Я больше не играю со своей душой Какая есть, кому-нибудь сгодится На медь, не золото: и твой герой Последний, кем бы ты могла гордиться ©.
Как и ожидалось, Цзян Яньли настояла на участии в поездке. В Ланъя она занялась тем, что у неё получалось лучше всего — приготовлением пищи для заклинателей. Вэй Ин и Цзян Чэн поначалу отговаривали её. Цзян Ваньинь, правда, делал это только для вида, тогда как Вэй Усянь был настроен серьёзно. Но после небольшого разговора и он уверился в том, что такой труд ей действительно приятен. — Шицзе, тебя действительно устраивает такая работа? — слегка обеспокоенно спросил Вэй Ин. — А-Сянь, я прекрасно осведомлена о своих способностях заклинательницы, поэтому помогаю тем, что умею, — Яньли заглянула в глаза юноши и, догадавшись о причинах его волнений, продолжила: — Любой труд благороден сам по себе и достоин благодарности, а не осуждения. Что касается статуса — мою гордость «обязанности служанки» не задевают, никакие кривотолки не причинят мне вреда, — договорив, девушка улыбнулась столь мягко, что любое желание спорить с ней пропало. Брови Вэй Ина вскинулись от удивления — его шицзе так проницательна! Раньше юноша не задумывался о чьей-либо репутации, предпочитая просто жить по совести. Но, побывав в роли представителя воли Главы Цзян, понял, что этого недостаточно. Благие намерения и поступки в мире большой политики зачастую терялись на фоне умения красиво говорить и подать себя. «Уважаемые господа» действительно ценили своё достоинство превыше всего и делили труд на «подобающий высшему сословию» и «плебейский». Госпожа Юй в своё время отчитывала Яньли за проявление заботы, которое люди могли принять за прислуживание, сравнивая её со служанкой. Вэй Ин не хотел, чтобы «господа» проводили такие аналогии, и решил предостеречь девушку. Невольно он понял причины такой резкости и требовательности Юй Цзыюань по отношению к своим детям. И эта чрезмерная гордость Цзян Чэна… Его шиди таким образом защищал себя в этом мире стервятников под личиной благороднейших заклинателей. «Почему же тогда он во всеуслышание заявил о потере своего золотого ядра? Разве такое обстоятельство не бросит тень на его имя?» — эти мысли не отпускали Вэй Ина с того самого собрания и он, подстёгиваемый ими, решил провести своё собственное расследование. «Выясню, что думают о моём дорогом шиди, заодно и новую технику опробую», — раздумывая над этим, юноша уединился в своих «покоях» с ножницами и заготовками для талисманов. — Глава Цзян такой красивый, и кто только поставил его на пятое место?! — ловко орудуя ножом, бросила свой вопрос, будто рёбрышки в суп, молодая девушка. — Можно подумать, ты видела остальных четырёх господ, чтобы говорить такое! — весело подхватила та, что ощипывала перья с курицы. Звонкие голоса юных служанок, что хозяйничали на кухне, не мог заглушить ни перестук ножей, ни шкворчащий звук сковородок, ни бульканье кастрюль. Они переговаривались в полный голос, совершенно не стесняясь. Тут и подслушивать не нужно, чтобы всё как следует расслышать. Но, тем не менее, именно кухня стала полигоном для испытаний Вэй Усяня. Притаившись маленькой бумажной летучей мышкой, он стал слушателем девичьих сплетен, физически находясь в своих покоях, занятый начертанием разного рода талисманов. — Представь себе — видела, когда прислуживала на собраниях! А вот Цзян Ваньинем прежде любоваться не приходилось… — томно вздохнув, мечтательно проговорила первая служанка, прекратив нарезку овощей от переполняющих её эмоций. — Хах! А я вот встречала его раньше, — вмешалась в разговор кухарка, занятая жаркой. Перемешав снедь палочками, она продолжила: — И могу сказать, что он просто-напросто похорошел. Прежде его взгляд был такой надменный и резкий, а сейчас будто глубиной наполнился. И в целом образ очень переменился. Будто из агрессивного стал загадочным, даже