Тактик и Реалист

— Неважно. Вы, парни, просто полный отпад. – смеюсь, как мне показалось, мягким голосом, даже маленькое эхо зацепил. Двое горячих тел зажимают меня с обеих сторон – жарко, стеснительно. От дразнящих мыслей я склоняюсь к низу, прерывисто улыбаюсь, всё также продолжаю держаться в объятьях Мейера и Лесли. Всё плывёт перед глазами. Мне очень неудобно и как-то немножко, вот самую малость, стыдно перед ними двумя сразу. Ладно бы, если тут находился один Кларк, тогда бы ничего, а так... И, чтобы убрать эту ненужную смущённость, решаюсь просто скрыть её, точнее, своё лицо, на котором она читается. Да, это не решение проблемы, как советовал мне мой дед, но так легче. Мои блондинистые пряди спали следом и закрыли обзор для карих глаз. Внутри очень печёт, даже приятно как-то. Давно я вот так не сидел в кругу общения. Но, по крайней мере, согнуться и убрать глаза – это лучше, чем пытаться смотреть, чисто из вежливости, в лицо настоящего, справа от меня сидящего, мафиози, если честно. А вот старый, надёжный и давний друг слева, что ласкающе и слишком утонченно уложил свои тёплые пальцы на мою макушку – очень приятен, даже, я бы сказал, чересчур. И как бы мне самому не хотелось признавать, но я бы очень не хотел, чтобы он убирал свою кисть. Мейера отсюда бы спровадить, оставить нас с ним вдвоём и всё случилось бы здорово. Всё же тот случай на вчерашней встрече политиков не даёт мне покоя, теперь тот фрагмент, где мы с Лесли целовались – точно засядет в моей памяти навсегда. И, признаюсь, я приложу все усилия, чтобы его ненароком не забыть. Мне так с ним повезло, честное слово. Немного нагибаю корпус, замечаю, как Лесли едва ли заметно поправляет свою позу, но пальцы так и продолжают настойчиво гладить мои волосы, как ему всегда и нравилось. Скорее всего, сейчас он выражает свои эмоции и в этом ему помогает язык тела. Что-то мне точно "кричит" о том, что смотрит он именно на меня, я это не то, что знаю, а на подсознательном уровне чувствую. Хоть и не вижу его лицо, но точно могу предположить: либо он улыбается, либо... либо он действительно улыбается. Ни с чем не спутаю. Эту замечательную личность я изучил уже давно, тут стоит мне поверить. Его стиль и поведение настолько порой интересны и множественны, что не наблюдать за ними и не учить – грех. Также ощущаю, как немного сместился Истман, вот самую малость, но смотрит он тоже, как мне кажется, на мою спину, но я могу ошибаться, признаю. Слева вроде как тёплый взгляд, а справа точно такой же. Сразу хочу признаться, что Мейер Истман – не мой человек, не тот, с кем мне, на данный момент, слишком комфортно и хорошо. Вижу его только как близкого знакомого или, может быть, даже друга (в будущем), но не больше. Всё же с боссом мы знакомы долгое время, выучили друг друга, с ним мне намного, намного легче, он – мой. Мой человек, в смысле! Родная душа! Хотя... – Ну, мистер Мейер, что же вы, даже не угостите нас? Так хвалили своё виноградное, что теперь не хотите делиться? – резко начинает Лесли с вздернутым подбородком вверх. Когда он так делает, то это может означать лишь одно – сейчас он уверен в себе как никогда, скажем, вошёл во вкус. Этот парень не из робких, и даже напоминает мне какого-то аристократа с этими жестами, речью, в конце концов, цветом кожи. Точно, что он необычный, таких поискать ещё надо, особенно с таким характером, что иногда мне хочется убить его, но это редко, правда! Гангстер реагирует на предирство мгновенно, как от ожога дергается. Не доводилось мне ещё его таким видеть: растерянный, нервный. А до этого был таким галантным и загадочным. Скорее, он хочет угодить нам, как