Это легче, чем забыть, наслаждаться этой болью. Я люблю тебя любить, мазать раны сладкой солью. Всё прекрасно, всё пройдёт, остаются только шрамы, Но не лей ты этот йод на сквозные раны ©.
— Глава, могу я войти? — послышался девичий голос из-за двери. — Входи, Вэнь Цин, — позволил Цзян Ваньинь. Девушка прошла в кабинет и ненадолго задержалась у стола помощника Главы, что неминуемо притягивал взор: мази, ступка, целебные травы, нотные листы, струны, иглы, поющая чаша и ещё куча всего — творящийся на данном рабочем месте беспорядок любого бы поставил в тупик, но только не ту, что снабдила неугомонного исследователя этими предметами. Глава Цзян саркастично отозвался: — Если ты к Вэй Усяню, то он отправился в город за больными — избавиться от моего шрама ему не удалось, и он совсем потерял покой. Цзян Чэн вспомнил растерянное и расстроенное лицо Вэй Ина и язвить тут же расхотелось. В день их с Сюэ Яном возвращения Усянь едва дождался ночи, чтобы раздеть его для… Игры на флейте. Самой обычной, а не той, на которую Ваньинь сперва подумал. Мелодия была красивой и до боли знакомой, хотя Цзян Чэн мог поклясться, что слышал её впервые. Как бы то ни было, музыка тронула его: тональность, гармония, темп и ритм — всё звучало именно так, как нравилось самому Ваньиню. Звуки сей мелодии будоражили воспоминания, но избавить от них не могли. Поэтому Цзян Чэн крайне удивился тому, что Вэй Ин преследовал своей целью сведение его шрама. Юноша далеко продвинулся в своих исследованиях: он сумел помочь многим, начиная с излечения бытовых увечий у заклинателей и заканчивая следами, нанесёнными духовным оружием простым людям. Шрам Цзян Ваньиня не поддался. Он «украшал» его грудь две жизни подряд: воспоминания, связанные с этим ранением, проросли столь глубоко, что стали попросту неотделимы от души. Тёмный заклинатель не мог признаться сам себе, но он просто не способен расстаться с сим шрамом. Цзян Ваньинь множество раз задавался вопросом: где же та грань между прошлым, будущим и настоящим — и не находил на него ответа. Может её и вовсе не существовало, а если это так, то шрам, рассёкший его грудь, невозможно свести, ведь он да пустая грудь напоминают Цзян Ваньиню о реальности всего происходящего. А она, между прочим, периодически обрушивалась на его голову с новыми потрясениями, грозясь разойтись по швам. Девушка грустно улыбнулась: — Я знаю. И я бессовестно воспользуюсь его отсутствием, чтобы озвучить ту просьбу, с которой пришла, — с этими словами заклинательница прошла вглубь кабинета и глубоко поклонилась Цзян Ваньиню. Тёмный заклинатель напрягся: такая формулировка не предполагала ничего хорошего. Но он всё же был бесконечно благодарен целительнице, поэтому без раздумий произнёс: — Говори. — Я хочу выносить и родить наследника Главы Цзян, — твёрдо произнесла Вэнь Цин, глядя прямо в глаза Цзян Ваньиню. Глава Цзян шокировано воззрился в ответ. Несмотря на то, что Цзян Чэн не заявлял об этом открыто, их с Вэй Ином отношения тайной не были, поэтому чьё-либо предложение стать наложницей так удивить его не должно. Но… Вэнь Цин? — Ты говорила о просьбе, но невозможность обзавестись наследником традиционным способом лишь моя с Вэй Усянем проблема, так в чём же твоя выгода? Ты занимаешь должность придворного лекаря, твой брат — начальник стражи, ближайшие родственники под моей защитой. Занять какое-либо другое привилегированное положение для тебя пустяк — ты могла бы просто попросить, и я бы не смог отказать, — на последних словах Цзян Ваньинь осёкся. Для него было тяжело вести подобные откровенные разговоры и признаваться в своей привязанности к кому-либо, но жизнь научила Главу Цзян, что скрывать собственные чувства и эмоции бывает чревато, поэтому он продолжил: — Я и Вэй Усянь и так в неоплатном долгу перед тобой — почему же ты решила взвалить на себя очередную ношу? — Потому что я люблю тебя, — без тени улыбки, сомнения или сожаления проговорила Дева