Я хожу по комнате Туда-сюда, туда-сюда — В голове уже туман, В сердце снова холода…©.
Цзян Ваньинь сидел за столом в своём кабинете и перебирал адресованные ему письма. Его занятие было прервано стуком в дверь, за коим послышался бодрый юношеский голос: — Первый помощник Главы! — Входи, — сухо ответил Глава Цзян. Вэй Ин научился заходить в его кабинет как подобает, но радости, на удивление, сие явление не вызывало. Вэй Усянь и манеры — понятия не только несовместимые, но и противоречащие друг другу. Примерное поведение помощника принять как должное никак не получалось — настолько противоестественным оно чудилось Цзян Чэну. Вэй Ин вёл себя как подобает, но душа тёмного заклинателя отказывалась это принимать: каждое действие казалось издёвкой, а слово — фальшью. Голова неизменно подсовывала воспоминания прошлого, что застилали взор и мешали воспринимать настоящее, а сердце плодило сомнения, словно умалишённый — бредни. — Сюэ Ян отсутствовал на сегодняшней тренировке. Я уж было решил, что он взялся за ум и прекратил прогуливать их, — поведал юноша, раздосадовано вздохнув. — Он покинул Юньмэн Цзян, — безэмоционально ответил Цзян Ваньинь, будто говорил о само собой разумеющихся вещах. — Что, снова сбежал? Мне заняться поисками? — с некой обречённостью в голосе спросил Вэй Ин. — Не нужно. Он предупредил о своём уходе, — голос тёмного заклинателя был спокоен. Такое равнодушие отдалось в сердце Вэй Усяня болью: ему казалось, что Цзян Чэн дорожил мальчиком — а теперь вот так легко расстаётся с ним? Значит ли это, что и от него самого А-Чэн может отказаться так же непринуждённо? — И ты так просто отпустил его? — юноша не хотел признавать, но невольно и он привязался к этому проказливому и дикому ребёнку. — Если человеку суждено уйти, то удерживать его не имеет смысла. Захочет — вернётся сам, — Цзян Чэн не мог поверить, что истину, принёсшую в своё время столько боли, он теперь способен озвучить так просто. Ведь мысль о том, что Вэй Ин не вернулся, до сих пор терзала душу: «Жаль, что ты не захотел», — эти непроизнесённые слова и сейчас могли пошатнуть его самообладание и разорвать жизнь, кою он отстраивал с таким трудом, на куски. — Разве ты примешь обратно предателя? — с сомнением спросил Усянь. — Не всякое предательство является таковым: иногда люди просто не могут поступить иначе, — произнеся это, Цзян Чэн горько улыбнулся, словно пытаясь утешить этим жестом себя прошлого. — Кажется, твои слова применимы и ко мне, — по-своему понял его Вэй Ин и тоскливо опустил голову. Чувство вины за раскрытый обман и несостоявшуюся пересадку ядра по-прежнему отравляло ему жизнь. — Даже если так — для меня это больше не имеет значения, — произнёс Глава Цзян и вновь принялся за сортировку почты. Цзян Чэн по-прежнему не имел понятия, как очутился в днях давно минувшей юности, и не мог довериться людям из них. Он очень этого хотел, видит Небо, Цзян Ваньинь делал шаги навстречу, прилагая к этому все силы, но их оказалось недостаточно. Это было невероятно страшно признавать, но тёмный заклинатель слабел: духовно и физически. Во время войны этой проблемы не стояло: энергию инь можно было черпать буквально из воздуха, ведь в нём витал запах смерти, оседая привкусом металла на языке и наполняя тело мощью. Сей источник иссяк, а прирученная тьма нуждалась в страданиях — вот сейчас она и истязала душу Цзян Ваньиня, за неимением прочих. Страх, сомнения, недоверие, зависть, злость — она пробуждала всё это в Цзян Чэне, не давая шанса на спокойную мирную жизнь. Всё это было таким знакомым! Вэй Ин в своё время был героем войны, обернувшись злодеем именно в дни спокойного тихого существования. Бойня, кровавое месиво, беспорядочная резня — разгул тьмы, разве требовала она тогда какого-либо контроля? Конечно, нет. Легко повиноваться, когда тобой никто не понукает, давая всё, что требуется — это ослабляет бдительность, даря ощущение могущества и власти над сущим. Обман. Тьма не подчиняется никому — Цзян Ваньинь знал это, в конце концов, он видел будущее и, в отличии от Вэй