томным, — накрыв сковороду крышкой, она задумалась и дополнила: — Взять хотя бы причёску! Со струящимися волосами ему гораздо лучше, даже лицо изящнее смотрится. Крылья бумажной летучей мышки затрепетали от возмущения: «А-Чэн всегда был красив, у вас просто глаза на затылке росли!». Вэй Ин, раздражённый излишней разборчивостью простых кухарок, закусил кончик кисти в раздумьях: «Хм, а сам-то я когда начал его разглядывать? Неужели тоже только после разлуки?». Будто в ответ на мысли Вэй Усяня, донёсся до него задорный девичий голос: — Ахах! А-Линь, может, ты за это время успела затосковать без мужчин? — издевательски бросила девушка, что занималась подготовкой куриных тушек. — Да что ты такое говоришь! — залившись краской, выкрикнула названная. Вэй Ин от неожиданности посадил кляксу: «Н-да мало же я знаю о девушках. Не думал, что они способны на такие сальные разговорчики!» — скомкав и отшвырнув испорченный талисман, он удивился уже себе: «Чего это я вдруг смутился? Когда это я стал таким скромником?». — Ладно-ладно, не серчай уж! Если на то пошло, признаю, что и мне Цзян Ваньинь весьма симпатичен. Особенно его голос! — примирительно проговорила та, что возилась с курицами. Отвлекшись на уборку перьев, она не заметила, как девушки воззрились на неё. Подняв свой взгляд, служанка увидела две пары удивленных глаз: — Вы чего? — Он… и с тобой говорил? — немного расстроенно спросила та, что занималась нарезкой и затеяла весь этот разговор. — Да? А что такого? Простая вежливость, тоже мне, событие, — пожав плечами, простодушно ответила служанка. — Хм, а вы подумали, что такие особенные? Ничего не достаётся просто так. Даже если на вас обратил внимание солидный господин — этого всё равно мало. Глава Цзян и со мной говорил, но толку-то от простого разговора? Любую праздную беседу можно обратить в свою пользу, если действовать с умом! Но делали вы что-то для этого? — подала голос девушка, занятая варкой и хранившая до этого молчание. — Мне… И у своего Господина хорошо, — заметно погрустнев, продолжила стучать ножом та, что несколько мгновений назад восхищалась красотой Цзян Ваньиня. — Всегда нужно стремится к большему! — нахально бросила служанка с изворотливым нравом, помешав своё варево в кастрюле. Затем шикнула на остальных: — Тихо! Кажется, Дева Цзян идёт! Продолжать свои испытания на кухне дальше не было смысла, и бумажное воплощение Вэй Ина растаяло в темноте. Вернув себе способность слышать, юноша склонил голову от ворвавшегося в его уши шума и принялся растирать глаза. У летучих мышей был уникально острый слух, но довольно паршивое зрение. Было крайне сложно добраться до своего «полигона», ориентируясь только по отражённым от предметов звуковым волнам. Людям «видеть» таким образом, мягко говоря, непривычно. «В следующий раз лучше прицепиться за одежду какого-нибудь заклинателя или заранее приклеиться к нужной стене», — рассуждал Вэй Усянь. Мысль о том, чтобы больше уделить времени практике, он моментально отмёл. «Гений на то и гений, чтобы сразу сделать как надо», — без лишней скромности похвалил себя юноша. Но его энтузиазм несколько поугас, когда он разглядел свою работу — талисманы вышли до безобразия кривыми. Полностью перенеся слух в бумажную фигурку, Вэй Ин оставил себе все прочие чувства. Зрение, правда, подпортилось как-то само собой. «Хоть сознание, тело и душа в безопасности, и то ладно», — резюмировал он. «Если приноровиться, то можно хотя бы на собраниях присутствовать, а тем временем заниматься чем-то действительно полезным. Всё равно я там только для вида», — размышлял о применении своей летучей мышки Вэй Ин, затем едко закончил свою мысль: «А если и спросят что-то, то фразой: «Вы абсолютно правы!» можно ответить вообще на всё!». Перебирая испорченные тушью бумажки, юноша зацепился взглядом за один из талисманов. Вглядевшись в нагромождение