Когда Зима Была Здесь

Холодные желтые глаза вновь посмотрели на шикигами. Не могут же они быть бессмертными. Рен взял всю свою волю в кулак, поднимаясь на ноги. Шикигами чуть наклонили свои головы, словно изучая его. Тао в ответ лишь усмехнулся и вернулся в боевую стойку. — Посмотрим, кто победит, — бросил парень, стремительно надвигаясь на соперников. — Прекрати! — девушка, о которой он почти забыл, кричала, но все так же стояла на месте, как прикованная. Они — всего лишь духи, сильные, пропитанные энергией с ног до головы, но духи. Должно быть что-то, что уничтожит их. Шикигами должны быть воплощением энергии, значит нужно убрать то, из чего они были созданы. Рен отбивался от когтей шикигами, балансируя между ненавистью и проницательностью. Ему была необходима победа, но в мыслях царит беспорядок — он должен понять, как убрать шикигами, понять, как ему выйти из сражения. Гуань дао скользнул по телу шикигами, разрезая его. Это не дало никакого эффекта, ведь как тело демона распалось, так обратно и сложилось. Но яркие глаза Тао подметили интересную деталь. Внутри предположительного размещения бедра, если говорить про человеческое тело, парило что-то вполне материальное и осязаемое. — Прошу, хватит, уходи! — девушка не унималась складывать печати, но похоже, что это все еще не давало плодов. Отражая очередной выпад шикигами лезвием, Тао ответил: — Ты уходи. Кажется, я все понял. Наступательными движениями Рен подобрался к одну из шикигами ближе, рассчитывая сломать предмет, на котором держалась сила духа. Никогда нельзя оставлять второго врага без внимания. Гнев ослепил его, желая лишь одного — быстрее разобраться и выйти победителем. Тело Тао полетело в сторону, затылок и спина вновь столкнулись с ледяным камнем. Рен настолько зол, что ему плевать на свою боль. Уже проходили. Отец бил сильнее. Резко вернувшись в вертикальное положение, Тао подпрыгнул, призывая Басона к удару танца смерти. Носитель клинка наносил удары с такой скоростью, что даже девушка, бессильно опустившая голову, вдруг подняла ее. В глазах читалась чистая, искренняя надежда. Дерьмо. Приземляясь, он готов был получить следующий удар. Не дотянулся. Усмехаясь, Тао смотрел на землю, вцепившись в оружие. Вдруг секунды превратились в минуту, и ничего не происходило. Непонимающе, Рен поднял голову. Что? Он ясно видел две кости, разрубленные пополам, где должны были стоять шикигами. Поднял взгляд чуть выше, он увидел ту самую девушку, теперь уже сидящую на коленях. Она прятала лицо за волосами и ладонями, ее плечи подрагивали. Тонкое платье не вязалось с холодным воздухом в горах. Помедлив, Рен тихими, но уверенными движениями направился к ней. Девушка открыла глаза, убрала руки от лица, ища взглядом парня, только что сражающегося с демонами, но даже посмотрев по сторонам, никого не нашла. Резкая боль, кто-то сильно вцепился ей в волосы, поднимая ей голову, но не настолько, что она смогла бы увидеть, кто стоит за этим. — Меня ищешь? — Тао тихо, почти шепотом, спросил, наклонившись к самому уху девушки. Его дыхание было слишком смазанным, слишком горячим — последствия ранений. Ответа не последовало, поэтому Рен, отстранившись, сильнее потянул за волосы. Глаза встретились с другими, серыми, необъятно грустными, все еще транслирующими боль через слезы. — Пусти, — тихо, хрипло попросила девушка, отводя взгляд. Рен отпустил, откидывая ее голову обратно. У него не было сомнений, что во всем виновата эта особа. Проницательный взгляд молодого наследника Тао давно заметил своеобразные бусы на земле подле девушки. Собранные из костей, черепов некрупных животных, зубов и бус. Присев, Рен принялся разглядывать украшение, но ответов не нашел. — Призовешь еще шикигами, или все-таки сама сразишься со мной? — издевательски произнес Тао, от чего девушка искренне удивилась и испугалась. Рен, словно в подтверждение своих намерений, сжал гуань дао и прокрутил его в воздухе. — Я не собираюсь с тобой сражаться, — вытирая остатки слез, ответила незнакомка. — Лишь хотела поблагодарить тебя. Это поразило Тао, как гром среди ясного неба. На его лице нельзя было прочитать эту эмоцию, но глаза, до этого отрешенно холодные, окрасились шоком и непониманием. Он не мог так просчитаться. Больше было некому призывать духов. Здесь только они вдвоем. Сильнее сжав гуань дао, он решил следить за каждым шагом девушки. Не поверю. Наблюдая за тем, как Рен становится все напряженнее и его тело стремится принять позу, из