Ина, прекрасно понимал, чем всё закончится. Он воочию наблюдал за гибелью тёмного заклинателя, впоследствии собственноручно нёс смерть его последователям. Цзян Чэн собственными глазами видел, к чему приводит следование по тёмному пути, но, когда пришло его время встать на эту кривую дорожку — не сомневался ни мгновение. Когда видишь муки родных людей, о себе забываешь совершенно — так Глава Цзян и влачил своё существование, проживая год за годом, ни на миг не расставаясь с прошлым и его ужасами. Этим он вызвал искривление времени? Впрочем, неважно. Цзян Ваньинь здесь не для собственного счастья и удовольствия. Как бы его не мучили мысли о смысле его жизни и превратностях судьбы — тёмный заклинатель найдёт в себе силы отогнать их от себя. Родные должны быть счастливы — вот первостепенная задача. Цзян Чэн костьми ляжет, но исполнит задуманное. «Вот только почему Вэй Ин в упор не замечает человека, что должен его осчастливить? Как можно вместо Лань Ванцзи довольствоваться вечно сердитым, резким и грубым мной?» — отогнав от себя эти и прочие болезненные мысли, Глава Цзян принялся перечитывать письмо от Главы Лань, дабы написать ответ. «Брат, до меня дошли новости о твоём выздоровлении, чему я несказанно рад, однако сердце моё неспокойно: позволит ли тебе твой путь самосовершенствования восстановиться полностью? Как Глава Ордена, я не имею права вмешиваться в дела Юньмэн Цзян, но как друг и названный брат, я не могу унять своё беспокойство. Мне неизвестны причины неожиданного визита господина Вэя в Облачные Глубины — Ванцзи держит их в тайне, и я уважаю его решение, но взволнованный вид Вэй Усяня и обстоятельства этой встречи растревожили меня. Я оказал ему посильную помощь, поделившись экономическими и лекарскими трактатами. Свитки и книги — ничтожная поддержка, поэтому прошу: усмири свою гордость и не страшись просить большего. Я поделился своими опасениями с Минцзюе и Гуанъяо — они готовы оказать тебе любую помощь, если потребуется. Мы с братьями беспокоимся о тебе. Цзян Ваньинь, береги себя.С уважением, Лань Сичэнь.»
«Эх, Сичэнь, именно твои тёплые отношения с названными братьями едва не стоили мне жизни в ту злополучную ночь. Понимаю, что ты хотел как лучше, но и ты не обессудь: добрые намерения однажды обернулись против тебя, мне же предстоит воспользоваться твоей сердечностью, чтобы не допустить трагедий прошлого», — собравшись с мыслями, тёмный заклинатель принялся за ответ. «Брат, благодарю за беспокойство. К сожалению, твои переживания небеспочвенны: здоровье моё оставляет желать лучшего, и я вынужден просить тебя о помощи. Облачные Глубины сейчас находятся на решающей стадии восстановления, и я не смею отвлекать тебя от дел, также заботы о моём собственном Ордене не позволяют мне посетить Гусу, как бы мне этого ни хотелось. Ты хорошо знаешь меня и мой нрав, поэтому излишним будет напоминать о том, что моё состояние должно остаться тайной для заклинательского мира. По этой причине я прошу выделить мне в помощь человека, коему ты доверяешь как самому себе.С уважением, Цзян Ваньинь.»
Тёмный заклинатель солгал: заботами Вэнь Цин он вернул утраченную физическую форму, игра Вэй Ина усмирила тьму, так что Цзян Ваньинь находился на пике своей силы. Хоть это всё было временными мерами и в долгосрочной перспективе спасением от последствий использования энергии инь не станет — сейчас для решающего удара сего было достаточно. Глава Цзян неимоверно устал: последний раз он нормально спал два месяца назад — ровно столько прошло с момента, как юноша встал на ноги после ранения. За это время он далеко продвинулся: торговля пошла на лад и финансовое положение Ордена перестало вызывать опасения, план по избавлению от недругов был готов и только и ждал своего исполнения. Срок подходил к концу — со дня на день Цзян Яньли должна родить мальчика. Цзян Ваньинь сделал всё для того, чтобы этот ребёнок открыл глаза в новом мире. Отныне ему ничего не будет угрожать.Измотать себя и рухнуть В темноту до утра. Колыбельная дождя За окном поёт: «Пора» ©.
