(=^‥^=)
Укутанный в пальто, шерстяную шапку и шарф, Кэйа был уверен — люди не будут всматриваться¹ в одного неугомонного красноволосого человека. Так же как и вчера, Люк превратился в шарик энергии, кошачьей энергии. В этот раз он выбрал пойти на рынок; был рабочий день, и большинством покупателей на рынке будут пожилые дамы и тёти, пытающиеся сторговать цены в свою пользу. И меньше туристов. Он просто надеялся, что ни одна из женщин, часто посещавших рынок, не будет раздражать коточеловека. — Кэй-а, куда? – спросил Люк из-под шарфа, завязанного ему до носа. Хрипота в его сладком голосе почти исчезла, он также стал более свободно произносить слова; его язык привык к ним и к тому, как они звучали и вибрировали на голосовых связках. — Мы пойдём на рынок, – Кэйа взял бледную руку Люка в свою, она была холодная, но он мог это исправить. Взял обе руки, нежно их целуя. – Возьми меня за руку, так ты согреешь свою, – глаза Люка расширились и ярко заблестели. Он быстро закивал, крепко хватая тёплую руку Кэйи, а другую засовывая в карман пальто. Путь до рынка не был дальний, и хотя Люк, казалось, вздрагивал каждый раз, когда машина или собака были слишком близко к ним, он не произнёс ни звука. Он крепче сжимал руку Кэйи, но опять же, для Люка само наличие Кэйи рядом было достаточным для того, чтобы чувствовать себя в безопасности. К счастью, на рынке не было многолюдно, и там продавались вещи ручной работы разных цветов и форм, что мгновенно привлекло внимание Люка. — Кэйа, смотри, – красноволосый притянул Кэйю к одному из стендов, где были сверкающие украшения, сделанные из множества разноцветных стеклянных осколков. Утреннее солнце только помогало осколкам переливаться разными цветами, очень похожими на витражи в храмах и церквях, красочно изображавшие истории их Архонтов. — Такой зоркий глаз, – сказала женщина за прилавком. Украшение, которое коточеловек рассматривал, изображало Леди Огня — ярко-красное и оранжевое заставляло и без того красные глаза гореть раскалённым пламенем. По своей кошачьей натуре внимание Люка быстро переключилось на следующее украшение, теперь с Богом Свободы. Крылатый Архонт выглядел почти так же, как его изображают на фресках и витражах в церквях города свободы. — Это бог Барбатос, – сказала она мужчине, искренне восхищающимся её поделками. Люк только кивнул, чуть хмурясь, когда хвост под пальто шевельнулся. И ушёл. Люк взволнованно бегал от прилавка к прилавку, рассматривая изделия ручной работы, от стеклянных и деревянных украшений до сумок, бережно связанных и украшенных изображениями флоры и фауны. Кэйа всё время улыбался, он обожал видеть блеск в красных глазах, тех, по которым очень скучал. Рынок был уличным, длиной в несколько блоков, с множеством близко расположенных магазинов и кафе. Кэйа планировал отвести Люка в одну из таких кафешек, где второй этаж с большим окном открывал вид на украшенную цветами и голубо-зелёными флагами улицу. Люк смотрел в окно, когда Кэйа оставил его, чтобы сделать заказ. Их место было в одиноком углу, где им никто не помешал бы, и не то чтобы на втором этаже было много людей. Снял пальто и шарф, всё ещё убеждаясь, что верхняя одежда скрывала хвост. Он был взволнован показать Кэйе подарок, купленный на рынке. Кэйа дал ему немного денег, чтобы он купил что-то для себя. И когда всевидящий глаз Кэйи отвлёкся благодаря продавщице, красноволосый выбрал кое-что для своего любимого хозяина. Кэйа вернулся с маленьким коричневым пакетом под рукой. Дыхание сбилось от вида Люка, подпиравшего голову в шерстяной шапке рукой, смотря на улицу. Белозубая улыбка на лице и розовые веснушчатые щёки, поцелованные холодом. Пушистые красные пряди, завивающиеся вокруг тонких плеч, спрятанных под тёмным багровым свитером. Пальто на стуле едва шевелилось от движений хвоста. Чудесный сон. Красные глаза ярко сверкали, а зубастая улыбка стала шире, когда Кэйа подошёл к столику. Мягкие бледные руки потянулись к его загорелым и усыпанным шрамами на ладонях. Его чудесный сон. Вскоре подошла официантка с двумя тарелками стейков. Люк посмотрел