Три категории

      Вместе с последними ветрами весны Юлиан ворвался в Дом без предупреждения.              — Геральт! Поехали в Италию! — закричал он с порога.       — Как ты сюда добрался, — сонно прохрипел Геральт и вышел с кухни с чашкой кофе.       — Оказывается, — затараторил музыкант, стягивая грязные кроссовки и смахивая с лица мокрые пряди, — тут рядом есть железнодорожная станция. Не все поезда на ней останавливаются, правда. В интернете нашел! Решил испробовать новый путь.       — Испробовать новый путь — это два часа шагать по лесным ебеням с гитарой наперевес?       — Ну да! — закивал Юлиан, подошел к нему, забрал из рук кружку и сделал большой глоток, — ну и сладкий же, боги, сколько там сахара…       — Что тебе в Италии? — перебил его ведьмак.       — Мой старый приятель открыл гей-клуб! Хочу посмотреть, что и как.       Геральт хотел спросить, при чем тут он и почему эта история с гей-клубом как-то к нему относится, но нашел себя на том, что спрашивать не хотел. Опять какая-то мутная история с Лютиком? Придержите коней, ведьмак уже пакует мечи!       И в какой момент он стал так падок на это?       Видимо, сказывался дефицит монстров. Не надо было, что ли, сжигать ту базу в Польше, дать ученым поизучать внеземную хтонь и воссоздать…       Чтобы не хотелось так сильно ехать за шебутным музыкантом на край света.       — Поехали, — сухо согласился Геральт и забрал свою кружку обратно. ***       Несколько дней прошли будто за пару минут: они ехали, останавливались на сон, закидывали хот-доги и шоколадные батончики прямо за рулем вместо нормального обеда.       Юлиан каждую минуту тарахтел о своих студентах и о том, какие они наглые, бессовестные, лживые и ленивые. Вопреки всему, что музыкант говорил, он также отзывался о них с заботой и восхищением. От этого ведьмак может быть и сам чуть-чуть полюбил университетскую молодежь.       — Помнишь того несчастного, что принес бутылку вина на историю искусств? Он исправился в этом году и принес ящик. Распивать в аудитории мы не решились, так что после пар пошли ко мне. Я поставил ему пятерку, сто из ста, дай небо мальчишке здоровья, хороший человек растет. ***       Геральт и Юлиан остановились в небольшом отеле у дороги, чтобы утром продолжить путь — таким образом к обеду они должны были добраться до этого бара, куда стремился попасть музыкант.       Можно было, конечно, остановиться в самом городе, но они были уже порядком измотанные, и когда из-за поворота показался двухэтажный домик с неоновой надписью о свободных номерах, они почти одновременно предложили остановиться.       Именно там их обокрали.       Вообще, украсть что-то у ведьмака — задача непростая, но каким-то неизвестным Геральту способом у этих воров получилось. Утром, едва открыв глаза, он сразу почувствовал, что что-то не так. Хоть в воздухе и не было посторонних запахов, а медальон молчал, да и ничего необычного не было слышно, но интуиция… интуиция подсказывала, что что-то случилось.       "Злоумышленники", как называл их Юлиан (а это было самое приличное, что он о них сказал), не стали проходить к кроватям и сумкам, а только обчистили карманы их курток, висящие у двери на крючках.       Таким образом они остались без наличных, Геральт — без телефона, Юлиан — без документов и карт.       У музыканта была навязчивая привычка спать со смартфоном под подушкой, и сейчас ведьмак был за нее благодарен, потому что остаться без связи в такой момент было бы еще хуже.       — Алло, я хочу заблокировать счет на имя Юлиан Альфред…       Как ни странно, с карт парня не успели ничего украсть — банк быстро распознал подозрительные махинации и приостановил счет до выяснения обстоятельств. А вот Геральт стал беднее примерно на три ноутбука, ведь он наконец завел себе пластиковую карту — и зря это сделал, видимо.       Ведьмак поговорил с банком по телефону Юлиана и с тяжелым вздохом вернул его владельцу, сказав, что его счет все-таки пострадал.       — Ладно, — выдохнул музыкант и хлопнул себя по коленям, — надо добраться до города. Там банки, там посольство. Придется задержаться на пару недель, пока мне не восстановят бумажки, будь они неладны, ты не против?       Геральт неопределенно повел плечами. Конечно, он не против. ***       — В смысле нет оплаты телефоном? — взвился Юлиан, когда они попытались купить бензин. — Это как вообще?       — Терминал старый, — безучастно ответила кассирша на плохом английском.       — Давайте я сделаю вам перевод на карту…       — Нет.       — Ну пожалуйста!       — Молодой человек, платите наличными или картой. Если денег нет, то выход там.       — У меня есть деньги! Скажите, сколько вам перевести, я доплачу…       — Я позову охрану.       Юлиан цыкнул, выругался на эльфском и вышел из здания заправки. Геральт молча вышел за ним.       — Ладно, тут не очень много осталось, за час дойдем, — наконец произнес он, — берем самое нужное. В баре переговорю с Венцем, думаю, он согласится заплатить за выступление наличными.       — Ты же не планировал выступать.       — Да, но… Блять, и угораздило же в именно воскресенье оказаться тут, ни один банк не работает! Все против меня сегодня, это кошмар, Геральт! Буду выступать. Не совсем мой репертуар — то, что хотят слышать в гей-барах, но я не вижу вокруг, — музыкант обвел рукой вокруг по дуге, театрально описывая жестом горизонт, — ни один заказ на полуночницу или утопца, так что шагаем.       Геральт дернул бровями в знаке молчаливого согласия. ***       — Венц, я решил, буду выступать у тебя сегодня всё-таки.       — Ну, это другой разговор! — оживился мужчина.       Бар был еще пуст перед открытием, но владелец уже был в нем — ждал своего друга-музыканта. Венц провел их к себе в небольшой темный кабинет, увешанный цветастыми плакатами.       — А это кто? Привел с собой друга, он хочет познакомиться с кем-нибудь? О, я вижу, он понравится нашим мальчикам…       — Венц, нет, стой, — замахал руками музыкант, — он просто со мной, он не приехал ни с кем знакомиться. Он вообще натурал, так что скажи своим, чтобы не трогали его…       — Натурал!? — крякнул мужчина и усмехнулся, почесав рыжую щетину. — Ну да, как же, рассказывай, меня не обманешь. Бишечка, хорошая бишечка, вероятно, с кинком на удушение или обездвиживание, я же его насквозь вижу, любит нежный секс либо до, либо после, но никогда — во время, я даю сотню, у него член разме….       — Ладно-ладно, ты меня раскусил, — затараторил Юлиан, густо краснея, и скосил взгляд на невозмутимо стоящего Геральта, — все, все. Мы помолвлены, мы вместе, скоро свадьба, просто никому еще не рассказывал, хотел сделать сюрприз, он мой будущий муж и мы в моногамных счастливых отношениях, так что ради бога…       — Ты? В моногамных отношениях? — неверяще переспросил его мужчина, но ведьмака оставил в покое.       — Старость, — кивнул Юлиан, — берет свое. ***       Ведьмак сидел за столиком и наблюдал, как Юлиан, полуголый, танцует и поет что-то очень неприличное. Геральт наконец понял, что значило его "не в моем стиле".       Не то, чтобы музыкант сейчас выглядел так, будто хоть что-то, что он вытворяет, было не в его стиле.       Свет в баре мигал всеми цветами радуги, музыка громыхала из колонок, но ведьмак сосредоточился на Юлиане, чтобы не сойти с ума от сенсорной перегрузки. Полезный навык отсекать шум пригодился сейчас, как никогда. А уходить никуда не хотелось… по многим разным причинам.       Радовало то, что ведьмака, тихо осушающего свою бутылку пива в самом углу, действительно никто не трогал. Кто пытался — был остановлен либо владельцем, либо охранником.       Так же радовало вкусное пиво, новые порции которого приносили постоянно, только заметив, что в предыдущей бутылке осталось немного.       Музыка сменилась, и Юлиан подбежал к столику ведьмака, чтобы сделать глоток напитка и сказать:       — Ужас, правда?       — А мне кажется, тебе нравится, — усмехнулся ведьмак.       — Что-то в этом есть, — задумчиво протянул Юлиан и упал рядом с ним, натягивая на плечи рубашку, — но я лирик… Ну, по большей части. Наверное. В любом случае, петь и танцевать одновременно под такую музыку… ох, непросто.       Геральт увидел, что кожа парня блестит от пота, грудь вздымается от глубоких и судорожных вздохов, а отросшие волосы прилипли ко лбу и шее. Зрелище… однозначное. И Юлиан совсем не выглядел так… будто ему непросто.       — Барная стойка бы не согласилась, — уколол его Геральт и забрал свою бутылку обратно, — я отсюда слышал, как она скрипит.       — За эту выходку я получил хорошие чаевые, — хитро улыбнулся Юлиан, и, о боги, достал из штанов, но не из карманов, несколько купюр.       У Геральта дыхание перехватило, и он поспешно запил молчание пивом. Парень снова выхватил у него бутылку и как следует приложился к ней.       Музыка сменилась, и он вскочил, чтобы снова убежать в толпу, на ходу включая микрофон.       “Блять, это что... речитатив?” — подумал Геральт со смесью натурального ужаса и скептицизма.       “Какой кошмар.”       На очередной строчке, густо приправленной нецензурщиной, Юлиан так звонко хлопнул себя по заднице, что эхо отозвалось даже в колонках.       Геральт зажал пальцами переносицу. ***       Вечер плавно перетекал в раннее утро, музыка стала более мягкой, спокойной, а потом и вовсе затихла. Редеющая толпа попросила Юлиана сыграть что-нибудь "свое", и тот заулыбался так нежно и умиленно, как будто это не он час назад прыгал по столам полуголый.       Юлиан сыграл две свои песни, которые Геральт уже знал, и сказал в микрофон, что сейчас исполнит новую. И повторил на двух языках то же самое, на всякий случай. Зазвучали аккорды гитары, парень сделал несколько глубоких вдохов и запел.       "Look at the stars       Look how they shine for you       And everything you do       Yeah, they were all yellow"       (Посмотри на звезды,       Посмотри, как они светят — для тебя.       