известным детективам, чтобы мы не передумали и не кинули его за решётку, даже не смотря на то, что наша секретная сделка всё же состоялась. Других вариаций пока не замечаю. Брюнет резко натягивает свою краткую ухмылку, смотрит на Лесли, а после закрывает веки, как и любит обычно делать в разных ситуациях. И этот человек назначил меня своим посредником, серьёзно? Когда я это упустил? Не скажу, что не хочу работать между ними двумя сразу, так как это точно была бы ложь. Просто это... неожиданно, да. Уж от кого-кого, а от мафии всего города такое предложение по работе никогда не услышишь. Да что там скоромничать, никогда не примешь в этом участие, ведь это только для избранных. Подумать только, чтоб мы с Лесли – представители высшей полиции в Кливленде и сотрудничали с этим грабителем и, вдруг, убийцей... – Действительно, чего же вы с Рихтером мне не напомнили? Как же я это так? Таких гостей и не угостить. – теперь он переводит свой взор на меня и почему-то слишком уж преднамеренно задерживается на моем профиле. Нет, я, конечно же, не против, если на меня будут так долго смотреть, но только если это из-за того, что собеседнику так легче, или просто так ему лучше меня узнать поближе. Но не от еврейской же, считай что, знати терпеть такой пожирающий и бесконечный взгляд, как от него! Мне это не нравится... М, он слишком долго задерживается, как я ощущаю, на моих глазах и устах. Кажется, Лесли сейчас не выдержит. Как я понял, делиться не хочет ни тот, ни другой. Хотя нет, а чем делиться? Мной, что ли? И когда я успел пропустить кульминацию?.. Тогда, когда они решили без меня провести со мной время в один из дней, то есть, втроём? Теперь же я посредник между ними, это всё усложняет и тут нечему завидовать. И где я был, когда они разговаривали об этом? Тяжело думать в такой ситуации. Готов поставить на кон всё, что он просто меня "ест" своими зелёными глазами. И ему вообще всё равно на то, что рядом мой давний коллега, который сидит очень рядом, тоже приобнимает. Можно было уже и так давно догадаться, что мне интересен старший детектив, но не вот это всё. Всё же мы пришли, чтобы просто поговорить без лишних глаз и заключить договор про противоречие акта Вольстеда, естественно, в тайне. Но никак это не делается, если в номере находится дорогое вино по воле этого главаря шайки. От нескольких глотков такого алкоголя меня разнесет по полной, что я даже заговорить не смогу. Это мог бы быть подлый, но хитрый ход с его стороны. А я и пить не буду. Спасибо, уж помню, какой вкус попробовал в том "Спикизи", больше не хочу. Как в подтверждение моих мыслей, Лесли неожиданно опускает свою ладонь с моей головы на район лопаток. Не могу не подметить, что он меня гладит фалангами. Это что, утешение? Нет, это – жадность. Очень приятно и ласково, ведь раньше от своего товарища я ещё такого не ощущал, это какое-то новое чувство. Ух, жарковато... Никак не могу понять, он что, ревнует? Истман неохотно убирает с меня локоть, а также изумрудный взор, явно заметив настороженное и властливое поведение моего старшего напарника. Нет, он не побаивается, а даже наоборот, выжидает и готовится к решающему прыжку, я бы сказал. Этот представитель поставок нелегального никогда не выглядит как жертва, нет. Я слишком хорошо знаю своего товарища, и сейчас он точно недоволен, что главный поставщик так смотрит на меня. А если так разобраться, то что он вообще от меня хочет? Я же вроде как не давал ему согласия на что либо с его стороны. Много от него внимания получаю. Но это – не взаимное дело. Мужчина, не долго размышляя, поднимается со своего места, и, как на зло, всё с той же притворно-сладкой, не