Вэнь. — Тогда точно нет, — отрезал Цзян Ваньинь. Юноша был растерян и отчаянно цеплялся за остатки самообладания и здравомыслия, кои он взращивал годами. Помимо Вэй Ина ему никто и никогда не признавался в любви, и он просто не знал, как реагировать на подобное. Вэй Усяня Цзян Чэн любил, сии чувства были взаимны, но, несмотря на это, потребовалось время, чтобы осознать и принять их, а что делать сейчас? Отказать было логичнее всего, но Вэнь Цин и сама прекрасно осведомлена об их с Вэй Ином отношениях и своих шансах, так зачем лишний раз сыпать соль на открытую рану? «Это проклятое «тогда»! Какого ляда я вообще это ляпнул?! То есть, если бы она предложила выносить ребёнка по доброте душевной, то я бы сразу согласился? Идиот…» — мгновения текли мучительно долго, так долго, что Цзян Ваньинь успел проклясть себя за чёрствость с корыстью, испытать чужую боль от отчаяния и проникнуться силой духа человека, пошедшего на подобное самопожертвование. Вэнь Цин на это только с каким-то неземным спокойствием и отрешенностью улыбнулась, ответив: — Я понимаю. Непросто принять чужие чувства, какую бы форму и выражение они не имели. — Я ценю и уважаю тебя не только как непревзойдённого лекаря, но и как выдающуюся личность — пользоваться твоими чувствами для меня неприемлемо, — ровно произнёс Глава Цзян, вложив в эти слова всю свою искреннюю благодарность, однако сердце его отозвалось горечью сожаления. Может, он и слышал ранее слова любви, но вот отказывает кому-то точно впервые. А уж отвергнуть такую замечательную во всех отношениях девушку было ещё сложнее. Несмотря на отказ, Дева Вэнь расстроенной не выглядела: она была невероятно сильна, мудра и мужественна, вот и вела себя соответственно. По её строгому и спокойному лицу было видно — девушка предвидела такое развитие событий, поэтому без тени грусти и сожаления она сказала: — Мне не о чём горевать и сокрушаться, жизнь такова, какова она есть. Ты не обязан как-либо отвечать на мои чувства и потакать моим просьбам из жалости и благодарности. Такого я не потерплю, — прервавшись на саркастичную улыбку, она продолжила: — В этом мы похожи: оба гордые и упрямые. Кто знает, может, в другом времени, месте или же мире у нас бы что-нибудь и вышло. Но сейчас… Я не смею просить большего, моих чувств мне хватило с головой. Знаешь, Цзян Ваньинь, мне искренне нравилось тебя любить, поэтому я хочу, чтобы ты был счастлив. Тёмный заклинатель замер как молнией поражённый, эти спокойные и взвешенные слова пронзили его в самое сердце. На краткий миг он даже засомневался, из «этого» ли времени Вэнь Цин, ведь он нутром чуял, что её речь куда глубже, чем могло показаться на первый взгляд. Душа сама отозвалась и откликнулась: «Да, это действительно было бы возможно, но не сейчас и не здесь. Не в этом мире и не в это время». Но девушка была реальна, её чувства тоже. Всё, что произошло — воплощение этого самого «здесь и сейчас», момент истины, отражение самой жизни. Вдруг стало так спокойно. Вэнь Цин, её стойкость, непоколебимость и сила подействовали умиротворяюще. Цзян Ваньинь не мог ответить на её чувства взаимностью, но мог посочувствовать, ведь что-то подобное испытал сам, когда отпустил Вэй Ина, позволив уйти из Храма Гуаньинь, так ничего и не сказав. Признайся Ваньинь тогда, рассказав об отряде Вэней, о том, как Усянь ему на самом деле дорог, и тот мог остаться. Цзян Чэн промолчал, Вэнь Цин же сказала всё чётко и ясно: и то, и то было невыносимо больно. Тёмный заклинатель знал это, но всё, что он мог — улыбнуться и произнести: — В другом мире и времени могло произойти всё, что угодно, нам же предстоит быть счастливыми здесь. Будь счастлива, Вэнь Цин. Губы целительницы тронула лёгкая улыбка и она ответила: — Будь счастлив, Глава Цзян. Девушка покинула комнату и дверь за ней бесшумно затворилась.И пропадает в миллионах навек когда-то Самый дорогой человек, правда Слишком глубокая рана, Забывать друг друга пора нам ©.
