Время не уступит дорогу И с верностью мотылька Мне от пролога до эпилога Лететь на свет маяка, И как река в одном направлении, С наглой правотою младенца, Эго прёт стеной в наступление ©.
Цзян Веньян был бравым воином, одним из немногих, удостоившихся чести носить клановую фамилию. Конечно, после освобождения Пристани Лотоса и проведения официальной церемонии принятия в клан таких адептов будет в разы больше. В полевых же условиях достигнуть этого статуса смогли лишь единицы избранных. Цзян Веньян не блистал особыми талантами заклинателя, от рождения имея плохое здоровье, он даже и мечтать не смел о вступлении в ряды адептов одного из Великих Орденов. Судьба имеет скверное чувство юмора: семья молодого человека погибла от произвола псов Вэнь; затем грянула война, подарив возможность отмщения, а вместе с тем и признание. Сразу после начала Аннигиляции Солнца он присоединился к отряду добровольцев, возглавляемому Вэй Усянем. Веньяну было нечего терять: без какой-либо жалости к себе он сражался столь отчаянно и рьяно, что неминуемо обратил на себя внимание Главы Цзян. Получив серьёзное ранение, он больше не мог участвовать в боях в качестве воина, заняв впоследствии должность второго помощника Цзян Ваньиня. — Цзян Чэн, а где же Цзян Веньян? Я давно его не видел… — слегка обеспокоенно обратился Вэй Ин к Главе Ордена. — Не Минцзюэ потерял своего помощника, и я отправил его в качестве поддержки в Хэцзян, — оторвав взгляд от военной топографии, спокойно ответил Цзян Ваньинь. Вэй Усяня искренне удивил такой выбор, но ставить под сомнения решения своего Главы он не стал, вместо этого спросив: — Так слухи про Мэн Яо правдивы? Мне он казался весьма надёжным человеком. Глаза тёмного заклинателя опасно сверкнули, его голос наполнился сталью, и он строго произнёс: — Откуда ты его знаешь? — Я встретил его в указанном тобой месте, он сопровождал Лань Сичэня, — бесхитростно ответил Вэй Усянь. «Конечно! Если Вэй Ин встретился с Главой Лань раньше меня, то непременно столкнулся с этим притворщиком!» — рассуждал Цзян Ваньинь. Тёмный заклинатель прилагал все силы для скорейшего завершения войны, но он не был её единственным участником — по ту сторону притаился не менее опасный враг. Уже сейчас Мэн Яо продвинулся куда дальше, чем в прошлый раз. — Держись от него подальше, он — не тот, за кого себя выдаёт, — каждое слово Цзян Ваньиня тяжёлым камнем падало на пол скромного домишки, служившего ему временными покоями. Звуки строгого голоса Цзян Чэна осели в душе Вэй Ина пеплом пожаров войны и, приняв непривычно серьёзный вид, он покорно ответил: — Слушаюсь своего Главу. Это была последняя неделя их прибывания в Цзянлине, битва за освобождение Пристани Лотоса должна была состояться со дня на день. Почти за год кровопролитных сражений Орден Цзян добился небывалых успехов в освобождении территорий от захватчиков. Холодный беспристрастный расчёт Главы Цзян вызывал всеобщее восхищение и оторопь, но вместе с тем и недоумение. Цзян Ваньинь одерживал победу за победой, шаг за шагом методично убирая врагов, но путь его лежал мимо родных земель. Первостепенной задачей любого Главы в мирное время всегда была защита своих территорий, при вторжении — оборона, при захвате — освобождение. Но Глава Цзян посвящал всего себя иному: формированию штаба, зачисткам близлежащих к Юньмэну территорий, помощи мирному населению, поддержке союзников. Он освободил колоссальное количество поселений и деревень, спас множество жизней, но будто совершенно забыл о родном доме и себе самом. Действовал ли тёмный заклинатель столь непредсказуемо умышленно, следуя высшей благородной цели, или тому была иная причина? Цзян Ваньинь показал себя блестящим стратегом, но его холодность в решении вопросов, касающихся вещей, милых сердцу, вызывала ужас и непонимание в головах простых людей. В их глазах он был не то демоном с чёрной душой, не то возвышенным справедливым божеством, далёким от мирских страстей. Хэй Манао — титул, коим его нарекли. Как и этот невероятный камень, Цзян Ваньинь притягивал взгляд, но, любуясь им, никто точно не мог сказать — хотел бы он заиметь подобную драгоценность в свою коллекцию. И только один человек давно принял своё решение