И по дорогам гнать и гнать, Подставив ветру лицо. Смеяться, никто не должен знать, Что тебе не повезло ©.
Вступление — Цзян Чэн.
«Это же меч из нутра Черепахи-губительницы!», — Вэй Ин тут же узнал этот ржавый грубый клинок. Воспоминание о прикосновении к этой чёртовой штуковине прошило руку Усяня волной леденящего холода и добралось до самой души. Отчаянные душераздирающие крики десятка тысяч человек, въевшиеся в металл, тогда чуть не оглушили его. И вот тот самый меч лёг в руку его дорогого шиди. «Слышит ли он те же голоса, что и я тогда?» — один только взгляд на тупое лезвие этого оружия изрезал и истерзал разум юноши. Тогда этот ужасающий клинок пошёл ко дну, ускользнул от него, спрятавшись под толщей воды, так как же Цзян Чэн узнал о нём? Сам Вэй Ин точно не упоминал о мече. Чего ради о нём рассказывать? Получить втык за упоминание тёмного пути? В то время любая идея, предполагающая следование по кривой дорожке, вызывала у Цзян Чэна только одно желание — понаделать в земле дыр в форме Вэй Усяня, выбив тем самым из его головы все мысли о тьме. И вот теперь подобное оружие принадлежит ему самому! Неважно! Вэй Ину всё равно! Разъезжай его шиди хоть на спине мертвеца — Вэй Усянь будет следовать по правую руку, распевая солдатские песни для бодрости духа. Какая разница, откуда этот меч и как он выглядит, если он поможет Цзян Чэну вновь обрести то, чего судьба лишила его? Голову, словно коррозия, разъедала сотня вопросов, но важен был лишь один: — Что ж, тогда полетели? — с сомнением, но и не лишённый надежды, спросил Вэй Ин. Цзян Чэн, самодовольно ухмыльнувшись, бросил меч на землю. Отлетевшая от удара ржавчина украсила собой траву словно кровь поле боя. Встав на лезвие, тёмный заклинатель первым поднялся в воздух, да так резво, что Усянь невольно раскрыл рот от удивления. Скорость меча поражала, но и ужасала, как и само оружие — место соприкосновения клинка с землей было отравлено. Цзян Ваньинь моментально скрылся из виду, и только чёрный силуэт, выжженный на месте его взлёта, длинный и корявый, свидетельствовал о том, что он вообще был здесь. Трое заклинателей следом поднялись в воздух. Выстроившись в молчаливом согласии в виде клина, в чётко установленном иерархией порядке, заклинатели начали свой путь. Цзян Ваньинь стоял во главе, далее по статусу следовали Вэй Усянь, занявший место справа, и Лань Ванцзи — слева, Вэнь Цюнлинь замыкал строй. Вэй Ин не был бы собой, если бы не нарушил эту атмосферу чинного и холодного спокойствия. Будучи юношей, не способным и шагу ступить в абсолютном покое, он оставил своё место, отлетев в сторону. С нескрываемым интересом и любопытством Усянь рассматривал Цзян Чэна издалека. Затем, обогнав его, юноша вырос прямо перед ним и, развернувшись лицом к лицу, жадно разглядывал тёмного заклинателя с головы до ног. Но и на этом он не успокоился: снизив высоту полёта, Вэй Ин подлетел под Цзян Чэна и теперь изучал его, задрав голову и практически заглядывая под подол одеяний. Цзян Ваньинь не выдержал: — Позволь спросить, что же ты пытаешься выяснить, — мягко начал он, а затем взорвался: — РАЗГЛЯДЫВАЯ МОЁ ИСПОДНЕЕ ? — А? АХАХХАХА! — взорвался хохотом Вэй Ин. Сквозь слёзы, выступившие от смеха, он выдавил: — Не думал, что праведный Глава Цзян допускает подобные мысли, — отдышавшись, он продолжил: — Этот адепт всего-то пытается понять, как эта ржавая штуковина держится в воздухе. — Не хочешь спросить то же самое у своего меча? — от раздражения на лице Цзян Ваньиня забилась жилка, затем, сменив тон на воспитательно-поучительный, он продолжил: — Внешний вид клинка не влияет на его способность парить в небесах: всё решают лишь возможности заклинателя. Цзян Чэн знал, что подобные вопросы неизбежно возникнут в умах заклинателей, которым доведётся увидеть этот «меч духа». Но также он был уверен в том, что никто не решится задать их вслух. В конце концов, это было неприлично, и такие расспросы оскорбили бы любого. А человек, интересующийся подобным, выставил бы себя абсолютным невеждой. На свете нашёлся лишь один заклинатель, не сдерживаемый никакими приличиями, и имя ему — Вэй Усянь. Но и он не был дураком и прекрасно понимал, что при свидетелях Цзян Чэн ни за что не расскажет историю этого меча. И дело вовсе не в его происхождении и внешнем виде — такие обстоятельства действительно не мешали заклинателю подняться в воздух. Было бы только ядро, духовные силы и умение ими пользоваться. Но их не было… Это в действительности делало полёт невозможным. Эта тайна уж точно не позволила бы Цзян Чэну раскрыть секрет загадочного