Ноябрь, 1996 г. Хогвартс.
Тишина пустой раздевалки слизеринской команды по квиддичу прерывалась тихими, сладкими стонами от его нескромных касаний.
Драко изучал, запоминал цветочный аромат и бархат её кожи, проходился губами, невесомо касаясь разбросанных созвездий её родинок.
Глаза в глаза.
Жидкое тёмное золото плавило его лёд.
— Драко…
— Тш-ш, Грейнджер…
Они прижимались друг к другу телами возле одного из железных шкафчиков. Ведя молчаливое, прерываемое сбитым дыханием сражение взглядов.
Она смущена. У Грейнджер было такое впервые.
Ещё она боялась…
Драко сражался с этим страхом, так ясно читаемым в её глазах.
Тихо и ласково шепча: «Доверься мне, Грейнджер…» Касаясь влажными губами оголённых девичьих ключиц: «Ты же мне веришь, Грейнджер, что всё будет хорошо?»
Гриффиндорка плавилась в его руках, не отводя затуманенного от возбуждения взгляда. Шепча в ответ тихое и неровное «да».
— Умница, Грейнджер…
Драко опустился немного ниже, не сводя своего, такого же полного желания, взгляда от её расплавленного золота, проводя влажную линию и рисуя невидимый кружок вокруг светло-розового возвышения на её груди.
— Мерлин, Драко…
Косая удовлетворённая улыбка украсила его лицо.
Он смотрел на неё снизу вверх, прикусывая краешек губы. В малфоевских глазах горел ярким пламенем чёртов азарт, предвкушение…
Её щеки пылали от наглого слизеринского взгляда, но глаза выдавали Грейнджер, отдавая стеклянным блеском — она тоже предвкушает.
Она не закрывается перед ним.
Доверяет.
Продолжая топить и обжигать жидким золотом глаз.
Храбрая, храбрая гриффиндорка…
Его нежный, хрупкий цветок, что скрывает в себе большую силу.
— Ты прекрасна, Грейнджер…
Голос Малфоя сладко хрипел, отчего Гермиона ещё больше зарделась, выдавая маленькие ямочки на пунцовых от его слов щеках.
Драко спустился на корточки, продолжая смотреть, внушать ей, что всё под его контролем.
Что она может доверять ему. Он не сделает ей больно.
На Грейнджер осталась только форменная юбка да тёплые чулки. Свитер и школьная мантия были отправлены куда-то на или за скамью, сейчас это не было важным ни для неё, ни для Драко.
Коснувшись поцелуем нежной прохладной девичьей кожи на внутренней стороне бедра, Малфой получил в награду сладкий звук её тихого, сдержанного полустона.
И без того тёмное золото глаз Грейнджер темнело всё больше, она закусила губу.
Блять.
Это было настоящей пыткой — видеть её такой и знать, что она такая только с ним, только для него.
— Ты сводишь меня с ума, Грейнджер…
Его слова вызвали новую порцию беззвучных ямочек на щеках у Гермионы. Драко убрал руку от нежной кожи, неспешно потянувшись к застёжке юбки.
Сегодня он хотел насладиться ею. Показать Грейнджер, как она красива, дать почувствовать свою красоту.
Гермиона немного вздрогнула от звука падающей к ногам тёмной материи.
— Дра…
— Тш-ш-шш, — Малфой приложил палец к своим губам, азартно глядя на неё своим серым, расплавленным под её взглядом льдом. — Сегодня мы играем по моим правилам.
В подтверждение своих слов Драко, полностью опустившись на корточки, придвинулся к нежной, оголённой коже бедра, оставляя на её поверхности влажный поцелуй. Малфой лениво, играя, поднимался выше, к самым складкам.
Он чувствовал намагниченное в пустой раздевалке возбуждение, как и она.
Драко нежно провёл пальцами вдоль мягких складок, чувствуя желанную влагу. Собрав пальцами, он, искушающе глядя в янтарные глаза, попробовал её на вкус.
— Мерлин… — Грейнджер испустила стон, неприкрытый, такой сладкий, как и она сама…
— Ты вкусная, Грейнджер.
На его лице довольный оскал. Ему нужно ещё, Драко понравился её вкус, понравились тягучие стоны, что выдыхала Грейнджер при его прикосновениях.
Отодвинув одну складку в сторону, Драко провёл кончиком языка по заветному бугорку, спускаясь ближе ко входу. Он изучал, находя самые нежные участки, касаясь то лениво, то переходя на быстрые, сумасшедшие аккорды.
Грейнджер сходила с ума, извиваясь над ним, во власти его языка и рук. Её тело дрожало под его ласками.