Двадцать первое ноября — именно эту дату назвали придворные лекари днём предполагаемых родов. Цзян Ваньинь не предполагал, он знал наверняка — так и будет. В этот день родился Цзинь Лин. Когда это было? Сколько времени прошло? Тёмный заклинатель старался не думать об этом. Прошлое или будущее — ничего уже не имело значения. Мальчика решено назвать тем же именем, даже дата совпала, но судьба внесла свои коррективы — ребёнок родился на пять лет раньше, он просто не может быть тем самым Цзинь Лином. Страшно. Безумно страшно. Цзян Ваньинь стоял перед покоями своей сестры и сходил с ума от беспокойства. Он видел сон в ту самую ночь двадцать первого ноября: храм Гуаньинь, Цзинь Лин с золотой струной, прорезавшей его кожу. Но пугали вовсе не кошмары. Цзинь Гуанъяо больше никогда не приблизится к нему: у этого подонка нет права находиться рядом с семьёй Цзян Чэна. Тёмный заклинатель не позволит взять ему на руки своего племянника, да что уж там, Гуанъяо даже увидеть его не успеет! Цзян Ваньинь не боялся за судьбу этого мальчика — он приложил все силы, чтобы обезопасить его. Он малодушно жалел себя и свои собственные чувства. Прямо сейчас ему предстояло переступить порог и встретиться лицом к лицу со своим страхом — племянником, что занял чужое место. — А-Чэн, выглядишь так, будто это ты маялся родовыми муками полдня и полночи, — поддел Вэй Ин. — Иди ты! Заходи первым — раз такой смелый! — сердито бросил Цзян Чэн в ответ. — Пф! Вот и зайду! Чего мне бояться? — недоумевал Вэй Усянь. Беспокойство друга ему было непонятно — вместо страха он испытывал радостное волнение и предвкушение. «Почему А-Чэн так боится? Поди опять терзается сомнениями, но разве можно не понравиться новорождённому? Да он же будет лучшим дядей на свете!» — мысли лихорадочно скакали в голове Вэй Ина, вторя его сердцу. Дождавшись позволения, он наконец переступил порог покоев молодой госпожи Цзинь. Девушка выглядела уставшей, но абсолютно счастливой. Её мягкая светлая улыбка трогала сердце и душу. Рядом с ней стоял новоиспечённый отец, что светился от гордости. Но сие чувство было совсем иного толка: облик Цзинь Цзысюаня больше не источал высокомерия или напыщенности, как было ранее. Вместо этого он выглядел гораздо проще обычного: аккуратные, слегка неуверенные движения; взгляды, полные восхищения; скромные касания и нежная улыбка. Молодой господин Цзинь впервые стал походить на обычного человека: муж любимой сестры; отец племянника; близкий родственник, которого вдруг захотелось назвать «родным». Вэй Ин тихо подошёл к Цзинь Цзысюаню, державшему на руках новорождённого, и обратился к нему: — Можно? — Конечно, — юноша в золотых одеяниях аккуратно передал ребёнка Усяню. Вэй Ин, придерживая А-Лина левой рукой, потянулся правой в намерении погладить того по лицу, но неожиданно был остановлен крохотной ручкой. Младенец схватился за указательный палец юноши и с любопытством изучал украшавшее его кольцо. На лице А-Лина отразилась несвойственная крохотным детям задумчивость. Насмотревшись на Цзыдянь, он поднял свой взгляд на Вэй Ина, вглядевшись в лицо юноши, младенец громко расплакался по причинам, ведомым лишь ему одному. Вэй Усянь растерялся и наивно поинтересовался таким тоном, будто в самом деле мог получить ответ: — Эй, малыш, в чем дело? Цзян Ваньинь отмер. Всё это время он каменным изваянием стоял в углу и даже не поднимал глаз на происходящее, снедаемый страхом и болью. Детский плач выдернул его из плена самобичевания: отогнав оцепенение, тёмный заклинатель молнией преодолел разделявшее его с Вэй Ином расстояние. — Ты неправильно его держишь! — сердито бросил Цзян Чэн, принимая А-Лина из рук Вэй Усяня. Ворвавшись в гущу событий и ловко перехватив младенца двумя руками, Цзян Ваньинь даже не заметил, как оказался в подобном положении: вот он стоит посреди господских покоев, прижимая к себе племянника, аккуратно поддерживая его голову и едва заметно покачивая, под пристальным восхищённым взглядом трёх пар глаз — А-Лин перестал плакать. Цзян Чэн держал ребёнка у самого сердца, слыша биение крохотного сердечка в ответ, но так и не решался взглянуть на него. А-Лин же, схватив длинную прядь волос Цзян Ваньиня, наоборот рассматривал его лицо с недетской заинтересованностью. Почувствовав это касание, тёмный заклинатель безотчётно поднял взгляд и столкнулся им с младенцем: — А-Лин… — на выдохе только и смог произнести Цзян Ваньинь. Слёзы бесконтрольно потекли по щекам тёмного заклинателя, падая на личико ребёнка. Вэй Ин заворожённо смотрел на эту картину. Он любил детей, но от брака по-юношески открещивался, считая тот посягательством на личную свободу. Вэй Усянь никогда не задумывался над тем, хочет ли он иметь ребёнка, и сейчас, даже не сформировав этого вопроса, глядя на державшего в руках младенца Цзян Ваньиня, получил на него ответ — хочет. Цзян Чэн прекрасно знал, что младенцы в таком возрасте ещё неспособны улыбаться, но готов был поклясться — А-Лин, его А-Лин улыбался ему.Я помню, как открыл глаза И встретил в них тебя, Как первый луч, как тихий звон Как первая гроза ©.