клинка, так зачем было спрашивать и уязвлять подобным вопросом такого гордого человека? — Глава абсолютно прав! Но этот адепт дорожит его здоровьем и благополучием, поэтому очень волнуется, как бы столь древний артефакт не развалился под ним на части. В глазах Цзян Чэна мелькнуло понимание и, усмехнувшись, он надменно изрёк: —Сомневаешься в выборе своего Главы? Так я продемонстрирую тебе способности этого меча! Хитрое лицо Вэй Ина зажглось азартом, и он с удовольствием ждал продолжения затеянной им игры. Цзян Чэн резко ускорился, вспоров воздух, Вэй Ин устремился за ним. Они гонялись друг за другом, периодически притормаживая, менялись местами, подначивая и распаляя. Несмотря на свой статус, они вели себя по-детски. Но кто мог упрекнуть их в этом? Они едва перешагнули порог юношества, и если бы не сложившиеся обстоятельства, то они бы занимались подобными глупостями, имея на них полное право. Наконец их гонка достигла кульминации: Цзян Чэн решил поставить точку в этом споре и выйти из него победителем. Взмыв в высь, он стал набирать колоссальную высоту, сделав петлю в воздухе, он также стремительно полетел вниз. Вот только при этом перевороте его меч ушёл из-под ног! — ЦЗЯН ЧЭН! — сердце Вэй Усяня застыло, и в попытке поймать своего шиди он устремился за ним. Тёмный заклинатель летел головой вниз, ветер нещадно трепал его волосы и полы одежд. Вдруг он резко раскинул руки в стороны — его широкие рукава раскрылись словно крылья. Затормозив своё падение, сначала он принял горизонтальное положение, затем сгруппировался и поджал ноги к груди. К этому моменту подоспел его пикирующий меч, как оказалось, всё время подчинявшийся воле хозяина. Он завис в воздухе в горизонтальном положении в ожидании тёмного заклинателя. Словно небожитель, стремящийся к земле, Цзян Чэн летел к своему оружию. Резко выпрямив ноги и оттолкнувшись ими от застывшего клинка, Цзян Ваньинь выровнялся, и вновь ступил на лезвие. Вэй Ин с глазами на пол-лица подлетел к Цзян Чэну и тут же принялся его бранить: — С УМА СОШЁЛ? ЖИТЬ НАДОЕЛО? На лице тёмного заклинателя не отразилось ни капли раскаяния, даже наоборот: он выслушивал возмущения Вэй Ина с самодовольной улыбкой, которая с каждым его словом становилась только шире. — Да я чуть к праотцам не отправился! Богам душу не отдал! Да как так можно? Как можно вести себя, как… Цзян Чэн перебил его, абсолютно издевательски бросив: — Как ты? — Чтоооо? Когда это я так рисковал своей шеей ради веселья? — искренне недоумевал Усянь. Ваньинь вскинул брови: — Серьёзно? Я знал, что у тебя короткая память, но чтоб настолько? Ты уверен, что действительно хочешь, чтобы я напомнил тебе? Боюсь, что в таком случае мой рассказ займёт дня три-четыре, а у нас совсем нет на это времени. — Цзян Чэн!!! — Я! Я здесь! — Цзян Ваньинь рассмеялся так искренне, что Вэй Ин не мог больше на него обижаться. «Никогда бы не подумал, что буду поучать Цзян Чэна! Земля и правда поменялась местами с Небесами — а я-то думал, это так кажется только из-за того, что я летел головой вниз!» Обдумав эту мысль, Вэй Усянь засмеялся следом за другом. Лицо Вэнь Нина, завороженного этой сценой, озарилось мягкой улыбкой, и он едва слышно хихикнул, прикрыв рот рукавом. Впервые за долгое время он почувствовал себя в безопасности. Да, сейчас шла война и их жизни находились под угрозой, но, несмотря на это, юноше было спокойно. Даже куда спокойнее, чем в родном Ордене, где царила атмосфера вседозволенности и безнаказанности, а слабый неизменно подвергался нападкам со стороны сильного. Лань Ванцзи строго посмотрел на него, и Вэнь Нин тут же стушевался, приняв свой обычный смиренный и застенчивый вид. Лицо второго нефрита клана Лань было как всегда непроницаемо, по нему нельзя было понять, безразличен он к выходкам юньмэнцев, или же подобное поведение его раздражало. Сам он никогда не вёл себя так безрассудно и вызывающе — это запрещено правилами его Ордена, которым он безукоризненно следовал. Однако, праведником он не был, поскольку прямо сейчас нарушал одно из предписаний — Лань Ванцзи завидовал. Способность так искренне смеяться, подставив ветру лицо и позабыв о перенесённых страданиях, вызывала в сердце второго молодого господина Лань зависть. Эти двое гнали свои мечи навстречу новому дню войны с улыбкой, тогда как Лань Чжань не мог улыбаться вовсе.Не смотри назад Там забыты тысячи картин Ты не виноват В том, что ты один ©.
┈┈───╼⊳⊰🌕⊱⊲╾───┈┈
Куплет — Глава Ордена Цзян.
Бесконечный круг Из одних и тех же пройденных дорог В мешке заплечном груз — Миллионы снов Миллиарды снов ©.