Она доверяла ему.
Мокрые звуки его языка и её возбуждения вперемешку со стонами наполняли пустую раздевалку. Драко сходил с ума от этой симфонии. Ему хотелось большего, но не сегодня… Сегодня она должна была узнать это чувство.
Тело Грейнджер вытягивалось струной, повторяя его имя через сладкий стон. Драко не останавливался, увеличивая темп, он погрузился глубже языком, лаская, целуя пропитанную его влагой и её смазкой кожу. Он чувствовал, что осталось совсем немного до разрядки. Его пальцы оглаживали бёдра, ягодицы, добавляли ласки, нежно касаясь упругого бугорка…
— Мерлин… Драко… я…
Гермиона смотрела на Драко, который сидел перед ней на корточках, и буквально плотоядно, по-змеиному, искушающе ласкал её без всякого стеснения. Заходясь в собственных стонах, Гермиона облокотила колено о его плечо и сжала платиновые пряди.
Драко убивал её, медленно, сладко… Уши заложило, а в глазах — всё через мутную пелену.
Ей казалось несправедливым, что она ощущает это одна. Гермионе хотелось раствориться, ощущая поступательные толчки его языка. Она не хотела, чтобы он прекращал, но в нетерпении хотела ощутить кульминацию.
Толчок, нежное прикосновение, сладкий, сводящий с ума её разум поцелуй.
Разряд…
По телу током, лишая её зрения, накатывая туманом, прокатилось удовольствие, и через мгновение её обмякшее тело уже гладили родные заботливые руки, шепча нежно на ухо «я люблю тебя, Гермиона».
Его признание словно остановило её сердце, лишь для того, чтобы запустить новый поток.
Гермионе было всё равно, как нелепо она сейчас выглядела с распушившимися волосами, красной и мокрой от удовольствия кожей, абсолютно голой, лежащей на его коленях. Она смотрела неотрывно в его глаза, найдя там подтверждение сказанных слов.
— Я люблю тебя Драко.
Его взгляд просветлел, будто бы он боялся, что она отвергнет его слова.
Но разве это было возможно? Она сдалась ещё в начале года, как и он.
Две противоположности поменяли полюса и изменили свой вектор.
Две родственные души, обретшие любовь.
— Это несправедливо, Малфой.
Гермиона продолжала обнаженной полулежать на его ногах.
Драко чуть нахмурил вопросительно брови, но на лице растянулась удовлетворённая улыбка, его дыхание было неровным, а щёки горели.
— Согласен, несправедливо быть такой охуительной, Грейнджер.
Гриффиндорка закатила глаза, поднимаясь с его колен и натягивая на себя обратно юбку и оставшиеся предметы одежды.
— Ты невыносим, как можно секунду назад признаться мне в любви, а через мгновенье опускаться до грязных фразочек?
Драко остался на полу, прикуривая сигарету и наблюдая, как Грейнджер безуспешно приглаживает кудри.
— Ох, Грейнджер, ты разбиваешь моё сердце. Я лишь сказал правду, — Драко усмехнулся и, пожав плечами, выпустил синеватую дымку.
Грейнджер, оставив волосы в покое, уселась на скамейку напротив него.
— Я не могу разбить твоё сердце, Драко, я бы никогда не смогла этого сделать.
Она была абсолютна серьёзна, и Драко в этот момент чувствовал абсолютное счастье. Верил той, кому только что признался в любви, и проклинал внутри себя за то, что ему нужно придумать, как сберечь от своей семьи его нежный цветок.
28 октября, 2000 г. Лондон, офис Блейза Забини.
— Итак, — Блейз Забини нервно разливал горячий кофе по трём маленьким керамическим чашкам с тонким змеиным узором, попутно накладывая оглушающее на дверь, чтобы никто из секретарей не смог услышать предстоящий разговор между ними. — Давай-ка обсудим, что мы имеем на сегодня? К нашему всеобщему счастью, мой дорогой Драко, Гошольд каким-то, блять, не иначе как мерлиновым чудом, не знает про твой недельный запой, и это хорошо. Из дерьмового — ты поставил под большой риск наш проект и кучу галлеонов. Ты ведь понимаешь, что из-за твоего алкотрипа мы с Тео тут охуеть как зашивались все эти несколько недель, попутно ища тебя, чёрт побери, буквально в разных концах света! — Забини перешёл на повышенные тона, а Нотт тем временем молча позволял Забини выговориться. — Ты вернулся к нулевой точке, Драко. Ты дал, блять, нам с Тео обещание!
