Лучше не бывает.

Жизнь, однако, внесла в планы Бобби собственные коррективы. Бронсон искренне рассчитывал дождаться, когда к нему заявится Найджел, но вместо этого однажды не пришел домой сам. Он даже не мог толком сказать, почему и как это произошло, как именно шайка неизвестных гопников застала его врасплох. Бронсона подвели сразу и его профессиональное чутье, и природная настороженность, и привычка держать ухо востро. Откровенно говоря, его умыкнули прямо с автомобильной парковки перед участком. Бобби только и успел заметить, что камера на фонарном столбе повернута под странным углом, пока доставал ключи от машины, а затем последовал мощный удар по затылку, и чернота поглотила его. Пришел в себя Бронсон не сразу. Первым, что он увидел, когда смог наконец разлепить глаза, была темнота — непроглядный мрак холщового мешка, накинутого на ему голову, помноженный на тьму закрытого автомобильного багажника. Руки были плотно стянуты за спиной, ноги связаны, череп ломило от удара, в рот набился мусор из гребанного мешка. Сам мешок отчаянно пах пылью, плесенью и потными носками. Судя по реву глушителя под днищем, ожесточенной тряске и вони выхлопа, настойчиво лезущей в нос — Бобби куда-то везли. Куда-то, где его вряд ли кто-нибудь когда-нибудь найдет. Ну просто заебись, блядь! Хорошо, что он так и не завел кота или рыбку. А тот блудный кошак, которого звали Найджелом и который прибился к нему ради халявного секса, сможет прокормиться и сам. Жена будет только рада, кредитов на Бронсоне нет, долгов тоже, а значит сейчас ему нечего терять, кроме одной жалкой фигни под названием «жизнь». Что ж, умыкнувшим его ебланам точно не повезло, Бобби Бронсон не из тех, кто пасует перед физическим давлением или легко отдает хоть что-то свое. Коп ухмыльнулся и расслабил все тело, экономя силы. Кто знает, что ждет его впереди, и, в любом случае, сейчас он больше ничего не мог поделать. Машина еще некоторое время ехала по грунтовке, потом повернула раза три, попутно приложив Бобби обо все доступные металлические поверхности, и резко затормозила, зло хрустнув гравием под агрессивным протектором шин. Бронсон подобрался. Багажник щелкнул и распахнулся, яркий свет ударил в глаза, слепя даже через плотную ткань мешка и заставив зажмуриться от неожиданности буквально на секунду. Открыть глаза Бобби уже не успел. Новый удар в висок снова отправил его в небытие. Второй раз сознание возвращалось медленнее, толчками, выхватывая отдельные фрагменты происходящего из темноты подобно вспышкам качающейся лампочки, и чудовищно сбивая с толку. Голова Бобби все еще была в мешке — это мешало ему осмотреться — но он слышал обрывки фраз, мужские голоса, шаги тяжелых ботинок и испанскую речь. Гребаные мексиканские нелегалы! Им то какого хрена от него надо? Бронсон рефлекторно напряг тело, пытаясь понять степень связанности, и с удивлением отметил, что лежит животом на столе. Ноги доставали до пола, разведенные и привязанные к ножкам стола, руки были стянуты за спиной, острый край мебели больно врезался в пах. Бобби попытался пошевелить конечностями, но без особого успеха. Мало того, он их вообще практически не чувствовал, все слишком затекло. — О, наша сучка зашевелилась, — произнес низкий голос с испанским акцентом. — Чё мне с ним делать? — Вырубай. Бобби не был уверен, что его череп выдержит третий удар. Он хотел было что-то возразить, но во рту было суше, чем в преисподней, и вместо слов из его рта вырвался лишь сдавленный хрип. Острый кончик иглы колко ткнулся в вену на сгибе локтя, впрыскивая что-то пьянящее в кровь, и через пару минут Бобби Бронсон переместился в иную реальность, далекую от того, что происходило вокруг. Он не знал, сколько времени провалялся в очередной отключке, но осознал, что пришел в какое-то подобие сознания, когда ублюдки сдернули с его головы мешок. Голова была чугунной, в висках словно работали все кузнецы ада одновременно. Если бы только Бронсон