Новости о чудесном возвращении наследника Ордена Цзян быстро разнеслись по заклинательскому миру. В Цзянлин был созван экстренный Совет Глав Орденов для разработки военной стратегии. Его территории в этот раз были освобождены первыми. В прошлом, благодаря усилиям Вэй Усяня и ярости его лютых мертвецов, им удалось весьма плотно засесть в том регионе. В дальнейшем Глава Цзян организовал там временное пристанище, где взращивал новых адептов и разрабатывал военные схемы. Цзянлин, располагаясь близ Юньмэна, был идеальным вариантом для организации военного штаба. Памятуя об этом, Цзян Чэн первым делом устроил там переворот, призвав к активным действиям и живых и мёртвых. И лишь потом перешёл в наступление, разорив надзирательный пункт. Вэй Ин как представитель воли Главы Ордена Цзян сделал всё, что было в его силах, однако, так и не смог убедить высокопоставленных и многоуважаемых заклинателей (петухов, куриц и павлинов) в необходимости полномасштабной военной кампании. Единый фронт ещё не был создан, а «Аннигиляция солнца» не получила своё название. В этом были свои плюсы: если бы Ордена к моменту возвращения Цзян Чэна уже открыто объявили войну — ему не удалось бы так легко и безболезненно освободить Цзянлин. Всё прошло так быстро, что никто из высшего круга заклинателей даже не успел разгадать секрет успеха этого чудесного освобождения. Мертвецы с местных кладбищ поднялись и изгнали захватчиков со своих родных земель — больше похоже на небесную кару, чем на результат тёмной магии. Цзян Ваньиню предстояло сделать невозможное: убедить совет в том, что тёмный путь это не только «кривая и скользкая дорожка», но и дорога к спасению и достижению мира, а сам тёмный заклинатель — не вынужденный союзник на время войны, но и полноправный Глава Ордена, способный править и в мирное время. Вэй Усяню удалось завоевать доверие Ордена Гусу Лань и заслужить уважение Главы Не (для Не Минцзюэ сила духа заклинателя всегда была превыше его статуса и происхождения). Оставалось только объединить свои усилия с двумя Великими Орденами и выступить под единым флагом, а Цзинь Гуаншань, подобно траве, склоняющейся в направлении ветра, займёт их сторону как само собой разумеющееся. Совет был назначен на час змеи завтрашнего дня, до этого события оставалось чуть меньше пяти страж, и Цзян Ваньинь решил посвятить всё свободное время отдыху и медитации. «После моих пламенных речей про тёмный путь покой мне будет только сниться», — с этими мыслями Глава уединился в своей палатке. Как «Инь» не может существовать без «Ян», так и безмятежность Цзян Чэна не обходится без энергичного вмешательства Вэй Ина. Не истлело и трёх палочек благовоний, как Вэй Усянь бесцеремонно нарушил уединение своего Главы: — Цзян Чэн, ты тут? — произнёс юноша, отодвинув полог. — Стучать не учили? — раздражённо ответил Цзян Ваньинь, открыв глаза. Глава Цзян сидел в позе лотоса, дым от благовоний окутывал его статную фигуру. Однако атмосферу, царящую в его временных «покоях», умиротворяющей назвать никак не получалось. — Хах, я бы рад, да тут нет двери, — юноша шутливо улыбнулся и продолжил: — Так я могу войти? — Будто если я сказал «нет» тебя бы это остановило. Входи уж, — со вздохом ответил Цзян Чэн. — Ахах, ты прав, мне бы только интереснее стало, чем же таким особенным занимается Глава, что даже его верному помощнику нельзя присутствовать, — Вэй Ин вошёл внутрь, неся перед собой поднос с чайником и парой пиал. Расставив предметы на низком столике, юноша жестом пригласил Ваньиня присоединиться к нему. — Странный запах, — прокомментировал Цзян Чэн, разглядывая дымок, шедший из чайника. — Это целебный отвар, помогает при болях в горле. Я тут перенял пару рецептов у Вэнь Цин за время наших странствий, должен получиться сносным, — Вэй Ин разлил напиток по чашам и заботливо поинтересовался: — Твой голос несколько охрип, ты не простудился? — Хм, да, на Луаньцзан прохладно, но простуда — это меньшее, что могло со мной случиться, — спокойно ответил Цзян Чэн, взяв в руку чашу. — Что? Ты был всё это время в этом проклятом месте? Ты не ранен? Дай посмотрю! — Вэй Усянь заполошно потянулся через стол к тёмному заклинателю в попытках залезть руками ему под ханьфу. Цзян Чэн выставил вперёд руку, отбиваясь от столь заботливых прикосновений: — Я в порядке! Не паникуй, меня уже осмотрела Вэнь Цин! И про гору, помнится, я тебе уже говорил. — Так медитация в горах не была шуткой? И что сказала Вэнь Цин? — Сейчас неподходящее время для шуток. Эта бестия отчитала меня за скудный рацион питания и прописала такое лечение, что воспоминания о блюдах, подаваемых в Гусу Лань, теперь не кажутся мне такими ужасными. Моё тело по большей части отравлено дурной пищей, чем тёмной энергией. Вэй Ин опустил взгляд в свою чашу и принял такой тоскливый вид будто собирался в этой самой чаше утопиться: — Прости. Брови Цзян Чэна сошлись к переносице: — За что ты извиняешься? — Если бы не я — ты бы не потерял золотое ядро и не пошёл бы по пути тьмы. Ты перенёс столько боли и понёс такие жертвы, а я даже не сумел отдать тебе своё ядро! — полным раскаяния голосом произнёс Вэй Ин. — Надо же, никогда не извинялся, а тут такая честь! Не неси чепухи! Если бы я тогда решил сохранить своё ядро, то ты бы лишился жизни. А если бы твой фарс с пересадкой удался, то простить тебя мне было бы гораздо сложнее, — отчитав Усяня как малое дитя, Цзян Чэн продолжил спокойнее, даже хватка, коей он держал свою чашу стала куда мягче: — Сам-то