— Ванцзи, ты меня слышишь? — Глава Лань стоял на пороге маленького домика, отрезанного от всего мира. Было невероятно странно разговаривать вот так через дверь… Да и вообще, насколько было уместно беспокоить человека, что решил уйти в затвор? Лань Сичэнь прекрасно знал ответ: такое непозволительно. Сие касалось и неподобающего общения с нарушением норм и правил этикета, и грубого вмешательства в уединение совершенствующегося. Глава Лань нарушил заветы родного Ордена, но что ему ещё оставалось? Это был его брат — самый дорогой человек. Подобное даже предусматривалось этими треклятыми правилами! Глава Лань подавил внутреннее возмущение и сделал пару глубоких вдохов и выдохов. Молодой человек был не в ладах с собой, ему за последнее время слишком часто приходилось торговаться с собственной совестью и искать лазейки в правилах — это крайне утомляло. Результат таких торгов выматывал и того больше. Месяц. Он позволил общаться себе со своим братом через закрытую дверь раз в месяц. Хотя, конечно же, Лань Сичэнь надеялся, что Ванцзи откроет её для него и впустит внутрь, ведь их встречи с матерью проходили также… «Ох, не стоило об этом вспоминать», — принялся корить себя мужчина. Все эти истории о несчастной любви будто проклятье, что наслали на их Орден. «Да и сам я не лучше, чего только стоит моя привязанность к А-Яо… При других обстоятельствах я мог оказаться на месте брата, разве могу я его судить? Хотел бы я сам кого-то видеть и слышать? Были бы мне нужны письма, просунутые сквозь дверную щель? Я просто не знаю, о чем ещё сказать, какие вести о мире передать и какое послание принести… Это всё так глупо, бесполезно и бессмысленно…» — выбросив все мысли из головы, он все же принялся говорить. — Сегодня у меня нет для тебя писем… Господин Вэй наверняка довольно занят, ведь скоро состоится новый Совет Кланов. Планируется вновь поднять вопрос о должности Верховного Заклинателя — сей пост пустует уже много лет. Сначала никто не смел даже говорить о подобном — слишком свежи были воспоминания о тирании Вэнь Жоханя, после за этот титул начал бороться Цзинь Гуаншань, а его кандидатура… — Лань Сичэнь осёкся. Против правил было говорить дурно о ком-то за его спиной, даже о почившем злодее или нечестивце, подобрав слова, он продолжил: — Никто не мог пресечь его попытки добраться до власти, но и с ответным предложением выступать не решались. Ныне споры утихли: люди пришли в себя после трагедии и готовы вступить в новую эпоху перемен. Раны затягиваются, жизнь не стоит на месте и, кажется, в самом деле пришла пора сделать свой выбор и пойти по пути возрождения. Мир готов увидеть нового Верховного Заклинателя, я чувствую это. Лань Сичэнь замолчал. Он не знал, зачем говорит всё это, ведь его брат никогда не интересовался политикой. Все Советы Кланов он посещал только ради встреч с Вэй Усянем: не будь на них того, и Лань Ванцзи бы не удостоил их своим присутствием. Вся возвышенная речь, кою Глава Лань только что произнёс, вдруг показалась ему напыщенной, пустой и глупой псевдоободряющей чушью. Кончики ушей молодого мужчины тут же порозовели, и он хотел было удалиться с непозволительно быстрой для Ордена Гусу Лань скоростью, как вдруг дверь тихо приоткрылась.Пропадаю в небе и снова рождаюсь после дождя В поисках белых полос. Для тебя никто я, и что я вообще могу изменить, Я для тебя не первый ©.