черт, Вэй Ин обнаружил среди них иероглиф 美. «Красивый? Неужели я так задумался, что и правда это написал?!» — удивился он сам себе. «Хотя тут немудрено: конечно же, Цзян Чэн красивый! Кто эти служанки вообще такие? Обсуждают внешность А-Чэна, да ещё в такой манере, будто он их чем-то не устраивает!» — скомкав «талисман», мысленно возмущался Вэй Усянь. «Да и все прочие «ценители прекрасного» тоже небольшого ума! Разве Цзинь Цзысюань так хорош? Со своей этой надменной рожей?! Лань Чжань, безусловно, недурен собой, но А-Чэн всё же мне милее. Лань Сичэнь, конечно, внешность имеет весьма изысканную, но всё-таки он не тот тип мужчины, что заставит кровь кипеть в жилах», — продолжал негодовать юноша, прибираясь на столе. Протирая мебель от попавшей на неё туши, Вэй Ин вдруг взорвался: «Так! А почему Цзян Чэн вообще заигрывал со служанками?!». Цзян Ваньиню не был симпатичен Цзинь Цзысюань. В своё время он бы с удовольствием сам, опережая Вэй Усяня, заехал ему по лицу кулаком. Но всё-таки молодой господин Цзинь был будущим мужем Цзян Яньли и отцом его племянника. Поэтому Цзян Чэну необходимо предотвратить грядущее недоразумение. Так сказать, раскрыть Цзинь Цзысюаню глаза, пока под ними не расцвели синяки. Разумеется, вспомнить, какая из служанок приписала себе заслуги Цзян Яньли, не представлялось возможным, но того и не требовалось. Цзян Чэн мог это выяснить в разговоре. Он не собирался спрашивать напрямую или задавать наводящие вопросы — достаточно было воззвать к тьме, сокрытой в девушках. Энергия инь присуща не только мёртвым, её, как и светлую ян, излучают живые. Тьма не может существовать без света, как и свет без тьмы. Как не бывает непроглядной ночи без проблесков и просветов, так и яркий день не обходится без теней. Всё стремится к гармонии и балансу: во тьме есть крупицы света, во свете — мрака. Осталось найти ту, что потеряла равновесие. В военных условиях людей катастрофически не хватало как на поле боя, так и в быту. Ситуация со служанками, занятыми на кухне, не была исключением. Прислушавшись к внутреннему голосу, тёмный заклинатель с облегчением обнаружил, что всплескам энергии инь подверглись лишь четверо служанок. Вооружившись улыбкой, украденной у Вэй Усяня, Цзян Ваньинь начал череду своих небольших разговоров. Первая служанка оказалась чересчур влюбчивой и наивной. Она переживала, что после войны не останется достойных юношей, среди которых можно было бы найти себе жениха. Благо, она не была настолько циничной и мелочной, ибо такой меркантильный подход вынудил бы Цзян Ваньиня её разжаловать. Тьма девушки питалась угрызениями совести за недостойные мысли о «потерянных в боях красавчиках». Вторая сетовала на свою жизнь прислуги. Выполняя свою работу долгие годы, она так и не добилась хоть какого-то признания. Её тьму подпитывала зависть. Третья за весёлым нравом и простым характером скрывала тоску по погибшему брату. Мрак в её душе пресытился скорбью. Проверять четвёртую даже не пришлось, её глаза сами зажглись жадным огнём, стоило только обратить на неё внимание. Алчность. Попалась. — Лучше бы тебе самой признаться, — догнал вкрадчивый бархатный голос идущую по коридору девушку. — Г-глава Цзян? — от неожиданности обомлела служанка, затем «невинно и растеряно» продолжила: — Н-но я ничего не сделала… — Вот именно, ты этого не делала, — мягко отчитывал негодяйку тёмный заклинатель, растянув губы в обворожительной, но в тоже время пугающей улыбке. — Но… — начала девушка, однако была перебита подсказкой Цзян Ваньиня: — Произошло недоразумение, ведь так? — Так, — согласилась та, понурив голову. — Любое недопонимание возможно прояснить, — улыбка стала ещё шире, уподобившись хищному оскалу. Девушка вздрогнула и сжалась. Чувство стыда, возможно, и было ей когда-то знакомо, но в данный момент она вовсе позабыла о нём. Как и о всех прочих. Её сердце охватило лишь одно — страх. — Ступай, — сквозь зубы проговорил Цзян Чэн. Одного небольшого разговора хватило, чтобы предотвратить крупную ссору, избежать драки и пролитых слёз. Одного-единственного разговора и одного сильного чувства страха.Ни свой, ни чужой Последний герой Всё то немногое на чётное не ставь Когда любовь и слёзы не дороже хлеба И кажется, что до земли добраться вплавь Возможно тем, кто по воде уходит в небо ©.