ты чем думал заниматься, если бы твой план удался? — Даже не знаю… — с виноватым видом начал Вэй Ин: — Добровольно пойти в объятья мертвецов на Луаньцзан мне бы не хватило ни фантазии, ни смелости. — Я могу простить тебе многое, даже гораздо больше, чем ты думаешь, — перед глазами Цзян Чэна всплыл образ Вэй Ина в теле Мо Сюаньюя. Столько трагических событий тогда произошло и, несмотря на них, они вот так же сидели за столом, только пили отнюдь не лекарственные отвары. Вэй Ин поднял свои глаза и, встретившись с ним взглядом, Цзян Чэн продолжил: — Только не лги мне. Никогда и ничего от меня не скрывай. Какой бы ни была страшной тайна — я обязан её знать, как Глава, как твой друг, как… — Ваньинь замялся, а потом вид его преисполнился решимости, и он закончил: — Как твоя семья. Глаза Вэй Ина зажглись тем самым энтузиазмом, который порой так утомлял, но был совершенно необходим, и он радостно отозвался: — Фууух! Гора с плеч, я-то думал, ты меня больше за ворота Юньмэна не пустишь, — после этого «тоста» он тут же опрокинул в себя чашу с отваром. Цзян Чэн в своей саркастичной манере ответил: — Сказал тот, что вломился в палатку Главы Ордена и намеревался его облапать, — договорив, он отпил снадобье и тут же поперхнулся: — Гадость! И это ты называешь сносным? — Эй! Он таким и должен быть, не стал бы я травить своего горячо любимого шиди! — оскорбился Усянь. — Ты-то, кстати, на кой эту мерзость пьёшь? — приподняв бровь, поинтересовался Цзян Чэн. — Должен же я поддерживать своего Главу в его испытаниях! Раз уж мы заговорили об этом… — Вэй Ин запустил руку за пазуху и достал оттуда мешочек цянькунь, а затем извлёк из него фамильный гуань клана Юньмэн Цзян, — Конечно Глава Великого Ордена достоин куда более пышной инаугурации, но, к сожалению, пока приходится довольствоваться лишь стараниями этого скромного слуги. Вэй Усянь встал из-за столика и подошёл к Цзян Чэну со спины: — Глава позволит? Глава Цзян на это лишь закатил глаза — что было одним из самых распространённых ответов на реплики Вэй Ина в их личном общении. Вэй Усянь пару раз пропустил длинные шелковистые волосы тёмного заклинателя сквозь пальцы и, захватив несколько прядей, сформировал из них небольшой пучок. Бока причёски украсили две аккуратные тонкие косички, идущие от висков и входящие в пучок. Завершив свою работу, Вэй Ин увенчал голову Цзян Чэна гуанем, символизирующим его статус Главы Ордена. Затем он снял со своей руки Цзыдянь и, с намереньем вернуть её хозяину, взял Цзян Ваньиня за запястье. — Что ты делаешь? — расслабленное выражение лица Цзян Чэна сменилось раздражённым. — Хочу вернуть фамильную реликвию её законному владельцу, — простодушно ответил Вэй Ин. — Теперь ты — её законный владелец. Цзыдянь — мощнейшее духовное оружие, носить её в качестве украшения сродни оскорблению! — Цзян Чэн повернул голову к Вэй Усяню и, с сомнением заглянув ему в глаза, продолжил: — Разве она не подчинилась тебе? — Она спасла наши с Вэнь Цин и Вэнь Нином жизни, — ответил Усянь с несвойственной ему серьёзностью. — Тогда нет никаких причин возвращать кольцо мне. — Но на Совете кто-нибудь да заметит, что она всё ещё у меня. Цзыдянь использовалась как доказательство того, что своими действиями я изъявляю твою волю. Сейчас же то, что я до сих пор ношу её, вызовет множество вопросов. — То, что я «вернулся из мёртвых» не означает, что мне отныне не нужна помощь моей правой руки. Носи Цзыдянь с достоинством, остальное оставь мне. В конце концов, у этих старых перечников вопросы вызывают даже штаны, отличного от привычного кроя и фасона. А теперь иди и … — выдержав паузу, Цзян Чэн продолжил: — Спасибо. Вэй Ин, практически покинувший палатку, заслышав это, споткнулся на ровном месте: — Не благодари меня за такие глупости, мне не по себе. Эти двое испытали так много боли за последнее время, что их сердца и души до краёв наполнились тревогой и переживаниями, а головы под завязку забились проблемами. Даже воздух между ними стал таким густым, что места для таких слов как «спасибо» и «прости» просто-напросто не осталось. Час крысы вступил в свои права, и этим двоим ничего больше не оставалось, кроме как утащить своих демонов из мира живых в мир сновидений.┈┈───╼⊳⊰🌕⊱⊲╾───┈┈
Прехорус — Союзники Главы Цзян.
Но мне так проще, видимо, Искать и гореть в два сердца, выжженных с тобою На мель, так проще, видимо, И я всё выдумал, спасая нас ©.
Предстоял важный Совет, и Вэй Ину, как второму лицу в Ордене Юньмэн Цзян, необходимо было быть на высоте, но вместо этого он всё глубже погружался на дно. Он лежал на циновке в своей палатке и никак не мог заснуть. Юноша вытянул вперед правую руку и в очередной раз прикипел взглядом к своему указательному пальцу, точнее, к кольцу, его украшавшему. Цзыдянь сверкнула фиолетовой вспышкой в ответ. «Прости, не получилось тебя вернуть. Видимо, носить тебя и испытывать за это муки совести — моё наказание за криво написанный сценарий к пьесе «Баошань-саньжэнь и её дар исцеления». Я так скучаю по тем временам, когда Госпожа Юй владела тобой. Всё бы отдал за возможность снова быть наказанным ей!» — вёл свой внутренний диалог юноша. «Лучше уж терпеть удары Цзыдянь, чем испытывать такое глубокое чувство вины. Тем более, что Юй Цзыюань никогда не била даже в четверть силы…» — с этой мыслью Вэй Ин провалился в сон, и в нём ему привиделся день, который чуть было не стал его последним.Каждой птахе по плахе, На версту по кресту, Наше небо не ждет нас — Мы идем в пустоту…©.