сулящей ничего хорошего, улыбкой. Слышу, как юноша спокойно выдохнул, точно успокоился, расслабился после этого. Или я не так понял? Я же слегка повернут от него в противоположную сторону, потому могу только строить догадки. Мистер Истман вскоре поднимается окончательно и подходит к столику с бутылкой красного. Я лишь успеваю провести его взглядом, как старший приятель слегка бьёт меня в бок, вынуждая этим самым повернуться к нему. Что я, собственно, и сделал. Поворачиваюсь к недовольному и надменному перед мной лицу. Пока мужчина занят откупориванием пробки, он отвернулся к нам спиной, что-то напевая себе тихо под нос; вроде как могу различить свинг, но мне неинтересно. Партнёр, не теряя ни секунды, давит своей рукой мне на спину так, чтобы я нагнулся над его уровнем. Сразу же слушаюсь, склоняюсь. А вдруг что-то важное? И пока есть момент – надо его ловить. Губы Лесли Кларка теперь около моего уха, я осязаю от них тёплое дуновение. По мне бегут мурашки, теплеет в голове и холодеет в позвоночнике. Мало того, что его горячая рука греет мне место под лопаткой, так теперь ещё и уста удовлетворительно меня почти что ласкают. Мне резко становится душно, но пытаюсь держаться и внимательно послушать, что парень мне поведает. Не хватало мне ещё со стояком тут просидеть, прямо перед настоящим главарем мафии и собственным начальником. – (шёпотом) Притворись, что тебе стало плохо. – шепчет он мне настолько тихо, что только на третьих секундах до меня доходит весь смысл слов. Что? Не понял. В каком это смысле "притворись, что плохо"? Зачем это? Что-то случилось, чего я не заметил, да? Тут какая-то подстава и мистер Мейер хочет нас тут просто убить? Мои глаза округляются, начинаю от переизбытка мыслей теребить собственные рукава. Сам не замечаю, как начинаю смотреть в одну точку. А время-то идёт. Быстро поворачиваю голову на преступника за столом – занят, но уже перешёл ко второму бокалу. Что же тут не так? Неужто мы попали в ловушку и скоро погибнем тут, от рук этого еврейского грабителя? Меня сейчас съедят мысли и переживания, мне становится плохо, дурно, муторно. Я переживаю больше за компаньона, чем за себя. Поворачиваюсь снова на друга, смотрю противоречиво и как-то уныло от собственных убеждений. В конечном итоге я решаюсь на очень главное – вопрос. – (шёпотом) Зачем? Что случилось? – украдкой наблюдаю за старшим, он как был обеспокоен, так и остался, только голубые глаза, почему-то, сверкают нездорово. – (шёпотом) Живо. – звучит не как приказ, а, скорее, убедительная просьба, брови американца строятся по-злому, теперь он нахмурен и разъярён. Когда он в таком состоянии, то я всегда его слушаюсь, потому что дела, ситуации и подходы всегда бывают и будут разные. Что-то точно произошло, и это что-то ускользило от моего внимания. Ну и как я стану настоящим детективом, если не слежу за такими деталями? Так и легко погибнуть можно от своей маленькой ошибки. Непременно соглашаюсь и начинаю своё выступление. А что мне ещё остаётся? Отказать же не могу, как никак, да и надо работать на благо всего дела, Лесли должен мне помочь и подыграть, должен же. Истман как раз закручивает пробку обратно, чтобы вкус и запах сохранились, берёт бокалы за ножки, умело выставляя те между пальцами. Имеет опыт, значит. Но я не спешу судить человека, потому что тот договор, который Лесли с ним заключил, говорит мне вовсе об обратном, так что молчу. Но пока я только замечал, как Мейер пил лишь кофе, никакого намёка на вино или что-нибудь тяжелее (зато меня умело смог споить). Кларк внезапно же оживляется и я замечаю движения слева от себя, он принимает позу, и, скорее