на них с хищным взглядом и наполняющимся слюной ртом. Только она застопорилась немного, как Кэйин тёмный пугающий глаз спугнул её. Это был его чудесный сон, и никто не мог попасть в эту иллюзию. В конце концов, сны хрупки. Люк был слишком отвлечён пережёвыванием горы стейков, чтобы заметить. Для бывшего кота Люк ел достаточно элегантно, даже если он поглощал стейки как самый голодный человек на свете. Он уже облизывал губы, довольный, когда Кэйа только наполовину прикончил свою порцию. Это выиграло Люку время, чтобы достать маленькую коробочку из кармана пальто и морально подготовиться. Будучи котом Люк уже дарил Кэйе подарки: красивый листочек, найденный на прогулке, или гладкий камешек. Однажды он даже даровал Кэйе одну из своих жертв-рептилий, но после того, как от подарка избавились, а Люка отругали, он больше не повторял свою ошибку. По крайней мере, он был уверен — Кэйе понравится подарок, Люку помогала пожилая женщина, которая также по случайности рассматривала поделки на стенде. Маленькая коробочка казалась довольно тяжёлой теперь, когда он игрался с ней под столом. — У меня есть кое-что для тебя, Люк, – сказал Кэйа, отвлекая Люка от возни с простой синей коробочкой. Если бы не шерстяная шапка, ушки Люка вскочили бы от любопытства. От последующих слов, однако, захотелось шипеть, – но тебе придётся снять ошейник. — Нет, – и отвернулся, а пальто за его спиной вздрогнуло. Его розовые блестящие губки надулись. Кэйа вздохнул, доставая чёрную коробочку из коричневого пакета. Коробочка на вид была бархатная, и когда Кэйа открыл её, глаза и зрачки Люка заинтересованно расширились. Внутри лежал кожаный ошейник полностью чёрного цвета, застёжка была незаметно скрыта кожаными складками. Самое видное место занимал красный камень, свисающий с ошейника. Над гладким кроваво-красным овалом была гравировка с его именем. — Я подумал, тебе понравится более подходящий, – глаза Люка были прикованы к ошейнику, Кэйа хотел его, его хозяин хотел его. Правильно? Он кивнул, собирая длинные красные кудри и отодвигая их в сторону, открывая заднюю часть шеи. Кэйа быстро встал за ним, расстёгивая старый ошейник и аккуратно надевая новый. Звёздно-голубой глаз мог смотреть только на веснушки, что рассыпались по кремовой шее и соблазняли на укус. Поэтому так он и сделал. Люк не ожидал ощутить тёплое дыхание, а потом резкий укус за загривок; нервы подскочили, а с губ сорвался тихий стон. Чувствуя, как кровь приливает к лицу он был рад, что вокруг не было ни души. Его хозяин бессовестный, зачем он укусил его там? Разве что, разве что, разве что... Голова пошла кругом, а Кэйа сел напротив, как будто ничего не случилось. Люк чуть не уронил маленькую коробочку, и это привело его в чувства, отвлекая от того, что только что произошло. — Кэйа, у меня для тебя подарок, – сказал он, ставя коробочку на стол, лицо всё ещё горело и руки тряслись. — Не стоило, милый, – Кэйа приласкал руки, схватившиеся за коробочку. Люк покачал головой. — Я хотел. Внутри синей коробочки лежали две серёжки, в каждой по голубому камню по середине. Люку казалось, что голубой в камнях походил на голубизну глаза Кэйи, такой же глубокий, как сумеречное небо, с едва ли сверкающей на нём звездой. Со своим загадочным свечением. Кэйа надел серьги, и всё стало прекрасно. Прошло уже много времени с тех пор, когда он последний раз надевал бижутерию, и то, что Люк ему подарил, было как раз кстати. На выходе одна женщина привлекла внимание Кэйи. Это раздражало Люка, потому что её руки невзначай скользили по рукам хозяина, а он ей позволял. Её голос был сладок, а его улыбка — искренняя. Не задумываясь, Люк схватил Кэйю, с вызовом смотря на женщину, его голос ясный и непоколебимый. — Он мой. Кэйа был бы счастлив здесь и сейчас, потому что этот чудесный сон был так прекрасен, но в тот момент, как он услышал шёпот, он знал — иллюзия будет разрушена. — Мастер Дилюк? – спросила она, шёпот такой мягкий, что его еле слышно. Она узнает этот голос где угодно, она служила дому Рагнвидр почти всю жизнь. К несчастью, её шёпот услышали люди