Три категории

      Геральт прикрыл глаза, когда почувствовал мягкий и горячий поцелуй в солнечное сплетение. Он хотел было приподняться, чтобы выпутаться из рубашки, которая все еще была на его плечах, но когда Юлиан положил руку на пряжку ремня и сполз еще немного ниже на кровати, мысль пропала из головы. В общем, как и всегда.       — Как ты хочешь сегодня? — промурлыкал Лютик, и как раз в тот момент, когда он закончил говорить, дверь резко открылась и стукнулась об стену.       Геральт не шелохнулся, зато Лютик дернулся, как подросток, которого застукали за лобызаниями в школьной подсобке.       (Вероятно, у Лютика был определенный рефлекс при реагировании на открывающиеся двери, пока он был в чьей-то постели.)       — Два придурка, — кинула Йеннифэр. — За мной.       И скрылась в коридоре быстрее, чем Лютик успел открыть рот.       Геральт лениво сел на кровати и принялся застегивать рубашку.       — Мне кажется, или дверь была закрыта? — промямлил музыкант, все еще испуганный.       — Была, — кратко ответил Геральт и встал.       На кухонном столе лежали несколько книг, а Йеннифэр уверенно доставала с полок виски и стаканы. Юлиан подошел к столу, не совсем понимая, должен он сесть, или нужно стоять, как во время чтения приговора, или нужно срочно куда-то бежать. Зато Геральт, сообразив, что чародейка достает стаканы на троих, невозмутимо сел на стул.       — Итак, — Йеннифэр поставила стаканы на стол и молча отдала бутылку ведьмаку. — У меня есть теория.       — Я ничего не понимаю, — прошептал музыкант, наклонившись к Геральту.       — Сядь и слушай, — отозвался тот, откупорил виски и начал разливать.       — Иногда я поражаюсь, как легко ты реагируешь на все, что она дела…       — Я сказала, — твердо перебила чародейка, — у меня есть теория.       Юлиан сглотнул и послушно сел на стул.       — Ты опять включила этот свой режим "я устрашающая императрица вселенной", можно вернуться к версии "моя лучшая подруга Йеннифэр"? Потому что мне не по себе, и я не очень понял контекст, во-первых, зачем меня так пугать, во-вторых, дверь была закрыта, я не знаю как учат в Аретузе, но в моем мире закрытая дверь обычно обозначает некоторое желание приватности между двумя или более людьми, и…       Геральт зажал переносицу пальцами и молча сунул Юлиану стакан с виски прямо под нос. Тот заткнулся и выпил.       (Вероятно, у Лютика был определенный рефлекс при реагировании на выпивку, которую ему дают в руки.)       Йеннифэр изящно села за стол, приняла свой стакан с кивком и вдохнула, чтобы начать говорить. Хотя, при взгляде на две глупые и слегка растерянные физиономии, хотелось этот стакан разбить кому-нибудь об голову.       — У меня есть теория.       — По поводу чего? — спросил ведьмак, держа в руке свой виски, но пить пока не спешил.       — По поводу происхождения Юлиана.       Музыкант подавился собственной слюной, но быстро откашлялся, когда тяжелая ладонь Геральта стукнула его по спине.       — Слушаем, — кивнул ведьмак.       Йеннифэр помедлила. На самом деле, поняла она всё уже давно, прошло много недель с того момента, как всё встало на свои места. Но доказательств, как и стройной, ладной аргументации, у нее не было. Сегодня у нее в голове в картину встал последний кусочек пазла, и она решила, что оттягивать дальше просто не имеет ни малейшего смысла. Но начать она решила издалека.       — В целом, реинкарнация не является совсем уж сказочным явлением. Подобный парадокс встречается, хоть и редко, но ранее я полагала, что реинкарнация, как и другие процессы во вселенной — следствие хаоса. Прибытие в этот мир, а также встреча с тобой, Лютик, заставили меня пересмотреть древние магические постулаты и переработать их, учитывая, что мы теперь знаем о многообразии сил вселенной, а также беря во внимание знания этих людей о параллельных мирах. Если вселенных действительно бесконечное множество, значит, есть вселенные, в которых законы физики работают по-другому, следственно, ими может управлять не хаос.       Геральт молча кивнул. Юлиан нахмурился.       — Геральт, — обратилась к нему чародейка, — ты помнишь, что я сказала, когда ты только привез его сюда? Несколько лет назад.       