и был искренен в своих желаниях. Вэй Усянь сгорал от нетерпения! Он, конечно же во всём поддерживал своего Главу и не смел перечить, но… Но! Вэй Ин так истосковался по родным краям! Осознание того, что псы из клана Вэнь топчут их землю и мутят воды, вызывало небывалый гнев и жар в сердце юноши. В этом яростном пламени впору было жечь флаги с изображением солнца! Огонь в душе Вэй Ина просто отказывался затухать, готовый обращать своих врагов в пепел. И сейчас при мысли, что до решающей битвы осталось совсем немного, зубы юноши так сжимались и скрежетали, что ещё немного и они могли обратиться в белёсое крошево. Тело же наполнилось томлением напополам с нетерпеливым жаром, растёкшимся по сосудам жидким пламенем, натянув в напряжении все жилы как струну. На фоне всего этого бесстрастное лицо Цзян Ваньиня для Вэй Ина стало просто невыносимым зрелищем. Но… Таким необходимым. Холодный сосредоточенный взгляд Цзян Чэна ещё больше распалял Вэй Усяня. Были ли эти эмоции злостью? Точно нет… Нетерпение, жажда, желание… Больше похоже на… Страсть? Вэй Ин мало задумывался над своими желаниями, он просто-напросто не привык думать над чем-то, что мог с лёгкостью получить. С горящим сердцем и зудящей головой юноша отправился на поиски своего Главы. «Куда он запропастился? Пора собираться, отряды выдвинутся в Юньмэн совсем скоро…» — мысли Вэй Усяня прервал звонкий шлепок ладони по лбу, оторвав руку от лица, он продолжил свои размышления: «Подумать только! Я иду отчитывать Цзян Чэна!».Мы друг для друга давно стали как зеркала. Видеть тебя и всё чаще себя узнавать ©.
Торопливый шаг и недовольное сопение Вэй Ина были остановлены голосом — заслышав его, юноша замер на месте. «Вей, мой ветер, по площадям, Задирай юбки, растрепывай волосы. К самым горячим и ласковым снам Неси меня, ветер, куда зовет голос, К родным берегам, К родным берегам ©». Цзян Чэн сидел на ветви дерева. Ветер играл с его волосами, открыв тем самым для любопытного взора Вэй Усяня безмятежное лицо тёмного заклинателя. Лёгкая неспешная песня лилась из уст Цзян Ваньиня. Вместе с сорванными, чуть желтоватыми листьями, она, подхваченная дуновениями, разносилась по округе. Стоило голосу Цзян Чэна коснуться слуха Вэй Ина — его голова моментально опустела, вместо этого она словно до краёв наполнилась мёдом. «Вей, мой ветер, по берегам, Пригоршни зёрен бросай в моё сердце. К самым горячим, безумным ладам Неси меня, ветер, сквозь звезды и тернии, К родным берегам, К родным берегам ©». Цзян Ваньинь вёл свою песнь, не сводя глаз с горизонта. Обратив своё лицо в сторону Юньмэна, он прикипел взглядом к узкой полоске — линии, что разделяла Небо и Землю. Шелест листвы примешался к звукам его голоса, наполняя эту дивную лирику небывалым спокойствием и глубиной. Вэй Усянь, в свою очередь, не мог глаз оторвать от фигуры, словно вписанной в эту картину рукой самого умелого и талантливого художника Поднебесной. Закатное солнце отражалось в лиловых глазах Главы Ордена Юньмэн Цзян и он, увлечённый этим зрелищем, не замечал ничего вокруг. Его образ будто застыл во времени, слившись с этим мгновением и наполнив его чарующими звуками самой жизни. «Вей, мой ветер, по небесам, По четырем направлениям света, К самым горячим, живым чудесам, Неси меня, ветер, в край вечного лета, К родным берегам, К родным берегам ©». И вот, доведя свою песню до конца, Цзян Ваньинь повернул голову, встретившись взглядом с Вэй Ином. Юноша вздрогнул, словно сбросив оцепенение. Впору было подозревать, что Цзян Чэн по-настоящему околдовал его. Впрочем, скорее всего так и было. Отмерев, Вэй Усянь подал голос: — Ты спел её для мертвецов? Цзян Ваньинь мягко покачал головой и умиротворённо произнёс: — На удачу, — вновь повернув голову к уходящему в небытие солнцу, он продолжил: — Закат сегодня необычайно красив. — Да, — согласился Вэй Ин, ненадолго переместив взгляд на горизонт, он тут же вернул его на тёмного заклинателя: — Красиво.Мой бой (Бой с самим собой, высотой, порванной струной) Только мой бой (Бой с людской молвой, мечтой, слепоглухонемой судьбой) Мой бой (Бой за слова, права — не права, бой за право провести этот бой) В бой с головой Мой бой, это мой бой Даже если моя песня спета ©.