«Сгодится!» — весело резюмировал Вэй Ин в своей голове, разглядывая крохотную бумажную вырезку размером с ноготь. Первым испытательным полем была кухня. В случае неудачи никто бы не заметил слежки, просто-напросто не придав значения фигурному клочку бумаги. Провала не случилось, но и успех был сомнительным. Изобретение Вэй Ина работало, но… Почему вместо радости триумфатора он чувствует жгучее неприятное жжение в районе груди? Отбросив лишние мысли, юноша сосредоточился на второй своей цели — солдатской казарме, предвкушая интересную вылазку. Да, эти воины были союзниками и никакой секретной информации от них не услышать — так, лишь очередные сплетни. Но не попасться заклинателям уже было задачкой посложнее, да и разговоры должны были быть всяко полюбопытнее. Вэй Усянь вновь вложил весь свой слух в бумажное воплощение. Освоившись с мутноватым зрением, на этот раз заклинатель не спешил уединяться в своих покоях. Дружески потрепав знакомого солдата из клана Цзинь по плечу, он приклеил к нему своё детище. Вэй Ин шёл тихо и осторожно, выбирая самые дальние маршруты, дабы не быть замеченным и втянутым в разговор. Медленно проплывая по безлюдным коридорам, он… Увидел Цзян Чэна, ослепительно улыбающегося служанке? Да быть того не может, глаза явно подводили его! Цзян Чэн разговаривал с девушкой, улыбался, уединился с ней в каком-то закутке. «…» — мысли Вэй Ина со скрипом приходили в движение: — «!!!». «Да это же…» — первая разумная догадка так и не успела сформироваться в его голове, прервавшись юношеским голосом: — Просто жуть! Слуха Вэй Усяня коснулся разговор, шедший между солдатами. И он, перепуганный таким внезапным вторжением в свою голову, поспешил скрыться, припустив в сторону своих покоев. — Не думал я, что ты такой трус! Я вот наоборот, хотел бы увидеть Цзян Ваньиня в бою! — ответил некто бойким голосом. — Говорят, он потрошит могилы и использует собственную кровь для своих тёмных техник. Разве это не мерзко? — влился в беседу воин с голосом, сквозившим отвращением. «И они называют себя заклинателями? Лютых мертвецов полно на каждой ночной охоте, и что-то никто при их виде в обморок не падал! А что касается крови… Настоящий самосовершенствующийся ради защиты товарищей и простых людей просто обязан её пролить!» — возмутился Вэй Усянь. Он благополучно добрался до своих покоев и распластался на циновке, прикрыв глаза и вслушиваясь в разговор. — Пф! А ты что же, думаешь, методы Ордена Цишань Вэнь много чище? Слыхал об Огненном Дворце? А ведь это заведеньице для увеселений Вэнь Жохань организовал в мирное время! — вновь вмешался бравый юноша. — Наслышан. Но неужели весь мир заклинателей, идущих по светлому пути, настолько жалок, что без подобных мер не обойтись? — Жалкий, не жалкий, зато живой! В самом деле, братья, разве есть разница в том, кто спасает нас от смерти? — примирительно начал кто-то. «Вот именно! Как вступить в отряд под командованием Цзян Чэна — так они первые! Все знают, что мы совершаем самые эффективные и безопасные вылазки, а потери в боях так вообще минимальны!» — свёл брови в раздражении Вэй Ин. — Так-то оно так, но всё равно у меня от него мороз по коже, — вновь подал голос пугливый юноша. — Хах! Так набрось на плечики шаль, неженка! — парировал заклинатель, что восхищался силой Цзян Ваньиня. — Иди ты! Сам подумай. Мало того, что он оскверняет память предков, у него же вообще ничего святого нет. Заклинатель