Три дня прошло с тех пор, как Вэй Ин и Цзян Чэн расстались. Вэй Усянь вместе с братом и сестрой Вэнь следовал по указанному маршруту, исполняя волю своего Главы. Тучи над головой юноши никак не развеивались, а сердце вместо гулких ударов всё так же тревожно сжималось. Но Вэй Ин упрямо делал вид, что вместо побега от врагов он совершает увеселительную прогулку со своими друзьями. Болтая о всякой чепухе с Вэнь Нином и Вэнь Цин, он всеми правдами и неправдами пытался обмануть судьбу и прогнать своё отчаяние прочь. До предполагаемой встречи с Главой Лань оставалось не так много, но, не дойдя какую-то сотню ли, троица попала в западню. Вэнь Цин, шедшая первой, резко остановилась и подняла руку, юноши замерли следом. Прямо навстречу им вышел небольшой поисковый отряд, насчитывающий десять адептов Ордена Цишань Вэнь. Вэй Усянь тут же обнажил меч, любезно предоставленный Вэнь Нином в пользование, и приставил его к горлу юноши. — Дева Вэнь, наконец-то мы вас нашли! Нам приказано доставить вас в надзирательный пункт. Идёмте, с нами вы будете в безопасности, — заговорил командир отряда, сделав пару шагов навстречу. — Стойте, где стоите! Разве вы не видите, что стоит нам пошевелиться, и голова моего брата покатится по земле! — строго выкрикнула девушка. — Верно! Всем бросить оружие! — пригрозил Вэй Усянь. Мужчина опустил свой меч, но убирать в ножны не стал. Вместо этого он мягко проговорил: — Молодая госпожа, пойдёмте с нами, иначе нам придётся применить силу. Голос Вэнь Цин дрогнул: — Силу? Командир продолжил: — Приказано спасти только вас. Миловидное лицо Вэнь Цин исказилось гневом, словно дикая кошка, она метнулась в сторону, обдав адептов облаком порошка, изготовленного из сонных трав. — Предательница! Убить и обыскать её труп! Если это яд, значит, у них есть и противоядие! — закрыв лицо рукавом, прорычал Вэнь. В Вэнь Цин тут же полетели стрелы, и Вэй Ин, выбежав вперёд, запустил меч им наперерез. Клинок, пройдя по дуге разрубил стрелы в полёте, оставив Вэй Ина безоружным. Новый град стрел не заставил себя долго ждать, однако, к вящему удивлению Вэй Усяня, его источник располагался прямо за спиной. Четверо противников тут же упало замертво. — П-п-п-ростите! — дрожащим голосом пролепетал Вэнь Нин, вновь натягивая тетиву. Шесть оставшихся заклинателей тут же обнажили свои мечи. Двое из них поднялись в воздух с намерением догнать заклинательницу. Тот, что летел впереди, уже протянул руку в направлении девушки, и кончики его пальцев коснулись шёлка её волос — ещё пара цуней, и деву Вэнь настигнет смерть! — ВЭНЬ ЦИН! — Вэй Усянь ничего не мог сделать, он был слишком далеко. В порыве отчаяния он выбросил правую руку в направлении эти двоих мерзавцев. Единственным желанием юноши было убить этих псов на месте. Фиолетовая вспышка ослепила Вэй Ина, а когда он прозрел, то обнаружил на земле два обгоревших тела. Желание… исполнилось? Юноша перевёл взгляд на свою руку — кнутовище Цзыдяня стало её продолжением. Вложив все имеющиеся духовные силы, что у него были, юноша замахнулся на четырёх оставшихся псов из клана Вэнь. Совершив этот пасс, абсолютно обессиленный, он потерял сознание. Треск костра и мягкое свечение огня успокаивали, глаза открывать совершенно не хотелось (да и сил, если честно, на это у Усяня совершенно не было). Его покой нарушила Вэнь Цин, подсунув под нос флакон с резко пахнувшей жидкостью. Веки Вэй Ина мгновенно распахнулись и одним молниеносным движением он принял сидячее положение. — Костёр? Нас же обнаружат! Зачем… — заклинатель повернул голову и его речь прервалась. Взгляд его застыл, зацепившись за сжавшуюся маленькую фигуру робкого юноши, стоявшего на коленях перед грудой тел. — П-п-простите, п-п-простите, мы не м-м-можем вас п-п-похоронить, — извинялся Вэнь Нин, извлекая свои стрелы из тел почивших адептов. Вэй Ин не знал, что сказать. Моменты, когда этот подвижный юноша терял дар речи и не находил слов, можно пересчитать по пальцам одной руки. Ему не было жаль этих адептов, ни одного из них. Но он понимал, что для брата и сестры Вэнь всё произошедшее имело совсем иной смысл. Каждого заклинателя с самого детства учат защищать простых людей от тёмных тварей, уважать и ценить жизнь человека превыше всего — и что в итоге? Повзрослели, возмужали и принялись убивать друг друга. Вэй Ину стало не по себе от мысли, что он волей случая втянул в братоубийственную гражданскую войну таких светлых и невинных людей. Вэнь Нин впервые убил человека, а Вэнь Цин косвенно в этом поучаствовала. В их больших сердцах нашлось место для сострадания даже к тем людям, что хотели лишить их жизни. Вэй Усянь не разделял их скорби, но вполне мог понять её. Тяжко было от мыслей о том, что это только начало войны и таких трагичных случаев будет еще множество. Но еще тяжелее было от понимания: рано или поздно сердца этих двоих очерствеют. — Предадим их тела огню, — тоскливо ответила девушка и тут же продолжила: — И сразу потушим. — Ты в порядке? — обеспокоенно спросил Вэй Ин. — Все мы однажды вернёмся в то пламя, откуда мы родом, — спокойно, даже слишком, проговорила Вэнь Цин. «О, Небо, позволь им остаться прежними», — мысленно взмолился Вэй Усянь.Этот путь от истока к исходу — Огненной нитью сквозь наши живые сердца, Мы однажды вернемся В то пламя, откуда мы родом, Но сначала пройти Семь кругов До конца!!! ©.
— Г-г-господин Вэй, просыпайтесь, — послышался робкий голос из-за двери, выдернувший Вэй Усяня из плена сна: — Совет начнётся совсем скоро.┈┈───╼⊳⊰🌕⊱⊲╾───┈┈
Распевка — Совет.
Мне хочется за тобой Лететь и держаться твоих стай И кто еще так смел Вытягивать из тел Горящие строки Отдай ©.
