.