— А я всегда говорил, что мой шиди невероятно милый! — игривым тоном заявил Вэй Ин, заглядывая названному в лицо, бесконечно того смущая. — Прекрати… — Цзян Чэн зарделся, как юная дева, в самом деле, приняв совершенно очаровательный вид. Он всё еще не мог поверить, что встретился со своим племянником — иначе как «чудом» это и не назовешь. Но сомнений не было — это действительно был А-Лин. Дышать стало легче, сердце забилось быстрее, даже извечное раздражение сошло на нет: ссориться не хотелось, хотелось жить. Сие желание не возникало у тёмного заклинателя очень давно — оно подгоняло его во время войны, жгло жилы горячей кровью, но с её завершением постепенно сходило на нет. Мирная жизнь даровала счастливые спокойные дни родным Цзян Ваньиня, а ему только и оставалось существовать, оберегая их покой, довольствоваться лишь этим и делать вид, что с ним самим всё в порядке. Захотелось жить — сей порыв мог как подсобить, наделив силой, так и расстроить все его планы, зародив в душе сомнения и страх. Надо держаться. Умирать — нестрашно. Цзян Ваньинь уже умирал однажды, так ведь? По коридорам резиденции Ордена Ланьлин Цзинь разносились бодрые юношеские голоса. Так сходу и не скажешь, что они принадлежали достопочтимым господам, но, тем не менее, Глава Цзян и его первый помощник переговаривались, ничуть не стесняясь своего счастья. Их беседа была прервана насмешливым мальчишеским голосом: — Глава, Вэй-гэгэ, — бесцеремонно отвлёк их от разговора ребёнок в золотых одеяниях. — Сюэ Ян?! Да как так можно называть своего учителя?! — искренне возмутился Вэй Ин. — Здесь мне можно всё, — нахально заявил ребёнок. Словно в подтверждение своим словам, он развернул конфету, и, отправив её в рот, бросил обёртку прямо на пол. — Так вот где ты провёл последние полтора месяца, теперь понятно… — голос юноши потух. Вэй Усянь не знал, как реагировать на эту встречу. С одной стороны, Сюэ Ян предал их, а с другой — разве могли они что-то противопоставить Ордену Ланьлин Цзинь и удержать его? Если Цзинь Гуаньшань вздумал кого-то переманить на свою сторону, то помешать ему не мог никто — в финансовых возможностях ему не было равных. — Пф! Говоришь так, будто тебе действительно есть до меня дело! Ладно, не грусти, а то казна не будет расти! Бывайте! — насмешливо попрощался с юношами Сюэ Ян и вразвалочку двинулся дальше по коридорам. Оставшись наедине, Вэй Ин тихо обратился к Цзян Чэну: — Почему ты ничего не сказал? — Слова ничем не помогут. Мы сделали всё, что могли. А крик и ругань… — тёмный заклинатель сделал паузу, взглянув на своего помощника, а затем продолжил: — Сам знаешь, что моих нравоучений достойны только самые близкие, — закончив свою речь, Глава ехидно улыбнулся. — Хах, думаю, ты прав, — грустно улыбнулся в ответ Вэй Усянь. Хоть юноша и сказал это — легче ему не стало. Орден Ланьлин Цзинь! Он бесконечно злился на него: «Мерзкие золотые пташки, решили подкупить приближённого ученика Главы?! Думаете, что этим оскорбите нас? Мечтайте! Гордость Юньмэн Цзян стоит куда больше ваших никчёмных золотых слитков!» — с этими мыслями Вэй Ин направился в гостевые покои ненавистного ордена.Всюду принципы невмешательства. Вместо золота — плавят олово ©.
Всё проходит: и хорошее, и плохое. Вот и дни, проведённые в Ланьлин Цзинь, обернулись воспоминаниями. Обязанности привели Главу Цзян и его помощника в Цинхэ Не, откуда юношам предстояло отправиться в Гусу Лань. — Должен признать, я не ожидал встретить тебя здесь, брат, — Цзян Ваньинь никогда в жизни так нагло не лгал. На удивление, эта ложь доставляла ему немало удовольствия. Поймёшь тут Мэн Яо с его интригами — играть человеческими жизнями и правда довольно забавно. — Эргэ доверил мне заботу о нашем старшем брате: он занят восстановлением Облачных Глубин и не может исполнять для него Песнь очищения сердца, так что с некоторых пор это стало моей обязанностью, — объяснился Цзинь Гуанъяо. — Секретная техника Гусу? Эта мелодия достаточно сложна, я восхищён способностями брата, что сумел овладеть ей, — лесть из уст Главы Цзян текла подобно патоке, услаждая слух. Если бы он пользовался ей в прошлой жизни — звание самого обольстительного и галантного молодого господина наверняка досталось бы ему. Юноша в золотых одеждах смутился: — Брат слишком высокого обо мне мнения, мне понадобился месяц, чтобы разучить её. Я даже пропустил рождение Цзинь Лина из-за своей бездарности. «Будь уверен: если бы обучение не состоялось, я бы нашёл любой другой способ не допустить тебя до моего племянника», — мысли тёмного заклинателя заставили его растянуть губы в хищной улыбке, кою он тут же преобразовал в дружелюбную и продолжил уже вслух: — Ты слишком строг к себе, брат. Позволишь услышать твою игру и оценить твой талант по достоинству? Уверен — ты возводишь на себя напраслину. Заклинатель разволновался и с признательностью в голосе произнёс: — Конечно! На самом деле, я собирался нанести визит в Юньмэн Цзян через пару дней, дабы помочь тебе усмирить потоки тёмной энергии. Чудесное совпадение: теперь я смогу подольше побыть со старшим братом и принести пользу вам обоим. — Действительно! Сама судьба собрала всех нас здесь, — на этот раз улыбка Цзян Ваньиня была совершенно искренней, хоть и не предвещала ничего хорошего.Я навеки останусь, видимо, В этих списках пропавших без вести. На фронтах той войны невидимой — Одаренности с бесполезностью ©.
