Три категории

      Начался учебный год, и Геральт наконец понял, откуда у поэта столько денег.        (Было, пока он не потратил их все до последнего цента, оставаясь с пустыми карманами, что, если честно, на Лютика было похоже намного больше, чем богатство и достаток.)       Юлиан очень много работал, давал частные уроки музыки, помогал студентам с учебой и в целом на месте сидел только на выходных, и то — отчасти. Домашняя студия отнимала огромное количество времени, потому что большую часть работы музыкант выполнял сам. Коробки с книгами и другими вещами из кабинета стояли по всей квартире в хаосе, потому что новое место он им еще не оборудовал.        Геральт, конечно, страдал от безделья, но он вообще постоянно от него страдал в этом мире, и не было разницы особенной, где это делать — в Доме или в Оксфорде.        Поступил новый заказ, но Геральт скрепя сердце от него отказался, потому что боялся оставить Юлиана одного.        И потому что Йеннифэр посоветовала этого не делать.        С утра, когда Юлиан уходил на лекции, ведьмак садился на мотоцикл и ехал изучать город и его окрестности, а возвращался как раз через шесть-восемь часов, когда Юлиан приходил домой. Про себя Геральт шутил, что вот оно, то, от чего он бежал всю жизнь: будни женатой пары, блять.        Только они были не женаты и Юлиан неизменно представлял ведьмака своим лучшим другом. Что не особенно работало: все, кто парня знал, сразу признавали в ведьмаке его любовника.        Юлиан отвечал, что сексом дружбу не испортишь. Геральт был солидарен.               В гостях постоянно кто-то был: то ученики, то друзья музыканта, из которых Геральт почему-то лучше всего поладил с Карен, которая рассказала ему, наконец, в чем тогда была шутка про белковый коктейль, хотя и вспомнила не сразу, что такое вообще было.        — А! Точно, он мне тогда угрожать начал. Цветочек, знаешь, неожиданно не любит шутки про члены, а вот я — обожаю. Я хотела сказать: "А разве Геральт не снабжает тебя белковыми коктейлями сам?"       Геральт тогда моргнул несколько раз, и, когда шутка до него наконец дошла, он ответил невозмутимо:       — Он сплевывает.        Карен сначала глупо на него уставилась, а после разразилась таким хохотом, что ведьмак не смог сопротивляться веселью: ему тоже было смешно до колик. Родился, как говорил Юлиан, "локальный мем", но ему-то, как раз, они ничего не рассказали.        В одну из пятниц, вечером, ведьмак нашел Юлиана на кухне с бокалом белого вина, наполненным наполовину, и пачкой сигарет. Он сидел перед ноутбуком с таким видом, будто сейчас его ждет то самое событие в жизни, к которому он долго готовился, но готов не был. Особенно удивительным был, конечно, алкоголь рядом с ним, ведь Юлиан зарекся пить, чтобы его лечение действовало как следует.        — И в честь чего? — только и спросил Геральт, сел за стол, налил себе вина прямо в чашку до краев и заглянул в экран ноутбука. Увидел там папку с текстовыми файлами, но контекста все равно не понял.        — Первые эссе моих первокурсников-художников, — вздохнул Юлиан, достал сигарету, прикурил, медленно выпустил дым в потолок, откинув голову назад, и продолжил после паузы: — Нужно быть готовым.        — Хм, —  ответил Геральт тоном "вот оно что".        Юлиан отпил вина, еще раз глубоко вздохнул и открыл первый файл. И тут же захлопнул ноутбук с таким видом, будто увидел что-то ужасное.        — Что там такое?        — Там… — задушенно ответил Юлиан, осушил бокал вина одним глотком и налил себе еще, хотя, судя по всему, планировал выпить только полбокала. — Там грудь. Фото груди. Женской.        — И… ты испугался женской груди. Нихуя не понял, Лютик.        — Она первокурсница!        — Все еще нихуя не понял, — покачал головой ведьмак.       — Это значит, что ей, скорее всего, семнадцать.        — И что?       — Как "и что?", Геральт! Мне тридцатник послезавтра!       — И что.        Юлиан перевел на ведьмака ошарашенный взгляд, но ведьмак все еще контекста не понял, по его мнению, ну, семнадцать… да хоть пятнадцать, сама вложила в файл фотографию, значит, отдавала себе отчет в действиях.       — Не знаю, как у ведьмаков с понятием возрастных категорий, но у нас, у людей, семнадцать означает, что восемнадцать еще не исполнилось. Она фото груди, Геральт, прислала преподавателю в файле вместо эссе!       — Так ты пролистай, может эссе там дальше, — пожал плечами ведьмак.        Юлиан тяжело вздохнул, качнул головой, посмотрел на сигарету так, будто она в чем-то виновата, сделал глубокую затяжку и открыл ноутбук. Как только экран загорелся, он кликнул на файл, передернулся и пролистнул дальше, но, видимо, увидел что-то еще на второй странице, отчего издал задушенный хрип, и снова захлопнул ноутбук трясущейся рукой.       — Что там? — безразлично кинул ведьмак, хотя ему, если честно, было очень интересно.        — Скан документа.        — И?       — Ей есть восемнадцать.        Геральт бессовестно и громко захохотал, Юлиан покосился на него очень недобро, пробормотал "впизду, блять" и взял бутылку, чтобы начать пить прямо из горла.        Эссе там всё-таки было — сразу после двух вложенных изображений.       Даже не такое уж и плохое, судя по взгляду Юлиана. Или же его задобрили прикрепленные к тексту файлы, ведьмак точно не знал.        Юлиан дочитал до конца, прикинул, сколько баллов поставит, но решил пока не торопиться и сначала посмотреть остальные. Но музыкант нашел себя на том, что вместо того, чтобы закрыть файл, начал листать его обратно — вверх, и тут же остановился. Голос в голове крикнул:       "Эй."       "Лютик, блять!"       "Красивая грудь, что такое-то? Давай поставим сто из ста."       "Ты такая свинья... Ты ей в деды годишься! Ты дед!"        "Во-первых, я не дед. Во-вторых, ей есть восемнадцать. В-третьих, она сама это прислала, почему нельзя посмотреть еще раз?"       "Потому что…"       — О чем думаешь? — как бы между делом спросил Геральт, потому что заметил опять это лицо "пожалуйста, подождите, веду важные беседы со своим альтер-эго".       — Думаю о том, какая я свинья бессовестная.        — М-м, — кивнул ведьмак, — почему?        — Потому что, — музыкант пролистал файл вверх и быстрее, чем изображения прогрузились, удалил их, мстительно и агрессивно нажимая на кнопку "delete", — потому.       — Хотелось бы услышать подробности, — прищурился ведьмак.        Геральт постоянно пытался заставить Юлиана вести свои диалоги с самим собой вслух, чтобы ведьмак мог начать немного понимать, что происходит, но тот отказывался и уходил от темы каждый раз. Хотя иногда он все же начинал проговаривать это неосознанно, и такие моменты Геральт ловил и старался запоминать, хотя в них обычно не было ничего особенно полезного. Но ведьмак был уверен, что они могут быть важны для общего понимания картины.        — Подробности в том, что я свинтус бессовестный, и всё.        — Почему?       — Ты лучше мне скажи, — Юлиан перевел на него прямой и серьезный взгляд, — почему я не свинья.        — Свиньей ты был бы, если бы поставил ей высший балл. Ты поставил ей высший балл?       Юлиан призадумался и выдал после паузы:       — Может тогда завалить ее, — проговорил парень мрачно и достал вторую сигарету.       — В постель или на экзамене? — усмехнулся Геральт.       "Первое!"        — Второе! — крикнул Юлиан и стукнул кулаком по столу.       