Туман в голове Цзян Ваньиня мучал его до самой глубокой ночи. Его не развеяли ни работа, ни отдых, и на освежающий сон, что унесёт с собой все тяжелые думы, надежды было мало. Юноша бесшумно, дабы не разбудить своего избранника, опустился на постель и лёг на спину, вперившись взглядом в потолок. Взору Ваньиня не суждено было созерцать темноту ночи дольше пары мгновений: шальные глаза Вэй Ина, что перекинул через него ногу и уселся на его бедра, возникли перед лицом практически сразу. Общий вид юноши перед ним излучал озорство и нетерпение, но стоило Усяню вглядеться в лик напротив, как его настроение тут же переменилось. Опустившись на постель, Вэй Ин оправил ночную рубашку, прикрыв нагое тело, и обеспокоенно спросил: — Что случилось? Цзян Чэн устало и шумно выдохнул, собравшись с мыслями. «И когда это мы успели стать парой, коя делится всем, что лежит на сердце?» — только и пронеслось в голове. Но Цзян Ваньинь прекрасно понимал, что не может утаить подобное от Вэй Ина, не может и не хочет, поэтому ровно произнёс: — Вэнь Цин предложила выносить моего наследника. Брови Вэй Усяня подлетели вверх, а взгляд на мгновение блеснул восторгом. Но надежда не успела зародиться в душе юноши, как тут же погасла — подавленный вид Цзян Чэна говорил сам за себя. — Почему ты отказался? — вкрадчиво спросил Вэй Ин. Лицо Цзян Ваниня исказилось мукой, и он страдальчески проговорил: — А разве мог я согласиться? Она… — тёмный заклинатель осёкся, с трудом продолжив: — …. влюблена в меня. — О… — только и смог протянуть Вэй Усянь. Юноша потупил взгляд, задумавшись, затем произнёс с тоской в голосе: — Наверное, ей это необходимо… Цзян Чэн приподнялся на локтях и сел на постели, приготовившись слушать. Вэй Ин принялся рассказывать, лицо его тронула лёгкая улыбка, а взгляд наполнился нежностью: — Без неё всего этого могло и не быть, ведь это она подталкивала меня к тебе с самого начала. Брови Цзян Чэна нахмурились в непонимании, Вэй Усянь продолжил: — Вэнь Цин — та, кто помог мне осознать свои чувства. Она всегда поддерживала меня, нет, вернее, поддерживала нас. Если бы она хотела быть с тобой, то действовала бы ровно наоборот, тем более, что у неё был шанс, — на этих словах юноша лукаво заглянул в глаза своему возлюбленному, затем произнёс: — Вэнь Цин могла стать твоей женой, и ты это прекрасно знаешь. Да, это было правдой. Воспользуйся Дева Вэнь возможностью, что предоставила ей судьба, и поиски невесты для Главы Цзян закончились бы, едва начавшись — Цзян Ваньинь без раздумий женился бы на ней. Умная, сильная, верная, преданная и такая благородная… Лучшей партии и быть не могло. Но этот брак был бы сплошным мучением, ведь Вэнь Цин любила Цзян Ваньиня, а он любил Вэй Усяня, и сие было известно девушке гораздо раньше них самих. Разлучить людей, которых неумолимо влекло друг к другу — такого Дева Вэнь просто не могла допустить. Было больно, но смотреть на страдания возлюбленного и вовсе невыносимо. Что же тогда остаётся? — Да, это так, — согласился Цзян Чэн, затем с печальным лицом проговорил: — Я понимаю, почему она помогла нам, но зачем же приносить себя в жертву ради чужой любви и дальше? Разве то, что она предложила, не жестоко по отношению к ней самой? Вэй Ин предположил: — Если бы речь шла о ком угодно, то я сказал бы «она использует этот повод, чтобы стать ближе», но Вэнь Цин ни за что бы так не поступила. Наверное, она таким образом пытается отпустить тебя, — юноша опустил взгляд и подавленно произнёс: — Я… Понимаю её. Если бы у нас не сложилось, то я бы предпочёл, чтобы ты был счастлив с кем-то другим, видеть улыбку на твоём лице и не терзаться лишний раз сомнениями. Никаких «а что, если?», лишь осознание того, что твой любимый человек счастлив и ты сделал все правильно — иногда этого достаточно. Уголки губ Цзян Ваньиня едва приподнялись, и он притянул Вэй Ина поближе к себе, заключив того в объятия. Никаких «а что, если?» — эти двое были счастливы, и сомнений в истинности сего не возникало. Было горько и больно за девушку, коя стала им доброй подругой и кто знает, может, в будущем она станет им еще ближе? Думать о подобном пока было слишком тяжело. Юноши забылись тревожным сном, но сон этот был в объятиях друг друга. Оставалось надеяться, что будущее окажется благосклонно ко всем так же, как настоящее ласково по отношению к ним, и однажды осчастливит всех тех, кто дорог их сердцу.Все честно, мы друг другу не обязаны, Но, я чувствую себя разбитым и грязным ©.