без золотого ядра! Есть ли для него хоть что-то ценное в этом мире? — не унимался противник тёмного пути. Кулаки Вэй Ина сжались сами по себе. Он не видел лица этого человека, но уже страстно желал его подпортить. — Тогда, получается, мы оскверняем псов Вэнь, когда снимаем им головы с плеч? Досада-то какая! Что ж, я готов нести на себе этот грех! — рассмеялся смельчак. — А ядро… Только ли в нём источник силы? Если ты не забыл, то на поле боя нам и простые люди помогали. Лицо Вэй Усяня смягчилось. Ему бы хотелось, чтобы такой воин примкнул к их отряду. — Вот именно! Люди важней всего, а он связался с псами из клана Вэнь! Как можно доверять такому Главе? Помяни моё слово, он ещё поплатится за свою неразборчивость. Воткнут нож в спину, прямо как мерзавец Мэн Яо! Его-то, кстати, приняли в Орден Цишань Вэнь с распростёртыми объятьями! Вот из таких ублюдков весь он и состоит! — вмешался некто в разговор. «Мэн Яо? Не тот ли это юноша, что сопровождал Лань Сичэня?» — в голове Вэй Ина всплыл образ скромного молодого человека, что помогал им с бытовыми вопросами в дни скитаний. Позже они с Главой Лань собрали достаточно заклинателей, готовых отомстить Ордену Цишань Вэнь, и двинулись дальше, а Мэн Яо затерялся в отрядах добровольцев. — Дело говоришь! Главу Не провели, куда уж этому сопляку. Если тому убогому заике совершить переворот духу не хватит, то остальным оборванцам Вэнь — запросто! Такие союзники хуже врагов! А тут выходит, что они и есть самые настоящие враги! — горячо поддержал кто-то. «ДА КАК ОНИ СМЕЮТ!» — Вэй Ин вскочил на ноги, захотелось тут же влететь в казарму и вырвать грязные языки этих «воинов». «Сначала вздумали обсуждать потерю золотого ядра Цзян Чэном, теперь ещё и до Вэнь Нина добрались! Да что они вообще знают о нём?! Обо всём, что произошло?! Нужно быть последней сволочью, чтобы говорить подобное!» — мысленно бранился юноша. Вэй Усянь мерил шагами комнату, горячечно размышляя над тем, как и когда преподать этим подонкам урок хороших манер. Разум горел, будто в лихорадке, кулаки налились тяжестью, кровь стучала в висках. Хотелось как раньше: бесцеремонно вломиться к этим «бравым героям» и затеять драку. Но… Теперь всё было по-другому. «Как раньше» больше нельзя, новый статус помощника Главы и ответственность за свой Орден не давали Вэй Усяню выразить свою злость самым приятным и любимым способом. И Цзян Чэн… Плевал Вэй Ин на свою репутацию, но подводить друга он не хотел. Если подобного рода сплетни ходят про такого справедливого и благородного человека, то что будет, вмешайся Вэй Ин? Тут же вспомнилась ситуация во время обучения в Облачных Глубинах: «Вот ведь, а Цзян Чэн же уже тогда не мог позволить себе проявить свои эмоции как того хотелось… Тогда Цзинь Цзысюань нелестно высказался про шицзе, но А-Чэн даже поставить на место его не мог. Кому тогда нужна вся это власть, если ты с ней абсолютно бессилен?». Мысли юноши прервал юный дерзкий голос: — Живо закрыли свои рты! Вы вступили в ряды моих воинов, чтобы сражаться или трепать языками? «Цзинь Цзысюань?!» — Вэй Ину был знаком этот тон. — Должен признать, смелости у вас не отнять. Говорить подобное о Главе Великого Ордена! Раз ваши сердца столь храбры, то и быть вам отныне в первом эшелоне, — командным голосом распорядился молодой господин Цзинь. — Но, господин, это же фактически роль пушечного мяса … — начал было кто-то, но тут же был перебит: — Молчать! По-вашему, вам по статусу положено другое звание? Ваше «благородство» говорит само за себя. Вы сами определили свою судьбу! Вэй Ин замер в центре комнаты, прекратив яростно кружить по ней. Повисла гнетущая тишина, через пару мгновений прорезанная голосом Цзинь Цзысюаня: — Если вы недовольны моим командованием, я могу определить вас в отряд Цзян Ваньиня. Грудью на остриё или за спинами мертвецов — выбор за вами. Посмотрим, насколько