Войска подошли к границам Юньмэна. В воздухе повисла оглушительная тишина. Она давила своей неподвижной тяжестью, прижимая к земле. Все до единого замерли в ожидании команды. Казалось, сама жизнь застыла в этом статичном безмолвии: заклинатели, задержавшие дыхание от напряжения, сравнялись с бездыханными телами, поднятыми Цзян Ваньинем. Тёмный заклинатель был расслаблен: грудь мерно и спокойно вздымалась, взор светел, душа безмятежна — он вернулся домой, осталось лишь перешагнуть порог. — В бой! — отдал приказ Цзян Ваньинь, указав остриём меча направление атаки. Лютые мертвецы ринулись вперёд, пробив оборону врага. Тёмные твари наслаждались развернувшимся кровавым пиршеством. Нечисть рвала зубами на части вэньских псов, щедро усеивая землю ошмётками своего «лакомства». Ещё теплая плоть падала из их жадных ненасытных ртов. Вэй Ин упивался этим зрелищем, активно принимая участие в бою. Жестокость и ярость его атак уступала только беснованию нежити. Его жажда крови была столь сильной, что он сам мог в любой момент припасть губами к разодранной истекающей плоти и сделать пару глотков. Цзыдянь искрилась в умелых руках Вэй Усяня, филигранно лишая жизней вражеских заклинателей. Воздух вибрировал от криков и стонов. От мелькающих вспышками мечей и предсмертных конвульсий рябило в глазах. Как бы ни были искусны сражающиеся мечники и заклинатели — в пылу битвы всё превращалось в беспорядочную бойню, а при вмешательстве тёмных тварей и вовсе в кровавое месиво. В этом безумном алом мареве чётко выделялись лишь две фигуры: первая, изгибающаяся и кружащаяся вместе с плетью в смертельном танце; вторая, наносящая свои редкие удары чинно и спокойно. Цзян Ваньинь был холоден и собран. Атаки Главы Цзян были лишены изящества, присущего благородному заклинателю — его грубый ржавый клинок не способен был на лёгкие скользящие движения, срезающие плоть с костей. Рубящие сильные удары Хуфанга были подобны гулким мощным раскатам грома — пара таких движений, и вслед за ними на землю проливался кровавый дождь. Битва не была продолжительной и далась легко. Её ход был предрешён задолго до этого события. Тогда, в ночь перед освобождением Пристани Лотоса, много лет назад юный Цзян Чэн не мог сомкнуть глаз в беспокойстве. Все эти люди уже пали однажды от его руки, ему ничего не стоило повторить это вновь. На этот раз он поступал разумнее, осмотрительнее. Каждый день войны стоил непомерно дорого: обмундирование, пропитание, боеприпасы. Людские жизни и вовсе были бесценны. Глава Цзян поступил мудро, снискав славу героя войны, блестящего полководца и стратега, благороднейшего и справедливого человека. Он достиг своих целей в кратчайшие сроки, великолепно исполнив свою роль. Пришло время вернуться домой. Цзян Чэн дома.В суете и в пыли Этот бой только мой После мёртвой петли С поднятой головой ©.
┈┈───╼⊳⊰🌕⊱⊲╾───┈┈
С ясным взглядом слепца Навсегда молодой День за днём, до конца Продолжается бой (Продолжается бой) ©.
