Сансара

Саре приснился странный сон, всё было так реалистично, как будто наяву. Она наблюдала со стороны и словно могла бы коснуться любого предмета, человека, настолько всё казалось детальным. Но никто из героев её сна не замечал Сару, будто её здесь и не было. Маленький домик у самого леса. Недалеко, видимо, течёт река, потому что воздух влажный, холодный. Пахнет зеленью, камышом и мокрыми камнями. Внутри за столом сидит женщина и собирает корзинки из прутиков и камыша. Пальцы её загрубели за такой работой, но справляется она умело. На столе уже стоит несколько готовых корзин, с виду прочных, сделанных на совесть. На полу играет белокурая девочка лет шести. Из непригодных для корзин прутиков она собирает себе кукол, перематывает их ниткой. Когда пришло время ужина, Сара заглянула в котелок с супом. Выглядел он весьма плачевно: вода с небольшим количеством овощей и, кажется, какая-то голая кость служила здесь мясной составляющей. После ужина мама с дочерью грелись под одним одеялом, не разжигая огня в печи. Наверное, экономили на дровах. Мать рассказывала ребёнку сказки, а девочка слушала, внимая каждому слову. Несмотря на явную нужду в деньгах, они выглядели вполне счастливыми. Позже пришёл отец. Суровый, с обветренной грубой кожей, с лицом, которое, кажется, не умело улыбаться. Но, когда девочка подбежала к нему и обняла за ноги, лицо его посветлело. Улыбка превратила его в другого человека. — Анна, ты лучшее, что есть во мне и твоей матери. Ты будешь очень счастливой, — произнёс он, присаживаясь на колени рядом с ней. Сара резко проснулась, словно от кошмара, вся в холодном поту. «Какова вероятность, что это выдумка моего расшатавшегося сознания? Что я просто это придумала на фоне того, что узнала? Ну а если нет. Какой смысл в этом сне? Предположим, я увидела детство Анны Мари Росси, но зачем?» — логически мыслить не получалось. Да и логики там никакой не было, просто небольшой кусочек чужой жизни. Еще какое-то время поворочавшись, Сара вновь забылась сном. Утром она пришла в читальный зал библиотеки абсолютно разбитой. Друзья уже ждали её. Сара хотела оттянуть разговор, но Робин сразу заметила, что что-то не так: — Что случилось? Девушка вздохнула. Врать им не хотелось, но в тоже время было страшно увидеть осуждение в их взглядах. Внезапно она ощутила такую невыносимую тоску по временам, когда они болтали здесь о парнях, школе или поступлении в университет. Казалось, что Билли уже очень давно не упоминал о квантовом эффекте Холла. О, она с таким удовольствием бы послушала о нём ещё раз! — Вчера я узнала нечто... даже не знаю, как вам об этом сказать, — Сара нахмурилась и выдохнула, — вы могли догадываться, наверное. Но я даже предполагать такого не хотела. Вчера я была в городской библиотеке. Я не потомок ведьм. Я потомок того судьи, из-за которого всё началось. Оказалось, что у него уже была дочь, по счастливой случайности названная Джозефина Теодора Гордон. Он был верующим, поэтому дочери дали второе имя, имя святой. Поэтому я не вижу заклинаний в книге, поэтому Анна Мари Росси так близко подобралась ко мне. Я, правда, девушка-приятность! Простите, это всё я виновата, — Сара закрыла лицо руками. К её удивлению, первым отреагировал Билли: — Прости, что так сказал. Всё с тобой в порядке, Сара. Ты ничего плохого не сделала. — Это ужасно, — произнесла Робин, — но Билли прав, это сделала не ты. Тебе не за что просить прощения. Сара почувствовала, как друзья обняли её. Ей казалось, что они не обнимались тысячу лет. А ещё она испытала облегчение. Её не перестало волновать, что