сами вы честны и чисты. Вэй Усянь раскрыл глаза, заставив летучую мышь раствориться во мраке. Он опустился на пол, абсолютно сбитый с толку. Сев в позу лотоса, юноша уставился в стену. Цзинь Цзысюань действительно поступил по-мужски и при этом не растерял изящества и благородства. Не хотелось это признавать, но он совершил достойный поступок. Молодой господин Цзинь был заносчив, самоуверен, красовался ни к месту… Вот надо же было ему так проявить себя! Вэй Ина он безмерно раздражал, кулаки чесались при виде Цзинь Цзысюаня, а слова, обращённые к нему, неизменно сопровождались зубовным скрежетом. А тут смотрите-ка, герой нашёлся! Он действительно был не так уж плох, но мнение о нём менять совершенно не хотелось. Не заслужил ещё. «А ещё больше он не заслужил мою шицзе!» — Вэй Ин мысленно запустил своё возмущение в стену. Цзинь Цзысюань шёл в свои покои, преисполненный ярости. Ему не был симпатичен Цзян Ваньинь, но он не мог позволить попирать имя такого влиятельного человека. Закроешь глаза на подобные грязные разговоры своих подчинённых, и в следующий раз сам захлебнёшься грязью. «Благородные господа, а копошатся в пересудах словно свиньи в помоях!» — мысленно бранился молодой господин Цзинь, выбирая самые хлёсткие выражения. Приближаясь к нужной двери, юноша зацепился взглядом за фигуру девушки с поникшей головой. Эта была та самая служанка, которая совсем недавно тронула его сердце своей добротой. Цзинь Цзысюань был вынужден разочароваться в людях дважды за один день. — А-Сянь? — обеспокоенно позвала Цзян Яньли. Девушка принесла суп для Вэй Ина и уже несколько раз постучалась, но без позволения войти не решалась. Можно было просто развернуться и уйти, посчитав, что в покоях никого нет. Но из-за двери вполне отчётливо доносилось ворчание, сменяемое грохотом. Именно в таком неловком положении её застал Цзинь Цзысюань. — Дева Цзян, — поприветствовал он. — Молодой господин Цзинь, — вежливо отозвалась Цзян Яньли. — Ваш суп очень хорош, — похвалил юноша, указав взглядом на миску. Девушка в смущении опустила глаза в чашу с супом. — Почему вы делали это в тайне? Другие люди могли воспользоваться вашей добротой и присвоить себе ваши заслуги, — Цзинь Цзысюань никогда не понимал Цзян Яньли, но сейчас действительно пытался это сделать. — Хороший поступок останется таковым независимо от того, кому он принадлежит, — спокойно ответила Цзян Яньли, встретившись взглядом с заклинателем. Цзинь Цзысюань вздрогнул. Он был удивлён этими словами и бескорыстием девушки. При всех своих скромных умениях и посредственных способностях, она отказывалась принимать похвалу за то малое, что ей удавалось хорошо. А ещё этот взгляд… Юноша не замечал раньше, но он был таким сильным и решительным. Не замечал, потому что не хотел замечать? — Я должен извиниться, так как принял этот жест за чужую доброту, — смиренно проговорил юноша. — Пусть так. Вы ничего не должны. Ни извинений, ни благодарностей. Это та причина, по которой я не раскрывала себя, — сжав крепче миску, ответила Дева Цзян. «Она же была неравнодушна ко мне! Почему не воспользовалась этим предлогом, чтобы сблизиться? Как такая скромная и слабая девушка может быть такой сильной духом?» — эти мысли заставили кровь прилить к лицу Цзинь Цзысюаня. Движения его сделались ломанными, и он совершенно одеревеневшей рукой начал тарабанить в дверь: — Вэй Усянь, твоя шицзе здесь! Открывай! Совсем оглох?! Слух возвращался к Вэй Ину медленно, гораздо дольше, чем в первую его попытку. «Видимо, чем меньше мышка, тем большей ей нужно времени на возврат чувств», — его размышления вероломно были прерваны выламыванием двери. Открыв её, Вэй Усянь застал на пороге притаившуюся Цзян Яньли и раскрасневшегося Цзинь Цзысюаня. — Да, оглох! А тебе какое дело? Зачем пришёл? Неужто справиться о моём здоровье? — грубо бросил Вэй Ин, теребя своё