смог разлепить глаза и осмотреться! Это казалось невыполнимой задачей. Бобби лежал щекой на заплеванной грязной столешнице и пускал на нее слюну. Он давно не чувствовал ни рук, ни ног, все тело словно было набито ватой, а мозг попросту превратился в желе. Мысли, бродящие в оглушенной наркотиками голове, никак не желали цепляться друг за друга. — Ну и где этот румынский гондон? Ты скинул ему смс? — Да, босс, — пробасило откуда-то из угла. Резкая боль внезапно опоясала череп, и коп с запозданием понял, что его голову за волосы оторвали от стола. Он в ответ растянул потрескавшиеся губы в глумливой ухмылке, больше похожей на оскал, но открыть глаза, чтобы посмотреть на похитителя, так и не смог. Веки весили чертову тонну. — Теперь понятно, чё этот пидор так трясется над своим вонючим легавым. Ты погляди только, какая смазливая рожа, даже обдолбаный выглядит как ебучая принцесса. И лыбится, словно ему дали во все щели. — Румын чо, реально пидор? — А я ебу? — спросил резкий голос над самым ухом невменяемого Бобби. — Мне как-то похуй, кого ебет этот гондон, хоть, скрючившись, сам себя! Но этот ублюдок перекалечил МОИХ парней, он засадил за решетку МОИХ ребят, и подобного я не спускал еще никому! Так что если урод не нарисуется в течение суток, мы пошалим с его легавой сучкой. Может, пара видео его расшевелит… — Слыш, мне кажется, этому пора отлить, он лежит тут больше суток. — Неужели ты жаждешь полапать его член, амиго? — ехидно спросил тот же голос. Голова Бронсона с глухим стуком приземлилась обратно на стол. — Пол каменный, пусть ссыт под себя. Острое жало иглы снова впилось в вену, и Бобби ожидаемо погрузился в тяжелый сумрак наркотического опьянения. Он был в сознании, даже мог думать, он просто больше совершенно не владел собой — не шевелились даже пальцы, тела будто и вовсе больше не существовало, а разум забился в самую далекую и темную комнатушку, прячась от беспросветной черноты ситуации. Голоса доносились до Бронсона гулко, как сквозь толщу воды, но он все равно не мог разобрать ни слова. Он не владел испанским. Зато он наконец сообразил, за что его так невзлюбили мексиканцы. Та самая шайка наркоторговцев, контрольную закупку у которой чуть было не похерил его новообретенный знакомый, оказалась неожиданно мстительной и злопамятной. Блядь, кто б сомневался, что альтруизм Найджела выйдет боком именно Бронсону. И о чем вообще толковало это мудачьё накануне? Кто там над ним трясется? Найджел?! Пфффф... Внезапно Бобби почувствовал, как у него непроизвольно задрожали бедра, а потом по ним что-то потекло — что-то теплое и умиротворяющее. Наконец-то расслабившись, Бронсон окончательно провалился в наркотический сон. Из объятий забвения Бобби вырвал резкий удар кулаком по столу. Коп моргнул и внезапно увидел у носа внушительный кулак со сбитыми костяшками и толстыми волосатыми пальцами в золотых перстнях. Он попытался всмотреться в окружающее пространство, но зрение сбоило, искажая картинку и размывая черты. Бобби по прежнему ощущал себя ежиком в тумане, но, как минимум, он смог открыть глаза. Это был хороший признак. На этом, правда, все хорошее и закончилось. Бронсон ощутил новый укус шприца в область вены, а потом с него бесцеремонно стащили штаны и трусы. Джинсы, очевидно, срезали ножницами у лодыжек, потому что ноги Бобби совершенно точно оставались привязанными к столу. Впрочем, коп не предпринимал попыток бороться — это не имело ровным счетом никакого смысла – крепко связанное тело не слушалось и не ощущалось его собственным ни в малейшей степени. Основной его задачей было оставаться в сознании как можно дольше, чтобы попытаться размять конечности и воспользоваться этим, когда предоставится шанс. Бронсон попробовал пошевелить хотя бы пальцем, но не был уверен, получилось ли у него. Бобби нужно было восстановить кровообращение до того, как он снова вырубится от наркоты, но он понятия не имел, как провернуть это все понезаметнее. Подвижность