Цзян Веньян очнулся на чёрном блестящем полу Знойного Дворца. Его голова гудела, а взгляд был лишён ясности, но он прекрасно понимал, где находится. Жизнь едва теплилась в теле мужчины, заклинатель чётко ощущал неотвратимое приближение скорой смерти. Страха не было. Когда переживаешь что-то во второй раз, волнение само собой сходит на нет. Его сердце уже переставало биться однажды, и только золотые руки одной невероятной девушки смогли запустить его вновь. Той, что носила такую ненавистную ему фамилию. Говорят, перед смертью вся жизнь проносится перед глазами. Цзян Веньян мог смело заявить, что это было ложью. Эту сцену он видел множество раз в своих кошмарах, будучи куда в лучшем состоянии, чем сейчас. Вся жизнь? Она не стоит того, чтобы ей любоваться в свой последний миг. Цзян Веньян сосредоточился на своих воспоминаниях, собрав остатки воли, он смог услышать в своей голове такой желанный голос: — Папа! — девочка лет шести торопливо вбежала во двор. — Что такое, солнышко? — стерев с лица пот и отложив в сторону топор, молодой мужчина закончил рубить дрова, чтобы выслушать свою дочь. — К нам в гости пришли заклинатели! — со сверкающими глазами восторженно отозвался ребёнок. — Так это правда. Ты, отребье, действительно смеешь называть своё никчёмное дитя «Солнцем»! Забыл, что этот символ принадлежит Великому Ордену Цишань Вэнь?! — выплеснул свой яд в лицо Веньяну заклинатель в белых одеждах с красными языками пламени на подоле и рукавах. — Этого больше не повторится! — отеческое сердце сжалось от ужаса и, склонив свою голову в покорности, мужчина упал перед вошедшими на колени. — Хорошо, что ты понимаешь, ведь это именно так! — злобно ответил адепт Ордена Цишань Вэнь. Послышался мокрый влажный звук, который тут же сменился глухим стуком. Несколько капель тёплой алой жидкости плеснулось на смиренное лицо молодого человека в коленопреклонённой позе. Подняв перепуганный взгляд и наткнувшись им на маленькое тельце, перепачканное кровью, мужчина издал истошный вопль. — Ибо тебе больше некого будет так называть! — бросил всё тот же Вэнь, зайдясь в холодящем душу хохоте. Это были последние слова мерзавца Вэнь, мгновением спустя его жизнь оборвалась — дровяной топор распорол воздух, встретившись со лбом. Свет в глазах Веньяна померк, очнувшись, он обнаружил свой дом в языках пламени. — Вот уж не думал, что когда-нибудь увижу Вас в столь затруднительном положении, — голос Мэн Яо выдернул мужчину из воспоминаний. С трудом повернув голову, Цзян Веньян наткнулся взглядом на белый подол, украшенный столь ненавистным пламенем. Подняв глаза, юноша разглядел фигуру, опустившуюся на одно колено подле Не Минцзюе. Эта одежда… Последний раз он видел её, очнувшись в лазарете. Тогда он чуть не атаковал своего спасителя. Будь у него немного больше сил, Цзян Веньян в ярости совершил бы непоправимое. Мягкий мелодичный звон остановил его в тот раз. Дева Вэнь — Вэнь Цин, девушка, способная опалять разум, душу и сердце своими резкими словами. Жечь, словно полуденный зной, согревать, как ласковое солнце. Солнце… Почему это светило может быть таким жестоким? Как можно дарить жизнь и тепло, грея своими приветливыми лучами, и в тоже время нести смерть, иссушая реки и поджигая поля? Столь знакомое ханьфу… Вот только на этом поясе нет круглого блестящего колокольчика, на нём лишь меч с кованными языками пламени. — Солнце моё, взгляни на меня…© — едва шевеля губами, произнёс Цзян Веньян, голос был его так тих, что разобрать слова не представлялось возможным. Тем не менее, Мэн Яо повернул голову в сторону звука. Сделав пару неспешных шагов, он подошёл к юноше. — Оставь. Люди Цишань Вэнь не настолько жестоки, как про них говорят. Пусть доведёт свою молитву до конца, — послышался надменный властный голос из глубины зала. Вэнь Жохань, восседая на своём нефритовом троне, с любопытством наблюдал за потугами человека в фиолетовых одеждах Юньмэн Цзян. — Моя ладонь превратилась в кулак…© — неразличимо для слуха продолжал Цзян Веньян. Брови Мэн Яо сошлись к переносице, весь он принял крайне сосредоточенный вид, силясь расслышать хоть что-то. — И если есть порох, дай огня!