И всего, что ты делаешь.       Да, они все были желтыми.)       "I came along       I wrote a song for you       And all the things you do       And it was called Yellow"       (Я пришел,       Я написал для тебя песню       И для всего, что ты делаешь       И назвал ее "Желтый")       "So then I took my turn       Oh, what a thing to have done       And it was all yellow"       (И потом наступило время действовать       О, что за поступок...       И всё было желтым.)       "Your skin, oh yeah, your skin and bones       (Ooh) turn into something beautiful       (Aah) you know, you know I love you so       You know I love you so"       (Твоя кожа, о, твоя кожа и тело       Так красивы,       И ты знаешь, что я люблю тебя.       Ты знаешь, что я люблю тебя.)       "I swam across       I jumped across for you       Oh, what a thing to do       'Cause you were all yellow"       (Я переплыл море,       И перепрыгнул бездну для тебя       О, что за поступок…       Потому что ты весь — желтый.)       "I drew a line       I drew a line for you       Oh, what a thing to do       And it was all yellow"       (Я провел черту       Я провел черту — для тебя       О, что за поступок       И он тоже был желтым.)       "Your skin, oh yeah, your skin and bones       (Ooh) turn into something beautiful       (Aah) and you know       For you, I'd bleed myself dry       For you, I'd bleed myself dry"       (Твоя кожа, о, твоя кожа и тело       Так красивы…       И ты знаешь,       Для тебя — я бы истек кровью досуха,       Для тебя — я бы истек кровью досуха.)       Геральт встал из-за стола и вышел из бара быстрыми и тяжелыми шагами, не видя перед собой ничего. Вдохнув свежий воздух и прислонившись спиной к бетонной стене, он стянул с себя очки. Ведьмак пожалел, что у него не было сигарет, ведь те с собой всегда носил Юлиан.       Убежать от песни — такого с ним еще не случалось. Не сбежать от королевы кикимор, но выйти из равновесия от двух музыкальных строчек — анекдот. Но в самом деле, обязательно Юлиан должен был написать именно это? Не то, чтобы Геральт не привык к тому, что его музыкант пишет о нем, но… серьезно?       Желтый?       Для тебя я истеку кровью досуха?       А неоновую вывеску с надписью "смотрите, я его люблю, а еще я умер за него" он заказал, чтобы присобачить на седую голову?       Геральт был уверен, что пора бы уже.       И как бы он ни старался не слышать продолжение песни, отзвуки доносились до него даже через закрытую дверь. А потом кто-то попросил Юлиана сыграть ее еще раз — видимо, музыка очень сильно тронула кого-то.       "Ага, блять, — подумал ведьмак, — особенно меня. Тронула голову топором — с размаху".       It's true       Look how they shine for you...       (Это правда.       Посмотри, как звезды светят для тебя…)       ***       — Воу, Венц, тут… много, — выдавил из себя Юлиан, пересчитывая купюры в пачке.       — Твое выступление сделает мне продажи на ближайший месяц как минимум! Это было что-то с чем-то, хотя чего еще ожидать от такого дьявола, как ты? Так что бери, жест дружбы!       — Знаешь, — усмехнулся парень, — не так часто от дружбы мне достаются лишние деньги вместо шишек, спасибо тебе. И я, наверное, задержусь в городе на неделю или две, надо восстановить документы и банковские карты.       — Приходи еще в среду. Вечера мокрых футболок, знаешь?       — О, я подумаю, — засмеялся музыкант, — но обещать не буду. Немного не мое это, знаешь, танцевать, петь Кэти Пэрри и Лил Наса… Я, знаешь, больше лирик.       — Ну да, видела моя барная стойка, какой ты лирик! — загоготал Венц, шутливо толкнув парня в плечо. — Давай, иди, отсыпайся. Геральт, приятно было познакомиться. Не думал, что у вас всё настолько серьезно, что он и песни про тебя пишет, был шокирован!       "Я тоже", — подумал ведьмак и кивнул.       Вдвоем Юлиан и Геральт вернулись к машине, наконец заправили ее и сели в кресла, одновременно тяжело вздохнув. Дорога обратно была более тяжелой, учитывая бессонную ночь, но поймать такси в утренней суете города было почти невозможно и прямо сказать бесполезно: понедельничные пробки испортили бы все настроение.       — Может, поспим тут? — предложил музыкант и зевнул сладко-сладко. — Я, конечно, уже протрезвел, но, боюсь, просто засну, не добравшись до кровати. Да и пробки…       Геральт согласно кивнул и вышел из машины, чтобы достать из багажника их походные одеяла и подушки. Когда он залез на задние сидения, которые пребывали в разложенном состоянии кровати, кажется, уже год, Юлиан уже спал. Парень свернулся калачиком, не раздеваясь, сняв кроссовки и только один носок.       Ведьмак улыбнулся краешками губ и ткнул в него подушкой, а потом укрыл одеялом. Юлиан проснулся только на секунду, чтобы утянуть подушку под голову, и перевернулся на другой бок, пробормотав что-то неразборчивое.