собственного тела волновала его куда больше, чем отсутствие штанов. Если ублюдки хотят полюбоваться на его волосатую задницу — так тому и быть. — И чё мне с ним делать? — прозвучало откуда-то со спины. — Да мне похуй! Босс сказал записать видео и отправить тому уёбку, чтоб у него подгорело. Можешь использовать его вместо боксерской груши, на крайняк. — Я слышал, что они с тем патлатым придурком пидоры. В смысле, ебутся. Как думаешь, кто у них сверху? — Так-то мне канеш похуй… — позади раздался звук открываемого пива, и Бобби жадно сглотнул. Пить хотелось нестерпимо, — но ты видел этого румына? Он похож на сраную дешёвую шлюху с этими своими ухмылочками. Готов поставить 50 баксов, что именно он подставляет свою задницу легавому. Тьфу, прикинь, дать вонючему копу себя выебать? Это ж надо быть конченым чмом! — Так, может, нам просто натянуть кучерявую принцесску этого мудака по очереди и сбросить ему видос? Тогда он точно сам к нам прибежит. — Ты что, говномес, Тони? Я не собираюсь совать свой член в чью-то задницу, будь она хоть трижды такой же охуенной, как у этого копа! — А кто говорит про член? Бобби слушал этот треп в пол-уха, слишком сосредоточенный на попытках вернуть мышцам чувствительность, и именно после этой фразы волоски на коже Бронсона внезапно наконец встали дыбом, а мускулы напряглись, спазмируясь до неконтролируемой дрожи. Долгожданный болезненный приход, вызванный восстанавливающимся кровообращением, волной прокатился по телу, разгоняя кровь, отдаваясь покалываниям в ладонях и ступнях. Ощущение контроля над собственным телом заставило Бобби внутренне возликовать, и страх возможного сексуального насилия временно отступил. Внешне коп выглядел все той же безвольной грудой человеческого мяса, прикованной к столу, но адреналин, щедро выброшенный в кровь организмом, вступил в борьбу с наркотой. В голове начало проясняться, метаболизм пытался справиться с химией, давая Бронсону призрачный шанс. Теперь главным было его не упустить. — Смотри, как задергался! — заржал кто-то сзади. — Сучке не терпится, ишь как хочет, чтоб ему наконец засадили. Хэй, Джо, что там у нас есть? — Дубинка сойдет? Предложение было встречено многоголосым ржачем. Ебать копа полицейской дубинкой — какая ирония судьбы. За спиной раздался громкий звук — кто-то смачно харкнул и сплюнул — потом еще раз и еще. Последний плевок приземлился между ягодиц Бронсона и холодной струйкой побежал по ложбинке раскрытой задницы в область яиц. Бобби тихо и зло простонал, смиряясь с собственным бессилием. Он прекрасно знал, что это не смертельно. Он должен был просто расслабиться и перетерпеть. Он не должен был выдавать отвращения, чтобы не радовать ублюдков. Должен был. Но все же не смог. Исключительно на рефлексе Бронсон напряг давно не работавшие мышцы и попытался резко разогнуться, чтобы успеть врезать окружившим его падальщикам хоть головой, хоть локтем. Воспротивиться хоть как-то, принести хоть какой-то ущерб… Но его потуги оборвал жесткий удар между лопаток, а затем еще и еще один. Кулак выбил из легких Бобби весь воздух, и он упал обратно на стол, задыхаясь и матерясь. — Ты гляди, какая шустрая шваль, — рыгнул кто-то пивом позади. — Тони, возьми его на поводок. Шею Бобби немедленно обхватила толстая кожаная удавка шириной сантиметров пять. Ремень, пропущенный сквозь собственную пряжку, затянулся, лишая Бронсона кислорода и заставляя вытянуться на столе в струнку, ведь удавку тянули с другого конца. Теперь каждое движение, попытка вырваться или хотя бы привстать, затягивали петлю на шее копа сильнее, заставляя гортань напрягаться, а легкие гореть. И Бобби замер, борясь за остатки кислорода. — Смотри, а ему даже нравится! — одобрительно цыкнули сзади. — Вставьте уже гомосеку, ну видно же, что ждет! Бронсон попытался приготовиться, но оказалось, что к этому невозможно быть готовым. Дубинка вошла внутрь несмотря на сухость, напряжение и отсутствие смазки — у нее