которой будет удобнее всего атаковать, девушка выдохнула. Выдохнула и грустно улыбнулась, это было облегчение и ощущение предстоящих мук одновременно. — Ты прогнал мои проклятия, — только и успела сказать девушка, падая. Тао стоял неподвижно, пребывая в замешательстве. Разве это должно было произойти, если она хотела меня убить? — Господин... — Басон появился, желая помочь своему шаману. — Что ты думаешь насчет нее? — обычно редко просивший советы Рен, вдруг обратился к своему духу. — Я чувствую, что в ней много силы. Но я не ощущаю ничего плохого в сердце этой девушки. Выбор за Вами, господин Тао, но если мы не сделаем ничего сейчас, она умрет, — вдумчиво ответил полководец, бросая взгляд на кровь, льющуюся из запястий. Рен не хотел ее спасать, его не волновала ее жизнь. Но все-таки, ему нужно было кое-что от нее — ответы. Тренировка на демонах больше не требовалась, он сразился с шикигами, доказав, в первую очередь, самому себе, что достоин. — Хорошо, Басон, — лукавый огонек заполыхал в его глазах. — Покажем ей все гостеприимство клана Тао. Рен быстро снял рубашку, резко разрывая ее на куски. Этими самыми кусками он перевязал места, откуда сочилась кровь, пусть и не заметил явных ран. Можно будет разобраться по прибытию. Подняв девушку на руки, он направился прямиком к своему, не привлекающего излишнего внимания, съемному дому. Он вовсе не позабыл о странноватых бусах, который закинул в рюкзак, ведь они тоже являются одним вопросом, ответ на который ему необходим. Его путь так или иначе проходил мимо храмов, туристы и служители которых поглядывали на парня, несущего на руках бессознательную девушку. Но ни у кого не хватило смелости подойти и спросить, в чем дело. Рен держал лицо, полное гордости и аристократического шарма. Пусть ему и было сложно нести девушку столько времени подряд, у него он не мог показать, даже самому себе, что ему тяжело. Мышцы лица периодически подводили его, подрагивая, и тогда он усмехался, самому себе доказывая, что ему не тяжело. Тао наконец взглянул на нее. Она вовсе не выглядела лишенной жизни, ее лицо выражало беспокойство, и время от времени сводящиеся брови это подтверждали. Рен рассматривал черты ее лица, что скрывались за эмоциями — подметил родинку под левым глазом, которую японцы точно назвали бы очень плохой приметой. Символизируя слезу, она говорит о том, что обладательница будет умываться соленой водой большую часть жизни. Он также заметил, насколько она бледна, неестественно, что просвечивались паутинки голубых капилляров там и тут, где кожа была достаточно тонкой. Волосы, слишком светлые, были пересушены и не выглядели, как на рекламе красок для волос. Казалось, что с таким внешним видом ее уже давно стоило похоронить. Даже платье, показавшееся ему слишком тонким для горных прогулок, было скорее пляжной накидкой — он абсолютно точно мог видеть ее нижнее белье. Рен перевел тяжелый взгляд с девушки, так как они проходили уже совсем рядом. Ему нужно было сосредоточиться на почве, на которую он ступал. Дом находился близко ко входу в лес, но однозначной тропы не было. Не позволяя себе упасть, пришлось сконцентрироваться на дороге. — И что же мне с тобой делать? — приземлив девушку на диван, спросил сам у себя Тао. Решив, что для начала нужно в любом случае ждать, пока она очнется, Рен проследовал за элементарной ватой и водой. Он не мог себе позволить даже мысль о том, что кто-то может быть настолько сильным, что шикигами могли убить его. Отбросив нагрянувшие и такие неуместные мысли, Тао принялся снимать смастеренные перевязки с запястий незнакомки. Лоскуты ткани легко поддались разматыванию, парень успел только заметить, как сильно они пропитались алой кровью. Выдохнув от неприятного чувства, которое с легкостью можно назвать подчинением, Рен принялся омывать руки девушки. Для самого себя, он потерял гордость, когда принялся помогать той, которую все еще подозревал в покушении на собственную жизнь. Я пытаюсь спасти жизнь, но мои руки опаснее холодного оружия. В попытках сделать что-то хорошее, все мое нутро ощущает только нарастающую ненависть. Я четко чувствую, что еще немного — и она вырвется, вытесняя весь здравый смысл. С каждым убитым, я убиваю себя. Жив ли я до сих пор? Очень уж мне в это не верится. Длинный вдох на все пространство легких, и чуть резкий выдох. Рен придвигается ближе, стоя на коленях около дивана. У него очень напряженный вид — сдвинутые брови, натянутые скулы. Он бессознательно сжимает