ухо. — Сдался ты мне! — выплюнул Цзинь Цзысюань и, развернувшись, зашагал прочь. Правда, совсем не в том направлении, в котором хотел. — Шицзе, я, правда, не слышал… — виновато начал юноша. — Ничего, А-Сянь, сейчас со слухом всё хорошо? — обеспокоено спросила Яньли. — Более чем, а сейчас и желудку хорошо будет! — весело отозвался Вэй Ин, принимая миску с супом. Вэй Усянь был разочарован. Он предполагал, что услышит мало приятного, но таких гнилых бесед даже представить себе не мог! «А-Чэн точно знал, что так будет. Ведь именно поэтому он с юношества начал работать над своей репутацией. Что же изменилось?» — беспокойное настроение Вэй Ина быстро сменилось задорным: — «А этот его флирт! Раньше меня всё время попрекал за ветреность, а теперь что? Да это ладно, не припомню, чтобы он вообще когда-либо кем-либо интересовался, а тут служанки…». Вэй Ину было обидно. Не то, чтобы он сам хотел позаигрывать с кем-то, а ему запрещали. Совсем наоборот, такого желания не было, почему-то… А обида была… В любом случае, все вопросы могли найти ответы! За ними он и направился во временные покои Главы Цзян. — Это верный помощник Главы! — задорно обозначил себя Вэй Ин, постучав в дверь. — Входи. Пройдя в комнату, юноша увидел Цзян Ваньиня, сосредоточенно протирающего лезвие своего меча. От каждого скользящего движения на тряпице оседала ржавчина, однако Хуфанг чище не становился. Закончив, тёмный заклинатель бросил ткань в железную миску и поджёг от свечи. Тряпица занялась пламенем и мгновенно истлела. Затем пепел был аккуратно ссыпан Цзян Чэном в небольшой мешочек. — Какой ты чистюля, — шутливо прокомментировал его действия Вэй Ин. — Любая частица этого металла опасна, — строго ответил Цзян Чэн, посмотрев Вэй Ину в глаза. Это было жутко… Возможно, те заклинатели были правы и подобные сцены действительно вызывали мороз по коже, но только не у Вэй Ина. Это же Цзян Чэн! Любой предмет, побывавший в его руках, для Вэй Усяня приобретал иной смысл. — А я вот кое-что придумал. Куда менее опасное! — с этими словами юноша гордо протянул Цзян Ваньиню свою бумажную мышку. Цзян Чэн нахмурился. Этот способ был возмутительно похож на переселение души в бумажного человечка. Правда, не такой совершенный и функциональный, но и не такой рискованный. Это не было тёмной техникой, но и светлой её можно было назвать с трудом. Вэй Ин ходил по грани и ничего не стоило ему эту грань перешагнуть. Кажется, весь его светлый путь держался только на одной хорошей оплеухе от Цзян Чэна. — Приемлемо, — всё же признал старания юноши тёмный заклинатель. — Хех, — довольно улыбнулся Вэй Ин, а затем осторожно спросил: — А-Чэн, скажи, почему ты всё-таки тогда рассказал все про ядро? — Хм, выходит, ты уже наслушался, — убрав бумажную фигурку в рукав, начал Цзян Чэн, затем спокойно продолжил: — Этого было не избежать. Подозрения возникли бы в любом случае, а уповать на чужую тактичность — гиблое дело. Людская молва никогда не бывает доброй. Солги раз, и ложь умножится стократно. Секреты, тайны и недомолвки — всё это проявление слабости, а сила, она в правде. «Всё рано или поздно выйдет на свет. Тайна, что умрёт вместе со мной? Унести секрет в могилу?» Цзян Чэн на своём горьком опыте знал, что даже это не поможет. Он сам скрывал немало, оставалось надеяться, что он окажется сильнее своих секретов. «Что касается сплетен. Жили, знаем. Какую образцовую жизнь ты бы не вёл про тебя всегда найдётся грязь, вопрос только, в чьём рту.» Слишком многое уже было выстрадано Цзян Чэном из-за должного статусу поведения, из-за оценочных суждений. Если раньше слова были его слабостью, то теперь он сделал из них своё сильнейшее оружие. Добавь немного лирики да тёмной энергии, и простое слово обернётся приказом, которому невозможно противиться.Лирика, не убивай меня пока! Я могу тоже И никогда в моём пульсе не мигать Уже не сможешь ©.