Памяти жертвам депрессии

      Свист с многочисленных синих сидений, шум рупора и хлопки о скользкий мат. Электрическое гудение внутри головы. Прожектор, вспышка, громкая музыка. Красное напряжение кожи и лопнувший сосуд в белке глаза.       — Валерия Макарова, Санкт-Петербург. Первое место!.. Максим Сергиенко, Астрахань. Второе место… И-и-и Руслан Бекмамбетов город Москва… Третье место! Аплодисменты победителям!       Скрип обуви о резиновый настил пола трибун, шелест аплодисментов, похожий на листопад. Золотая медаль на вкус как поражение. Бело-сине-красная лента на вид как удавка.       — Спасибо нашим победителям за победу, спасибо участникам за участие и спасибо зрителям за поддержку! Невнятная белиберда из рупора. Чувак с микрофоном явно не в ударе.       Судорожная толпа участников полилась в сторону выхода, а дальше путь один — раздевалка и душевые. Этот день нужно смыть с себя, как ещё один ужасный день в этом месте.       С первым паром из-за стеклянной двери душевой комнаты показался красный курносый нос, а за ним два недовольных серых глаза. Девушка с растрëпанными русыми волосами проследовала к шкафчику номер 17 и устало плюхнулась на жёлтые доски скамьи.       — Валер, ты на маршрутке?       — Нет, пешком дойду.       — Не далеко? — на удивление тонкий голос соответствовал уровню тупости вопроса. Похоже, эта девушка не знала, что Лера уже давно не живёт в Красносельском.       — Даш, я же переехала. Забыла? В ответ раздалось неразборчивое мычание. Даша об этом не то что забыла, она об этом не знала. Весь вид Даши, с её круглым розовым лицом и тонкими удивлëнными бровками, не соответствовал званию мастера спорта по кендо. Это выдавало разве что её спортивное телосложение, которое в толпе одинаковых подростков в ТЦ не разглядеть.       Из шкафчика номер 17 раздалась вибрация. Лицо владелицы смартфона уже предвкушало «ничего приятного» после принятия вызова.       «Алло. Окей. Хорошо, мам. Да, ничего. Да. Ладно. Ага. Быстро. Пока.» Экран еле успел погаснуть перед тем, как девушка просмотрела уведомления. Новые рекомендации Ютьюба, сообщения от тренера и пара сообщения от брата Кирилла в Телеграмме, не содержащие ничего кроме мемных стикеров. «Да, Макарова… Вот это называется личная жизнь и свободное от учёбы время» Серые глаза помутнели от несвоевременной меланхолии, но нужно было собираться. Мать сообщила, что никто Леру дома не ждёт, кроме пустой комнаты. Нотариус, риелтор, адвокат, бухгалтер, налоговая, банки. Когда тебе семнадцать, это тебя не касается. Когда Лере семнадцать её не касается вообще никто, кроме соперников на ринге.       Через несколько минут Лера исчезла из поля зрения стеклянных дверей Дома молодёжи. На капюшон упали первые снежинки, а на ботинках осталась только грязь и газы автомобильных дорог. Подростки вокруг крыльца собирались в кучки, кто-то уезжал на машине кто-то поскользнулся у ступеней, кто-то громко смеялся в голосовые сообщения. Чёрный вечер ноября складывался на горизонте, оставляя внутри неприятное чувство пустоты. Когда ещё нет снега, но уже опали листья. Холодно до дрожи, но шарф не спасает от ветра. Когда до новогодних праздников совсем немного времени, а до выпускного, кажется, ещё меньше. Но ты не можешь дать ход календарю и сместить стрелки часов в фойе, потому что им так же холодно и страшно, как и тебе.       Тёмная грустная фигура медленно шла вдоль дороги, изредка попадая под свет фар и не отражаясь в нём. Драгоценные как пластмассовый алмаз кристаллы падали на вылезшие пряди волос и не таяли. Слепое беззвëздное небо пыталось спрятать стыдливый дым заводских труб. Шоссе обрывалось, а за ним начинался унылый спальный район, обставленный хрущëвками, как стол уродливыми канапе. Вот здесь подбежит дворовый пёс, просящий еды у ларька. Вот здесь загорится красный огонёк рекламы, обманчивый и нервозный. Вот здесь начнётся аттракцион из луж и канав. А сюда лучше не ходить, потому что за светом из щëлки гаражных ворот скрывается алкогольный угар и табачная вонь.       Лера останавливается, чтобы надеть перчатки и потуже затянуть капюшон. Но вместо знакомой грязи видит носы лаковых ботинок. В паре метров от неё стоит девчонка, пытаясь закурить на ветру, смешно пряча нос и подбородок за ладонью. Из-под серого капюшона худи виднеются волосы неопределённого цвета, пуховик еле достаёт до поясницы, а ниже, как лебединый пух на чёрном озере, распушается белая балетная пачка. Стройные ноги дрожат под тонкими лосинами и непонятно как эта девушка стоит на земле. Невесомая, должно быть, она давно могла бы испариться или растаять, улететь ввысь от такого ветра.       — Эй! Тебя не с Невского ветром принесло?       Девчонка чуть не выронила сигарету и шикнула на соскользнувшее колëсико зажигалки. Красный прямоугольник пластика и берëзка сигареты упали в карман куртки, теряясь среди ключей, наушников, жвачки, мелочи, расчëски, проездного и неудачливости нового знакомства.       — Я с занятий иду.       Лера чуть придвинулась, неудобно прочавкав грязью под подошвой, и присмотрелась к лицу напротив. Волосы были ярко-красные. Как у русалочки.       — А я тебя раньше здесь не видела… Девчонка шмыгнула пунцовым носом, пытаясь согреть давно застывшую кровь.       — Я тебя вообще-то тоже раньше не видела.       — А что, все балетные танцовщицы отираются у гаражей в попытке закурить? Или ты какая-то особенная?       — Да, я особенная! Я Юля Пчëлкина.       И, развернувшись на пятках, новообретëнная знакомая «яюляпчëлкина» двинулась в сторону двора, теряясь за голыми ветками карагача и лип.       «Впрочем, незачем смотреть в её сторону. Хотя, немного же можно… Молодец, Макарова, так держать» — подумала Лера.