Три категории

      Геральта очень забавляла манера современных людей ставить на "пропускные пункты" не вооруженных солдат, которые могли бы действительно предотвратить нежелательное проникновение, а ленивых вахтеров и вахтерш средних лет, которые в жизни не держали в руках ничего опаснее точилки для карандаша.       Хотя ей тоже можно убить, если постараться, но ведьмак уверен, что об этом думал только он.       Профдеформация, как выразился бы Юлиан.       Небольшие кожаные диваны, между которыми стояли журнальные столики, люди в костюмах, сидящие то тут, то там, автоматы со снеками и кофе. Геральт заметил только пару военных в форме, все остальные — просто по-деловому одетые сотрудники с планшетами в руках. Как будто он просто попал в обычный городской офис.       Ни криков, доносящихся из темниц (ведьмак вообще не был уверен, что тут есть темницы), ни запаха крови и боли, ни судей в одеждах расшитых золотом, ни… ничего, в общем, Геральту привычного.       Только турникеты, через которые можно просто… переступить. Пластиковые двери, которые снести плечом будет легче, чем опрокинуть кружку, тонкие стены, которые можно пробить кулаком… И охранница, которая лениво смотрит на всех, проходящих мимо, шурша фантиком очередной конфеты.       Военная территория одного из сильнейших союзов земли… Конечно, как же еще. Геральт был уверен, что попал в анекдот.       — Меня ожидают.       — А меня тоже может где-нибудь ожидают, — проворчала охранница и причмокнула конфетой, медленно перелистывая страницы журнала посещения. — Мужчина, вашего номера нет в списках, я ничего не могу сделать, звоните…       Геральт подавил гневное рычание. Видит бог, он не хотел никого пугать, но…       Ведьмак снял очки, наклонился к стойке, за которой сидела охранница, так, чтобы медальон тихо стукнулся о столешницу, и низко, с угрозой, проговорил по буквам:       — Звоните сами и сообщите, что приехал Геральт из Ривии.       Через пять минут он уже был в помещении для допроса.       Геральт видел в фильмах и сериалах, которые смотрел с Юлианом, эти большие зеркала-стёкла, которые были прозрачными только с одной стороны, и не думал, что когда-нибудь побывает в одном из кабинетов подобного устройства. Секретарь принес ему стаканчик с кофе, и Геральт поморщился от того, что напиток был крепким, черным и не сладким. Видимо, секретарь ошибочно решил, что ведьмак любит горький кофе.       За стеклом на мягком стуле сидел худощавый мужчина средних лет, чистый, опрятный, не побитый… Без всяких внешних признаков допроса.       — …он отказывается отвечать.       — В смысле отказывается отвечать, — не понял ведьмак. — Так вы провели допрос или нет?       — Говорю же, — уважительно, но немного раздраженно ответил офицер. — Дважды мы проводили допрос.       "Что это, нахуй, значит!?" — мысленно закричал Геральт.       Он медленно и удивленно моргнул, перевел на него взгляд, и тут его осенило:       — Расскажите мне про то, как вы проводите допрос.       — Вы… имеете в виду… рассказать про структуру процедуры?       — Именно. Про то, как вы проводите допрос. Кратко и понятными словами.       — Хм… Если кратко, то сначала подозреваемому зачитывают его права, приглашается адвокат, если у него таковой уже имеется, если нет — государство предоставляет своего. Подозреваемый дает согласие на запись или съемку допроса, потом… Дальше уже идет допрос, думаю, это не нужно объяснять? И в конце он подписывает протокол о том, что всё, записанное с его слов, верно. Или не подписывает, если считает, что не верно. Как-то так?       "Что, блять!?" — взревел Геральт в мыслях.       — У нас немного разное понимание допроса, — нахмурился ведьмак.       — Это значит что-то другое на… вашем языке?       "Да, курва, именно так! Буквально!"       Геральт коротко кивнул, допил кофе, заставил себя не передернуться от того, насколько он был горько-кислый, и закинул пустой стаканчик в мусорку.       — Я с ним сам побеседую.       — Если вы считаете нужным…       Геральт покосился на три камеры, расставленные по углам комнаты для допроса, и вышел из стеклянного кабинета, чтобы зайти к горе-биологу.       