Очередной Совет Кланов превратился в балаган и делёжку власти, прикрытые лишь витиеватыми выражениями да вежливыми улыбками. «Мышиная возня», — язвительно подумал Глава Цзян. Цзян Ваньинь был прекрасным Главой Ордена, но кроме порядка в родных землях, его больше ничего не интересовало: он сделал достаточно для всеобщей безопасности и мира, на верховную власть и титулы ему было плевать. Вот и сейчас он скрывал своё раздражение за маской холодности да очередной чашей с вином. — Господа, так мы ни к чему не придём. Жар, с коим вы отстаиваете свою правоту, лишь мешает. Жадность и горячность просто несовместимы с властью, — спокойно начал Лань Сичэнь, затем, дождавшись, когда гомон поутихнет, предложил: — Верховного заклинателя необходимо выбрать простым голосованием, где решающим фактором станет большинство голосов, иначе решение этого вопроса отложится ещё на несколько лет. — Поддерживаю, — просто согласился Цзинь Цзысюань, и на лице его отразилось облегчение. После смерти отца старейшины и советники выпили из него все соки, пророча ему судьбу Верховного Заклинателя. Давили чувством долга, заставляя выдвигать свою кандидатуру на этот пост, а он… Просто хотел быть со своей семьёй и растить сына! Да, он был Главой Великого Ордена, но Цзинь Цзысюань и не горел желанием становиться им столь рано: роль отца и мужа нравилась ему гораздо сильнее. Никто не ожидал таких желаний от избалованного и заносчивого наследника Ордена Ланьлин Цзинь, но он и не обязан соответствовать ничьим ожиданиям! Цзинь Цзысюань банально устал привечать у себя сотни Глав и их свиту, организовывая им пиры да развлечения. Юноша даже поймал себя на мысли, что он завидует Цзян Ваньиню, который смотрит на это мероприятие со скучающим выражением лица и нисколько в нём не заинтересован. — Тогда нам осталось выбрать достойного человека, в чьей честности и бескорыстности у присутствующих не будет сомнений, — с мягкой улыбкой произнёс Глава Лань. По Залу Несравненной Изящности прошла волна негодования. — Вот она, хвалённая скромность Ордена Гусу Лань, — съязвил кто-то. — Как и ожидалось, эти Лани мнят себя безгрешными Небожителями, — возмутился некто. Глава Цзян лишь строго свёл брови, поднеся пиалу к скривившимся губам: «Идиоты… Сколько сотен лет должно пройти, чтобы вы убедились: Орден Гусу Лань всегда сосредоточен лишь на внутренней политике. Монахам нет дела ни до чьих душ, кроме своих собственных», — съязвил Ваньинь в своих мыслях, затем отпил вина и смягчился: «Что, впрочем, нисколько не умаляет их заслуг. Так вам ли упрекать Главу Лань в корысти, если сами кидаетесь на любого, кто решит посоперничать с вами?». — Глава Лань, так укажите нам на такого человека, — едва сдерживая мольбу, попросил Глава Цзинь. — Цзян Ваньинь, — озвучил Лань Сичэнь. Названный тут же поперхнулся, едва сдержав порыв выплюнуть вино в свою пиалу. Не успел Глава Цзян возмутиться, как за него это сделал Глава мелкого клана: — Хорош бескорыстный праведник! Разве достопочтимые Главы забыли, как он избавился от Ордена Чан, воспользовавшись своим положением? Не Минцзюэ стукнул кулаком по столу и возразил: — По вашему мнению, такой Орден имеет право на жизнь? Само его существование позорит доброе имя заклинателей! Тёмный путь, что избрал Цзян Ваньинь, несёт в себе гораздо больше света, чем имеет в своём сердце этот Глава Чан и его отпрыски! — Глава Не строго оглядел зал и продолжил: — И пусть кто-то только посмеет прировнять тёмное искусство, кое использует Глава Цзян, к тем грехам, что сотворили так называемые светлые заклинатели! Зал погрузился в тишину: помимо использования тёмного пути предъявить Цзян Ваньиню было попросту нечего, а Глава Не ясно дал всем понять, что поднимать данную тему не стоит. — Голосую за Главу Цзян, — произнёс Глава