вокруг. Мечты хрупки. — Мастер Рагнвидр? – перешёптывания обрушились как водопад на Кэйю — иллюзия была легко разбита теми, кто ей не принадлежал. Люк слышал непрекращающийся поток шёпота, Дилюк Рагнвидр, это имя снова и снова; он тонул. Он начинал ненавидеть это имя. Не был уверен, что сказал им Кэйа, чтобы они замолчали, потому что его голова болела, и он устал, так устал. Едва выйдя на улицу, они побежали. Солнечный свет слепил слишком сильно, шум был слишком громким. Люк чувствовал, как дрожали ноги и отказывали колени. Голова кружилась, как яркие цвета вокруг. Он попытался сморгнуть это, но держать глаза открытыми становилось всё тяжелее и тяжелее. Люк слышал Кэйю где-то рядом с собой, крепкая рука всё ещё держала его. Глаза потяжелели, и моргнув, он не открыл их снова.(=^‥^=)
Громкий гулкий голос эхом отражался в темноте, почти смеясь. Женщина из витража предстала перед ним. — Куда же это тебя завело, ты всё ещё отрицаешь, – казалось, что она и не с ним говорит вовсе, и всё же это бесспорно звучало обвиняюще. Затем её дикий взгляд был прикован к нему, и с ухмылкой на губах она заявила, – мы возвращаемся к тебе, к твоим кошмарам, – и Люка поглотило пламенное море, выжигая кожу, поедая её беспощадно. Как он ни старался орать о помощи, никто не пришёл. Дым царапал лёгкие, но он продолжал кричать. Скрип горящего дерева оглушал, а рёв огня душил. Он должен был выбраться отсюда, он должен был снова увидеть Кэйю. Кэйа! Но ни звука не вылетело из его рта — горло зажалось, и всё так сильно болело. Кэйа! Даже слёзы ощущались как кипяток на его нежной коже. Кэйа! Он был один. Люк подскочил, хвост дыбом, дыхание сбилось. Он снова был в доме, в своей комнате, но вокруг было тихо, так тихо. — Кэйа? – позвал он, но ответа не последовало. Мышцы напряглись, когда он поднялся и вышел из комнаты. — Кэйа? – попробовал он снова, хвост ещё больше распушился, а уши прижались к голове. — Кэйа? – это был почти скулёж, жалкий; его бросили. Проверил комнату Кэйи — никого. Кухня — никого. Гостиная — никого. Он был один. Часы бесконечно тикали. Он был один. В груди болело. Он жаждал Кэйю. Огонь жёг болезненно. Он был один. Ему нужен был Кэйа. Дверь со щелчком открылась. Люк был зол и рад. Он не один. Глаза Кэйи расширились от стремящегося к нему рыжего вихря, почти отбросившего его к двери. Люк не прекращал тереться носом о его шею, потому что Кэйа не пах, как его Кэйа. Стойкий запах бродильного винограда прилип к синеволосому мужчине, словно болезнь, и Люк ненавидел это. Такой неприятный запах он чуял от своего хозяина лишь однажды, и прихлопнул его за это. Сейчас же, в своей безысходности, он хотел, чтобы Кэйа пах чем-нибудь другим. Им, например. — Ди- подожди, – Кэйа решительным голосом пытался помешать красноволосому залезть к нему на колени. — Люк, подожди, – Люк не хотел ждать, ему было так одиноко, безумно проснуться в такой тишине после того, как чуть не сгорел заживо. От тепла было хорошо, а трение делало всё ещё лучше. — Люк! – Кэйа схватил Люка за лицо, заставляя затуманенный взгляд сфокусироваться на его звёздно-голубом. Сдавайся, это же то, чего ты хочешь. Он не понял, в какой момент самоконтроль ускользнул от него, когда он начал падать в эту кроличью нору². Тёмные губы столкнулись со светлыми, требуя и пожирая, упиваясь нежными стонами, срывающимися с мягких губ. Спина Люка столкнулась с полом, ноги разъехались, хвост обкрутил ногу Кэйи. Он хотел взять ещё больше, упасть ещё дальше. Дилюк, думал он, когда сладкие губы распахнулись, и его язык нырнул исследовать нутро горячего рта. Грубый язык столкнулся с его, пугливый, но дерзкий. Дилюк, кричал ему его разум, когда мужчина под ним дрожал от одного лишь поцелуя, красные глаза полузакрыты, слёзы в уголках. Хотел укусить, пометить, но его разум орал на него, это был не Дилюк. Хотя бы не так, подумал он, не тогда, когда он c ужасом осознавал, что иллюзия не починена. Мечты хрупки, но он научился жить в них с тех пор, когда всё пошло под откос. Но он всё равно не мог поддаться этому сну. Не сейчас. Не тогда, когда его мозг орал, что это не Дилюк, не мог быть Дилюк. Он не мог быть так жесток с Люком. Не тогда, когда он прижимал Люка к полу, думая о том, по кому так сильно скучал, зацеловывая розовые блестящие губки до цвета спелой вишни. Не разрушай этот сон. Ему надо спастись. — Спокойной ночи, Люк. Когда Кэйа ушёл, Люк всё ещё дрожал. Почему коты не целуются, он не был уверен, но поцелуи, как этот, ощущались хорошо. Это точно было больше, чем прощальный поцелуй — поцелуй на ночь, и он хотел ещё.(=^‥^=)