— Лань Чжань?! Надо же! Какими судьбами здесь? — завидев фигуру в белых одеяниях, Вэй Ин направился навстречу своему другу, приглашающе раскрыв объятья. На удивление, в этот раз Второй Нефрит против них не был. Вытерпев обжимания, он с сомнением спросил: — Глава Цзян не сказал тебе? Вэй Усянь удивился: — Не сказал что? — Он попросил меня сопроводить вас в Гусу, — безэмоционально пояснил Ванцзи. — Э… — глупо протянул юноша. Он был рад, что проведёт больше времени со своим другом, но необходимости в сопровождении не видел. Второй молодой господин Лань был известен своей немногословностью: вот и сейчас, не изменяя себе, вместо словесного ответа он протянул Вэй Ину письмо. Юноша развернул его и прочёл: «Второй молодой господин Лань, я вынужден просить вас о помощи. В ближайшее время я нанесу визит в Орден Гусу Лань, воспользовавшись любезным приглашением вашего старшего брата, дабы поправить своё здоровье в стенах вашего клана. Однако, боюсь, что оно не позволит мне совершить столь длительный полёт самостоятельно. Смиренно прошу второго молодого господина Лань сопроводить меня из Цинхэ в Облачные Глубины и принять все необходимые меры в случае дестабилизации тёмной энергии в моём теле, если сия неприятность застигнет нас в пути.С уважением, Глава Цзян.»
Текст письма заставил юношу приподнять брови в удивлении: «А-Чэну стало хуже? Но он мог бы попросить меня сыграть Песнь очищения сердца или же встать на Суйбянь вместе со мной… Не доверяет мне? Нет, я чувствую, что это осталось в прошлом. Тогда почему? Ах, точно… Лететь и вправду далеко: мне было бы тяжело нести двоих на мече столько времени — непременно нужен второй заклинатель на смену. В таком случае, Лань Чжань и вправду подходит идеально! Надеюсь, втроём мы долетим куда быстрее! Ну, веселее так точно!» — придя к этому умозаключению, Вэй Ин заметно повеселел. Его, конечно, тревожило состояние здоровья Цзян Чэна, но тот перестал пренебрегать чужой помощью — а это значит, что вместе с Лань Чжанем и лекарями Гусу они точно излечат его!И музыка — средство от тоски, Все могло бы быть лучше, могло бы быть проще, Могло быть по-человечески ©.
— Воздействие Песни очищения сердца на тело и душу воистину благотворно, но при условии правильной игры. Брат, ты уверен, что не ошибся? — ласково поинтересовался Цзян Ваньинь. — Гуанъяо несколько дней исполнял эту мелодию совершенно одинаково, — ответил за названного Не Минцзюэ. — Я сыграл неправильно? — с лёгким беспокойством спросил заклинатель в одеждах Ланьлин Цзинь. — Часть в середине звучала неверно, — голос тёмного заклинателя наполнился льдом, мигом разрушив царящую в чайной комнате доверительную атмосферу. — Но, брат, откуда ты можешь знать истинно верное исполнение? — маска слетела с лица Гуанъяо, явив его настороженный хищный лик. — Вэй Усянь играл её мне. Его обучал второй молодой господин Лань, уверен он подтвердит мои слова. А уж то, что фрагмент в середине принадлежит запрещённой песни из Дунъина, могу доказать я сам. Исполнить для тебя заветные семь нот, А-Яо? — тёмный заклинатель отбросил всякую осторожность и перешёл к прямым угрозам. Собственная репутация более не волновала его: Цзян Ваньинь прекрасно знал — мертвецы не умеют сквернословить. Отныне, что бы ни сказал Цзинь Гуанъяо — ему никто не поверит. Лжец угодил в собственную ловушку. — Лань Ванцзи?! Для этого ты просил моего позволения на вашу встречу в моём Ордене?! Дабы он подтвердил твои слова?! Что за игру ты ведешь, Ваньинь? — Глава Не стал закипать, взор его обратился к юноше, склонившемся над гуцинем, и рассвирепел: — А ты?! Гуанъяо! Что за песню ты решил исполнить мне?! ЧТО ВЫ, МАТЬ ВАШУ, ВЗДУМАЛИ ТВОРИТЬ ЗА МОЕЙ СПИНОЙ?! — Брат, прошу, успокойся, — осторожно проговорил тёмный заклинатель, поднявшись из-за низкого чайного столика. — КАК Я МОГУ БЫТЬ СПОКОЕН, КОГДА ВЫ ПЛЕТЁТЕ ИНТРИГИ ЗА МОЕЙ СПИНОЙ?! — прокричал Не Минцзюэ. Цзян Ваньинь, не дрогнув, снял с пояса кнут и резким движением ударил по окну, проломив вместе с ним и стену. Указав головой