кулак как можно сильнее, чтобы даже остриженные до предела ногти приносили боль, впиваясь в ладонь, а костяшки пальцев ныли. Вдох и выдох. Он расслабляет лицо, придавая ему бесстрастный вид, и отпускает кулак, чтобы подобрать кусок ваты. Вымоченный хлопок легко скользит по запястью, смывая кровь. Когда Тао оттирает всю алую драгоценность, он в недоумении крутит рукой девушкой, разглядывая со всех сторон. Абсолютно точно, ни единой раны, ни единой царапины. Лицо Рена окрашивается вновь напряжением, вызванным искренним недоумением и непониманием. Решив, что единственный человек, который может пролить свет на происходящее, сейчас без сознания, Тао продолжает отмывать кровь, переходя ко второй руке. — Господин, все ли в порядке? — отозвался Басон, наблюдая за изменениями в лице шамана. — Да, — коротко и слишком резко, отвечает Рен. Но подумав, отвечает уже более мягко, но с присущей его характеру холодностью: — На ней ни одного повреждения, крови не было откуда литься. Что это, Басон? Дух задумался, приложив ладонь ко лбу. — Ведь ее никто и не ранил, — подытожил Басон то, что Рен и так знал, на что получил усмешку своего господина, — извне. Последнее слово заставило Тао улыбнуться, и здесь же задуматься о возможных вариантах того, как могло произойти ранение внутри девушки. Ответ был только один. — Она должна быть как-то связана с шикигами, другого объяснения этому не найти, — вслух высказал свою догадку Рен, на что пришла очередь его хранителя улыбаться. — Вы как всегда мудры, юный господин. Тао еще спиной почувствовал, что что-то грядет. И это что-то — резко распахнувшая серые глаза девушка. Она рвано поднялась со спины, делая такой полный боли вдох, будто еще несколько секунд назад была мертва. Девушка схватилась за место, где заключалось ее сердце, продолжая жадно глотать воздух. Рен медленно развернулся к ней, но не стал вторгаться в ее сознание заявлением о своем присутствии. Он лишь ждал, сложив руки на груди. Незнакомка, медленно отпустив сердце, будто единственное, что позволяло ему биться — ее ладонь, быстрым метанием зрачков из стороны в сторону рассматривала помещение. Ее взгляд лишь успевал цеплять определенные детали — мягкий блеск кожаного дивана, бамбук вместо журнальной тумбы, теплый свет из распахнутого окна, отполированный до идеала деревянный пол, вата, окрашенная в красный — ледяной, неприступный, насмешливый взгляд золотистых глаз незнакомого ей парня. Ее сердце в прогрессии билось чаще, вспоминая все то, что произошло не так давно на горе. Воспоминания убивали ее, терзали, но после изумленного взора, последовал благодарный. — И кто же ты? — прикинув, что девушка уже должна была отойти от шока, склонив голову в бок, нетерпеливо спросил Рен. — Мияхара, — поднимая глаза, тихо ответила девушка, — Мияхара Фую. Меня все зовут просто Зима. — Тао Рен, — усмехнувшись, бросил парень. — Я ведь совсем не это спросил. Встретившись с озадаченным взглядом Зимы, Рен, шумно выдохнув, продолжил: — Что за представление ты устроила, и кто ты, черт возьми, такая? Она чувствовала не поддающуюся для нее никаким объяснениям жесткость. Мияхара только сейчас поняла, в каком невыгодном положении она находится. Ведь стоявший перед ней человек мог быть вовсе не спасителем, а тем, кто ее погубит. От осознания своего положения в радужке ее глаз заблестел страх, ответом на который послужила снисходительная и властная улыбка виновника. — Ты, — Зима боролась с собой, чтобы сказать все правильно, — спас меня там, на горе. Рен подошел к ней ближе, неожиданно проведя пальцем по ее скуле. С такой же внезапностью, Тао резко поднял ее подбородок, заставляя взглянуть ему в глаза. Взгляд Мияхары метался по всему его лицу, не позволяя долго задерживать внимание на самих глазах, которые с жадностью изучали ее. Парень нагло отпустил ее подбородок, продолжая изучать с ног до головы девушку. Он приподнял одну бровь, делая характерный жест рукой по кругу, приглашая продолжать объяснения. — Это последствия моего проклятия, — сдавшись, продолжила Зима. — Я пришла к итако, чтобы через их учения, у меня вышло бы его прогнать. Но спустя столько лет, — кинув взгляд на природу за окном, вела непростое объяснение Мияхара, — все еще ничего не получается. — Ладно, — развернувшись спиной, ответил Тао. Поднимая предмет, который манил его любопытство, он вновь повернулся к девушке, — тогда что это? — Бусы итако, — ответила Зима, искренне не понимая, что необычного в таком привычном, для