просто не было шанса не войти. И пусть Бобби знал, что ее диаметр не превышает 4 сантиметров, ему все равно показалось, что в него запихнули гребаный столб. Коп тихо заскулил сквозь зубы, вызывая очередной приступ хохота у присутствующих, и почувствовал, что тот, кто сейчас стоял сзади, встал еще ближе к нему. Дубинка качнулась, медленно двигаясь наружу, а потом снова внутрь. Ебаный в рот! Этим психам мало было просто унизить Бронсона, они всерьез надумали его трахать. Бобби поерзал, пытаясь ослабить давление удавки на шее, но вместо этого только крепче прижался вяло болтающимся между ног членом к столу. Что ж, он это выдержит, чай не впервой. В голове непроизвольно всплыло воспоминание о хриплом шепоте Найджела на ухо: "Не зажимайся". В конце концов, он был знаком с механикой происходящего, а значит животный страх, часто встречающийся у мужчин при перспективе анального секса, не сможет взять над ним верх. Нужно просто перетерпеть. Телодвижения Бронсона вызвали одобрительный свист сзади и предложения не томить парнишку и совать глубже, раз он так оголодал. Бобби не вслушивался в оскорбительные предложения и пошлые подначивания, там было не так много вариаций, и обо всех можно было легко догадаться самому. Он просто закрыл глаза и прильнул небритой щекой к столу, стараясь отключиться от происходящего, и одурманенный наркотиком мозг с удовольствием ему в этом помог. Бобби представил Найджела. Представил его лицо, хитрый прищур каштановых глаз и неизменную ухмылку на губах. Перед внутренним взором вереницей пронеслись все те разы, когда патлатый негодяй демонстрировал ему прелести мужской любви, и у копа сладко потеплело в паху. Найджел был дерзким, но ласковым, грубоватым, но заботливым, наглым, но щедрым. Был, черт возьми, своим. Еще не родным, но привычным, тем, кому коп мог бы доверять, несмотря на все скелеты, что таились у засранца в шкафу. А еще Найджел умел вытворять с его задницей такое… Бронсон уплыл в своих наркоманских фантазиях слишком далеко. Он дернулся, напрягая разом все мышцы, и петля, заботливо накинутая ему на шею, сильнее перекрыла кислород. От удушья коп внезапно увидел под веками залпы фейерверков и почувствовал, как непрошенные мурашки покрыли ягодицы, копчик и пах. — Нихуя себе, у него встает! — раздался одобрительный возглас, перешедший в улюлюканье. — Амиго, возьми крупный план. Видишь, ублюдок, как твоя сучка радостно подставляет нам задницу? Он уже извивается и просит добавки, а ведь никто из нас еще даже не вставил ему! Ну что, оставишь нам свою принцессу для развлечения или сподобишься появиться раньше, чем мы превратим его очко в черную дыру? Одобрительный смех подтверждал серьезность намерений похитителей. Какими бы натуралами они не были, а теперь, спустя пару банок пива, явно вошли во вкус. Полицейская дубинка с чавканьем вторгалась в тело Бобби, вызывая непрошенные волны спазмов, хоть как-то разгоняющих кровь, и дрожь чистого физического удовольствия, за которое Бронсон откровенно себя ненавидел. Гребаная наркота! — Пиздец, его очко просто всасывает ее внутрь, — с ноткой восхищения прозвучало над головой. — Какая жадная задница, его дырка буквально не хочет отдавать ее назад. — Подвинься, — вклинился новый голос, и Бобби заметил какое-то движение у себя за спиной. — У меня есть одна идея, если не выйдет, он все равно не помрет. Полицейская дубинка выскользнула из задницы, оставляя Бобби задыхаться под тесной удавкой, а потом он почувствовал новое давление в промежности и глухо застонал. Он не знал, что именно в него пихали эти уебки, но оно было слишком большим, относительно скользким и круглым. Бронсон инстинктивно зажался. — Хватит пялится, лучше помоги мне, говнюк! — прозвучало сзади, и Бобби почувствовал, что к двум рукам, пихающим в него что-то неопознанное, присоединилась допонительная пара. Он тихо всхлипнул, они нажали сильнее и что то круглое проскользнуло в кишку, распирая задний проход. Когда