Три категории

      Зимние заказы — всегда морока.        По крайней мере так было раньше, когда Геральт путешествовал не на автомобиле, который имел печь и умел дуть теплым воздухом. Не в мире, где были термосы, термобелье и согревающие стельки в сапоги. Охота в холодное время года всё равно оставалась неприятной, но теперь, по крайней мере, не было нависающей над головой угрозы замерзнуть насмерть — а это уже очень серьезный повод радоваться.       И леший попался какой-то ленивый и слабый, едва контролирующий лес вокруг. Вероятно, ему мешало то же, что и мешало Йеннифэр: отсутствие хаоса в атмосфере. Единственное, что он делал — кидался на одиноких утренних владельцев собак, любящих зайти подальше в лес на прогулку. И то, царапал, ранил, пугал, но не доводил дело до конца. Ведьмаку даже стало его жаль на секунду — и тут же перестало, когда рассвирепевшая хтонь наконец поняла, что ее пришли убить, а не случайно забрели во владения, и полоснула корявой рукой прямо по плечу.        В этот момент зазвонил телефон.        Геральт отпрыгнул назад, убрал стальной меч — всё равно толку от него мало, — и достал жужжащий аппарат, чтобы прижать к уху здоровым плечом.       Он почти игриво подмигнул лешему и снова напал.       — Геральт! Привет, добрый вечер, как твои дела, как отмечаешь Новый год? — защебетал Юлиан.       — Великолепно, — честно признался ведьмак, перехватывая телефон ладонью раненой руки, чтобы переложить серебряный меч в здоровую, не отвлекаясь от драки.       — Я рад за тебя! Поздравляю тебя с наступающим, желаю здоровья, счастья, вдохновения, всех благ, в общем, денег побольше, интересных заказов! Чтобы дорога была ровной, люди сговорчивыми, пиво вкусным, девушки — горячими! Что это за шум у тебя?       — Леший, — ответил ведьмак и оттолкнулся от дерева, чтобы с размаха рубануть монстру лапу.        Успешно.       — Ты что, отмечаешь на охоте?       — Ну да.       В это время он увернулся от падающей на него отрубленной лапы и угодил в сугроб. Ловко перекатившись на бок, он поднялся и увидел, что в ту же секунду на место, где от его тела в снегу осталась вмятина, рухнула вторая, еще не отрубленная, лапа монстра.        — Не мешаю?       — Ни в коем случае, — ответил он и нырнул под пронесшуюся над ним лапу, чтобы отрубить и ее.        Медленно, но верно он пробирался к голове монстра, растягивая удовольствие.       Юлиан рассмеялся и принялся рассказывать про студентов, совершенно не умеющих списывать, мальчугана-первокурсника, который не знал, кто такой Моцарт (Геральт тоже не знал, кто такой этот ебучий Моцарт, но справедливо надеялся, что не новый подвид кикимор), а также про заведующую кафедры, которой уже около шестидесяти. Она, будучи дамой бойкой и наглой, вовсю “подкатывала” к молодому преподавателю в лице мистера Леттенхофа, и однажды даже шлепнула его по заднице. Юлиан заливался смехом, рассказывая, как пришлось неловко объяснять ей, пытаясь сгладить все углы, что он предпочитает людей своего возраста, или хотя бы выглядящих молодо (это он добавил поспешно, как будто бы что-то вспомнил), но оказалось, что обещанное место на кафедре истории искусств утекло у него сквозь пальцы. И теперь о должности преподавателя культуры и истории Древнего Рима можно даже не мечтать, что очень прискорбно — он любил эту часть истории.       Геральт внимательно слушал, даже усмехаясь на особенно забавных местах. Рассказ кончился именно тогда, когда леший повалился на землю без головы одной большой грудой снежных веток и корней.        — А у тебя как дела?       — Охота прошла успешно, — сказал ведьмак, вспоминая наконец о раненом плече.       — Живой?       — Царапнули по плечу, но несильно. Больше жалко куртку.        — Я куплю тебе новую, — легкомысленно кинул Юлиан, — ярко-желтую, в цветочный узор. Точно царапина, не сильно задело?       — Точно. И не смей.       Юлиан звонко рассмеялся, попрощался и повесил трубку.       Геральт уточнил свои координаты по навигатору, чтобы скопировать их и отправить по нужному адресу. Теперь нужно было подтверждать выполненный заказ не отрубленной частью тела монстра, а координатами его трупа (или того, что от него осталось), и ведьмак еще не решил, к какой категории относится эта особенность современного мира. Конечно, было мало приятного в том, чтобы после нелегкой схватки еще тащить куда-то кусок лешего, но он не знал, что потом делает правительство с останками разнообразной хтони. Надеялся, что ничего плохого. Или идиотского.        Он оглядел место еще раз и направился через лес к дороге.       Несколько часов пути по сугробам прошли за пару минут. ***       Геральт был Дома. С новогоднего заказа прошла неделя, а новых, конечно, не поступило, так что он снова проводил дни в четырех стенах.       Он услышал звуки колес машины с улицы и не удивился: с утра Йеннифэр взяла у него автомобиль, чтобы съездить в город. Она часто так делала и водила аккуратно — никаких претензий. Но Геральт удивился, когда через стены различил шаги двух пар ног по занесенной снегом тропе.        Входная дверь скрипнула, и в прихожую изящно и тихо вплыла чародейка, а за ней — ввалился снежный ком, напоминающий Юлиана только голосом, который загрохотал:       — Геральт! Сюрприз!        Геральт же стоял едва ли в трех шагах.        — Серьезно? Сюрпризы мутанту со сверхслухом?       — В тебе ни капли романтики, — буркнул музыкант, выпутываясь из заснеженного пуховика.       — В самолете объявили снежные осадки? — не удержался от снисходительной иронии ведьмак и скрестил руки на груди.       — Это я по дороге, потом расскажу, — усмехнулся музыкант, стаскивая ботинки.       — Он упал в сугроб на заправке, — вздохнула чародейка, — испугался кошки.        — Эй! — кинул Юлиан и залез в тапочки. — Я на пару дней. Новогодние каникулы нам только снятся, тестов проверять — охуеешь. Быть преподавателем не так весело, когда приходит время экзаменов, и все эти студентки, которые появились на лекциях едва ли по два раза, но так просят зачет, хлопают ресницами, глазами бездонными — нет, ну я не умею отказывать девушкам, право слово. Это настоящая пытка. И у каждой душещипательная история, ах, если бы они так писали эссе, как плетут ложь! Каждой бы в ноги упал. Я не могу так, это слишком для тонкого сердца поэта. Приходится идти на уступки, — сразу затараторил Юлиан, подхватывая пакеты и направляясь на кухню.        Он оставил несколько небольших подарочных коробок на столе, сразу же разнывшись о том, что в Доме нет новогодней ёлки. Каждая коробка была подписана. Йеннифэр он подарил подарок сразу, у аэропорта, а вот Геральта он повел в его комнату.       — Желтая и с цветочным узором? — мрачно вздохнул Геральт, принимая бумажный сверток размером и весом напоминающий куртку, но медля с распаковкой.        — Конечно, — кивнул музыкант.        Ведьмак снова вздохнул и разорвал упаковку — черная, теплая и красивая куртка, судя по первому взгляду — идеально на его фигуру. И сверток с какой-то бумагой, который он решил открыть в первую очередь.        — Сертификат на этот… ипподром. Отсюда недалеко. На три дня, — не выдержал Юлиан, проспойлерив Геральту содержание конверта. — И, так как подарка от тебя я не ожидал, так как вы не празднуете, но чтобы ты себя не чувствовал неудобно — если ты вообще так себя хоть раз в жизни чувствовал — я купил себе вот, — Юлиан извлек из-под рубашки длинную серебряную цепочку с серебряным вилочным камертоном, — и решил, что это было от тебя, потому что это в твоем стиле, серебро и простота. Так что спасибо-благодарю, а теперь примерь куртку, мастер спорта по тяжелым вздохам.        