она принадлежит к роду убийцы, но стало спокойнее от того, что в этом мире у неё есть поддержка. Есть люди, которых она любит, в которых она уверена. Мэтт подсел к Саре за обедом, и друзья, хоть вроде и поверили Саре на его счёт, пошли в класс: — Увидимся на уроке, Сара, — помахала Бин. Девушка помахала им в ответ. Присаживаясь рядом, парень поцеловал её в макушку. С одной стороны, было безумно приятно его присутствие, с другой — Сара пока не привыкла к публичному выражению чувств. Она неловко потупила взгляд. — Привет, куколка. Что случилось? — ласково спросил он. От него не ускользнуло, что девушка в подавленном настроении. Мэтт ещё не называл её так. От этого сердце нервно скакануло, а на губах против воли появилась улыбка. — Это ерунда, правда. Мэтт пожал плечами: — Можешь не говорить. Но если поделишься, я найду способ, как поднять тебе настроение. Обещаю. Он улыбнулся. Сара медленно вздохнула, думая, каким образом она может поделиться с ним, чтобы он не счёл её сумасшедшей. — Это, правда, ничего такого. Я просто узнала о дальнем родственнике нечто, что меня разочаровало. Теперь не могу избавиться от ощущения, что я такая же. На какое-то время взгляд Мэтта стал отстранённым, словно он вовсе выпал из контекста разговора. Потом, будто что-то для себя решив, он заговорил: — Можно иметь с человеком одно ДНК и не иметь ничего общего. Я то это знаю. Девушку удивило то, как серьезно он отнёсся к её словам. Она медленно кивнула. Сара понимала, что парень говорит о своём отце. Он не хотел стать таким, как он. Может даже боялся этого, поэтому всегда при одной мысли о нём Мэтт всегда либо злился, либо становился каким-то отрешённым. Но Сара видела ситуацию по-другому. Она сочувствовала отцу Мэтта. Ведь картина всегда шире, чем то, что открывается глазу. Женщина, которую он любит, медленно забывает всё, и когда-то она забудет и его самого. С воспитанием сына он тоже где-то просчитался. А на дочь уже просто не хватило сил. Проще винить убийцу Кеннеди, орать на телевизор, чем попробовать вернуться к жизни. Вдруг тебя снова ждёт неудача? Девушка не решилась лезть в их семейные дела, поэтому свои мысли оставила при себе. — Ладно, и как же ты поднимешь мне настроение? — чуть наклонив голову, спросила она. — Увидишь. Как насчёт того, чтобы прогулять урок? Саре очень хотелось, но она понимала, что это совсем не на пользу её успеваемости. — Заманчиво, очень заманчиво. Но давай постараемся без прогула. Парень пожал плечами. — Тогда жду тебя после школы у входа. Сара поцеловала его в щёку и кивнула. Мэтт привёз их к лесу. Сара на автомате посильнее закуталась в шарф — не от холода, от страха. Даже с Мэттом идти в лес было жутко. Сложно будет объяснить свою истерику, если она вновь увидит ведьму. — Замерзла? — спросил он, заметив, как девушка вжалась в пальто. — Немного. Ну ладно, пошли. За одно согреюсь, — сама себя подбодрив, произнесла Сара. Он взял её за руку, и стало спокойнее. Даже получилось немного расслабиться. — У меня иногда перехватывает дыхание от красоты местной природы, — призналась Сара. Вскоре девушка узнала дорогу, они шли к водонапорной башне. Наверное, туда поднимался каждый ребёнок Гринбрука: в детстве ради приключения и ощущения высоты, полёта; подростки — ради романтики и красивого вида. Сара боялась высоты, но вид на осенний лес того стоил. Они забрались наверх, Сара собиралась присесть, но парень остановил её: — Подожди, тут холодно. Садись на мой рюкзак. — Спасибо, — ответила Сара. Какое-то время они молчали. Девушка рассматривала оттенки листвы, слушала шелест