Геральт честно отрицательно покачал головой. Хотя он, конечно, помнил всё, что она тогда сказала, но сейчас он не понимал, о каком конкретно высказывании идет речь.       Лютик тем временем перевел взгляд на стопку книг. Краткая история мировой мифологии? Язычество, как основа культуры? Введение в квантовую физику?       — Тогда я сказала, — пауза, — что подобное под силу только Судьбе.       Йеннифэр ожидала разных реакций. Может быть, ожидала увидеть очередную вариацию сбитой с толку физиономии на обоих лицах.       Но того, что ведьмак и музыкант синхронно вздохнут и откинутся на спинки своих стульев, она не ожидала.       Вероятно, они действительно провели вместе слишком много лет.       — Ауч, — вскрикнул Юлиан и схватился за лоб. Он почувствовал, что его очень больно щелкнули по лбу, как кнутом. Геральт только скривился и отшатнулся слегка. Руки Йеннифэр невозмутимо лежали на столе.       — Ты не всерьез сейчас про божественное вмешательство, — с неудовольствием проговорил ведьмак.       — А если — всерьез? — ответила чародейка и перевела внимательный взгляд на Лютика.       Юлиан растерянно посмотрел по сторонам, будто надеялся что она обращается не к нему. Но и чародейка, и ведьмак как будто ожидали его реплики.       Юлиан кашлянул, потер лоб еще раз и сцепил руки перед собой в замок.       — Я… Я полагаю, что ваши хмурые сосредоточенные лица подразумевают, что я должен высказать свое мнение по поводу вышеизложенного материала, и какое счастье, что оно у меня есть. Хотя, меня немного пугает, что вас интересует оно — обычно что тебе, моя дорогая, что тебе, мой дорогой, глубоко плевать на то, какие выводы по ситуации для себя делает бедный, слабый на сердце музыкант. Но раз вы так смотрите, значит я скажу, я никогда не отказываю, когда меня спрашивают, хотя прошу заметить и занести в протокол, — он ткнул указательным пальцем в стол и приподнял брови, — что меня никто не спросил прямо, и я снова читаю между строк, потому что с вами вообще никак иначе не получается. Итак, мое мнение. Бога нет.       Йеннифэр моргнула. Геральт покачал головой, ведь именно это он и ожидал услышать.       — Вижу, вас не удовлетворил мой ответ, — подхватил Юлиан так, будто отвечает на реплику, а не говорит в пустоту, — поэтому я поясню. Моя ветренная, грешная и творческая натура не терпит никакие авторитеты, будь то отец, школьный учитель или государственная власть. Есть только одно существо, подчинение которому не вызывает у меня биологического отторжения, и это ты, Йеннифэр. Ты меня иногда так пугаешь, что я, в принципе, готов и присягу дать, и поклясться чем угодно. Но ты моя любимая подруга, а кроме этого? Идея какого-то там бога? Помилуй. Опуская аргументацию в духе "мы можем утверждать наличие чего угодно, пока не доказали отсутствие", нужно сказать, что на самом деле наличие какого бы то ни было судьбоносного влияния каждый человек чувствует сам для себя. Индивидуально. Так вот: а я не чувствую. Я не чувствую, что кто-то управляет мной, как марионеткой на ниточках, я не чувствую, что должен надеяться на попадание в рай после смерти, даже учитывая, что я уже был мертв и никакого рая там не было. Вообще ничего не было. Опуская то, что мой случай сам по себе является главным атеистическим аргументом, я скажу вот что еще: объяснение безумных процессов вселенной наличием бородатого дядьки, который эти самые процессы курирует, бесполезно. Откуда мы знаем, что ему вообще есть дело, если он такой всемогущий? Мне хотелось бы в шутку помечтать, что я любимчик Мелитэле, и я бы с удовольствием написал об этом книгу, но кроме шуток? Кроме шуток никому из этих дела до меня нет. И это только в случае, если эти эти есть. А их-то, на самом деле, нет. Поэтому, если вы спрашиваете мое мнение, я бы предпочел не слышать ничего ни про судьбу, ни про господа, ни про Зевса, ни про сиськи Мелитэле, ни про… Да сколько их там вообще? Я бы хотел надеяться, что это красивая женщина, сидящая на небесах, в облаках — как в шелках. Для стиха или для песни. Но для жизни — Йеннифэр, во всем твоем великодушии, в свете твоего разума, в твоем огромном сердце, в твоей железной логике, избавь меня от теорий о божественном вмешательстве. Это звучит, как шутка, которую я бы рассказал, если бы меня спросили, почему я воскрес. Но почему я на самом деле воскрес, я даже знать не хочу. Воскрес, и слава богу, что всё еще атеист.       