на образовавшийся проход, тёмный заклинатель холодно бросил Цзинь Гуанъяо: — Беги. Глава Не и так пребывал на грани: Ци в его теле циркулировала беспокойно и хаотично. Путаный разговор названных братьев привёл мужчину в ярость, а поступок Ваньиня и вовсе вверг в чистое безумие. Не Минцзюэ не доверял им, точнее, он считал Цзинь Гуанъяо настоящим подлецом и не понимал, из каких соображений Лань Сичэнь и Цзян Ваньинь заступаются за него. Мужчина надеялся повлиять на Яо — направить на путь истинный, а выходит, в итоге его использовали для своих политических игр? Правильного ответа Чифэн-Цзюнь не ведал и разбираться в сложившейся ситуации был не намерен — в этом и крылась проблема. Не Минцзюэ потерял рассудок и обернулся жаждущим крови безумцем — искажение Ци постигло его. Юноша в золотых одеяниях выбежал во двор — следом за ним, подобно смерчу, бросился Глава Не. Цзян Ваньинь был спокоен и собран, действовал без суеты и спешки: отвлекая внимание на себя, он вывел Не Минцзюэ на открытую площадку, минуя людные коридоры, дабы избежать человеческих жертв. Оставалось только спасти Чифэн-Цзюня от смерти, не погибнув при этом самому. — ВАНЬИНЬ, ПОЧЕМУ ТЫ ДО СИХ ПОР ЗАЩИЩАЕШЬ ЕГО?! РАЗВЕ ОН НЕ ПЫТАЛСЯ МЕНЯ УБИТЬ? — диким зверем рычал Глава Не. Тёмный заклинатель не ответил, позволив себе высказаться лишь в мыслях: «Если он сейчас погибнет от твоей руки — это только все усложнит. Суд явит на свет все грехи Цзинь Гуанъяо, а уж я прослежу, чтобы он был поистине справедливым». На шум выбежала стража, однако вмешаться не решалась: их задачей было защищать Орден и Главу Не, что делать в ситуации, когда сам Глава представлял опасность — они не знали. Вскоре на звук знакомого имени явился Вэй Усянь, Лань Ванцзи отправился за ним следом.Мы танцуем в пыли — началось, И вначале была наша злость, И цепляются листья коготками за воздух, Это как-то немыслимо… ©.
Взору Вэй Ина предстала поистине ужасающая картина: черты лица Не Минцзюэ исказились гневом до такой степени, что перестали походить на человеческие, а сам он свирепствовал подобно дикому зверю. Цзян Чэн лишь уворачивался от яростных выпадов, не атакуя, но и не отбиваясь. От их неистового танца в воздух взвились клубы пыли и пожухлые листья. Зима только вступила в свои права и не успела скрыть мир с его несовершенством под белым покрывалом. Природа замерла в ожидании глубокого сна: жизнь постепенно замедлялась и угасала, и только схлестнувшиеся энергии напоминали всему сущему о её существовании. Цзинь Гуанъяо обнаружился неподалёку: лик его не выражал ни беспокойства, ни страха — юноша погрузился в глубокую задумчивость. «Он всё знал… Но почему же не захотел разоблачить меня иным способом? Вэй Усянь и Лань Ванцзи здесь: если Цзян Ваньинь привёл их сюда в качестве свидетелей, то зачем же раскрыл свой план? Разве тем самым он не навлёк на себя ненужные подозрения?» — из размышлений Мэн Яо выдернул обеспокоенный голос Вэй Ина: — Глава Не на грани искажения Ци, что произошло? Глаза юноши расширились от страха, но то были не переживания за судьбу своих названных братьев — осознание: «Я провёл недостаточно сеансов, чтобы дестабилизировать Ци Не Минцзюэ. Цзян Ваньинь поспособствовал искажению, дабы обвинить в этом меня! Теперь у меня нет возможности оправдаться незнанием или совпадением! Даже если вернуть вырванные нотные листы в сборник — это не поможет! Ничего уже не поможет!». — Брат считает, что мы с Ваньинем хотим убить его! — испуганно ответил Цзинь Гуанъяо. Голос Вэй Усяня наполнился льдом: — Что за бред, — смерив говорившего презрительным взглядом, он продолжил: — Глава Цзян никогда бы не уподобился тебе. Не получив никаких дельных ответов — лишь жалкие оправдания — Вэй Ин решил вмешаться в поединок. — Не подходи! — остерёг его Цзян Ваньинь. — Ты не используешь ни кнут, ни меч! Боишься его ранить? Так у меня чужие раны не болят! — прокомментировал юноша. Тёмный заклинатель держал в руках своё оружие, но в бою не применял — лишь уклонялся от ударов, но тому была причина: — Будет слишком шумно! Уходи, и чтобы все заткнули уши! — приказал Цзян Ваньинь. Этот разговор отвлёк его, и он пропустил удар — Не Минцзюэ угодил кулаком в грудь Цзян Чэна, выбив из неё весь воздух. Юноша пошатнулся, к горлу подступила кровь. Сплюнув её на землю, Цзян Ваньинь повторил: — Уходи. — У тебя кровь… — обречённо сказал Усянь. Тёмный заклинатель растянул алые губы в улыбке и произнёс: — Так даже лучше. Вэй Ин зажал уши и запрыгнул на меч, отдаляясь от места сражения на безопасное расстояние, он оглушал округу криком: — Никому не вмешиваться! Всем заткнуть уши, или я собственноручно лишу вас слуха! Приземлившись рядом с Лань Ванцзи, юноша обнаружил рядом обеспокоенного Не Хуайсана и Цзинь Гуанъяо, который даже не думал подчиняться. — Тебе что-то неясно? — прикрикнул на того Вэй Ин. — Господин Вэй, но ведь тогда мы не сможем обороняться. Стоит ли так доверять Цзян Ваньиню? — заискивающе ответил Яо. — Ещё слово, и обороняться ты будешь от меня! — рассвирепел Усянь. Цзинь Гуанъяо ничего более не оставалось, как приложить ладони к ушам. Цзян Ваньинь, убедившись, что ему никто не будет мешать, приступил к делу. Увеличив дистанцию с Минцзюэ, тёмный заклинатель полоснул Хуфангом по левому запястью: кровь потекла по рукояти кнута. На кнутовище начали проявляться багряные символы: до самого кончика он был испещрён вязью заклинания. Цзян Ваньинь отбросил кнут, и тот заключил их с Не Минцзюэ в кольцо, кое никто не мог покинуть без приказа тёмного заклинателя. Сердце Вэй Ина дрогнуло — он непроизвольно сделал шаг вперёд и тут же был остановлен рукой Лань Ванцзи. От этой картины лицо Цзян Чэна скривилось, подавив недовольство, он начал петь. «Это же мелодия, коя способна прекратить ток Ци в теле и запечатать каналы!» — Цзинь Гуанъяо с ужасом осознал, что проиграл. Цзян Ваньинь лишил его всякой возможности сопротивляться. Рукам юноши суждено было безвольно повиснуть, а телу обмякнуть — такое отчаяние постигло его, но он продолжал держать свои ладони у ушей из чистого упрямства. Грязные помыслы и притворство сыграли с ним злую шутку. Вновь. Не Минцзюэ начал замедляться. Силы покидали его, но вместе с тем рассудок возвращался к нему. Но, к сожалению, возможность размышлять сделала из него более опасного противника. Разум Главы Не всё еще был отравлен гневом, будь он в своём уме, никогда бы не сделал то, что сделал. Сабля Не Минцзюэ вылетела из круга и направилась прямиком в Вэй Ина. Цзян Ваньинь беспомощно кинулся за ней — удар, обрушившийся на его грудь, остановил его, повалив с ног. Трещины в рёбрах обернулись переломом. Вэй Ин даже не успел испугаться — Бичэнь, вырвавшись из ножен, появился прямо перед его лицом, отразив атаку. «Хах, даже с места не сдвинулся, обойдясь мысленным приказом! Конечно, куда уж мне!» — саркастично прокомментировал Цзян Ваньинь действия Лань Ванцзи у себя в голове. Искры, что высекли клинки при ударе, погасли, и взору Вэй Ина предстал откашливавшийся от крови Цзян Чэн. Юноша опустил руки и схватился за меч, но не смог сделать ни шага — ладони, кои мягко легли на уши, тут же остановили его. — Продолжай, — холодно сказал Лань Ванцзи, глядя прямо в глаза Цзян Чэну. Вэй Усянь запоздало осознал, что Лань Чжань защищает его слух вместо своего, и тут же заполошно накрыл руками его уши. Лицо Цзян Ваньиня мученически скривилось: «Та же сцена, та же песня, тот же злодей! Даже я точно также захлёбываюсь кровью! В очередной раз поддался собственным чувствам! Опять из меня получился никудышний защитник — ведь я вновь во всём проиграл ему!». — Ахахах! — булькающие звуки примешались к смеху тёмного заклинателя, сделав его поистине жутким. Клубы чёрного дыма окутали фигуру Цзян Ваньиня, и он с нажимом произнёс: — Ну уж нет! На сей раз я гораздо сильнее! Последняя часть мелодии вышла хриплой — ноты были едва различимы. Но этого и не было нужно: та боль, что пронизывала её, проникала сквозь кожу, заставляя волоски на теле становиться дыбом, а сердце тревожно сжиматься. Никто не услышал эту