Яо, встав на ноги. Глаза Вэй Ина округлились, как только он разглядел говорившего. Вслед за самым несговорчивым и дерзким Главой принялись голосовать и прочие. Сотни слов согласия звучали друг за другом, и Цзян Ваньинь попросту не успевал выразить своё мнение касательно всего происходящего. Вэй Усянь же, улучив момент, скользнул рукой под стол Главы Цзян и сжал его ладонь в своей в знак поддержки. Тёмный заклинатель встретился недоумённым взглядом с глазами Вэй Ина — они светились непоколебимой уверенностью, юноша нисколько не сомневался в нём. Когда подсчёт голосов был окончен, Глава Цзян встал из-за своего стола: — Прежде, чем вы примите окончательное решение, я обязан предостеречь вас. Все, возжелавшие увидеть меня на должности Верховного Заклинателя, должны понимать — ваш выбор противоречит всем принятым традициям. Моё золотое ядро сожжено, и новое сформировать я никогда не смогу, а физические силы и срок жизни равны простому человеку, я использую энергию инь в своих практиках, но на этом моё отступничество от общепринятых норм не заканчивается. Я держу свою личную жизнь в рамках приличий и во всеуслышанье о своём выборе не заявлял, однако тайной он не является. Если я займу вышеупомянутый пост, то мои отношения станут достоянием общественности, готовы ли вы видеть такого Верховного Заклинателя? Лицо Главы Цзинь исказилось мученической улыбкой, и он произнёс: — Глава Цзян, увы, история знает куда более скверные примеры недостойного поведения высокопоставленных господ. Боюсь, вам нас не удивить. А вот судьбе в который раз удалось удивить Цзян Ваньиня, ныне Верховного Заклинателя.Есть еще одни строители башен, Полезай наверх, если ты бесстрашен, Но с вершины не видно небес, А лишь от края до края наш вечный лес ©.
— Ко мне! Так, все здесь? — спросил Сюэ Ян у своры собак, вглядываясь в мохнатые макушки. Юноша стоял посреди небольшого пролеска на краю территории резиденции Ордена Юньмэн Цзян, окружённый собаками, что радостно махали хвостами. Со стороны Пристани Лотоса к ним приближалась девочка, коя остановила свой шаг и задержалась у криво сколоченной потрёпанной временем деревянной будки и любопытно заглянула внутрь. — Сахарок, Карамелька, Булочка, Пирожок, Конфетка, Минчжу — перекличку и подсчёт хвостатых прервал возмущённый детский голос: — Эй! Ты что же, причисляешь меня к своим питомцам? — Конечно, нет, шимэй! Ты — та, кто позаботится о них в моё отсутствие! — ответил юноша и улыбнулся одной из тех своих улыбок, по которым невозможно было понять, добрая ли та или издевательская. Однако девочка сумела распознать в ней искренность и теплоту, улыбнувшись в ответ. — Решил назвать меня сестрой по Ордену в день, когда его покидаешь? Как это мило и трогательно, — отозвалась Минчжу. — Вообще-то, это была ирония, — растянув губы шире, парировал юноша. — То-то клички у твоих любимцев одна насмешливее другой! — сострила девочка. — Так, а где Лотос? Лотя, пора прощаться! — сменил тему Сюэ Ян и оглушительно свистнул. На зов выбежала собака, что выглядела старше остальных. — Хорошая девочка, — потрепав ту по голове, нежничал юноша, затем оповестил: — Так, сладкие мои, бывайте! Минчжу остаётся за старшую. — Выходит, хорошая жизнь в Юньмэне всё-таки оказалась не по тебе? — приласкав подошедшую собаку, спросила девочка. — Ахах, да, ты права! Непременно нужно развеяться и послоняться по грязным улицам в поисках гнусных нечестивых заклинателей! — обнажив клычки, весело проговорил Ян. — Что ж, бывай, Ян! — попрощалась Минчжу на манер этого бесцеремонного и диковатого юноши. — До встречи! — отозвался Сюэ Ян, и в этом ответе явственно слышалось обещание.Я не идеальный человек, Я им не стану никогда, Но я старался для тебя, Время ускоряет бег… Всё моё лучшее — в тебе, Всё наше прошлое простит ©.