листьев. Лес выглядел как огромное разноцветное море. Сара видела море в далёком детстве, совсем ребёнком, поэтому почти ничего не помнила об этой поездке. Но она была уверена, что рядом с ним испытываешь что-то схожее: чувствуешь себя маленькой песчинкой на фоне огромной стихии. Проблемы кажутся незначительными, и ты просто рад быть частью этого мира. — Меня сюда впервые привели Бин, Сэм и Билли, — начала она. — Я ненавидела этот город. Не здоровалась ни с кем, не запоминала имена учителей и одноклассников, протестовала всеми силами, чтобы не оставаться здесь. Мы бросили отца и уехали в этот забытый всеми городок. Я не хотела заводить друзей, они уже были у меня в Нью-Джерси и новые мне были не нужны. Через пару недель после начала учебного года Робин подошла ко мне в коридоре и сказала: «Ты Сара, да? Я заметила, что в школьной библиотеке не хватает некоторых книг». В общем, она начала рассказывать, что нас лишают выбора, что эти книги помогают развивать критическое мышление и прочее. И тут у меня в голове что-то переключилось. Я подумала, что хватит. Хватит себя жалеть. И я дала этому месту шанс. Мэтт молчал, но это не тяготило. Иногда словами можно только испортить возникшее доверие. — Мне впервые в Гринбруке захотелось с кем-то сблизиться, — произнёс он. — Не думал, что такое произойдёт. Саре показалось, что это его расстроило. Хотя, возможно, это было просто задумчивое настроение. Неуловимое ощущение момента счастья зародилось внутри: прекрасный осенний лес, морозный воздух, а рядом парень, в которого она влюблена. Сара постаралась запомнить его и сохранить где-то внутри. В домике принцессы стало шумно. Даже Билли сдался и включился в спор. А спор был абсолютно неконструктивным, потому что каждый спорил со всеми сразу, но не предлагал ничего нового. Тут Робин обратила внимание, что Сэм молчит. Друзья вслед за ней перевели взгляды на Сэм. — Что случилось? — спросила Сара. Сэм вздохнула, вид у неё был виноватый. — Я знаю, мы решили не использовать книгу прабабушки, — она вынула её из рюкзака, — но сегодня после школы я кое-что нашла в ней. Мне стало интересно, если ведьмы обладали лишь знаниями, а не силой, то почему Сара не видит текст? Там на последних страницах сказано, что знания защищает от непосвящённых заклинание. Это ведь доказывает, что всё правда. И все эти заклинания должны работать. Девушка чуть ближе к друзьям подвинула книгу. Билли недовольно поморщился. Сэм бросила на него косой взгляд: не удивительно, он верил только собственным глазам. Внезапно Сара заметила силуэт в окне. Она была почти уверена, что там кто-то был, но в следующую секунду некто скрылся. Девушка отбросила эти мысли: «Бред. Воображение разыгралось». — Я не буду читать это, — Бин подняла руки вверх, показывая нежелание быть причастной к этому. — Там есть текст, который подписан «Из Книги мёртвых». Он нужен, чтобы успокоить души, которые потеряли что-то на Земле и так и не смогли найти. — Но ведьмы ничего не потеряли, — возразил Билли. — Или, если говорить образно, потеряли всё, — произнесла Сара. — И что нужно делать? — спросила Бин. Сэм открыла книгу. Сара по-прежнему видела пустые, пожелтевшие от времени листы. — Нужна кровь исполнителя ритуала, некоторые травы и место захоронения. И Красная Луна. Билли ткнул пальцем на страницу: — Нет у нас места захоронения, не получится, — он искал аргументы против. — А если всё же попробовать? Мы ведь ничего не теряем. Найдём по заметкам Маклэйна старшего то самое дерево и попробуем сделать всё, как в книге, — настаивала Сэм. — Нельзя оставлять всё