© — губы юноши практически потеряли способность размыкаться, со своим последним вдохом он закончил: — Вот так…© Не разобрав ни единого слова, Мэн Яо разочарованно вернулся к своему бывшему благодетелю. Заклинатель занёс ногу, чтобы пнуть Не Минцзюе в грудь, но та не достигла своей цели. Когда до тела оставалось меньше цуня — она замерла в воздухе. Мэн Яо не коснулся Не Минцзюе и кончиком своего сапога, так как был схвачен за щиколотку Цзян Веньянем! Глаза заклинателя не успели расшириться от удивления, как он был отброшен в сторону с нечеловеческой силой. Тело Мэн Яо столкнулось с золотистой колонной с глухим ударом. Утерев струйку крови, сочившуюся из уголка рта, заклинатель устремил взор на своего противника. Им оказался мужчина с ясным открытым взглядом, и только неестественно расширившиеся зрачки выдавали в нём отсутствие жизни. Преобразованный лютый мертвец. «Это была вовсе не молитва! Он пел!» — осознание ужасом накрыло Мэн Яо, и он в страхе начал озираться по сторонам. — Кто пойдёт по следу одинокому? © — бархатный голос доносился из длинного коридора, отражаясь от величественных стен Знойного Дворца. Коленопреклонённые адепты мгновенно поднялись с блестящей каменной кладки пола и вступили в бой с новоявленным врагом. Нежить легко уклонялась от их атак. Маленький серебряный колокольчик покачивался от молниеносных движений, наполняя воздух мягким звоном. Вскоре к нему примешались звуки раздираемой плоти и лязг мечей, падающих на пол. — Сильные да смелые головы сложили в поле, в бою©, — слова зазвучали громче, человек, что произносил их, неспешно приближался к главному залу. Вэнь Жохань слегка приподнял бровь и заинтересованно повернул голову в направлении звука. — Мало кто остался в светлой памяти©, — вскоре за словами стали различимы гулкие шаги. Собрав все силы, Мэн Яо поднялся на ноги и обнажил меч. Цзян Веньян тут же атаковал его. Лихорадочно отбиваясь, заклинатель не переставал беспокойно крутить головой в поисках владельца играющего с людскими душами голоса. — В трезвом уме да с твёрдой рукой в строю, в строю©, — закончив свою песню, человек в фиолетовом ханьфу с широкими рукавами ступил в зал. Словно чёрное зеркало, гладкий пол отразил его спокойное лицо. Фигура тёмного заклинателя была окутана лёгкой дымкой энергии инь, что ластилась к его ногам, лизала сапоги и игралась с рукавами. — Глава Ордена Цзян, — вежливо поприветствовал Вэнь Жохань, однако в этом официальном жесте явственно слышалась насмешка, и все его слова сквозили пренебрежением. — Верховный заклинатель, — спокойно ответил любезностью на любезность Цзян Ваньинь. Вэнь Жохань неспешно поднялся с трона, собрав в ладони светлую Ци, он сформировал из неё небольшой огненный шар и лёгким пассом запустил его в грудь тёмного заклинателя. Резкое движение кнута разрубило сгусток энергии, солнечными осколками он осыпался на пол. Глаза Вэнь Жоханя зажглись юношеским любопытством и весельем, заклинатель приблизился к Цзян Ваньиню на пару шагов и, без капли смущения, принялся его разглядывать. Цзян Чэн направил на Главу Вэнь Хуфанг, обозначая свои намерения. Уловив колоссальное количество тёмной энергии, исходящей от клинка, Вэнь Жохань растерял своё праздное настроение и обнажил меч в ответ. Лезвия со скрежетом скрестились, после обмена парой ударов, Верховный заклинатель приказным тоном произнёс: — Стража! Губы Цзян Ваньиня украсила улыбка, шёлк его голоса окутал сердце Вэнь Жоханя, заставив то пропустить удар: — У твоих псов теперь новый хозяин. Титул Верховного заклинателя не был пустым звуком — испокон веков им нарекались сильнейшие. Вэнь Жохань был выдающимся совершенствующимся, однако кичиться своей мощью не любил, считая это ниже своего достоинства. Он предпочитал расправляться со своими врагами играючи, теперь же ему было необходимо сразиться всерьёз. История смерти Вэнь Жоханя вызывала у Цзян Ваньиня неприязнь. Он не считал