Драко действительно чувствовал себя так, что вернулся к той нулевой точке, о которой говорил друг.
Выглядел уж точно похоже…
Блейз был в целом прав, но какого хуя там делал этот Дэрвин? Было похоже, что у них с ней свидание.
Он не слышал их разговора, но было видно, что они с Грейнджер хорошо знакомы. И то, как он держал её за руку, то, как она улыбалась ему…
Её маленькие ямочки на щеках…
— Ты, блять, меня вообще слушаешь, Драко? Так невозможно. Нет, Тео, я больше так не могу!
— Блейз, не истери, — Нотт отложил пергаменты с отчётами для Гошольда. — Драко, сейчас мы обсудим наш пока ещё живой проект, а после разберёмся с вопросом Грейнджер.
Тео был в их компании самым здравомыслящим, он редко позволял себе ненужные эмоции, предпочитая холодный тон.
— У меня для тебя есть кое-какие новости, Драко, и сейчас я предлагаю прекратить выяснение отношений. Мистер Гошольд ждёт от нас первых отчётностей в начале ноября. Как мы можем наблюдать, пока все идёт хорошо, рабочие уже проложили фундамент, — Нотт разложил план застройки, указывая на уже проделанные участки строителями. — Драко, тебе нужно будет сегодня связаться с Рэйни, попросить копии развёрнутых чертежей фойе и лифтовой системы, и передать их рабочим. Блейз, на сколько согласованно собеседование с новым бухгалтером для «Церцеи»?
— В понедельник вызвал пятерых кандидатов. Драко, я думаю, тебе тоже нужно будет присутствовать.
Голос Блейза немного смягчился, давая понять Драко, что он пока поднимает белый флаг.
— Также я думаю, на этот раз мы окончательно закрываем вопрос с твоими запоями, Драко, или мы не сможем быть партнёрами. Блейз прав, говоря, что мы рискуем потерять проект, если будем продолжать в том же духе. Моё предложение с реабилитацией всё ещё открыто.
— Никакой реабилитации, Нотт, я справляюсь.
— О да, мы, блять, видим, как ты справляешься! — иронично и горько рассмеявшись, протянул Блейз.
— Скажи, Забини, что мне делать?! Я, блять, связан с ней! Понимаешь? Связан! Я не отказывался от неё… Никогда…
Два друга боролись взглядами, пока не услышали раздражённый вздох.
— Ладно, я понял тебя, Драко, обсудим сейчас твою проблему с Грейнджер, пока это не стало ещё большей проблемой для пока ещё нашего проекта…
Нотт поднялся, закуривая терпкий табак и усаживая обратно в кресло нахохлившегося Забини.
— На той неделе я видел нашу подругу-героиню общей драмы в Мунго.
— Тео…
Драко предупредительно посмотрел на друга.
— Ой, да брось, Драко, это пиздец какая драма вылилась. Честно, мы с Забини на прошлой неделе даже заключили пари, и если позволишь, я всё же продолжу.
Драко раздражённо и смиренно закатил глаза от высказанного цинизма друга, но позволил Тео продолжить.
— Грейнджер я видел в прошлый четверг, она шла по коридору с одним из наших целителей, мистером Моррисоном. Мне это показалось весьма занятным, и в тот же день я наведался к нему, интересуясь нашей пациенткой. Грейнджер, как и ожидалось, восстанавливает память самостоятельно. И у меня появилась одна идея более интенсивной терапии, но ты сказал вчера, что она, вроде как, в отношениях. И раз это так, и ты сказал, что уже рассказал ей всё сам, то не стоит ли просто освободить себя? Она не может быть с тобой насильно, даже если она твоя судьба, Драко…
В кабинете было тихо. Блейз нервно курил, смотря на воскового Малфоя, Нотт ждал терпеливо ответа на свои вопросы.
— Я не знаю… Я, блять, не знаю… Что вы хотите услышать? Что вы правы? Да, это так! — Драко говорил быстро, зло. — Я каждый день проклинаю себя за то, что натворил… Я не хочу отпускать её, сука, я так этого не хочу… Она ведь должна вспомнить…
«
Возможно, уже?..»
— Я понимаю, Тео, что не могу помешать ей, если она счастлива с этим, блять, адвокатишкой. Сука, это сюр… Какой же это сюр… Грейнджер и этот когтевранец с мёртвой сестричкой-пожирательницей.
— Он не знал, что его сестра была пожирательницей. Никто не знал, кроме тебя и Люциуса. Анна всегда была «тёмной лошадкой».
— Я помню, блять, Забини…
— И всё же, что ты будешь делать, Драко?