так. Они заслужили покой. — А что будет с нами тебя не волнует? — скептически спросила Робин. — Я могу всё сделать одна, они всё равно меня не видят, — ответила Сэм. — Ну уж нет. Я сам. Просто чтобы доказать, что всё это чушь, — произнёс Билли. — Могу и я, если вы перепишите для меня текст, — вызвалась Сара. — Вот уж не думала, что будет столько желающих провести сатанинский ритуал в лесу. И с кем я вообще дружу, — засмеялась Робин. Сара испытала необычное чувство. Было страшно, но в этом было и какое-то странное извращённое удовольствие. Словно вот она, настоящая жизнь — где-то на острие ножа. А ещё она знала, что сейчас она с людьми, с которыми готова пойти и в огонь, и в воду. И хотя всё говорило об обратном, внутри теплилась надежда, что всё окажется каким-то глупым недоразумением и станет просто приключением их юности. — Ну, у нас два дня на подготовку, — уже серьёзно ответила Робин, сжав губы. Следующим вечером Мэтт позвал Сару на вечеринку. Ехать нужно было в соседний городок, но он был совсем рядом. Девушка, не задумываясь, согласилась. Она хоть и надеялась, что всё обойдётся, хоть и убеждала себя, что они со всем справятся, внутри зародился страх не успеть. Не велика ли задача, взять от жизни всё за два дня? Для семнадцатилетних в самый раз. Маме она соврала, что останется у Робин, а с Бин договорилась, что она в случае чего прикроет. Попрощавшись с мамой, она вышла из дома. Мэтт подобрал её у лавки мистера Роузмонта. У неё было прекрасное настроение. Сара не могла этого объяснить: вроде бы вот-вот твоя жизнь полетит ко всем чертям, а она счастлива. Не думает ни о чём, кроме парня за рулём. Они болтали, играли в слова, и Мэтт жульничал. — Эй, ты сказал это нельзя есть! — смеясь, возмущалась Сара. — Дак это нельзя есть. Брокколи вообще не съедобны, — улыбался он ей в ответ. Он положил одну руку ей на колено, а Сара накрыла его руку своей. Было необъяснимо легко, словно ненадолго ей удалось сбежать ото всех проблем. Вечеринка была большой и шумной. Толпа народа, музыка, голоса. Мэтт пробрался к столу и принёс Саре стаканчик пива. Девушка потянула руку, но тут же убрала. — Я не буду, — ответила она. Пришлось почти прокричать, чтобы он услышал. — Я за рулём, я не буду пить. Не переживай. Сара покачала головой, жестом позвав его на улицу. — Я просто не буду пить. Я не переживаю. — Это из-за того случая на вечеринке? Брось, ты была милой. Я присмотрю за тобой. Сара снова покачала головой. Она ещё никому об этом не говорила. — Глупо прозвучит. Я не хочу больше пить. Вообще. В принципе не хочу. Я видела, как легко увлечься. Мой отец угробил свою жизнь. А если со мной произойдёт также? Я знаю, что это звучит глупо: семнадцатилетняя девочка боится спиться. Но после той вечеринки у Люси я поняла, как легко поддаться этому. Когда я пьяна, я смелая, чувствую себя красивой, всё вокруг легко. Парень выслушал её и отошел к летней веранде, поставил стаканчик с пивом на стол и вернулся к Саре. — Тебе не нужен алкоголь, чтобы чувствовать себя красивой. Ты прекрасна. Ты мне веришь? Он взял лицо Сары в свои руки. На неё никто никогда так не смотрел. — Верю. Он поцеловал её, и Саре показалось, что она знает его очень давно. Всё вокруг: шум голосов, музыка из дома, другие люди — всё стало неважным. Только этот момент. — Не хочешь пить — не нужно. Пошли внутрь, здесь холодно. Это воспоминание и сейчас теплом отзывалось в сердце Сары. Она смеялась, танцевала, целовалась и снова танцевала. И она, действительно, чувствовала себя самой красивой в этот вечер. И что более важно — счастливой.