всего, уверенный вид. Хоть ради последнего ему стараться и не надо. Удивительный паренёк, за это он мне и нравится. – Извините за излишнюю потерю времени. Хорошее и требует хорошего отношения. – и снова его глаза на мне. Он снова делает во мне дыру. Почему именно после этих слов он смотрит только на меня? Как будто Лесли тут и нет. Меня это начинает раздражать, но нужно сдерживаться. Ох, мне немного боязно притворяться, со мной такое впервые. Но босс же попросил, и отказать я не могу. Ладно, делаю это только ради его безопасности в будущем. Как только гангстер приближается к нам, я издаю кашель в кулак. Ради драмы прикрываю глаза и тяну голову к низу. Очень сильно надеюсь, что у меня хоть что-то стоящее и правдивое получается, по словам Лесли я же врать не умею. Так если я не умею, то чего же он сам не притворился? Но младший всё же тут я, так что всё справедливо. Ну, мне несложно, конечно, чего не сделаешь ради такого парня, как он. Так, я что-то отвлекаюсь немного. – Рихтер, что с вами? Вам дурно? – слышна нервозная вибрация в нотках взрослого голоса. Он что, волнуется? Да ну, не верю. Я не наблюдаю, что именно мужчина сейчас делает и какое у него выражение лица. Помню только, что перед тем, как я сильно зажмурил глаза и наклонился, у него в руках были всего два стакана. Но нас же трое... Всё-таки не будет пить. И кто знает, что может находиться в тех стаканах, которые нам могли бы быть предложены. – Ох, чего ты? Не можешь дышать? Плохо? Что-то болит? – следом вступает наигранный тембр моего старшего друга. Коллега монотонно и настороженно двинулся ко мне всем телом и положил тёплые пальцы на моё плечо. О-о, если бы Мейер дольше и лучше знал Кларка, то даже так не сразу бы догадался: играет он или серьёзен. Наконец-то решаюсь больше не преувеличивать: заканчиваю не слишком настоящий кашель, выравниваю спину и с "тяжёлым" трудом приоткрываю веки. Добавляю пару движений, что как бы мне плохо и я в припадке. Судорожно облокачиваюсь о Лесли. – М-м, всё хорошо, правда. Всё нормально. Я просто... – ещё никогда так вымученно и болезненно я не настраивал свои голосовые связки. Чего не сделаешь ради дела. Дед же хотел видеть меня детективом, ну вот, пусть наблюдает, как я стараюсь. Говорю так хрипло, что мне самому себя жалко. – Да нет же, вам и вправду плохо! – подаёт обеспокоенный тон мужчина в сером пиджаке. Улавливаю, как он быстро поворачивается обратно, вероятно, идёт ставить хрусталь на стол. Пока есть момент – резко поглядываю на босса, тот одобрительно мне кивает, как бы так говоря: "всё правильно", но помимо этого замечаю на его губах хитрую, я бы даже сказал, возбужденную, улыбку. А вот это меня уже озадачило. Позже поговорим насчёт этого. Киваю ему в ответ и, как позволяет моя шея, поворачиваюсь в другую сторону, надо же сохранять достойного актёра. Характерный звон – бокалы поставлены, и это оживляет частного детектива, он как бы невзначай притрагивается ладонью к моему лбу, на его лице застывает эмоция беспокойства. Ладонь такая приятная, не мазолистая. – Рихтер, давайте позову врача? – теперь гангстер стоит напротив нас с широкими зрачками, мнёт пиджак, видимо, от нервов. – Нет-нет, мистер Истман, не нужно врача. У него иногда такое бывает... от переутомления, видимо. – быстро вставляет слова в одно предложение парень с маленькими выдохами. Странно. Он же нас убить вроде как хотел. А теперь беспокоится за моё состояние, лекаря позвать хочет? Что-то у меня не складывается ничего... В согласие на слова полицейского начинаю громко и тяжело дышать так, чтобы была отчётливо слышна хоть маленькая хрипота в лёгких. Мейер прикладывает руку, как