***
Это какая-то шутка? Гермиона с распахнутыми глазами и абсолютно непонимающе смотрела на Блейза Забини, который стоял в смокинге и с аккуратным букетом белых гортензий. Он улыбался ей так, словно они с пелёнок были лучшими друзьями. — Вижу, ты мне рада, Гермиона Грейнджер. — Забини… П-привет… — в голове Гермионы мгновенно промелькнула мысль о неизвестном дарителе. Может, это был Блейз? — Эм, Забини, видишь ли, не то чтобы я не рада тебя видеть, — «Что! О чём ты вообще, Гермиона? Вы вообще никогда с ним не общались!», — но это слегка неожиданно, знаешь ли… Забини весело ухмыльнулся и протянул девушке нежный букет. — Это тебе, Гермиона, с днём рождения, — он всё ещё стоял, не сделав шага внутрь зала ресторана. — Я немного опоздал на твою вечеринку и, к сожалению, смог вырваться только чтобы поздравить тебя лично. Но знаешь, я скучал по тебе, гриффиндорская принцесса… — ухмылка стала шире. — Наверное, сейчас у тебя возникло много вопросов? Но позволь ответить на них позже. Думаю, мне пора. Чуть поклонившись, Блейз потянулся к правой руке Гермионы для того, чтобы оставить прощальный жест. Заметив на её пальце кольцо, он как-то странно осклабился и покачал головой. Кажется, до ушей Гермионы долетело: «вот придурок». Гермиона неловко отстранилась и решилась задать свой вопрос. — Ты что-то знаешь об этом? — она взглядом указала на играющий светом перламутр. — Не сегодня, принцесса, не сегодня… — и с самодовольной улыбкой Забини покинул холл ресторана, оставляя Грейнджер наедине с ворохом вопросов и в полнейшем недоумении. 21 сентября, 2000 г. Лондон, квартира Грейнджер. — Где же эта чёртова сова?! Гермиона нервничала, фурией носясь по своей гостиной. Она ещё вчера, после того, как вернулась из ресторана, занялась поиском всевозможных вариантов, как побыстрей связаться с Блейзом Забини. Ведь его сюрприз в виде появления на её дне рождения был чем-то сюрреалистичным. Гермионе было немыслимо, ведь он общался с ней как с давней подругой, но они никогда… Абсолютно точно никогда с Забини не общались. Даже в пределах школы. Волновало ещё и то, что Забини, похоже, знал, кто подарил ей кольцо, хотя, возможно, это был он сам? — Бред… Какой бессмысленный и сумасшедший бред, Гермиона… Вчера она так и не смогла достать его адрес, но ей повезло сегодня. Утром Гермионе пришло письмо от Невилла Долгопупса, оно было приятно коротким:«Привет, Гермиона, получил твою просьбу.
Адрес Забини в Лондоне: Отель «Локид» на 54 улице
Н.Д.»
Она незамедлительно отправила Забини свою сову в этот отель с просьбой о встрече с ней. Ей нужны ответы. Потому что она, Гермиона Грейнджер, терпеть не может, когда что-то упускает из своей жизни. Но вот уже пять грёбанных часов ответа не было. За это время она и злилась, и даже порывалась сама поехать в отель. Но это было бы полнейшим безумием, явись она без предупреждения к человеку, да и не просто к человеку, а к Забини — бывшему ученику с факультета Слизерин, где каждый презирал гриффиндорцев, волшебнику, который был другом убийцы и… Мерлин, но если он не ответит, она рискнёт и вытащит его из этой чёртовой гостиницы. От гневной тирады её отвлёк стук в окно. — Наконец-то… Отчего-то у Гермионы тряслись руки — он ответил ей — в нервной дрожи она вскрыла аккуратно запечатанный конверт.«Здравствуй, принцесса Гриффиндора, я всё думал, что ты вместо письма не выдержишь и явишься за мной ещё вчера (смеюсь). Не буду тебя мучить и предлагаю встретиться завтра утром. Как насчёт парка возле Министерства? Жду твоего ответа.
P.S. Твой милый друг Блейз Забини».