Теодор, несмотря на своё спокойствие, давал понять, что Драко нужно определиться.
— Я пока не знаю, правда, но с проектом всё будет хорошо. Я займусь своими обязанностями. Но мог бы ты организовать мне встречу с этим целителем?
— Хорошо, запишу тебя на приём к нему.
Драко благодарно кивнул.
— Блять, Драко, я надеюсь и молюсь Салазару на твои слова. Вытаскивать тебя из пабов подзаебало.
— Кстати, об этом. Что за заклинание ты на мне опробовал прошлый раз, Забини?
— О-о-о, это не я. Я лишь применил обезболивающее и левитацию. А остальное — это вышибала из того ирландского паба, где ты изрядно надрался. Кажется, вы с ним не особо подружились, и он решил, что тебе пойдёт пара переломов.
***
Троим друзьям, а теперь по определению — деловым партнерам, получилось за это непростое для всех троих утро разобраться с текущими делами по их проекту «Церцея».
Драко прекрасно понимал, что сорвался, хоть и давал в который раз обещание покончить с алкогольными запоями.
После совещания он извинился перед Блейзом и Тео. Блейз, удовлетворённый ходом их дел, расслабился и, как всегда, полностью отпустил свою злость на друга. Вместе отобедав, они разошлись. Блейз отправился обратно в контору, ему ещё нужно было закончить с бумагами, чтобы в дальнейшем передать их Гошольду. А Нотт, по просьбе Малфоя, отправился с ним в Мунго. У Драко, пока они обедали, возникла совершенно сумасбродная мысль, и он точно знал, что Тео эта идея не понравится.
***
— Ты совсем ебанулся, Драко?! Нет! Даже не думай об этом. Ты хоть понимаешь, какие проблемы у нас с тобой могут быть?
— Успокойся, Тео, я всё продумал, тебе всего лишь нужно отправить его на срочный вызов или внеурочное совещание, ты ведь заместитель. Это не вызовет подозрений. Я просто хочу узнать, что она успела вспомнить, есть ли у неё прогресс и есть ли действительно что-то с этим Дэрвином. Ты сам понимаешь, что целитель не будет раскрывать дело своего пациента. Насчёт этого адвокатишки, мне всё же кажется это странным. Я думаю, Поттер сказал бы мне про него ещё на квартире, он же не мог этого не знать? Верно?
— Я не знаю, Драко… Да и как ты себе это представляешь? Ты подвергаешь меня и себя риску…
— Прошу, Тео… Всё пройдёт гладко, мне нужен только один их сеанс.
— Пиздец… Неужели ты не мог влюбится в кого-нибудь попроще, а, Драко? Во что я ввязываюсь, Святой Салазар…
— Спасибо, Тео, я не подведу, обещаю.
— Ага… Скажи это своим попойкам. В третий раз я положу тебя в центр принудительно, серьёзно. Блейз переживает за тебя. Мы все, Драко.
— Я знаю. Я не буду её держать, отпущу, если удостоверюсь, что шансов совсем нет.
— Звучит, если честно, как-то по-маньячески.
— Заткнись, придурок.
У Драко поднялось настроение. Это было подарком от кого-то свыше. И почему он раньше об этом не подумал? Можно было обойтись и без Моррисона, и без всех этих сложностей. Просто раньше уговорить Нотта на эту аферу.
Да, риск обнаружения был. Но и оборотное было ему вполне доступно, благодаря тёмной репутации в прошлом.
Хотя, вряд ли это было бы плюсом в другой ситуации…
Пока Драко прикуривал сигарету и смотрел сверху на промокший от дождя двор больницы, Теодор уже связывался с целителем Моррисоном для того, чтобы они смогли добыть образец для оборотного. И узнать немного информации.
— Я надеюсь, ты всё ещё помнишь, как пользоваться скрывающими чарами, Драко?
— О-о, несомненно, мой друг.
Подмигнув, Драко испепелил окурок и скрыл себя невидимой пеленой.
2 ноября, 2000 г. Больница Св. Мунго.
Гермиона удобно расположилась на мягком диванчике в кабинете целителя. Она немного волновалась, ведь прошёл практически уже месяц, как она посещала его сеансы. На следующей неделе должна была быть последняя терапия и снятие блока заклинания.
Ещё Гермиону волновали сюжеты, которые она видела, как отрывки стёртых воспоминаний. Её видения были сумбурны, и в них постоянно присутствовал Малфой.
Он не соврал ей, когда говорил, что они с Гермионой были вместе на шестом курсе.
Это было так странно…
Эмоции Гермионы качелями раскачивались в разные стороны.