Тронный зал в Пристани Лотоса претерпел некоторые изменения: с вступлением Цзян Ваньиня в новую должность встреч с высокопоставленными господами в его жизни значительно прибавилось. Верховный Заклинатель всё больше и больше времени проводил на своём высоком месте, вот и сам зал постепенно стал более роскошным, величественным и, на удивление, обжитым и уютным. Цзян Ваньинь взирал с высоты своего трона, и взгляд его остановился на низком столике, что стоял в непосредственной близости от его почётного пьедестала. Вэй Ин сидел за этим рабочим местом, кое возникло в зале совсем недавно, и был занят сортировкой бумаг, что остались после очередного посетителя. От созерцания этой картины взор тёмного заклинателя потеплел: в прошлой жизни он принимал господ в Зале Познания меча в гордом одиночестве, ныне дела обстояли куда лучше. Но… Взгляд Главы обратился к пустующему трону рядом — место его матери. В прошлом после её смерти, приняв бразды правления, Цзян Ваньинь распорядился временно убрать его — слишком больно было ощущать её отсутствие. Это «временно» растянулось на всю жизнь… Теперь же, получив второй шанс, Цзян Чэн лелеял в своём сердце робкую надежду на то, что в этот раз он не будет одинок, и место рядом с ним займёт достойный человек — спутник на тропе самосовершенствования. — Мой Глава так печален, какие же думы омрачают его прекрасный лик? — игриво задал свой вопрос Вэй Ин. — Станешь моим спутником на тропе самосовершенствования? — спросил в ответ Цзян Чэн, да так быстро, что не успел оформить своё предложение как подобает. — О… — опешил юноша и отложил бумаги, затем продолжил: — Простите мне мою дерзость, но разве мы не стали ими лет шесть как назад? — елейно проговорил Усянь и подпер щеку рукой, облокотившись на свой столик. Взгляд Главы Цзян вновь обратился к пустующему трону и, придав голосу веса и серьёзности, он произнёс: — Я имел в виду официально, в качестве супруга. Вэй Ин расплылся в улыбке и, стрельнув глазами в сторону высокого места, осторожно спросил: — Значит, я могу? — Можешь, — с теплотой в голосе подтвердил Цзян Чэн. Юноша поднялся из-за столика и направился к пьедесталу. Однако, оказавшись рядом с пустующим троном, он благополучно миновал его и сел прямиком на колени к Главе Цзян, обхватив того руками за шею. — У тебя есть свой трон! — возмутился Цзян Ваньинь. — Ничего не знаю, я — будущий супруг и ныне могу сидеть на своём излюбленном месте на законных основаниях! — весело ответил Вэй Усянь, звонко чмокнув своего спутника в щёку. Цзян Чэн покраснел то ли от вопиющей наглости, то ли от смущения, вызванного бешено колотящимся сердцем.Я никогда не хотел быть первым, Я хотел быть просто так ©.
Лань Сичэнь стоял у закрытой двери, не решаясь просунуть красный конверт сквозь щель. — Ванцзи, ты был прав. Твое предложение выдвинуть Цзян Ваньиня на пост Верховного Заклинателя действительно помогло им, — едва эта фраза слетела с губ юноши, как дверь распахнулась. Лань Ванцзи перешагнул порог небольшого укромного домика и принял из рук своего брата красный конверт, что тот протягивал ему в вежливом жесте, слегка склонив голову и мягко улыбаясь. Впервые за много лет Второй Нефрит получил послание лично, не подбирая то с пола. Приглашение на свадьбу.