коп напрягся и анус рефлекторно закрылся, пряча в себе содержимое, Бобби стало по настоящему нехорошо — первобытный страх, что он не сможет это вынуть, поднял все волоски на теле дыбом. Но этот первозданный ужас, вкупе с действием наркотика и отсутствием кислорода переплавился в нечто странное — Бобби ощутил возвращающееся возбуждение. Ноющая ломота в заднице, распирающее давление на сфинктер и адреналин, поющий в крови, сложились в неожиданную комбинацию, вызывая пульсацию в паху. Коп несдержанно застонал, проклиная себя самого за эти реакции. Блядская жизнь, блядский организм, блядская ситуация! Почему он должен был узнать обо всем этом именно так?! Почему он не мог сделать все то же самое с Найджелом, который непременно превратил бы игры в асфиксию в чувственное приключение. Тогда это стало бы не насилием шайки озабоченных наркодиллеров, а просто экспериментом, чтобы разнообразить сексуальную жизнь. Если бы… Тогда… Бронсон не дал себе задуматься об этом дольше, резко дергаясь на своем ложе и елозя грудью по столу. Это было слишком. Все это было слишком. Он не мог спокойно оставаться на месте, чуя постоянную тугую наполненность сзади. Эта чертова штука просилась наружу, вызывая спазмы в прямой кишке. Он должен был вытолкнуть ее, и он знал, что он смог бы, но ремень душил Бобби до искр из глаз. И от этого его собственный член вибрировал между ног толстой палкой, в иступлении постукивая об стол. — Всегда знал, что копы просто недоебанные шлюхи. Смотри, он же кончит прям щас. — Чё это вы в него запихали? — прогудело из задних рядов. — Херня, силиконовый мячик. Всего-то сантиметров пять. Дочка вчера сунула в карман. — Эй, Тони, ослабь удавку, он ща вырубится! Фразы отдалялись, звуча все глуше и тише, и обессиленный коп снова начал медленно проваливаться в темноту. Внезапно чьи-то руки сдернули с горла Бобби ремень, и он захрипел, жадно вбирая воздух. Но стоило кислороду наполнить легкие, как его тело зажило собственной жизнью — живот скрутило спазмом, мышцы ягодиц напряглись, а волоски на загривке встали дыбом. Бобби почувствовал как растягивается анус, пытаясь отправить мячик в обратный путь. За спиной тут же началась суета — все сбились в кучу не желая пропускать халявное шоу. Оператор фиксировал каждый момент. — Зацени, Найджел, какой у тебя способный парень, — язвительно прозвучало над ухом. — Смотри, как растягивается его нежная задница. А ведь мячик-то нихуево здоровый, но твоя детка так старается вытолкнуть его наружу. Ты ж в курсе, ты, ублюдок, что мы можем гонять его туда-обратно целый день, пока твоя сучка не устанет кончать, а потом мы заставим ее отсосать всем нам по очереди. Он такой жадный до секса, а ты держишь парня на голодной пайке! Так что учти, если не справляешься сам, мы всегда можем тебе помочь… В этот момент мячик наконец вывалился наружу и, звонко стуча об пол, ускакал в неопознанный угол. Бронсон содрогнулся всем телом и устало рухнул на стол. Кровообращение стало почти нормальным, он снова чувствовал пальцы рук и ног, а еще эрекцию, бьющуюся о край стола. Почему у него вообще еще стояло? Что за дрянь ему вкололи эти ебланы? — Блять, мы проебали мяч! — раздался раздраженный голос, и кто-то вскрыл очередное пиво. — И чё теперь делать? Возня за спиной кончилась тем, что Бобби воткнули в зад что-то холодное. Холодное не было статичным, оно вливалось внутрь, растекаясь мятной изморозью, покалывая и щекоча внутри. Пиво — догадался Бронсон и устало уткнулся лбом в стол. Он так чертовски хотел пить, но еще больше он хотел спать. Пиво оказалось крепким, оно всосалось в прямую кишку и кровь, вступая в контакт с вколотым недавно наркотиком. Веки Бобби стремительно потяжелели, он снова начал терять связь с реальностью. Последнее, что он успел услышать: — Я ща вернусь, у меня бита в багажнике... Потом что-то теплое снова потекло по ногам, но уже с другой стороны, и Бобби безвольно и бессознательно обмяк на столе. Он уже не