Обычно Совет Кланов проходил в помпезной обстановке, призванной показать высокий статус и продемонстрировать величие принимающей стороны. В этот раз он должен состояться в полевых условиях. Для этих целей был организован небольшой палаточный городок. Главным же местом действия стал просторный шатёр — вид он имел весьма скромный, но даже такое сооружение на фоне всеобщей разрухи выглядело роскошно. — Цзян Ваньинь, чертяка! Вернулся с того света, так еще и пару сотен демонов с собой притащил! — Не Минцзюэ стоял возле входа в шатёр и был весьма воодушевлён перспективой отомстить Ордену Вэнь. По его мнению, лучше битвы могла быть только битва со своим заклятым врагом, и Главе Не не терпелось приступить к обсуждению путей наступления. — Приветствую Главу Ордена Не, — вежливо ответил Цзян Чэн. — Полно, совет ещё не начался, а значит, у нас пока есть возможность поговорить в неформальной обстановке, — глава Не говорил весьма громко и несдержанно, будто был полон радости от встречи со старым другом. Друзьями они не были (пока не представилось такой возможности). Но и без близкого знакомства с Не Минцзюэ Цзян Чэн понял его замысел: Глава Не решил во всеуслышание выразить своё одобрение. Прямо сейчас таким панибратским общением он дал понять всем, что на Совете непременно займёт сторону Ордена Юньмэн Цзян. — Формальности и церемонии не помешают мне высказать всё прямо и без прикрас, — криво ухмыльнувшись, парировал Глава Цзян. — Ха! Своей смелостью и твёрдостью духа Вы лишь больше распаляете моё нетерпение! — лицо Главы Не приобрело азартное выражение, и он приглашающим жестом указал на шатёр. — Пойдёмте же скорее. Глава Ордена Гусу Лань встретил Цзян Чэна мягкой улыбкой, глаза Главы Ордена Ланьлин Цзинь же нервно забегали, и он постарался спрятать взгляд в своей пиале с чаем. Остальные Главы Орденов приобрели весьма настороженный и едва ли не напуганный вид. «На Вэй Усяня смотрели также. Вот только, как ни крути, спросу с него всё равно было меньше. Но ничего! В этот раз стоит сразу всех поставить на место, и они больше рта раскрыть не посмеют», — подумал Цзян Чэн, вслух же вежливо произнёс: — Благодарю всех за проявленное участие. Начнём же Совет. Вэй Ин всё это время сопровождал Цзян Чэна, сохраняя чинное молчание и демонстрируя образцовое поведение. С приветствиями справился безукоризненно, вошёл в шатёр в строго установленном иерархией порядке, не сделав ни одного лишнего движения и не обронив ни одного лишнего слова. «Крепко же ты провинился за время моего отсутствия, раз до сих пор держишься, будто воспитанник Гусу! Что ж, неважно, что ты наговорил этим уважаемым господам, после моих речей самым дерзким и безрассудным тебе уже не быть!», — с этими мыслями Глава Цзян начал свою речь. — Ходят кривотолки о том, что я пошёл по скользкой дорожке тьмы. Не буду лгать — это так! Цзянлин был освобождён мной и моей армией мертвецов всего за одну ночь. — Невозможно! — вмешался глава Яо. — И тем не менее, это так, — совершенно спокойно продолжил Цзян Чэн, ни капли не изменившись в лице: — К сожалению, таких крупных побед без участия Совета мне больше достигнуть не удастся — Орден Цишань Вэнь уже начал укреплять свои позиции. — Цзян Чэн! Ты втянул нас в войну, не спросив нашего мнения, и теперь просишь о помощи! — вмешался Глава более мелкого клана. — То есть, вы хотите сказать, что не желаете войны? Простите, но я вам не верю. Вы мечтаете свергнуть псов Вэнь, так же, как и я, просто вам не достаёт смелости, — безапелляционно заявил Цзян Чэн. Лицо Вэй Ина от такого дерзкого заявления своего Главы вытянулось, а глаза округлились. — Мальчишка! Нам не за что им мстить, так зачем нам рисковать своими жизнями ради разрушенного Ордена Юньмэн Цзян? — обвинения начали сыпаться со всех сторон. — Значит, кроме мести и личной выгоды, уважаемого Главу больше ничего не интересует? Разве кодекс заклинателей не предполагает защиту мирной жизни простого населения? Слишком уж эта политика напоминает стиль правления Вэнь, — мягко ответил Цзян Чэн. «Как ловко он играет словами! Будто разбирается в политике лучше всех присутствующих вместе взятых!» — мысленно хвалил Усянь своего главу. — ДА КАК ТЫ СМЕЕШЬ? — завопил Глава Яо. — О, так, значит, ваши честь и достоинство всё-таки дороги вам? Тогда как же вы собрались жить, когда тирания Ордена Цишань Вэнь доберётся до вашего дома и коснётся лично вас? — в голосе Цзян Чэна слышалось торжество. — Безумец! Ты — тёмный заклинатель, приверженец тёмного пути! Тебе нечего терять! Даже душу и тело ты отдал на растерзание тьме! — не унимался глава Ордена Яо. Не Минцзюэ ударил кулаком по столу с такой силой, что пробил его насквозь: — Разве происхождение заклинателя и стиль его боя имеют значение? Вы отвергаете мир и процветание только потому, что их вам подарит приверженец тьмы? Звучит так, будто, умирая с голоду, вы откажетесь принять хлеб из рук человека, принадлежащего низшему сословию. Но что-то мне подсказывает, что никто из вас не хотел бы пасть столь нелепой смертью! Цзян Чэн, до этого державший себя в руках, начал приходить в ярость. Глава Не говорил так, словно ему была знакома подобная несправедливость — а это значит, что Мэн Яо уже вступил в ряды его воинов и успел заслужить доверие! Этот сын шлюхи в прошлом подставил Вэй Усяня, плёл интриги и распускал слухи, подрывая тем самым уверенность Цзян Чэна в себе, стал косвенной причиной