В нос не ударил запах страха и ужаса. Крови. Отчаяния. Пота. Ничего из этого.       — Добрый вечер, мистер…       — Геральт.       Ведьмак подтянул второй стул к столу и сел напротив мужчины.       — Рассказывай.       — Мой адвокат сейчас…       Геральт презрительно скривился и откинулся на спинку стула.       — Сколопендроморфы.       —...Что?       — Те твари, которых ты пытался разводить, пока не сбежал, называются — сколопендроморфы. Класс инсектоиды, обычно одиночки, исключая тех, что вывел ты. Я знаю, как они охотятся, где живут, как размножаются и всё об их поведении. Можешь, конечно, звать своего уебищного адвоката и дальше тереться об здешних служивых в попытках выторговать себе свободу или хотя бы не очень долгое заключение, могу только пожелать удачи. А можешь вытащить голову из задницы и посмотреть внимательнее на того, кто к тебе пришел.       Мужчина громко и тяжело сглотнул, кажется, даже немного покраснел, и ведьмак увидел как на его лице отразилась очень активная мозговая деятельность. И почти услышал, как у биолога в голове щелкнула догадка, а его лицо вытянулось в шоке.       — Быть не может…       Геральт тяжело вздохнул, снял очки, постучал ногтем по своему медальону, и, перед тем, как скрестить руки на груди, кинул очки на стол. Биолог передернулся от этого движения и даже чуть отшатнулся.       "Вот теперь будет разговор."       — Я… Меня зовут… То есть, мое имя Бенджамин.       — Да знаю я, доктор Дэвидсон, кто ты такой, знаю, что ты изучал, знаю, где ты родился, вырос и как звали твою собаку. Можешь не трудиться. Смотри, как мы с тобой будем работать: ты будешь отвечать на мои вопросы, и, в зависимости от того, насколько они мне понравятся, я буду отвечать на твои. Потому что я знаю ответы на все вопросы, которые ты хочешь задать, и даже больше. Или же мы с тобой не работаем, я встаю, уезжаю домой, а ты проводишь остаток своей жизни за решеткой без возможности узнать, что же такое ты вывел и каким образом ты смог это сделать.       Бенджамин постарался взять себя в руки, выпрямился, отзеркалил движение ведьмака — скрестил руки на груди. Геральт видел усилия, которые тот прилагал, чтобы его голос звучал ровно и без дрожи:       — А если сработаемся, то я, стало быть, остаток жизни за решеткой не проведу?       Геральт хохотнул.       — Проведешь, конечно, но хотя бы будешь знать, что такое сколопендроморф и откуда он взялся.       Геральт прекрасно знал, где можно надавить на ученого, тем более — фанатика. Нет для таких людей, как этот биолог, страха более отвратительного, дискомфорта более болючего, чем незнание. В особенности тогда, когда они уверены — знание где-то поблизости.       Поэтому разговор… завязался великолепно, по скромному мнению ведьмака. Особенно стало приятно беседовать, когда Геральт рассказал, что это на него напал выводок инсектоидов.       Но больше всего ведьмака позабавил даже не этот допрос. Он, в самом деле, был вполне скучный. Геральта позабавило, что офицеры, детективы и прочая шелуха спецслужб решили, что доктор Дэвидсон работает на кого-то, что он выводил тварей специально под чей-то заказ для военных целей и за большие деньги. Ведьмаку пришлось рассказать (и доказать) что он слышит, когда человек что-то скрывает лучше, чем детектор лжи.       Обычный идиот-доктор-наук, всю жизнь занимавшийся изучением флоры и фауны в университете, поехал в командировку исследовать растения степей северной европы — и наткнулся на гнездо с яйцами, до этого не известными. Перерыл все источники, до которых смог дотянуться, и понял, что нашел что-то невероятное и новое. Уволился одним днем, нашел заброшенную деревню в паре часов езды, оборудовал для себя старую церквушку и стал заниматься своими придурковатыми научными изысканиями.       Выпустил в природу одного детеныша сколопендроморфов, чтобы посмотреть на поведение в живой природе, и потерял.       Выпустил второго, но в вольер — потерял.       Выпустил третьего, когда нашел старые каменные стены заброшенного дома, уходящие на пару метров в землю (копал он их, чтобы удостовериться, два дня). Не потерял сразу, потерял через неделю, зато успел понаблюдать.       