обычно любит, к подбородку и начинает нас рассматривать: Лесли Кларк держит руку на моем плече с волнением (вот же лицедей), я раскинул руки по сторонам, чтобы придать ещё больше болезненности своему виду, прикрываю глаза, делая вид, что моя голова кружится. – Видите ли, недавно Рихтер подхватил насморк, ещё тогда, когда шёл дождь. А сегодня мы ещё и работали целый день, перед тем, как вечером наведаться к вам. Два дня назад поступило очень много документов, сидим над ними до сих пор. Директор не мог дать выходной Рихтеру, у нас слишком много отчётов свыше. – и это правда, он не врёт, на самом деле так и есть, кроме болезни. Но то, что я устал – вдвойне правда, но не так, чтобы умирать на кровати в отеле рядом с еврейским мафиози. Вроде, взгляд предпринимателя смягчается. Это означает одно – он понимает. И это очень замечательно, что сейчас он молчит, хоть в его поведении можно и заметить какую-то щепотку огорченности. За испорченный вечер так расстроился? Или что хотел лично нас прикончить? Мы же договор сделали, что ему ещё надо? Ещё тогда, в том импровизированном "баре" он мне показался слишком навязчивым, и теперь я понимаю – с этим доводом я не ошибался. Лишь бы сейчас он ничего не спрашивал, лишь бы так и молчал. – О... я... я понимаю, ничего. – Прошу нас извинить, но ему нужен свежий воздух, мы уже пойдём. Так скоро? Нет, я, конечно же, очень не против, но чтобы босс так резко? Что же он заметил такого, чего не заметил я? Надо быстрее выходить отсюда, на улицу, там и поговорим. Тон голоса моего друга меняется, он становится грубее, нравственнее, надменнее. – Да, конечно, это даже необходимо. Что ж, благодарю вас, джентльмены, за проведённый вечер и за нашу с вами маленькую тайну. – хоть речь и рванная, но в конце он смог подмигнуть нам обоим в своей манере. Никогда эту личность не пойму и ничего не хочу с ним иметь, но всё ради блага "Национального Запретительного Акта" и ради людей, да и нам это, как оказалось, выгоднее всего. Ну вот, придётся смириться с такой реальностью. Лесли даже не слушает, он, как по заранее заготовленному плану, берёт меня под руку, помогает мне, лихорадочному, встать. Бережно, крепко и аккуратно он придерживает за талию, от чего во мне пляшут иглы на коже, моё лицо точно горит. А в действительности ли Кларк притворяется, делая такую обо мне заботу? Очень надеюсь, что нет, что он делает это специально и преднамеренно. Поставщик наблюдает за нами, так и не убрав кулак с подбородка. Лишь бы поверил этому всему. – Ох, тогда возьмите, пожалуйста, эту бутылку. Мне будет очень приятно, если вы согласитесь, парни. А потом расскажите, как оно. Что? Да нет уж, этого ещё нам не хватало, ничего брать мы не будем. Да он же точно кинул на дно яда, и теперь боится, что всё, что он сделал для того, чтобы нас умертвить – пропадёт за просто так. Не верю я ему, очень не верю, у него точно есть какие-то свои замыслы и скрытые мотивы. В том "Спике" он проявлял ко мне огромный нездоровый интерес, даже еще тогда зная, кто я на самом деле. Не может быть с ним дружбы за такой маленький срок. Детектив приподнял меня, поставил на ноги, и я это воспринял как позыв к новой волне – снова начинаю кашлять во внутренний сгиб локтя, сильно высовываю язык, как будто мне больно при кашле. Лесли, как по инерции, смотрит на меня с сочувствием, приспускает брови в печальной эмоции. Да мы рождены быть актёрами. Не знаю: случайно или нет, но парень приобнимает меня ещё ближе, ещё сильнее, хотя в этом нет особой нужды. Но я не против! – Ну... я даже не знаю, это как-то... – продолжая меня придерживать, медленно проговаривает американец. – Я настаиваю! Возьмите