— Милый друг? Он действительно предполагал, что я могу к нему заявиться? Что, нахрен, происходит…. Отложив письмо Забини в сторону, Гермиона наскоро написала ответ и отправила сову. Когда она закрывала окно, её новое кольцо сверкнуло перламутром на пальце, и что-то ей подсказывало, что это был подарок, который положил начало странной истории. 20 сентября, 2000 г. Лондон, отель «Локид». — Драко… Тебе не кажется, что ты совершаешь ошибку? И серьёзно, кольцо? Что же ты сразу, блять, её не похитил и не привёз на благословение Люциусу? — мулат сидел на подоконнике гостиничного номера, нервно закуривая и зло глядя на своего, похоже, совсем вышедшего из ума друга. — Нет, я серьёзно, Драко, это же полный пиздец. Я был очень рад снова увидеть Грейнджер, но блять… Твой план по её возвращению… Ты бы просто видел, дружище, её ошарашенный взгляд вчера, когда она увидела, кто пришёл к ней на день рождения. А моё сердечко, вообще-то, тоже не стальное, — взгляд Блейза вмиг стал серьёзным. — Я ведь был ей другом. — Забини, мне нужна твоя помощь, чтобы вернуть Грейнджер, а не нотации по выбору подарков, — Малфой подошёл к подоконнику, где сидел Блейз, вытаскивая ещё одну сигарету из пачки и прикуривая её. — Это кольцо особенное. Скоро она тоже поймёт его смысл. — Ой, блять, Драко, избавь меня от этой лирики… Лучше скажи мне, почему я не могу послать ей письмо сегодня? Не боишься, что эта храбрая принцесса заявится сюда? — Она не придёт, я отправил Долгопупсу просьбу выслать ей твой адрес завтра утром. Он согласился помочь и молчать. — Блять… Когда она узнает обо всём, думаешь, сможет простить нас всех? — Не знаю, Забини… Я надеюсь, что сможет. Парни молча затягивались крепким дымом и смотрели на пасмурный пейзаж осеннего Лондона. Каждый из них думал о своём. Драко думал о Грейнджер. Он вспоминал их первое знакомство в Хогвартс-экспрессе на первом курсе, вспоминал первую затрещину от неё на третьем, и вспоминал их первый поцелуй на шестом. От ненависти до любви… Он влюбился раньше, просто у Драко это было по-своему. На втором курсе он помог ей с Василиском, украв из «Флориш и Блоттс» страницу из книги по редким магическим существам. На третьем он подначивал её каждый раз, потому что был совсем сопляком и ему нравилась игра «дёргай за косички». На четвёртом он хотел с ней танцевать на том ёбанном балу, куда она отправилась с Крамом. На пятом и шестом курсах всё стало слишком серьёзно в магическом мире; один лысый безумец вернулся с помощью его отца, и Драко, боясь, что не успеет, просто признался ей, получив свои три месяца счастья. А потом он всё разрушил… — Мы поедем на ужин к Нотту с Пэнс? Забини испепелил окурок и вопросительно поднял бровь. — Нет, не сегодня. Тео скоро приедет к нам по поводу будущего нашей компании. — Это не менее безумная идея, чем возвращение Грейнджер, но если всё выгорит, мы, святой дракл, станем самыми богатыми молодыми волшебниками Лондона… — В этот раз я не проебусь, Забини, у нас получится. — Я буду верить, Драко, буду в нас верить. Осталось дождаться Тео. 22 сентября, 2000 г. Лондон, Гайд-парк. — Ты опоздал, Забини. Гермиона нервно смотрела на беззаботно приближающегося к её скамейке Забини. Он опаздывал на целых полчаса, в течение которых Гермиона продумала тысячу вариантов, как отменить встречу или пустить в него непростительное за её долгое ожидание наглого слизеринца. — Прости, принцесса, — на лице Забини играла дружелюбная улыбка. — Появились некоторые обстоятельства, но я готов загладить свою вину. Гермиона фыркнула. — Я жду объяснений, Забини, и всё. — Ла-адно, понял, — он поднял руки в отступательном жесте и присел на скамейку на небольшом расстоянии от девушки для удобного разговора. — Объяснения, значит… Ну, тогда начнём. И Забини начал свой странный для Гермионы рассказ, и с каждым его словом в её груди что-то каменело и дробилось на маленькие части. 