удар в спину героическим поступком, но понимал, что иным способом победить его тогда было невозможно. Сейчас тёмный заклинатель сражался в открытую. Цзян Чэн мог бы приказать Цзян Веньяну убить Вэнь Жоханя сразу, как тот преобразится, но отказать себе в удовольствии лично лишить ненавистного человека жизни не смог. Энергии инь и ян схлестнулись, подавляя и дополняя друг друга. Этот бой был поистине прекрасным зрелищем. Тьма и свет кружились в первородном танце, вот только его завершением должно стать вовсе не зарождение мира, а смерть. Никто не хотел уступать. Прогнившее сердце светлого заклинателя против любящего и смелого — тёмного. Воплощение основ философии наяву. Крупицы света во тьме, мрака во свете. Вот только балансу энергий не быть — с глухим стуком голова Вэнь Жоханя, подобно спелому яблоку, сорвавшемуся с ветви, упала на пол и покатилась к ногам Мэн Яо. Глаза Не Минцзюе заискрились детским восторгом, заклинателя в белом ханьфу с алыми языками пламени — ужасом. Всё это время он сражался с нечистью. У него не было шансов на победу, но он всё же остался жив. Почему мертвец не убил его? — Цзян Ваньинь, а ты хорош! — с широкой улыбкой проговорил Глава Не. — Благодарю, — Цзян Чэн принял комплимент, скромно склонив голову и вернув окровавленный Хуфанг на пояс. Подойдя к лежащему на полу Не Минцзюе, Цзян Ваньинь протянул тому руку, желая помочь подняться на ноги. — Я сам, — отозвался Глава Не, принявшись с усилием отталкиваться от блестящей каменной кладки, залитой свежей кровью. Мэн Яо, оттеснённый к колонне лютым мертвецом, открыл было рот для оправдательной речи, но не успел он сказать и слова, как кулак Не Минцзюэ впечатался ему в челюсть. Тело юноши отлетело в сторону и, встретившись с полом, он закрыл глаза. Цзян Веньян медленно подошёл к бессознательному Мэн Яо и взял того на руки. — Дай его мне, он ещё дышит! — рявкнул Не Минцзюе. — Чифэн-Цзюнь, прошу, успокойтесь, — мягко обратился к нему Цзян Ваньинь. — УСПОКОИТЬСЯ? — рассвирепел заклинатель, затем, чуть понизив голос, не менее горячо продолжил: — Разве ты не видишь? — Не Минцзюе обвёл зал рукой, указав на тела членов своего отряда: — Он убил их! — Это было необходимо, — с пугающей холодностью отвечал Цзян Ваньинь. Мэн Яо на руках мертвеца едва вздрогнул — он слышал каждое слово, но не подавал виду. — Защищаешь этого предателя? — глаза Главы Не налились кровью. — Не совсем так, — нервно дернув лицом, начал свой ответ тёмный заклинатель, затем произнёс: — Я лишь хочу сказать, что для выполнения своей задачи Мэн Яо пришлось это сделать. Цзян Ваньиню было жаль погибших адептов, но, в конце концов, это было неизбежно — они лишь повторили свою судьбу. В те годы из-за ошибки в разведданных или же простого невезения удар Не Минцзюе в Янгуане закончился пленом. В этот раз сведения о местоположении врага были переданы другим человеком, и вся эта сцена случайностью не была. — О чём ты говоришь?! — раздувая ноздри в едва сдерживаемой ярости, вопрошал Чифэн-Цзюнь. Сколь бы горделивым человеком Цзян Ваньинь не был, оставить все эти выдающиеся заслуги себе он не мог, следуя своему изначальному плану, он спокойно ответил: — Мэн Яо — источник наших разведданных, это он передавал тактические схемы и военные планы Ордена Цишань Вэнь, Цзэу-цзюнь подтвердит мои слова. «Почему он защищает меня? Ведь я передавал эти данные лишь Лань Сичэню…» — мысли мельтешили в голове Мэн Яо, не позволяя ему совладать с собой. — Ладно! Разберёмся с этим позже! — скрежеща зубами, нехотя согласился Глава Не, с лицом мрачнее грозовой тучи, он произнёс: — Пора выбираться из логова этих смердящих псов! Четверка заклинателей (трое живых и один мёртвый) покинула Знойный дворец. Солнце Ордена Цишань Вэнь закатилось навсегда, затопив окружающий мир своей кровью, подобно алым лучам, раскрасившим вечернее небо.┈┈───╼⊳⊰🌕⊱⊲╾───┈┈
Где же ты теперь, воля вольная? С кем же ты сейчас ласковый рассвет встречаешь? Ответь. Хорошо с тобой, да плохо без тебя, Голову да плечи терпеливые под плеть, под плеть ©.