Он проснулся от жары, и снять пижаму не особо помогло. Сегодня жаркий день? Люк не был уверен, только знал, что начинает возбуждаться. Попробовал свернуться в кровати и так и этак, и даже вверх головой. Простыни липли и мешали, хвост метался из стороны в сторону. Потом он решил вдохнуть этот согревающий запах, который, казалось, всегда мог его успокоить; глубоко, он заполнил его лёгкие ароматом домашнего очага. Вроде, он успокоился, и с наслаждением сжимал и разжимал захват на мягких свитерах. Раскидав их ещё больше, он попытался укутаться в этом запахе. И продолжал сжимать и разжимать ладони, как будто от этого ему будет лучше. Люк не был уверен, чего он хотел, только знал, что его тело просило Кэйю. Вдохнул ещё больше этого запаха, оставшегося на свитерах, которые он в настоящее время тискал, но едва ли этого было достаточно. Надел на себя один из свитеров, пытаясь укутаться в запахе. Его хвост бесконтрольно дёргался, а бёдра бессознательно тёрлись друг о друга. Будет ли неправильно просить о большем? Было всё ещё раннее утро, но Люк сопротивлялся соблазну пойти в комнату Кэйи. Хотя, после прошлой ночи, он мог бы попробовать пробраться туда, потому что он уже сходил с ума. Ему нужно было ещё совсем чуть-чуть этого аромата, который сейчас казался опьяняющим. Хвост задёргался ещё больше, и он принял решение. Люк быстро добрался до комнаты Кэйи, и, как обычно, оседлал его, прежде чем удобно устроиться на загорелой груди. Грудь Кэйи всегда казалась такой широкой и шикарной, и запах ему так сильно нравился; хвост заметался, и он так возбудился, что его бёдра начали двигаться. Пока загорелые руки не схватили гладкие бёдра, окончательно их останавливая. Люк сел ровно и заныл, пытаясь вернуть это восхитительное трение, которое он обнаружил. Кэйа, конечно же, никогда не ожидал проснуться от такого приятного сюрприза. — Ты такой непослушный, принцесса, – ухмыльнулся, когда Люк заныл ещё больше, небольшой стояк пытался найти хоть какое-то подобие трения о Кэйин загорелый пресс. — Кэйа-а, – он всё ещё крепко держал веснушчатые бёдра, обожая и упиваясь видом раскрасневшегося лица, наполовину сползшего свитера, открывающего ещё больше молочной кожи, и отчаянных стонов. — Ты так просто заползаешь ко мне в кровать и берёшь, что хочешь, – он сел ровно, кусая и зацеловывая дорожки на нетронутой шее Люка. Он должен изменить это, должен закрасить её и пометить как свою, – попроси хорошо. — П-пожалуйста, – скулил, умоляя. Люк до конца не был уверен, о чём он умолял, тело было будто в огне, и ему просто нужна была разрядка. Это было похожи на волны жара, закалённые и поощрённые умопомрачительным запахом Кэйи, его Кэйи. Такой уютный аромат сейчас сносил ему крышу. Наконец, Кэйа отпустил его бёдра, на которых потом стопроцентно появятся синяки. Люк вздрогнул, когда грубая тёплая рука обхватила его стояк; капли спермы уже сочились из кончика. Кэйа начал лениво надрачивать под прерывистый ритм бёдер Люка. — Ещё, Кэй, – стонал он, обвивая руку Кэйи хвостом. Кэйа специально дразнил Люка, игривая ухмылка на его лице. — Ты такой требовательный, принцесса, – рука схватила крепче, большой палец время от времени игрался с головкой, дразня у щели. Сосредоточенно покусывая шею Люка, оставляя её расцветать фиолетовым и красным, его другая рука массажировала круглые мягкие половинки. Услышав хлюпающий звук, он укусил ключицу Люка чуть сильнее; член сочился всё больше. Кэйа был так близок к тому, чтобы схватить, кинуть Люка на кровать и затрахать его влажную дырку. Может, некоторое подобие здравого смысла остановило его.(=^‥^=)