песню, однако, минуя уши, она сразу вонзалась в душу. У Вэй Ина перехватило дыхание, Лань Ванцзи нахмурился, Цзинь Гуанъяо сделалось дурно, Не Минцзюэ повалился на землю. Никто не услышал эту песню, почти никто. Кнут разомкнул кольцо, вернувшись в руку. Вэй Усянь отбросил чужие ладони и побежал к тёмному заклинателю. — А-Чэн, ты как? — едва слышно прошептал Вэй Ин, склонившись к другу и поглаживая того по спине. — Просто помоги мне встать, — устало попросил Цзян Ваньинь. Убедившись, что Цзян Чэн способен стоять на ногах, Вэй Усянь принялся ругать его: — Вот что мне с тобой делать, а? Почему вечно все беды сыплются на твою бедную грудь? Тёмный заклинатель, ухмыльнувшись, саркастично ответил: — Потому что она пустая. — Иди ты! Как над таким вообще можно шутить? — обиженно выдал Вэй Ин, однако, заслышав последовавший за этой шуткой хриплый смех, невольно улыбнулся сам. — Дагэ! — путаясь в собственных ногах, к названному бежал Не Хуайсан. — Он в порядке. Я запечатал его духовные каналы, но их вскоре нужно будет заблокировать вновь. Ток Ци необходимо прекратить на несколько дней, пока разум Не Минцзюэ не прояснится. Не Хуайсан, отдай страже приказ схватить Цзинь Гуанъяо — его необходимо доставить в Башню Кои для суда, — спокойно объяснил Цзян Ваньинь. — Я? — ошарашенно спросил второй молодой господин Не. — Только не говори мне, что не знаешь, как и что нужно делать — я не поверю, — опасно произнёс тёмный заклинатель, заглянув в глаза Не Хуайсану. Тот мигом преобразился, необычайно для себя строго приказав: — Собрать конвой для преступника, Главу Не поместить в лазарет, а Цзян Ваньиню выделить лекаря, — прервавшись, он смягчился и обратился к чинно приближающемуся к ним Лань Ванцзи: — Второй молодой господин Лань, прошу, останьтесь в Нечистой Юдоли — Песнь очищения сердца поможет брату быстрее встать на ноги. — Боюсь, мой визит в Гусу придётся отложить. К тому же, здесь вы действительно нужнее, — подтвердил Глава Цзян. — Хорошо, — согласился Лань Ванцзи. — Ох! Нужно оповестить Вэнь Цин — она поможет вам обоим, — спохватился Вэй Ин. — Мы не можем провести столько времени в Цинхэ Не — нужно спешить в Ланьлин, там её и встретим. К тому же, есть ещё один человек, что нуждается в её «золотых руках», и находится он в резиденции Ордена Ланьлин Цзинь, — проговорив это, Цзян Ваньинь бросил холодный взгляд на Цзинь Гуанъяо. Юношу в золотых одеяниях обступила стража, заломив тому руки. — Двоих будет достаточно — он не сможет сопротивляться, — прокомментировал тёмный заклинатель, ехидно ухмыльнувшись. — Хах, выходит, ты знал, что я подслушаю? Но, брат, не слишком ли это — обладать такой мощью? Сия песня способна лишать духовных сил, а сам ты — непобедимый властитель тьмы — что это, если не угроза всему заклинательскому миру? Боюсь, как бы твоё могущество не обернулось против тебя! — слова всегда были главным оружием Цзинь Гуанъяо. Вот и сейчас он пытался сражаться тем способом, который получался у него лучше всего. — Только тот, кто сам нечист на руку, мог ослушаться приказа вышестоящего в такой момент — догадаться было несложно. Что касается переживаний — разве стоит ими омрачать свои последние дни? — Цзян Ваньинь с трудом мог стоять на ногах, но для всех присутствующих он был подобен Небожителю. Он сумел спасти Главу Великого Ордена от смерти: сражался и победил, не задев противника и кончиком меча. Грязные слова не пятнали его имя, даже будучи раненым и поруганным, Цзян Ваньинь держался величественно. Безукоризненная осанка и гордый холодный взгляд: Глава Цзян отправлялся на суд, зная, что судить будут и его самого. Тёмный заклинатель был спокоен — ему не требовались Песни для усмирения энергии инь. Тьма насытилась его кровью и болью, затаившись в глубине души в ожидании долгожданной расправы над ненавистным врагом. Цзян Ваньиню не нужны Песни для очищения сердца — он сам мог исполнить колыбельную, коя подарит его недругам вечный сон.Но упавшие стены, бегущие люди, И мечется золотой дракон, И я, несомненно, прикрою нас грудью… ©.