услышал того одинокого вскрика на улице, который успел издать ушедший за битой, и выстрелов вдалеке. Не осознал прозвучавший почти над ухом хруст ломающихся позвонков и звуки заунывных хрипов людей, мучавших его пару минут назад. Не отреагировал на холодный, полный ледяной ярости голос Найджела, объясняющий бандитам, бьющимся в предсмертной агонии, что никто не смеет так поступать с тем, кто ему дорог. Бобби не слышал этого боя, в котором один выступил против многих и преуспел. Бронсон пришел в себя только когда его перевернули на спину и торопливо ощупали, словно проверяя, все ли на месте. — Бронсон..? Бронсон, ты слышишь меня? Ты жив? — что-то энергично затрясло Бобби за грудки, и от этих рывков его голова безвольно замоталась по столу. — Бронсон...?! Красотуля..? Красотуля, хватит, не пугай меня так! Давай, открывай глазки! Сейчас же, пока я тебя не поцеловал! Бобби хотел было сказать, что он совершенно не возражает, но наркотики и алкоголь не хотели его отпускать. Коп не мог пошевелить даже пальцем, не то, что открыть глаза. — Бобби! Бобби, черт побери, давай, ну же, очнись..! — кто-то снова обшарил тело Бронсона, дрожащими пальцами проверяя сгибы локтей и пульс, слабо трепещущий в сонной артерии. — Бобби, ты же крепкий чувак! Не смей умирать, мать твою, или, клянусь богом, я прикончу тебя сам! Нарастающее отчаяние и паника, сквозящие в каждом слове, заставили что-то в сердце полицейского непривычно сжаться, и он напряг гортань, собираясь хоть захрипеть в ответ, но внезапно вдалеке резко хлопнула дверь, и оттуда раздались приглушенные голоса. Тело Бронсона оставили в покое, и тепло, кутавшее его еще секунду назад, исчезло. — Подожди меня здесь, ладно? Я скоро вернусь, — произнес до боли знакомый голос, и Бобби снова остался один. Он глубоко вздохнул и попытался открыть глаза. Получилось с третьего раза. Затем попытался пошевелить рукой. Звуки боя раздавались все отчетливее и ближе, и Бронсон понимал, что он должен помочь. Найджел пришел сюда за ним и, вероятнее всего, в одиночку. Он уложил тех, кто был в здании, и, значит, наверняка обессилен, а может быть, даже ранен. А Бобби лежит здесь, как сраный кусок говна, хотя именно он здесь чертов коп! С трудом перевернувшись на живот, Бронсон почти свалился со стола. С трудом разлепив глаза, он наконец огляделся. Вокруг царил хаос — трупы, кровь, битое стекло и… разрезанные строительные стяжки. Видимо, именно ими его привязывали к столу. Обессилев даже от этих невнятных движений, коп нащупал ножку стола позади себя и с трудом сел. Рядом обнаружился свежий труп со свернутой шеей, и, что было куда полезнее, его выроненная в пылу драки пушка. Бронсон тут же ее поднял. Его все еще потряхивало, но привычный вес оружия в руке придал сил и уверенности. Бронсон проверил обойму, тяжело, с пятой попытки, поднялся на ноги и, пошатываясь и обтирая собой пыльные стены, медленно побрел туда, откуда еще слышались выстрелы и крики. Криков становилось все меньше, похоже, Найджел неплохо справлялся и сам. Увидев выскочившего из-за угла латиноса с автоматом, Бобби неуверенно вскинул руки и, к собственному вялому удивлению, уложил его выстрелом в голову. Бронсон сам не понимал, откуда у него взялись силы, но тренированное тело в стрессовой ситуации, похоже, сработало само, применяя многократно отточенные оперативные навыки. Бобби медленно побрел дальше, ориентируясь на приглушенные шорохи в тишине и отчаянно борясь со слабостью и головокружением. В здании стало пугающе тихо, а значит открытое столкновение переросло в позиционную борьбу. Он старался не шуметь, но на полу было слишком много стекла, а у него совсем не осталось сил, чтобы поднимать ноги. Оказавшись в коридоре, Бобби не нашел ничего лучше, как повернуть в ближайшую открытую дверь. Там он и увидел широкую спину неизвестного мексиканца, да яростное лицо Найджела, стоящего прямо напротив него. Его блудный, изрядно потрёпанный кот все еще сжимал