Потом сколопендроморф сбежал прямо из террариума — Бенджамин засыпал, когда яиц было пять, проснулся — осталось четыре.       Потом он потерял одно яйцо.       (Геральт был в ахуе, как вообще можно такое яйцо потерять, но человеческая лажа не знает границ…)       Потом он нашел еще одно гнездо, когда бродил по ебеням в поисках сбежавших питомцев — тоже оттащил в свою церковь.       Геральту стало интересно, чем он их кормил — биолог заявил, что долго изучал вопрос, перепробовал все, что смог найти и купить, а в итоге понял, что больше всего монстрам полюбилась курица и телятина. Чем свежее, тем лучше.       Геральт усмехнулся и ответил, что лучше было бы сразу кормить их человечиной — ученый побледнел так, что слился с белыми стенами кабинета.       И в конце концов Бенджамин сбежал, когда подросший сколопендроморф нашел его сам.       Идиот ученый оказался не совсем идиотом и отвлек монстра светошумовой гранатой.       (Геральт взял на заметку.)       Офицер, прикрепленный к этому делу, даже разочаровался, когда узнал, что мировой заговор отменяется: просто доктор биологических наук со своей простой и понятной тягой к научным изысканиям.       Которому просто очень, очень повезло.       В живой природе, конечно, все детеныши из гнезда не выживали, оставались только сильнейшие. Но наука и техника современного мира под руководством образованного человека смогли выходить даже не самых перспективных сколопендроморфов из выводка — конечно, блять, если растить их в террариуме с идеальной температурой, светом, и выкармливать хорошим жирным мясом.       "Пятизвездочный отель для монстров. Санаторий для новорожденных тварей из параллельного мира. Утренний массаж клешней, блять, спешите приобрести билет", — мысленно шутил Геральт.       Он не зря запланировал, что пробудет здесь минимум три дня: допрос (постепенно перетекший во вполне расслабленный разговор) продлился часов тридцать, не считая перерывов на еду и сон. Ведьмаку даже в какой-то момент показалось, что он устал от этого всего больше, чем биолог Бенджамин, который был в восторге от того, что разговаривает с настоящим человеком из параллельного мира.       (Геральт несколько раз поправлял его, говоря, что он не человек, а ведьмак, но безуспешно: люди этого мира стремились записать к хомо сапиенсам всё, что ходит и разговаривает. Кстати, эльфы, прибывшие в этот мир в составе их кучки беженцев во главе с Цири, были в ярости от такой манеры поначалу, но тоже привыкли постепенно. Насколько можно вообще назвать привыканием то, что они просто перестали бросаться с ножами, а начали вполне мирно посылать нахуй — вот настолько и привыкли.)       — Мистер Ведьмак…       — Геральт.       — М-м… Герал-льт, вы узнали все, что нужно было?       — Все, что нужно мне — да. Вы хотите чего-то еще?       Детектив вздохнул и признался:       — Мы не знаем, нужно ли нам что-то еще, та информация, которую вы дали нам… намного более полная и исчерпывающая, чем мы могли себе представить. Мы будем держать руку на пульсе, и, конечно, мистер Дэвидсон отправится за решетку навсегда: знания, которыми он обладает, не позволят для нас выпустить его на свободу хоть когда-либо, поэтому…       Геральт крякнул в усмешке и покачал головой иронично, чем вызвал оцепенение и недоумение детектива: тот явно давно отвык от прямолинейного общения с кем-то, кто не будет уважать его только потому, что он имеет высокую должность.       — Простите, вас что-то позабавило? — сухо поинтересовался он.       — Это не мое дело, детектив, но на вашем месте я бы прикормил этого доктора наук и посадил следить за нечистью, может, заказы, которые вы присылаете, станут хоть немного более точными, а информация в них наконец станет полезной. А то всегда одно и то же, приходит заказ: сука, иди туда, не знаю куда, поймай то, не знаю что. Понабрали, блять, дебилов на государственную зарплату.       И прежде чем детектив успел открыть рот (или закрыть его, потому что челюсть отвисла) ведьмак взял свою сумку со стола, куртку с вешалки и вышел из кабинета, не попрощавшись.