Йеннифэр внимательно выслушала, чем немало удивила музыканта, и даже не съязвила ни разу. Перевела взгляд на Геральта.       — А ты, Геральт?       — Меня боги интересуют только как ведьмака.       — Это как? — чародейка выгнула бровь.       — Если есть бог, значит на него будет заказ, и тогда я буду думать об этом. Пока заказа нет, о богах я не думаю. Предпочитаю, чтобы их не было.       — Богов или заказов?       — Заказов на богов.       — О, а это я запишу, — выдал Лютик и достал телефон из кармана. — Хорошее высказывание, мне нравится. "Пока нет заказов на богов…"       — А если бы дьявол существовал, — перебила чародейка. — Считался бы он богом?       — Разумеется, — кивнул Лютик и начал строчить в заметки слова ведьмака. Ведьмак покосился на него осуждающе, но ничего не сказал.       — Как думаешь, он был бы слабее своего отца?       — Я думаю, его не существует, как я уже и говорил ранее, сущности…       — Если бы ты писал книгу, — припечатала чародейка.       Юлиан поднял на нее удивленный взгляд.       — Ну, если так… А часто вообще дети слабее своих родителей?       Йеннифэр вскинула брови.       — То есть?       — Посмотри на Цири, — Лютик пожал плечами, — она вас обоих на лопатки уложит без труда.       — Она нам не родная дочь.       — Не важно, суть же одна. Если бы дети были хуже, слабее, глупее и трусливее своих родителей, прогресс был бы сказкой. Если бы идея прогресса вообще родилась: в такой вселенной время бы шло назад. И нет, я бы не стал писать про это книгу — делать мне больше нечего, писать книжки про богов? Если бы это было ново, знаешь, не избито, оригинально… Но увы, это уже заезжено. Я лучше про Цири напишу.       — Не про Геральта?       — В моде сейчас сильные женские персонажи с нетрадиционной ориентацией, нужно следовать трендам.       — А Цири согласна? — уточнил ведьмак, неожиданно обрадованный тем, что про него всё-таки не будет никаких книжек. Лютик уже угрожал, что сложит про него серию рассказов, и Геральт бы честно не хотел этого всей своей душой.       — Сначала напишу, потом спрошу. Зависит от того, понравится ли ей.       — По-моему, надо сначала спросить, а потом писать.       — А по-моему, — возразил Юлиан и убрал телефон обратно в карман, когда дописал заметку, — я лучше знаю, как надо, Геральт. Я тут мастер слова, а не ты.       Прежде, чем ведьмак и музыкант снова вступили в свою странную танцевальную перебранку, которая, кажется, нравилась им даже больше, чем секс, Йеннифэр подняла руку ладонью вперед.       Оба заткнулись и посмотрели на нее.       — То есть, вы не хотите знать, что я выяснила?       — Видишь ли, моя восхитительная, ненаглядная леди, загадочная и ужасающая, как черное звездное небо. Сила твоей логики, твоя способность находить иголку в стоге сена, твоя непревзойденная интуиция, а также глубина и ширина твоих знаний, наверняка привели тебя к самой ладной, красивой и точной теории, которая только могла бы быть выдвинута, если исходить из наших данных. Но, к моему великому сожалению, мое сердце не желает слушать о том, что есть кто-то могущественный, управляющий мной; как было уже упомянуто ранее, моя свободная натура не приемлет подобной идеи. Я уверен, что всё, что ты скажешь, гениально. Но если вдруг окажется, что ты не права, я так сильно расстроюсь, что в самом деле пойду и умру во второй раз, потому что не стерплю того, что реальность посмела не быть такой, какой хочешь ее видеть ты. А я бы сделал всё, чтобы реальность была такой, какой хочешь ее видеть ты. Моя луна, молю тебя.       — Так витиевато, — вздохнула чародейка и махом осушила свой стакан, — меня нахуй еще никто не посылал.       И прежде, чем Юлиан позорно уронил свою челюсь на пол, а его глаза вывалились из орбит, Геральт плеснул в его стакан еще виски и сунул ему под нос. И почти совсем не применил свою ведьмачью сверх-скорость.