смерти Цзинь Цзысюаня, угрожал жизни его племянника! Глава Цзян начал терять терпение — у него слишком мало времени, чтобы тратить его на пустую болтовню! В этот раз он не допустит ублюдка до власти, и уж, тем более, не позволит ему принимать участие в жизни его семьи! Если в прошлом ему удалось вдоволь насладиться страданиями псов из клана Вэнь, то настоящее он намерен потратить на месть Цзинь Гуанъяо. Цзян Чэн сделал глубокий вдох и выдох, успокаивая разум. Этот сукин сын преподал ему пару хороших уроков: во-первых, только полностью подавив собственные эмоции, ты сможешь контролировать окружающих и играть их жизнями; во-вторых, на каждого лжеца найдётся лжец поискуснее. Но Цзян Ваньинь прямо сейчас намерен превзойти своего учителя! Цзинь Гуанъяо был слабаком, поэтому пошёл по пути обмана, став в конечном счёте заложником собственной лжи. Глава Ордена Цзян же всегда стойко переносил все удары судьбы, его силой станет правда. — Благодарю Главу Не за участие, однако, Глава Яо прав. Мне и правда нечего терять: моё тело осквернено, а душа далека от нравственной чистоты, вот только… — Цзян Чэн сделал паузу, и в воздухе повисло такое напряжение, что все замерли на этапе вдоха, боясь протолкнуть эту тяжесть в лёгкие. Насладившись этим последним мгновением тишины и спокойствия в своей жизни, он продолжил: — Это сделали псы из клана Вэнь, уничтожив мой Орден, распоров мою грудь дисциплинарным кнутом и лишив меня золотого ядра! И если после всего этого у меня есть шанс пойти по правильному пути, то прошу уважаемый Совет указать мне дорогу к нему! Вот только, предлагая варианты, не забудьте, что Орден Цишань Вэнь, совершая свои «благие деяния», использовал свет! Цзян Чэн закончил свою длинную речь и, впервые за всё время Совета, не нашлось ни единого заклинателя, осмелившегося его прервать. Также ни одна душа не пожелала высказаться позже. Последнее слово осталось за Главой Цзян. Эта победа досталась ему ценой всего, чем он так дорожил в прошлом. Гордость, спокойствие, репутация — всё пало ради этого момента. Момента, с которого началась новая жизнь. «Надеюсь она будет хоть чуточку счастливее», — выразил свои чаяния тёмный заклинатель.┈┈───╼⊳⊰🌕⊱⊲╾───┈┈
Я бился лбом о дно небес И в дыры черные падал. И был родным мне темный лес И заповедные гады ©.
Припев — Песнь длиною в ночь.
— Почему бы не выставить мертвецов по периметру клина? Тогда они смогут прорвать оборону врага и прикрыть своими телами наших воинов будто щитом, — рассуждал Вэй Ин, склонившись над военной топографией. Цзян Чэна искренне порадовали приобретённые знания Вэй Усяня. Да что уж, сам факт того, что он занялся освоением военного дела, уже приводил в восторг! И тем горше было с ним не согласиться: — Верно, но, если что-то пойдёт не так, наши заклинатели окажутся окружены нечистью. Есть риск, что такое построение станет ловушкой для нас самих. Я намерен расположить большую часть лютых мертвецов в сердце клина, — Глава Ордена Цзян указал в центр треугольника, затем, обводя его по окружности, продолжил: — Сдерживать их будут адепты Гусу, также их задачей будет сделать перемещение нашего войска незаметным. По трём сторонам — шеренги сильнейших бойцов поочередно с тварями, имеющими самый низкий уровень затаённой злобы. Когда придёт время, они разойдутся, и нечисть хлынет на врагов, словно рой ос из разорённого гнезда. Вэй Ин задумался, но так как в палатке были только они, думал он недолго и выпалил всё как есть: — Такой продуманный план! Будь я во главе бессмертного войска, то просто натравил бы мертвецов на Вэней! Пусть бы они драли их как им самим угодно. В действительности нужен такой контроль? Цзян Чэн хмыкнул и ответил на всё одной фразой: — Люди склонны к предательству, и смерть этого не меняет. «Хм, Цзян Чэн сомневается в том, что он сможет удержать контроль над мертвецами? Быть того не может! Он слишком хорош, чтобы быть неуверенным в себе! Неужели даже нечисть способна предать хозяина и обернуться против него?» — пока Вэй Ин размышлял, Глава Цзян продолжил: — Позицию на вершине клина займу я. — ЧТО? Жить надоело? Это же самое опасное место во всём построении! — Вэй Усянь был уверен, что Цзян Чэн будет отдавать приказы, следуя за своей армией, направляя и меняя её курс. Его шиди поведёт мертвецов в бой, встав во главе — такого он точно не ожидал! — Это не обсуждается, — строго отрезал Цзян Чэн. — Тогда я буду стоять рядом, чтобы при необходимости прикрыть твою спину, перед и зад! И это тоже не обсуждается! — возмутился Вэй Ин. — Ещё бы! Нет у меня никакого желания спорить с таким дураком. Ночь вступила в свои права, и армия Главы Цзян начала пробираться в стан врага. Вэй Ин и Цзян Чэн обсудили всю необходимую стратегию, но от этого в голове Усяня вопросов меньше не стало: как он будет управлять мертвецами? Почему не захотел занять более безопасную позицию? Зачем он до сих пор носит дисциплинарный кнут клана Вэнь на своём поясе? Откуда он узнал про меч из пещеры черепахи-губительницы? Почему большую часть своих мертвецов он отдал под контроль и распоряжение другим кланам? Не слишком ли мало нечисти для атаки он оставил себе? И на кой чёрт им адепты Гусу с гуцинями, если они до сих пор не извлекли ни одной ноты?» — задав мысленно этот вопрос, юноша обернулся и начал всматриваться в движения заклинателей в белоснежных одеждах. Те действительно перебирали струны, но почему тогда так