— Хм? Неужели тебе так редко дарят цветы? Хочешь, я принесу тебе новый букет? — Вэй Ин указал взглядом на вазу с пожухлыми ссохшимися бутонами. Вэнь Цин разбирала вещи, обустраивая свои покои в резиденции Ордена Юньмэн Цзян: — Не нужно, — она покачала головой, затем грустно продолжила: — Я оставила их себе как память. — О чём же? — заинтересованно спросил юноша. — Знаешь, как бы мы ни ухаживали за срезанными цветами: часто меняли воду, подрезали стебли, держали в тени — они всё равно завянут. Пожалуй, этот букет должен напоминать мне именно об этом. Брови Вэй Усяня сошлись на переносице в непонимании. За этими словами девушка определённо скрывала нечто иное, но спрашивать её об этом было бы слишком грубо. Вэнь Цин продолжила своё занятие. Расставляя склянки с лекарственными настоями, она мысленно перечисляла их свойства и назначение, перебирая вместе с тем воспоминания о людях, которым они помогли. Закончив, девушка покинула свои покои и отправилась в поле для сбора лекарственных трав. Распределив свои находки по мешочкам, Вэнь Цин сформировала из оставшихся цветов букет. Он не обладал целебными свойствами и служил лишь для услады глаз. Сжимая его в руках, Дева Вэнь направилась в сторону кладбища. — Как он? — в тяжёлую голову девушки проник голос Цзян Ваньиня из воспоминаний. — Потерял часть органов. Я смогла спасти оставшиеся, срастив их между собой, но заполнить пустоту я не в силах, — горько ответила девушка. — Он будет жить? — Да, но рано или поздно отравит сам себя. Его тело больше неспособно выводить дурное и сопротивляться болезням, — с небывалым спокойствием и стойкостью отвечала Вэнь Цин. — Сколько ему осталось? — Не могу точно сказать… Пара лет или несколько месяцев — всё зависит только от силы его духа. — Он побывал на том свете, ты в любом случае совершила невозможное, — с теплотой в голосе отозвался Цзян Ваньинь. — Скоро он придёт в себя, и с ним можно будет пообщаться, — девушка отвечала лаконично и ровно, но душа её была не на месте. — Тогда оставь нас, — попросил тёмный заклинатель. На этом её воспоминания о самом невероятном случае врачевания в жизни оборвались. — Цзян Веньян, — обратилась девушка к свежей могиле.— Ты мужественно терпел всю боль, что выпала на твою долю. Во всех смыслах, — голос её был твёрд, но на глаза невольно навернулись слёзы. Положив на землю букет, она на прощание сказала: — Надеюсь, ты закончил свою жизнь так, как того хотел. Развернувшись, Вэнь Цин пошла прочь. Их знакомство не было долгим, но этот мужчина даже за столь короткий срок сумел занять место в её сердце. Мужество и стойкость, с которой он пошёл на такие жертвы, оставили след в её душе. Подобная самоотверженность поразила Вэнь Цин и невольно изменила её. Занимался рассвет, и первые солнечные лучи осветили лицо девушки. Лицо, по которому неспешно текли подсвеченные золотым светом слёзы.