ее мира, изделии. — Тогда почему, — обходя ее со спины, стелил слова, словно читая стих, начал вопрос Рен, — на них не хватает элементов, которые я уничтожил, убив шикигами? Вопрос разбил Зиму вдребезги. Она застыла, словно статуя. — Я жду ответа, — прошептал ей на ухо Тао. — Не могу поверить, — только и смогла из себя выдавить девушка. Притворяется, или искренне не понимает? Нет, я не пойду у нее на поводу. — Ты язык проглотила? — ненавистно бросил Рен, не давая Зиме и шанса очнуться и прийти в себя. — Нет, — теперь она вновь смотрела прямо в глаза внезапно возникшему прямо перед ней Тао. — Это может лишь значить, что я одна во всем всегда была виновата. Рен все еще гневно и недоверчиво смотрел на нее, но ничего не говорил, потому как ждал продолжения этой, не совсем клеящейся, мысли. — Они не сказали мне, — с дрожью в голосе произнесла Мияхара, потрясенная ложью, и тем фактом, как она была слепа. — Демоны, сотканные из проклятий, шикигами. Теперь все встало на свои места. Девушка запрокинула голову наверх, не давая одинокой слезинке скатиться вниз по ее бледному лицу. Может быть, это озарение принесло ей ясность, но это точно не являлось таковым для сузившего глаза Рена. — Меня прокляла сама Вселенная, я родилась с этим. Каждый раз, когда я проявляла негативные эмоции, будь то грусть или гнев, появлялись они. Каждый раз, когда я зачитывала молитвы и складывала печати, этого было недостаточно. Проклятие поглощало меня, и я была не в силах противостоять ему, — опустив голову, Зима набралась смелости продолжить. — Многие близкие мне люди теперь мертвы из-за того, что моей силы воли было недостаточно, чтобы противостоять им. Тао усмехнулся вместо внятного ответа на откровение девушки. Ему нельзя проявлять эмоции. Эмоции — главная слабость, основной урок, преподнесший Рену его отец. — Я не удивлен, что ты слабачка, — словно самому себе, быстро проговорил Рен. — Почему ты сразился с ними? — тотчас устремив взгляд на Тао, спросила Мияхара. — Почему не ушел, как я просила? — Как я мог оставить девушку в беде, — издевательски бросил Рен, чем вызвал у нее лишь улыбку. — Ты все же спас меня, — Зима улыбнулась самой яркой улыбкой, которую Тао мог только видеть за всю свою жизнь. — Так что теперь моя очередь тебе помочь. — Ты в своем уме? — не подав вида удивления, задал риторический вопрос наследник клана. — С тобой будет намного легче покончить, чем с шикигами, призванными тобой. Вопреки его ожиданиям, в глазах девушки не было и намека на страх — напротив, лишь решимость. Мияхара поднялась, немного пошатнувшись, и подошла ближе к Рену. Она положила руку ему на сердце, и только сказала: — Знаешь, Рен, в одиночку ты не победишь эту ненависть. Тао должен был незамедлительно среагировать на ее слова, сказать, что ему не нужны ее подачки и одолжения. Оттолкнуть, в конце концов. Он снова медлил. Ровно так же неизвестно, как наваждение началось, так оно и закончилось, вновь окрасив его глаза издевкой. Менее, чем за секунду, его рука крепко сжимала запястье Зимы, что ей показалось, что оно сейчас сломается. — Замолчи, пока я сам тебя не заткнул, — наклонившись так близко, что их лбы почти соприкасались, произнес Рен. Парень грубо отпустил запястье. Мияхара тут же почувствовала, как боль от давления уходит, и наступает новая, ноющая. Ты не спасешь того, кто не хочет быть спасенным. Зима отшатнулась от него, чувствуя злость сквозь маску насмешки. Она должна сама его возненавидеть, но как она могла ненавидеть парня, который ее спас? А надменная ухмылка только дала ей полностью убедиться в том, что он всего лишь потерян. Смолою созданные черные волосы создавали образ злодея, дополняя его издевательские взгляды и гордые позы. Но там, в глазах цвета меда, скрывались все чувства, которым Рен не позволял выйти наружу. Мияхара была потеряна на долгую минуту — уходить или открыть ему глаза? Быстро развернувшись, девушка кинула взгляд на бусы. Ей придется долгую вечность собирать новые, но она все же не задержала на них свой взгляд. Зима упрямо шла прочь, к выходу. — Кажется, теперь ты мне обязана жизнью, — поразив ее, словно молния, произнес Рен, ловя все то же ноющее запястье мертвой хваткой. — Разве я разрешал тебе уходить? Сделав тяжелый выдох, Мияхара, все же придя к выводу, что так будет лучше, развернулась лицом к Тао. Времени опомниться и помешать ей у него не оставалось — все произошло слишком быстро. Без зазрения совести, Зима отвесила Рену звонкую пощечину.