22 сентября, 2000 г. Лондон, квартира Грейнджер. Гермиона не помнила, как аппарировала из парка, оставив Забини наедине с самим собой и с гримасой боли на лице. Ей тоже было больно. Переступив порог своей гостиной, Гермиона в отчаянии долго кричала, оглушая воздух пустой квартиры. Лучше бы она не знала. Безумие, просто безумие. — Нет. Нетнетнет, Гермиона, он соврал, он наверняка соврал… Но тогда почему его ранили твои слова? «— Гермиона, я рассказал тебе чистую правду, если бы ты позволила, я мог бы помочь вернуть тебе память. — Нет, Забини это бред, ты рассказал мне несуществующий бред! — Гермиона, прошу…» Забини красочно, но очень сумбурно поведал ей о том, что в апреле на шестом курсе обучения в Хогвартсе Гермиона потеряла память от некоторых обстоятельств, которые Забини нихрена не объяснил и всячески уходил от этого факта. Но он рассказал, что они были лучшими друзьями начиная с конца пятого курса, и она дружила также с, мать их, Пэнси Паркинсон и Теодором Ноттом. А ещё была чуть ли не лучшей подругой сестриц Гринграсс. И это была полная херня из его уст — так думала Гермиона. Как эта дружба могла случиться и быть реальностью? Если она отчётливо помнила свой конец пятого курса, когда они бились в Министерстве с пожирателями, как на шестом курсе она смотрела, как её два лучших друга повзрослели; один разбил ей сердце, заведя недолгие, поначалу, отношения с Лавандой, а другой всё время отсутствовал с Дамблдором. А Гермиона училась, помогала Гарри, ища для него разную информацию по артефактам в школьной библиотеке, ещё не догадываясь тогда, что друг искал сведения о крестражах. И апрель, он говорил, что она потеряла память в апреле… Но она отчётливо помнила, что тогда случилось. В начале апреля в её школу, в её второй дом, вторглись пожиратели, их пустил Малфой. Она помнила короткие похороны Дамблдора, и как они втроём с Гарри и Роном покинули школу окончательно. Она всё прекрасно помнила и не ощущала на себе заклинаний, стирающих память, по типу Обливиэйта. Она ни разу за то время не начинала общение, и уж тем более дружбу, с зелёным факультетом. — Нет, Гермиона, Обливиэйт действует иначе… Нельзя так просто выкинуть из головы человека, а тем более — несколько человек или отдельные события, и чтобы они продолжали находиться в этой среде, нет. Нет же? Да и почему Забини вообще объявился только сейчас? Почему не рассказал ей ещё два года назад, когда только всё закончилось? И если бы она действительно дружила со Слизерином, то разве Гарри и Рон не сказали бы ей об этом? Да и другие её друзья из школы уж точно бы упомянули об этом в каком-нибудь воспоминании о школе. Невозможно у всех забрать память… Даже если Забини не врёт… Невозможно, что друзья скрывали от неё дружбу со Слизерином. И что такого могло произойти? — Надо поговорить с Гарри или с Роном… Гермиона стала вслух перечислять, с кем можно было бы обсудить и попробовать найти хоть какое-то подтверждение этой истории. И тут в её сознании возникло имя. Тот, кто беспрекословно ответил на её просьбу, не задавая вообще никаких вопросов. — Невилл… 31 октября, 1996 г. Хогвартс, подземелья Слизерина. — Блейз, передавай карты или вали за выпивкой. — Заткнись, Драко, ты мешаешь моему рассказу. Малфой закатил глаза. Забини уже десять минут отвлекался от их игры в карты, рассказывая собравшимся одногруппникам и единственной здесь сидящей подле Драко Грейнджер историю о некой мёртвой даме, которая обитала в слизеринских подземельях. Согласно легенде, тот, кто встретит мёртвую даму в ночь всех святых, мог загадать ей любое желание при условии, что разгадает пять её загадок. Но эту даму никто и никогда не встречал. — Драко, брось, — Грейнджер уткнулась в его плечо, оставляя лёгкий поцелуй сквозь шерсть свитера. — Блейз очень интересно рассказывает сказки. — И ничего это не сказки, принцесса, — мулат обиженно перевёл на неё взгляд. Остальные собравшиеся — сёстры Гринграсс, Нотт и Паркинсон — рассмеялись. — Я думал, ты на моей стороне. Понимаю, я не такой обаяшка, как наш малыш Драко… Обида была напускной, и Блейз, поиграв ещё немного бровями, всё же раздал сидящим их карты. — Ну что, на что играем? — На желание? — предложила Астория. — Астория, с нами опасно играть на желания, — Забини осклабился во все тридцать два. — Давайте сыграем на определённое действие, — начал Нотт тихим загадочным голосом. — Те, кто