тихо? Вэй Усянь присмотрелся: юноши держали ладони таким образом, чтобы полностью приглушать звук от игры. Тихо! Очень тихо! Точно! Вэй Ина настолько поглотила это тишина, что он и забыл: лютые мертвецы — товарищи весьма шумные. Но ему не было слышно ни их рёва, ни шагов! «Отлично, одним вопросом меньше, что насчет остального?» — дальше погрузиться в размышления не удалось — Цзян Чэн поднял руку, останавливая свою мрачную процессию. «Вот оно! Сейчас он будет заклинать!» — Вэй Ин замер в ожидании. Что же это за способ? Магическое поле? Ритуал с использованием крови? Чтение тёмных запрещённых мантр и сутр? Цзян Ваньинь сделал глубокий ровный вдох, набрав воздух в грудь. «Закричит? Просто отдаст приказ, как тем двум мертвецам в надзирательном пункте?» — страдания разума Вэй Усяня прекратил голос тёмного заклинателя, укравший ночную тишину, а заодно и все его мысли. «Кто сам упал — тому и встать суметь; Давай, вставай — это не твоя смерть!» ©. Цзян Чэн пел… Он спел всего две строчки, но они прозвучали так надрывно и пронзительно, что не заслушаться было невозможно. Цзян Ваньинь владел всеми шестью искусствами, музыка не была исключением. Однако Вэй Усянь ни разу не слышал, как тот поёт. Это было так красиво… Хотелось ещё. И, судя по всему, не ему одному: лютые мертвецы встрепенулись и начали покидать свои места в строю. — В атаку! — скомандовал тёмный заклинатель и, вскочив на меч, поднялся в воздух. — ЭЙ! — возмутился Вэй Ин. — Они должны меня слышать. А ты защищай мою спину, перед и зад, как того и хотел! — не без издевки ответил Цзян Чэн. — За зад не ручаюсь! Сам его тебе надеру, когда спустишься! — крикнул Вэй Усянь отдаляющемуся от земли Цзян Ваньиню. «Так вот почему он не хотел быть внутри клина — его голос просто потонул бы среди живых и мёртвых тел». Началась бойня. Крики, стоны, приказы, команды, рёв, грохот, музыка и голос… Какой же это был голос! Он будто не принадлежал этому миру. Звучал то чисто, звонко и возвышенно, словно лился с самих Небес, то переходил на надрывный крик и хрип, какой мог быть у демона, покинувшего Диюй. Лютых мертвецов манило это пение. Для них в мире больше не существовало ни боли, ни радости. Они не могли жить, но и не желали умирать окончательно. И только эта песня могла заставить их чувствовать себя живыми, страдать и желать страданий другим. Эта была невиданная доселе сила, и принадлежала она одному единственному человеку. Такому гордому, такому ранимому, такому родному. «Мы обязательно выиграем и будем распевать победные гимны!» — одежда Вэй Ина была мокрой от крови, но его лицо имело мечтательное и невинное выражение. Его не трогали смерти псов из клана Вэнь, делало ли это юношу жестоким? Разве жестокий человек может так искренне любить? Вэй Ин любил: свою семью, свой Орден, свои земли. И плевать он хотел на то, что ему придётся быть жестоким ради спасения всего этого. Цзян Ваньинь парил на своём жутком клинке, вспарывая воздух. Его песнь лилась с небес и орошала землю. Его голос был похож то на ласковый тёплый дождь, то на разящие молнии и грохочущий гром. Тысячи стрел устремлялись в него, взмахами плети тёмный заклинатель отбивал их, словно отгонял назойливых мух. Вэй Ин методично убирал лучников, посмевших целиться в его Главу. Посмотрев вверх, он с удивлением обнаружил, что даже когда Цзян Чэн не отбивает стрелы, те не могут достигнуть его — тёмный заклинатель усиливает свой голос энергией инь, и его вибрации отклоняют вражеские атаки. «Надо же! Спрятал у себя во рту защитный купол как у Ордена Юньмэн Цзян! Мог хотя бы сделать вид, что хоть немного нуждается в своём шисюне», — Вэй Усянь был восхищён мощью и силой Цзян Чэна, что, впрочем, совсем не мешало ему обижаться на него как малому дитю. Поверженные враги падали, и не успевали их тела остыть, как они тут же вставали и вновь начинали сражаться (правда, уже против своих). «Ха! Так вот почему не было необходимости в большой армии мертвецов! Рекрутировали на месте!» — с восторгом отметил Вэй Ин. Дело шло к рассвету, и заклинатели начинали терять свои силы, с каждым разом их атаки становились всё слабее и слабее. Цзян Ваньинь нагрузил свой голос до предела, связки не выдержали, и его рот наполнился кровью. Губы тёмного заклинателя окрасились в алый и, растянув их в хищной улыбке, он пропел: «Давай, вставай — кровью пишет плеть Давай, стреляй — зверю в сердце — меть Кто сам упал — тому и встать суметь Давай, вставай, это не твоя смерть!» ©. Началось настоящее безумие. Мертвецы принялись рвать грудные клетки адептов клана Вэнь, пробивать их тела своими корявыми пальцами будто стрелами. Наступил переломный момент боя, и тёмный заклинатель ринулся вниз. Сойдя с небес на землю, он был словно небожитель, обрушивший свою кару на нерадивых смертных. В его левой руке — дисциплинарный кнут клана Вэнь; в правой — клинок, впитавший злобу тысячи загубленных душ; в груди — сердце, жаждущее мира; на лице — оскал, предзнаменующий войну. Цзян Ваньинь сражается во имя мирной жизни, ведя песнь о жестокой смерти. Это было ужасающее сражение и красивая победа, событие, получившее имя «Кара Небес». Молва о тёмной технике, прозванной «кровавым поцелуем», взбудоражила умы заклинателей и простых смертных. Это был долгий бой, это была песня длиною в ночь.И я бродил среди огня, Руки сжимая до хруста, И все, что было у меня… Вот тебе чувства — В них и причина Любого искусства ©.