Геральт хохотнул, отпил вина и ответил саркастично:       — Тогда, Лютик, ты был бы не свиньей, а последней мразью.       — И что хуже?       — Второе.        — М-м. ***       "Нет, серьезно, с чего ты так себя ведешь? Ты всегда воспринимал студентов как детей, а не потенциальный романтический интерес. Что это было за представление цирковое?"       "Я в сотый раз повторяю, нет никаких ты и нет никаких я…"       "Вот в этом вопросе, как раз-таки, есть! Я никогда бы не…"       "Да и я тоже, — Юлиан был уверен, что услышал, как голос в его голове вздыхает, — просто так прикольно было тебя побесить, я не удержался."       "Ты… что?"       "Так заебался от этого "ты", "я", "мы", решил показать, что было бы, если в этой голове действительно было два разных человека."       "Побесить, значит. По приколу."       "Ну да? Скажи, что это было весело."       "..."       "Лют… Юлиан, не молчи"       "Юлиан, не молчи, о чем ты думаешь?"       "Юлиан, ты что, скрываешь от меня мысли… с помощью моих же воспоминаний о тренировках для шпионов!? Это просто невежливо!"       "А, то есть тут у нас "я" и "ты" снова появились, да?"       "Юлиан, я чувствую, ты задумал что-то недоброе, остановись, это не…"       — Геральт! Ге-еральт! — Юлиан вбежал в гостиную и остановился у рояля, напротив ведьмака, сидящего в кресле.       — М? — Геральт даже не поднял взгляда от экрана телефона.        — Помнишь, год на второй после того, как мы начали путешествовать вместе, я действительно молчал целую неделю? Ты был в шоке и немного в ужасе, но я так и не рассказал тебе, в чем была проблема.        "Нет!"       — Э-э… — Геральт поднял на него недоуменный взгляд, увидел, что у него снова пустые глаза, но на лицо натянута такая ироничная и веселая улыбка, что это даже не слишком сильно заметно. — Да?       — Знаешь, почему я молчал?       "Остановись."       — Понятия не имею, — вздохнул ведьмак.        Он, если честно, и не особенно помнил, что такое действительно было, но если уж очень сильно напрячь мозг…       — Рассказываю: я ушел в лес, чтобы…       — Чего? — ведьмак медленно моргнул и нахмурился.       — Ну, за день до того, как начал молчать, я кое-зачем ушел в…       — Я понял, — поморщился Геральт, — я не понял, к чему ты это начал рассказывать.       — А ты слушай! Зашел глубоко в лес…       "Остановись."       — …сел под деревом и не заметил, что надо мной, точнее, ну, на дереве, под которым я устроился, было осиное гнездо.        "Прекрати, умоляю, это ужасно"       — И так получилось, что…       "Извини меня пожалуйста, умоляю, извини, я бы встал на колени, но не могу, пожалуйста, я тебя прошу, извини меня и остановись. Я все понял, не надо. Ты убьешь меня этим…"       — А ты и так мертв! — рыкнул Юлиан, резко изменившись в лице.       Геральт застыл.        — И ты заебал меня своими выходками! — крикнул парень зло и громко.        Юлиан не сразу понял, что ругается вслух, но увидев полное недоумения лицо ведьмака, язык всё-таки прикусил.        — Лютик. Что происходит? — твердо спросил Геральт тоном, не предполагающим ухода от вопроса.        Юлиан, собственно, этим тоном никогда не был впечатлен, хотя внутри всегда как будто бы немного холодело.        — Ты… снова чувствуешь себя двумя людьми? — продолжил ведьмак, когда не услышал ответа.       — Десятью, блять, тысячами! — не выдержал музыкант и всплеснул руками.        "Ну, тут ты немного погорячился, дорого…"       — Заткнись! — взревел Юлиан.        — Сядь, — попросил ведьмак тихо, вкрадчиво, но с угрозой.        Юлиан тяжело вздохнул, хотя, опять же, не впечатлился устрашающим тоном Геральта, и сел в кресло напротив.        "Ты знаешь, что выведешь из себя даже камень? Ты взбесишь даже неживой кусок породы, я тебе обещаю, тебе кто-нибудь говорил об этом?"       "Да, многие упоминали."       "Они были правы! Ты можешь вести себя нормально?"       "А ты!?"       — Юлиан! — гаркнул ведьмак, когда увидел, что поэт снова улетает куда-то в свои мысли.       — А?        — Ты можешь говорить вслух?       — Зачем? — музыкант вжал голову в плечи и отвел взгляд.       Геральт был очень сильно удивлен тем, как меняется Юлиан, когда речь заходит о том, чтобы поделиться своей проблемой. Он даже не выносил, когда Геральт называл это проблемой — однажды, услышав это, он просто молча встал и ушел, так, будто никакого ведьмака тут нет, а он в квартире один. Только иногда, когда эмоции переваливали через край, Юлиан начинал проговаривать всё вслух — и то, потому что забывался, а не из желания. Ведьмак, однако же, попыток не оставлял. В самом деле, он перебил столько монстров и выиграл столько поединков, отступать — не в его стиле.        Если придется каждый день долбиться в эту бетонную стену, он проломит ее голыми руками. Он был должен. И сегодня Геральт как будто бы ощущал большие шансы на победу. Может быть, сегодня он не выиграет войну, но из боя точно проигравшим не выйдет.        — Я хочу знать, что происходит, — начал ведьмак вкрадчиво и сразу продолжил, чуть сменив интонацию: — Но когда ты молчишь, — “я нихуя не понимаю, шизоид ебучий”, — я немного не улавливаю суть.        — Зачем тебе улавливать суть?       “О, Лютик, у тебя никаких шансов сегодня, просто ноль из десяти, ты уже проиграл” — подумал Геральт и сменил тон на максимально мягкий и честный:       — Мне нужно знать, чтобы помочь тебе.       — Помочь мне?       Геральт победоносно захохотал где-то глубоко внутри, приподнял бровь, наклонил голову и выдал:       — Пожалуйста, любовь моя.       Юлиан громко вдохнул и перевел на него такой ярко-голубой морской взгляд, что в нем можно было бы потопить несколько тысяч кораблей, смести им пару городов на берегу, спрятать несколько ктулху — так Геральт и подумал. И даже не передернулся в этот раз от того, насколько поэтично звучали его мысли: смирился с тем, какое сильное влияние оказывал на него этот человек.       — Ладно, — задушено пролепетал он и почесал лоб, — я думаю, что… Я не думаю, что смог бы, я думаю, что я могу. Ладно, я могу, значит я тоже могу. Я спорил сейчас с ним, потому что он вел себя, как свинья. Это было весело, я просто пошутил, я тоже просто пошутил, и посмотри, как ты взвился? На колени предлагал встать — моими ногами? Моими ногами. Я точно уверен, что это мои ноги, если это твои ноги, то почему ты так легко отплясываешь ими те танцы, которые знаю только я?        Геральт вслушался максимально внимательно, но не смог выцепить в потоке речи, где начало одной и конец другой реплики. Очевидно, что Лютики разговаривали одинаково, потому что, естественно, были одним и тем же человеком. Ведьмаку это было очевидно — им это было неочевидно, но Геральт был уверен, что донесет это когда-нибудь до пустой лохматой головы поэта.        — Геральт, я уверен, я тоже уверен, что это может быть тяжеловато слушать, потому что мне тяжеловато это слушать, и мне тоже. Так что если ты уже устал, я тебя прекрасно понимаю — я вообще пиздец как устал, потому что он ебланище, каких поискать, как ты терпишь его, меня все эти годы? Ты мазохист? Конечно, ты мазохист, но просто вопрос: черт побери, как?       “Едва-едва, — честно признался Геральт в мыслях, — едва-едва я тебя терплю, блять.”       — Я тебя обожаю.        Юлиан сглотнул и растерял всю свою спесь.        Геральт в мыслях уже нес знамя победы.        — Ладно, может быть, ты хочешь спросить что-то конкретное, — пролепетал Юлиан и откинулся на спинку кресла, подтянул ноги к груди и обхватил их руками.        Ведьмак задумался: нужно спросить что-то важное, но не слишком резкое. Он не был психологом, не был хорошим эмпатом, но он был упрямым до ужаса, так что решил действовать, следуя логике.       — Расскажи мне про свою категоризацию, — сказал ведьмак после паузы.       — Я… э… — Юлиан вытянул губы в трубочку и нахмурился, — погоди, ты что, ведешь мне сеанс психотерапии?..       “Да блять!” — взревел Геральт в мыслях.       — А ты откуда знаешь, что такое сеанс психотерапии, — продолжил Юлиан, не дожидаясь ответа, — откуда знаю, в смысле? Воспоминания о психотерапии мне доступны также, как и любые другие — тебе. Нет, но ты подумай только, он решил взять и залезть мне в голову, потому что, наверное напуган до чертиков, нет, потому что любит, очевидно, посмотри, он же просто пришибленный, извини, Геральт. Ладно, вопрос есть, будет ответ, значит, мы решили, ты решил, мы решили, нет, это ты решил, ладно, я решил, что есть менестрель-музыкант, блять… Есть Лютик-музыкант… Да ёбаный в рот, по порядку, не перебивай, всё, помолчи, дай я скажу. Есть Юлиан — музыкант, а есть Лютик — менестрель.        — Понял, — кивнул Геральт, — то есть, когда ты чувствуешь себя так, как сейчас, я могу поговорить с каждым — по отдельности?       — Получается, не получается, ну, наверное, можешь, в самом деле, может, а ты можешь? Вполне.        — Понял, — повторил Геральт.       — Ты хочешь поговорить с кем-то одним? Я могу.       Геральт перевел задумчивый взгляд на рояль, потом — на часы. Он подумал, что раз ему выдалась возможность сейчас достучаться до кого-то одного, то логичнее, наверное, будет попробовать вытащить Юлиана из его мира, ведь тот, наверное, как старший, поможет. Тем более, они знали друг друга дольше.       — Хочу поговорить с… менестрелем? С Лютиком, который из моего мира.        Юлиан открыл рот, но застыл, как будто услышал что-то, и его глаза тут же остекленели и заблестели. Он поник, как от пощечины, и опустил голову вниз.       Над его лохматой макушкой светилось: “Я услышал что-то такое резкое, будто меня ударили”.       Через несколько долгих секунд до ведьмака, наконец, дошло. Он рыкнул и всплеснул руками.       — Лютик, сука, что ты ему сказал!? Что ты, сука, ему сказал, а!?       — Не говори. Да? А может быть мне, все-таки, сказать, он же, наверное, согласен, нет, пожалуйста, извини, это была шутка, ты не так понял, охуенные у тебя шутки сегодня.       — Лютик, блять! — взревел Геральт и стукнул по ручке кресла так, что она жалобно хрустнула.       — Он сказал мне, что он нравится тебе больше! — по-детски ответил Юлиан, и даже как будто немного испуганно.       Геральт задохнулся возмущением, открыл рот и тут же закрыл его. До боли зажал переносицу.       “Раз, два, вдох. Три, четыре, пять, выдох. Раз, два, три, четыре, вдох… Впизду, блять!”       Геральт вскочил и заорал басом:       — Ты, ебанный в рот, должен быть взрослым в этой черепушке, ты с ума сошел? Я думал, что ты там ведешь себя нормально, а ты мне палки в колеса вставляешь? Ты совсем охуел, Лютик? Какого черта творишь, тебе пять лет? Ты чем занимаешься? Делишь конфету с подружкой? Это, по-твоему, поведение человека, которому послезавтра шестьдесят?       — Геральт, я пошутил…       — Хуевые у тебя шутки, Лютик, минус десять из десяти, худшие на континенте! Ты не видишь, чем я тут занимаюсь? По-твоему, это легко? Я тут тоже, блять, шутки шучу? Обхохочешься!       — Я понял, — прошептал он и закрыл лицо руками.       — Ты — понял меня, — рыкнул ведьмак и опустился обратно на кресло. — Еще раз, для особенно тупых, умных, сознательных и отбитых. Еще раз повторяю!        Геральт глубоко вдохнул, досчитал, наконец, до десяти, подавил в себе неудобство и дискомфорт, граничащий с паникой.        — Я тебя люблю. Не обоих по отдельности, а тебя — одного, потому что ты — один и тот же человек. Это — ясно? Или мне еще раз повторить?       — Я бы не отказался услышать это еще раз, конечно, но конкретно в данной ситуации — понял.        Юлиан протер руками лицо и посмотрел на Геральта осмысленными глазами. На удивление, этот эмоциональный взрыв ведьмака, о котором тот уже начал жалеть, снова собрал его воедино.        — Хороший сеанс психотерапии, мне понравился, — хохотнул Юлиан, — сколько с меня? Монет нет, если что, по нулям, зарплата через неделю только, могу натурой?        Геральт устало и тихо засмеялся.       — Ты… — снова начал говорить Юлиан после паузы, — читаешь книжки по психологии? Для меня? Сначала я не понял, но сейчас…       — Листаю на досуге, — кивнул ведьмак, — не очень понимаю, тем более, к твоему конкретному случаю не особо применимо, но — местами полезно. ***       Ведьмак наткнулся на статью о том, почему взрослые ведут себя, как дети, и кликнул по ней намного более агрессивно и быстро, чем нужно было.        Экран телефона жалобно хрустнул и по краю стекла пошла тонкая, еле заметная трещина.        В статье было так много непонятных слов и терминов, что гуглить приходилось каждые несколько минут, и Геральт не уверен, что точно уловил смысл всего написанного, но в целом — понял. Конечно, там было несколько вероятных причин.        И конечно, там была одна из тех, которую ведьмак сразу приметил и вчитался внимательнее. Геральт не запомнил точную цитату, но суть состояла примерно в том, что люди, которым не давали вести себя по-детски родители, компенсируют в сознательном возрасте. Геральт тяжело вздохнул, сложил, так сказать, два и два, и закрыл статью. Может, он и не психолог, но уж точно не идиот.        Очевидно, что нормальные люди выходят из нормальных семей. А те нормальные люди, которые вышли из ненормальных семей, сделали это вопреки и назло.        Геральт не думал, в самом деле, что Юлиану стоит начать вести себя, как подобает взрослому, хотя иногда хотелось гаркнуть что-то вроде "тебе, блять, в сумме сотня послезавтра, можешь взять себя в руки?". Но ведьмак должен был признать, что до боли обожает эту детскую непосредственность, перетекающую в юношескую дерзость, заканчивающуюся взрослой наглостью — и обратно, как в танце. Это было смешно, за этим было весело наблюдать, это развеивало скуку, это вызывало желание взять за грудки, потрясти как следует и дать подзатыльник.       Это было чарующе.        Геральт даже не поморщился от такой мысли.        А главное, ведьмак и сам любил заниматься тем же самым. Он, может быть, ворчал, как дед, когда Юлиан втягивал его в новую неприятность, но, черт побери, шкодить было весело.        Может быть, Геральт и сам не лучше, просто шифруется тщательнее.       Ведьмак вспомнил, как Юлиан рассказал ему, что украл дюжину книг из университета только для того, чтобы насолить библиотекарю, и понял, что на его месте захотел бы сделать то же самое.        Не сделал бы, конечно, но если бы музыкант ворвался в комнату, как всегда, взмыленный, как только ему приходила новая бредовая идея, и крикнул бы, мол "Геральт, а давай спиздим из Оксфорда учебник по вышмату и ветхий завет? Зачем? Да хуй знает, ну по приколу, давай спиздим", то Геральт бы, конечно, отказался.       И точно бы ответил, что такой хуйней заниматься у него желания нет.       Это было бы бессовестной ложью.