проиграют партию, идут к Трелони и берут у неё в кабинете сушёные бархатцы. — Это безумие, Нотт! — Грейнджер оторвалась от плеча Драко. Она была возмущена этим предложением. — Грейнджер, сегодня ночь всех святых, а значит, мы сможем увидеть, как появляются родственные души, если успеем после полуночи разжечь из цветков огонь. — Но это нарушение тридцати… по меньшей мере тридцати школьных правил! — Гермиона, конечно, понимала, что, наверное, не ей учить Теодора разумности, ведь она из года в год нарушала с Гарри и Роном больше сотни правил. Но это было не ради веселья… — Я в этом не участвую! — Гермиона, да ладно, неужели ты не хочешь узнать, кто твоя родственная душа? И я думаю, что твоя «любимая» профессор Трелони не заметит эту невинную пропажу. Давай, подруга, пора быть гриффиндоркой… — Я и есть гриффиндорка, Пэнси. — Грейнджер, — сладкая хрипотца его шёпота в её ухо, — это всего лишь развлечение, не больше, неужели твоё храброе сердце боится, что я не твой избранный? Малфой издевательски улыбался. Остальные громко улюлюкали, подначивая Гермиону согласиться на сомнительную, но действительно безобидную авантюру. — Ла-адно, ладно, хорошо, играем, раз я попала сегодня в логово хитрых змей, — она уверенно расправила плечи. Грейнджер точно не собиралась проигрывать, чтобы не быть той, кто пойдёт добывать лютые бархатцы, да ещё и ночью, в кабинет предмета, который она всей душой не выносила все эти годы. Да простит её профессор Трелони. — Драко, ты приручил львёнка, расскажешь свой секрет? — Нотт издевался. — Иди к чёрту, Нотт, — Малфой стрельнул в друга убивающим взглядом и поцеловал ухмыляющуюся Грейнджер в макушку. «Забавная», — подумал он. Они играли добрых полчаса. Первой выбыла Астория. Девушка хмурилась, понимая, что ей придётся идти в кабинет прорицаний. Гермиона же вздохнула с облегчением. Драко, заметив это, тихонько рассмеялся. — Я думал, львиный факультет обладает безмерной храбростью и тягой к подвигам, — шептал он ей искушающе через плечо, за что получил болезненный толчок в живот. — Ау, Грейнджер, ты делаешь мне больно! Гермиона, пропустив напускную обиду Малфоя, немного обеспокоенно посмотрела на подругу. — Астория, ты уверена, что справишься одна? — Брось, Грейнджер, сегодня Хэллоуин, и половина Хогвартса ещё бодрствует. — Нотт ободряюще кивнул Гринграсс и пошёл провожать её из подземелий, чтобы их не поймал Филч.***
Астория быстро справилась, она спустилась обратно в подземелья уже через час, вынимая из своей мантии охапку сушёных цветков бархатца. Воспользовавшись скрывающими чарами, они всей компанией отправились к Чёрному озеру. Был риск, что их поймает Хагрид или кто-нибудь из башни увидит цвет синего костра, но азарт и выпитые пару стаканов глинтвейна разогревали гриффиндорскую и слизеринскую кровь. — Итак, дамы и господа! — Блейз и Теодор разожгли костерок и шутовски подначивали остальных подходить ближе. — Ну же, смелее! Пэнси, моя милая, не стесняйся! — Нотт, ты придурок. Пэнси закатила глаза в раздражении, но всё же последовала приглашению Тео и подошла ко всё сильнее разгорающемуся синему пламени. Каждый всматривался в яркую синеву, но ничего не происходило. Гермиона читала, что, смотря на костёр, они должны были увидеть силуэт своей родственной души, но ничего не было. — Может, мы что-то неправильно сделали? — спросила Дафна. — Может, просто прорицания всё же не такой уж досто… — Гермиона не успела договорить, как перед её глазами отчётливо выстроилась дымка в форме змеи, обнимающей цветок, обычный цветок груши… — Что это такое? Вы тоже это видите? — Видим что? Тебе что-то представилось? Гермиона, расскажи нам! — в голосе Забини слышались восхищение и азарт. — Я вижу змею и… — И цветок груши, — закончил за неё Драко. — Эй, ну так нечестно, я тоже хочу увидеть картинки в цветном огоньке! — Нотт встал между Драко и Гермионой и требовательно всматривался в синий огонь. — Что это значит, Драко? — Гермиона повернулась на нежно улыбающегося ей слизеринца вопросительно и в то же время — зная ответ. — Это значит, — ещё больше растягивая улыбку, произнёс парень, — ты моя родственная душа, Грейнджер.