её как мою благодарность. – спешит ответить предприниматель, даже не дослушав реплику свыше до конца. – Вы уговорили, мы возьмём её, спасибо. – хрипло-хрипло говорю я, влезая в чужой разговор, ведь и так понятно – он не отстанет, нужно брать, иначе это затянется. Натягиваю, похожую на доброжелательность, улыбку. На мне его пара глаз, он очень незаметно выпрямляет спину и смотрит на меня с... наслаждением? Или я что-то путаю? Но именно такие звёздочки у него в глазницах. Просто отвернусь, у меня нет времени на это. Надо забрать алкоголь и потом отправить его эксперту на анализы. Там точно внутри что-то есть. Только сейчас до меня это дошло. Чиркаю носками обуви по дорогому ковру, показывая, что ноги меня не держат от слова вообще. – Хорошо, давайте. Попробуем. Как Рихтер вылечится – расскажем свой вердикт. – вымученно следом за мной улыбается босс и прикрывает глаза с выдохом (кажется, тоже про экспертизу догадался). – Просто замечательно! Премного благодарен. Как раз сейчас проведу вас и попрошу принести новое. – он начинает к нам движение: смелые шаги, фирменная ухмылка. Лесли напрягся, я за ним. Не-ет, нам же нужна именно эта бутылка, а не новая! Как мы тогда узнаем, что было в этой? Или у него есть ещё одна? Запасная, с той же отравой? Как будто он прочитал мысли и решил наш план раздавить. Просто дай это начатое и всё. Как же я сейчас хочу повернуться и вопросительным взглядом посмотреть в глаза парня, поискать совета, встретить надежду, но не могу. Всё, что мне остаётся, так это как кукла повисать в объятьях напарника и начинать в голове нецензурную брань. Это всё, конец. Потому что просить забрать эту бутылку – верх цинизма и некультурности. Точно не припоминаю, как там в других странах, но тут, в США, это – равносильно оскорблению. И всё, на что мы теперь способны – действовать уже не по своему плану. Придётся забрать другую бутылку. И теперь 50/50, будет ли та что-то в себе содержать. Но, если поразмыслить, то ему точно так же наполовину: и выгодна, и невыгодна наша смерть. Но всё может быть, это уж точно, мало ли что у мафии в голове сидит. Нужно быть готовым ко всему. Мой друг сумел лишь отстранённо кивнуть на утверждение мужчины. Сейчас это всё, что мы можем, к сожалению. Чтобы было легче меня нести на своих хрупких плечах, я отдаю опору левой ноге, той, которая ближе к нему, так становится легче и мне, и ему. Не знаю, какие там сейчас эмоции у старшего, но я просто в замешательстве. Немного склоняю голову левее, к плечу представителя правопорядка, чувствую сладкий запах от его шеи. Это так пахнет его парфюм или тот итальянский торт – "Кассата", что он недавно ел? Голова начинает кружится от такого родного и вкусного запаха. Он всегда любил сладкое, а я, как оказалось вчера в номере, его. Если мои действия сейчас заметил мой начальник, то, вероятно, улыбается так же, как и я. Ну, я надеюсь. От приятного благоухания меня отрывает нелегальный предприниматель, который уже подошёл к нам; оценивает нас несколько секунд, после любезно делает шаг назад и открывает дверь. Неужели он ни о чем не догадался? Чудо тогда, наверное. Первых он пропускает нас, а после выходит сам и хлопает дверью. Мне открывается интересная картина – у входа в этот номер стоит охрана. Очень много охраны. Так вот, кто приносит ему спиртное как по щелчку пальцев. Удобно устроился. Пока мы идём по главному холлу обратно, к выходу, нас провожает шесть пар глаз гвардейцев. На это Истман небрежно кидает руку в воздух, теперь мы идём только втроём. И снова я между ними. Как только остаёмся наедине, нахмуренный и серьёзный Лесли Кларк сжимает мой изгиб около талии