Три категории

      Чуть меньше, чем через три недели, а именно через восемнадцать дней (нет, Геральт не считал) ведьмака разбудил телефонный звонок. Геральт даже не взглянул на экран сонными глазами, принял вызов, и тут же в трубку затараторили так громко и быстро, что ему пришлось отдернуть телефон от уха.       — Геральт, доброе утро, я собираюсь к вам в гости. Ну, как собираюсь, я уже в самолете, — на фоне послышалось объявление из динамиков, настоятельно рекомендующее отключить смартфоны на время полёта, — через три часа буду. Буду рад, если встретишь! — ведьмак даже не успел спросить, в какой аэропорт прилетает эта ходячая неприятность, или вообще вставить хоть что-то в этот поток речи, как на том конце повесили трубку.        Геральт еще несколько минут тупо пялился в экран, не до конца понимая, приснилось ли это ему. В сообщении, прилетевшем через несколько секунд после звонка, был адрес аэропорта и номер рейса.        Ведьмак сидел в машине на парковке у аэропорта и потягивал кофе, купленный на заправке, когда увидел в зеркало заднего вида характерную фигуру с небольшим чемоданом, рюкзаком и чехлом для гитары. Юлиан побежал, когда различил знакомую машину, и нагло открыл багажник, чтобы кинуть туда вещи. Он невольно поморщился, когда обнаружил там склад холодного оружия.       — Геральт, привет! — закричал он, громко падая на переднее сидение, пристегнулся и сразу начал тараторить-щебетать: — Я сдал экзамен и защитил диплом, мне жаль, что ты не видел лицо комиссии, иногда я думаю, что мне в зрачках нужны фотоаппараты для таких моментов. Всё — на отлично! Меня пригласили преподавать, представляешь? Так и сказали, приходи в следующем году преподавать теорию музыки и литературу, я думал, у них глаза вытекут. Не ожидали от меня, что я такой, а что поделаешь, видимо, не всем дано узреть талант сразу, — он подмигнул сам себе, когда бросил взгляд в боковое зеркало, и изящно махнул рукой. — Ну и вот я здесь, подумал, надо как-то отметить это событие с лучшим другом, ты теперь, кстати, мой лучший друг, я так решил. Так что завтра — напиваемся до чертиков, но не сегодня, я устал от перелета, хотя вроде бы — три часа, что это вообще? Но самолеты всегда так выматывают. Мне приснилось, что я играю на лютне — на старом народном инструменте, и, представляешь, ты не поверишь, приснилось, что ты ударил меня. Меня!        — Дай угадаю, в солнечное сплетение, — наконец вставил ведьмак, когда услышал небольшую паузу в громкой речи музыканта.        Геральт отставил стаканчик с кофе и завел машину, чтобы начать выводить ее с забитой парковки.       — Угадал. Откуда ты знаешь? А потом нас взяли в плен эльфы, прямо как те, что живут с тобой в Доме, только, конечно, менее приветливые. Хотя и твои эльфы тоже не очень приветливые, но те были — совсем кошмар. Странный сон, но такой яркий, я решил, что должен тебе рассказать. И еще! Я придумал! — победоносно сказал Юлиан, и перевел на Геральта бессовестно-яркий воодушевленный взгляд, ожидая, когда тот спросит, что он придумал. Геральт сдался.       — Что ты придумал? — устало спросил он.       — Помнишь мой телефон? Который ты сломал. Я говорил, что придумаю, как за него заплатить, потому что денег с тебя брать я не хочу. Я решил, что ты возьмешь меня с собой на эту свою работу, где ты будешь резать монстров, а я смотреть. Обещаю не фотографировать, знаю, вы секретничаете, хотя о вас и так знают все, кому интересно. Большинству, кстати, всё-таки неинтересно, ну и дураки. А мне интересно, так что на следующую охоту я с тобой. Или как ты это называешь? Задание? Заказ? Миссия?       Геральт очень глубоко и тяжело вздохнул, останавливая себя от того, чтобы помассировать виски. Вместо этого он так сильно сжал руль, что, кажется, послышался хруст.       — Лютик, — начал он медленно, — во-первых, то, что ты видишь ночью, не сон. Ты вспоминаешь свою… прошлую жизнь. Это всё происходило с нами. Во-вторых, ладно, я возьму тебя на заказ, но сразу предупреждаю, что ты будешь сидеть тихо, не высовываться и не смотреть. И сразу предупреждаю, что заказов немного — тварей мало. И ждать придется долго.        — Ладно, — пожал плечами музыкант, — время у меня есть, университет я закончил, можно отдохнуть, планов конкретных на будущее нет, только, конечно, стать всемирно известным музы… Подожди, что ты сказал про сны?       — Ты слышал.       Юлиан замолк, глупо уставившись на ведьмака.       “Он сам еще не догадался? Это же очевидно,” — подумал Геральт и скосил на музыканта взгляд.       — Подожди, — выдавил он из себя наконец совсем другим голосом, — так же не бывает.        — Ведьмаков тоже не бывает, — скептически ответил Геральт, — и чародеек, и эльфов. И вот — мы здесь.       — Да, я понимаю, но… Люди не вспоминают свои прошлые жизни. Вообще-то, прошлых жизней не существует. Я думал…       — Что ты думал?       — Я думал, что, ну…       Для Геральта было ужасно непривычно слышать, как Юлиан запинается и сыпет междометиями и словами паразитами через слово, поэтому он даже немного поморщился, когда музыкант начал неловко объясняться.       — Что есть же, как бы, близнецы, понимаешь? Или просто неожиданно похожие друг на друга люди, типа, как две капли воды. Я читал про теорию… параллельных миров. Теперь это реальность, ладно, допустим. Может быть, действительно есть копии людей, которые… эм… родились и там, и тут..? Об этом наши писатели тонны книг написали, кстати. Но, эм, не может же один человек родиться дважды?        — Ты думаешь я, блять, понимаю, как это возможно? — твердо, но абсолютно беззлобно ответил Геральт. — Мы с Йеннифэр и Весемиром голову сломали. Хуй знает, что это такое, но это — ты. И ты — умер. И теперь ты — жив. И вспоминаешь, какого-то чёрта, всё, что было с тобой.        — И мучаюсь от этого бессонницей и головными болями, — буркнул Юлиан, — ладно, то есть, тот случай, когда я выпрыгивал из окна девушки по имени… Гуннильда… без штанов — правда?       — Тебе это тоже приснилось? — усмехнулся Геральт.       — Представь себе, — музыкант съехал по сиденью вниз, натягивая ремень безопасности рукой. — А лютня?       — До сих пор лежит у меня, — кивнул Геральт.       — Ты сохранил ее? — чуть не закричал Юлиан и сам не понял, что заставило его так удивиться и обрадоваться одновременно.       — Да.       — Имена какие-то были тогда невероятно тупые, — сказал он после паузы. — Все, что я вспоминаю, звучат так, будто кто-то ударил по клавиатуре ноутбука кулаком и нажал на автовоспроизведение текста.        — А своё имя ты знаешь?        — Что? — не понял Юлиан, подбираясь от странного вопроса.       — Юлиан Альфред Панкрац виконт де Леттенхоф.       — Ладно, это звучит красиво, — покачал головой Юлиан. — Оно мне не снилось. Пока что. А кто такой виконт?       “Он уже вспомнил, как бегал по бабам, но еще не вспомнил собственное имя. Расстановка приоритетов…” — подумал Геральт и тяжело вздохнул.  ***       Юлиан переступил порог Дома, закатил за собой чемодан и уже снял один ботинок, как краем глаза заметил движение. Он выпрямился и посмотрел в сторону коридора, где увидел смутно-знакомую девичью фигуру. Невозможно-зеленые глаза как будто ударили его по голове — боль отразилась под темечком и запульсировала. Музыкант тут же забыл, что нужно снять второй ботинок, и не глядя уронил на тумбочку у входа рюкзак.       — Цири…       Девушка ярко улыбнулась, но не удивленно, и кинулась к нему с объятиями. Юлиан подхватил ее, так и стоя в одном кроссовке, и начал кружить вокруг себя, точно так же, как кружил Йеннифэр почти полтора месяца назад.        Геральт никогда раньше не замечал за Лютиком такой привычки.       “За моим Лютиком не замечал,” — поправил себя ведьмак.       — Цири, девочка моя любимая, я так рад увидеть тебя снова! — закричал Юлиан, и тут же смутился сам себя: он не понял, что побудило его сказать это, но слова вырвались непроизвольно.        Девочка — была едва ли одного с ним возраста, но он все равно ощутил, что она ему что-то сродни младшей сестры, племянницы или названной дочери.        Геральт наблюдал за этим, стоя в дверях, и не мог понять, что именно чувствует.        — Лютик! — закричала она, когда ее ноги наконец коснулись пола. — Поверить не могу!       — Я тоже! — в тон ей ответил музыкант, глядя во все глаза. — Ты такая взрослая!        — А ты нет, — засмеялась ласточка.       — Тебе сейчас должно быть…       — Двадцать четыре, — улыбнулась она, а вот с лица Юлиана улыбка как-то сошла, уступая место недоумению.       — То есть, ты теперь старше меня, — пробормотал он, хмурясь. — Мне двадцать два.        — Последний раз, когда мы виделись, тебе было пятьдесят… пять?       — Пятьдесят пять? — закричал Юлиан, вытаращив глаза. — Я был такой старик!?       — Честно сказать, ты выглядел почти так же, как и сейчас. Может мрачнее и старше, но лет на тридцать или тридцать пять с виду. Иногда я даже задумывалась, как тебе удается не стареть, но, если честно, это не самое странное.        — В нем, — внезапно выдал Юлиан. — Я пытаюсь разграничивать себя и… вашего Лютика. Как видишь, получается ужасно, но мне надо каким-то образом сохранять здравомыслие.        Цири, однако же, засмеялась снова и перевела взгляд на его ноги: музыкант так и стоял в одном кроссовке посреди прихожей, взъерошенный и сбитый с толку.       — Мы скучали по тебе, — честно сказала Цири, — особенно Геральт.  ***       В этот же день Юлиан сыграл свою легендарную "Чеканную монету", путая слова, но в какой-то момент к припеву подключилась Цири, и петь стало намного легче. Эта песня пришла ему давно, точнее — он ее вспомнил, но почему-то он еще ни разу ее не пел, даже сам себе. Только наигрывал на гитаре, подбирая звучания аккордов, которые теперь почему-то ощущались неправильно. Куплеты приходили по одному, то — во сне, то — во время подготовки к экзаменам, то просто случайно вспыхивали в голове кусочками.       Это было странно и вызывало головную боль, но теперь он носил по блистеру обезболивающего в каждом кармане — на всякий случай.