Геральт удержал себя от того, чтобы вздохнуть, когда услышал последнее, и действительно примерил — хорошая, чуть свободная, теплая и наверняка дорогая.        — Спасибо, — просто сказал Геральт, тут же снимая ее.       — Нравится?       — Нравится.       — Ну всё, а теперь пойдем выпьем! ***       Юлиан улетел на следующий же день, и ведьмак просто на минуту задумался о том, сколько же денег поэт тратит на эти постоянные перелеты туда-обратно.       И сразу подумал о том, что он благодарен ему за это. ***       Юлиан обожал свои дни рождения с самого детства. Как минимум потому, что именно в это время весна начинала вступать в свои права, на солнце блестел тающий лед, птицы начинали петь по утрам. Ему даже не жалко было идти на работу в этот день — всё равно родители его не поздравили (как, в общем-то, и с успешной защитой диплома), но с друзьями он собирался устроить, как всегда, вечер с попойкой, медленно переходящей в пьяный джем и гуляния до утра, на выходных. В прошлом году в этот день он застудил себе горло, пока пел под тихий аккомпанемент двух укулеле в пять утра на краю города, но, если честно — это того стоило.        Музыкант почти выбегал из дома, где жил, на ходу завязывая шарф. Не потому, что опаздывал, в самом деле, на утреннюю лекцию, а потому что спешил начать жить это утро, по пути купить себе большой кофе, желательно, с огромной шапкой взбитых сливок и карамелью.       И он совсем не ожидал, что на улице будет стоять Геральт, лениво оперевшись на бок своего автомобиля.       Ведьмак кивнул ему и дернул краем губ.       — Подвезти до работы?       — Геральт! — музыкант крепко обнял его перед тем, как скользнуть в машину, глупо улыбаясь.       — С днем рождения, — просто сказал Геральт, закрывая за собой дверь у водительского сидения, кивая на небольшую коробку, стоящую на приборной панели.  Юлиан развязал шарф, пристегнулся и потянулся к коробке, беря ее в руки почти нежно.       — Эльфская работа, — прошептал он, когда достал из коробки два мундштука для сигарет, один — для тонких, и один — для толстых, — ее ни с чем не спутаешь. Как ты уговорил их?       — Вернул должок. Там еще.        — Это… подвеска? Нет. Это амулет, Геральт, — сказал музыкант, сразу цепляя пальцами длинную цепочку.        На ней висела круглая подвеска с красной сердцевиной, неприметная и простая, такая, что ее можно спутать с обычной безделушкой, но Лютик уже вспомнил достаточно из своей прошлой жизни, чтобы различить в ней магическую природу по одним хотя бы рунам, переплетающимся по краям.       — Защитит тебя от травм. Не всех и не до конца, так что не злоупотребляй, сработает только несколько раз. И защитит твое сознание от вмешательства.       Геральт предусмотрительно умолчал о том, что активация амулета вытащит из него самого весь ведьмачий хаос, который будет восстанавливаться еще долго. Но это было единственным вариантом, когда в атмосфере не присутствовало магии — привязать его к кому-то, магию носящему, а значит — к самому Геральту.        — Это так… Так! — не нашел что сказать музыкант, сразу цепляя ее на шею и пряча под рубашку. — Спасибо!       В ответ только утвердительно хмыкнули.        — Останешься на выходные? Будет праздник! До утра гуляем, играем, поем, пьем, разбойничаем немного — по возможности.        — Уволь, — усмехнулся Геральт, — сборище вчерашних студентов и студенток, вооруженных музыкальными инструментами до зубов? Нет, спасибо.       — Как хочешь, — пожал плечами Юлиан. — А сегодня останешься? Отметим где-нибудь, вечер у меня свободный.       — А родители? — ведьмак скосил на него неверящий взгляд, недумевая, почему в вечер собственного дня рождения тот не занят.       — Не поздравили, — как-то очень легко и просто ответил Юлиан, — но они даже с успешным окончанием университета не поздравили, так что ничего удивительного.  ***       Юлиан ушел из университета пораньше, отпросившись с последней лекции, и заказал на дом доставку еды. Сначала он думал сходить куда-нибудь, но потом решил, что все же с утра на работу, а ведьмак всегда чувствовал себя лучше за закрытыми дверьми, так что он остановился на том, чтобы купить домой вина — побольше — и заказать разной современной еды, скорее из желания заставить Геральта попробовать, чем из надежды действительно съесть всё это.       Ведьмак долго и недоверчиво косился на суши, но под одобряющие возгласы музыканта всё-таки попробовал, хватая руками. Юлиан уговаривал его взять палочки, но тот поморщился и покачал головой.        Тщательно прожевав, он выдал единственно возможное замечание:       — Неплохо.       Квартира Юлиана была красивой, просторной, находилась в престижном доме — всё это как-то одновременно и вставало в картину отношений музыканта с родителями и совершенно из нее выбивалось.        Было ощущение, что музыкант проводит в собственном доме минимальное количество времени, потому что все вокруг выглядело как будто бы… не до конца обжитым. Геральт высказал это наблюдение, на что Юлиан ответил, что часто путешествует, и на это время сдает квартиру арендаторам посуточно — так что поддерживает ее в таком состоянии специально.        Конечно, посуточная аренда подобной квартиры в подобном месте стоила бы огромных денег, так что Геральт в который раз отметил для себя умение музыканта обращаться с финансами.        Тут также была гостиная, спальня и даже кабинет-библиотека с мягким диваном, и по запаху ведьмак осознал, что в ней Юлиан буквально живет. Его догадку подтвердили примятые подушки и неаккуратно скрученный плед на диване.        Когда опустела третья бутылка вина, музыкант принес из кабинета увесистый блокнот, чтобы открыть его и начать зачитывать стихи собственного сочинения, витиеватые и длинные, пестрящие слишком сложными метафорами и подсмыслами. На нескольких языках.       — Сложный ритм, повторяющийся поочередно на третью и четвертую строку, совершенно не позволяет мне сложить стих на какую бы то ни было мелодию, хоть убей… — бормотал он, выводя пометки карандашом на полях, когда зачитал очередную. — А, или вот! Послушай…       Когда вино наконец развязало ведьмаку язык, постепенно беседа перетекла в то, что Геральт начал рассказывать о разных историях из своей жизни, в которых не было Лютика. Про общие воспоминания тот просил не говорить, настоятельно напоминая, что хочет вспоминать сам, так что Геральт говорил о каких-то монстрах, дворцовых интригах, интересных знакомствах, а Юлиан сидел напротив, подперев подбородок кулаком, и, кажется, впитывал каждое слово, и смотрел такими большими, пьяными и влюбленными глазами, что хотелось и продолжать говорить, и заткнуться навсегда, вырвав себе язык, одновременно.       Но он предпочел, всё-таки, первое.         Тарелки и коробки с едой опустели, винный запас — тоже, оба были пьяными, сонными и счастливыми. Юлиан передал спальню в пользование Геральта и ушел в кабинет, а ведьмак заснул, едва его голова коснулась подушки.        Рано утром его разбудил неожиданно свежий музыкант, приглашая позавтракать и собираться, и ведьмак, с удовольствием выпив темный и густой кофе из турки, даже помог рассортировать по пакетам вчерашний мусор.       Они смеялись о чем-то, когда парень неожиданно посерьезнел и выдал:       — Это лучший мой день рождения в жизни.        Геральт только отмахнулся.       Он снова отвез его на работу и уехал. Предстоял долгий путь обратно.