«Как это случилось? Как долго мы были вместе? Зачем он стёр воспоминания?»
Она не видела этого момента, не могла вспомнить. Гермиона видела лишь многочисленные вечера в слизеринской гостиной, на астрономической башне и квиддичном поле.
Она чувствовала его фантомные поцелуи на своих губах, то, с какой нежностью он касался её в этих снах. И это был не тот Малфой, каким она его знала.
Это не был злой, высокомерный мальчишка, который служил Тёмному Лорду, презиравший всех и вся. Нет, в её снах ледяные глаза Малфоя были наполнены нежностью, обращённой к ней при каждой их встречи из отрывков утерянных воспоминаний.
Что ей теперь с этим делать? Ей нужно понять, зачем он стёр воспоминания. Но что, если предположить, что он играл? Грязную игру, выполняя очередное поручение Тёмного Лорда?
— Мисс Грейнджер, добрый день, как ваши дела?
В кабинет вошёл целитель, он как всегда немного опаздывал, делая это намеренно, чтобы пациент мог комфортно настроиться на терапию.
Он отвлёк Гермиону от внутренних терзаний.
— Здравствуйте, мистер Моррисон, всё довольно неплохо. Этой ночью я снова видела некоторые свои воспоминания.
— Что же, это хорошо. Поделитесь своими видениями, я готов выслушать.
Целитель уселся в кресло, внимательно вглядываясь в Гермиону. От этого взгляда по телу прошёлся странный маленький заряд. Гермиона немного поерзала на диване, усаживаясь более удобно, и начала рассказ.
— Я снова прошлой ночью видела того волшебника, что стёр мою память. Во сне он отличался от предыдущих видений, на этот раз он сильно нервничал, избегал меня. Будто бы боялся чего-то.
— Что вы чувствовали при этом, мисс Грейнджер?
— Я тоже чувствовала беспокойство, но не за себя, сэр. Я беспокоилась за этого волшебника… И это так странно, сэр… Как вы считаете, если долгое время применять на другом волшебнике такое заклятие, как Империус, оно может приниматься как реальные чувства или же, как в моём случае, воспоминания?
Гермиона заметила, как профессор немного резче, чем обычно, сделал большой глоток из чашки с кофе.
— Мисс Грейнджер, правильно ли я понимаю, что вы думаете, что к вам во время вашего обучения в Хогвартсе было применено непростительное заклинание?
— Не знаю, но это многое бы объяснило в моих видениях… Если бы это оказалось правдой.
— Почему вы так считаете?
Целитель сделал ещё один шумный глоток.
— Как я уже говорила ранее, сэр, мы с тем волшебником никогда не были близки, а в этих отрывках моих снов он всегда рядом, и я ощущаю к нему… непозволительные для себя чувства.
— Вы же понимаете, что заклинание Империус запрещено Министерством. Специалисты могли бы отследить ученика, который воспользовался этим заклинанием даже в те времена. Это серьёзное обвинение.
— Я понимаю, сэр, но поверьте, у меня есть причины так думать…
Гермионе стало немного, что произошло впервые за все их сеансы, некомфортно от напряжённого, проницательного взгляда Моррисона.
— Хорошо, мисс Грейнджер. Тогда, если вы думаете, что этот волшебник принуждал вас, вы уверены, что хотите узнать причину потери памяти? Что вы будете делать, если ваше предположение окажется ошибочным?
— Знаете, мистер Моррисон, после тех тёмных событий в Англии я чувствовала себя, как и многие другие волшебники, потерянной, разбитой, и получала, как и многие, помощь у целителей, — Гермиона потянулась к чашке. Приблизила её к губам, и в этот момент почувствовала вибрацию беспалочковой магии — целитель обновил её напиток.
— Извините, мисс Грейнджер, мне показалось, что ваш чай остыл. Вы можете продолжить.
— Сейчас, восстанавливая потерянные события, даже если они окажутся ложными, я чувствую некую наполненность своей личности. Да, мне сложно принять ту картинку и ту странную реальность, но если это действительно окажется правдой… Я найду этого волшебника.
— Для чего вам его искать? Что вы ему скажете?
— Не знаю, мистер Моррисон. Но точно знаю, что одна из причин — вернуть одну вещь, которая принадлежит мне по праву.
Перед Гермионой предстало одно из воспоминаний. Старый учебник по нумерологии и он, терпеливо ждущий, когда она дотронется до нежных кремовых лепестков. Это была чистая, изящная магия, сравнимая с искусством, что сотворил он только для неё. Кольцо было их нитью, её оберегом.