сильнее. Пытается показать, что он рядом и не стоит беспокоиться. В ответ я легонько придавливаю пальцами его плечо, и случайно, честно, случайно, провожу по нему вперёд и назад. Хайбайндер, видимо, заметил, что мы проделываем какие-то махинации и незамедлительно начал неторопливую и спокойную речь. Удивляюсь ему. – Куда вы сейчас? Не помочь? – заводит руки за спину, пиджак разлетается. Такой умиротворенный. – Благодарю, но не стоит, остановлю такси. Поедем, наверное, в наш рабочий офис, там находятся все необходимые лекарства, насколько я припоминаю. – быстро спешит ответить парень, даже не смотря на мужчину. Вот это напряжение начинается. Для полного изображения мифа прочищаю сухое горло, как будто мне больно глотать слюну. Детектив тихо ухмыльнулся моим актёрским способностям. До выхода остаётся несколько метров, мы на месте. Я и мой старший коллега встаём напротив нашего не то ли врага, не то ли друга. Не знаю, как там думает босс, а я считаю, что не друг он нам, но выгоды с него точно немало, это стоит признать. – Приятно с вами иметь дело. – протягивает руку на пожатие он Лесли. Парень вымученно, но отвечает взаимностью, тянет руку вперёд. Чтобы не говорить лишний раз, он только кивает после. Рукопожатие свершилось, полицейский улыбнулся на миг, а после быстро убрал пальцы обратно, на мою талию. Я даже успел по этим подушечкам соскучиться. Теперь моя очередь. Еврейская знать подходит, почему-то, намного ближе ко мне, чем к моему шефу, всё так же притворно улыбаясь. Его ладонь висит в воздухе и дожидается мою. Левым локтем я опираюсь о друга, а правую руку кидаю на встречу, рукопожатие тоже получилось. Стараюсь изображать доброту на лице, смотря в его выражение. Проходит несколько секунд, и вот, настаёт тот момент, когда нужно заканчивать, разъединяться, но мужчина в пиджаке не спешит этого осуществлять. Стою в ужасе. Пальцы кливлендского американца начинают вжиматься в мою талию сильнее, он тоже заметил. Что происходит? Господин Истман держит очень крепко, не хочет выпускать меня. Мои глаза округляются. Внезапно его большой палец начинает гладить мою внешнюю сторону руки, как будто так он ощупывает кожу, пробует её. Что он делает? Ещё и так смотрит на меня, не отрывая зрительного контакта ни на миг. Мой товарищ засуетился, подметил, что слишком уж долго мы так стоим; его фаланги во мне скоро дыры сделают. Ничего, босс, я тебя понимаю, ситуация нервная. Ох и влетит мне потом от Лесли за это. Но я ведь не виноват! Уже вижу, как он в бешенстве орёт на меня и выливает кофе на голову. Но это потом, сейчас у меня есть кое-какая проблема... – Встретимся с вами через несколько дней на том же месте, в то же время. – спокойно говорит он, смотря то на меня, то на представителя правопорядка. Я вырываю руку. Облегчение – это оно, наконец-то. Рука вспотела, я незаметно тру её о штанину и опускаю. Зачем так долго надо было держать её? Высокопоставленный полицейский немного подрасслабился, ослабил свою хватку на мне. И что всё это значит? – Договорились. – смело подчеркивает парень, смотря на фигуру напротив. Мне уже начинает надоедать вот так просто стоять и изображать из себя больного, почему он не спешит нас отпустить? Разве осталось ещё что-то? Несколько секунд мы все стоим в полной тишине, и я расцениваю это как то, что нам пора уходить, и мы уже будто двигаемся в сторону, к дверям. Лесли поворачивает своё тело, я следом за ним, ручка двери так близко, но я стараюсь смотреть уже куда угодно, лишь бы не на преступника. Остаётся пара движений и будет выход. Как нас от заветной цели останавливает мужской голос. – Вы что, совсем за идиота меня держите?