10 лет спустя

Во многих своих книгах Сара исследовала вопросы человеческой сущности. Ярости, ненависти. Откуда она берётся? Животные нападают, если им угрожает опасность. Это механизм, нужный для выживания. Они не мстят, они не ненавидят. Откуда же это в людях? Из каких тёмных глубин исходит это чувство? Может, оно дано нам с этим невесомым сгустком, что люди зовут бессмертной душой? Сара много писала. Большая часть её работ была написана в общежитии Принстона и не была опубликована нигде. Тогда творчество было для неё очень интимным процессом. Она закрывалась одна в комнате и писала. Писала, пока не вывернет наизнанку всю себя. Рассказы тогда заменяли ей психотерапию. Сейчас чаще она писала, чтобы заработать. Творчество перестало быть творчеством в полной мере. Но с книгой «Четверо в тумане» было иначе, она потребовала тишины, одиночества. Ей снова пришлось остаться один на один с воспоминаниями и по кусочкам препарировать свою душу. — Иногда я думаю, а что если я такая же, как он? Меня от этой мысли бросает в дрожь, — произнесла Сара. Робин заказала бокал вина. — Как кто? — Эндрю. Эндрю Маклэйн. Спустя год после того, как Сара покинула Гринбрук, Эндрю Маклэйн написал книгу «Сара — матерь кошмара». Она была о паучихе Саре, которая не знала, что она паучиха, и случайно впутала своих друзей-насекомых в паутину. Книга не принесла ему большого успеха, её едва ли знали за пределами Гринбрука. Но Сара знала. — Он даже не изменил имена, урод, — прокомментировала Робин. Она тоже знала. — Иногда я думаю: а что, если он всё знал? Кто мы и что нам грозит? И просто ждал развязки, чтобы написать свою книжонку и заработать. Он и глазом не моргнув, отправил нас умирать. Робин помолчала, сделав глоток вина. Лёд звякнул о стенку бокала. — Ты не такая, как он. Это чувствуется даже в том, о чём ты пишешь и как. В книгах — ты сама, то, что ты пережила. Но так просто сложилось. Всё это было ведь не ради того, чтобы написать об этом. Скорее, ты пишешь, потому что хочешь это отпустить. Сара грустно улыбнулась. — Я и забыла, как хорошо ты меня понимаешь. — Извини, но не могу не спросить. Почему в «Четверых в тумане» нет Мэтта? Сара сжала губы, продолжая крутить бокал. — Я не решилась. Это было слишком. Но он есть в каждом моём рассказе, если он хоть как-то касается любви. Я люблю мужа, но когда пишу, думаю совсем не о нём. Робин неопределённо пожала плечами. — Может, просто первая любовь не забывается? Или страдания — лучший стимул для творчества, чем счастье? Они слишком близко подобрались к острой теме, и Сара поспешила увести разговор в сторону: — А Майкл? — Что Майкл? — как-то слишком быстро ответила Робин. Сара молчала, тогда подруга детства продолжила. Она старалась говорить непринуждённо, но Сара видела, что это напускное. Когда сам так часто разбирал собственную душу по кирпичикам, видишь, когда другие не до конца честны. — Мы виделись один раз за всё это время, пару лет назад. Случайно столкнулись в баре в Бруклине. Он быстро закончил футбольную карьеру, сейчас преподаёт в колледже. Планирует дом покупать. — Не жалеешь, что не сказала ему тогда? Робин вздохнула. Ей казалось таким глупым и смешным, что какое-то далёкое школьное несказанное признание может до сих пор тяготить. Не сильно, едва заметно напоминая о себе, но всё равно не отпускать. Это было словно постоянно думать: а выключил ли я утюг? Вроде бы да, но вдруг нет? — Это такая глупость. Но да, иногда жалею. Словно забыла закрыть дверь и теперь иногда подглядываю в неё с мыслью «а что если...» — Всего три слова — «а что если» — но какая неопределённость и какое множество вариантов, — хмыкнула Сара.