пистолет, но его рука уже ощутимо подрагивала, а рубашка на плече промокла от крови. Казалось, что он держится на ногах только благодаря собственному невероятному упрямству. — Не валяй дурака, Найджел. У тебя кончились патроны, а у меня за спиной мой человек. Ты изрядно поднасрал в мой бизнес, но парень ты ловкий, и я смогу найти для тебя местечко, если ты бросишь страдать херней, так что... Бронсон не стал слушать дальше. Достаточно было и того, что он узнал этот голос. Он нажал на спусковой крючок, с мрачным удовольствием выбивая главарю мозги. Тело наркоторговца грузно осело на пол, толстые волосатые пальцы в перстнях разжались, выпуская, наконец, пистолет. Все было кончено. Найджел уронил ставший бесполезным ствол на пол и медленно побрел к нему, Бобби поставил пушку на предохранитель и двинул ему навстречу. Как в лучших голливудских боевиках, именно в этот момент вдалеке раздался вой полицейских сирен. Коп замер в полуметре от Найджела и прислушался. — Ну и какой дебил вызвал копов? — Я, — выдохнул Найджел, приваливаясь к стене и доставая из пачки две сигареты. Он прикурил для обоих и отдал одну Бобби. — Только не говори, что из моего участка… Найджел не ответил, неловко пожав здоровым плечом, и Бронсон все понял без слов. Он оглянулся, пытаясь найти штаны или хоть что-то, чем можно прикрыться – он по прежнему был голым ниже пояса, не считая кроссовок — но, к сожалению, не преуспел. Через полчаса здание наполнилось светом прожекторов, гомоном и торопливыми шагами — копы маркировали места, где лежали тела, коронеры быстро утаскивали трупы, лаборанты собирали биоматериал. Один Бронсон без дела сидел на столе, замотанный в казенный плед, словно в оранжевый килт, и неторопливо курил. Ему дали воды, кофе и даже сендвич, и теперь Бобби был готов жить дальше, несмотря ни на что. Медики было подступились к нему, явно намереваясь отвезти в больницу, просто так, на всякий случай, но он отказался. Синяки, пара ссадин и ноющая задница не стоили того переполоха в больнице и участке, который вызвало бы его тщательное обследование. Запись в личное дело, сеансы у психиатра... да ну нахер. Отказался от поездки в госпиталь и Найджел, которого сейчас на скорую руку штопали в машине скорой помощи — пуля, к счастью, прошла навылет. Бобби неторопливо курил, старательно делая вид, что ждет, когда у него возьмут показания, а вовсе не пока Найджелу наложат швы. Задница Джонсона приземлилась неприятно близко от пледа Бобби, но сегодня у того уже не было сил сраться с коллегой. Он просто попытался сдвинуться в сторону, подальше от раздражающего Джимми, когда внезапно перед носом Бронсона возник пластиковый пакет для вещдоков. В нем лежал телефон. — Короче, мы это... мы подумали и решили, что это лишнее. Ни нам, ни тебе это не нужно, — Джимми протянул Бобби пакет, в котором лежал мобильник с унизительным видео. — Закрыть дело мы сможем без этих... эмм... подробностей, тем более, что почти никого не осталось в живых. Бронсон взял телефон в руки и с недоверием покосился на Джонсона. Лицо Джимми было невозмутимо-бесстрастным, и коп не мог понять, смотрел тот содержимое или нет. Блядь, да конечно смотрел! Иначе зачем этот говнюк принес бы его сюда? Но тогда почему на лице этого саркастичного мудилы, который никогда не упускал возможности поддеть Бронсона, нет и тени подъеба? Бобби внутренне ощетинился, готовясь к язвительной шутке, но Джонсон просто хлопнул его по плечу. — Ты редкостный гондон, Бронсон, но вот этот твой… он красава. Я еще тогда понял, что он из наших — работает слишком четко, действует ловко, одним словом — коп. Я видел его запрос в службе иммиграционного контроля и немного подергал за ниточки. В общем, когда он получит визу, имей ввиду, что Брайан одной ногой на пенсии… А нам всегда нужны толковые люди. Брови Бобби взлетели буквально к линии роста волос. Нет, он всегда знал, что Джимми придурок, но чтобы перепутать уголовника с блюстителем порядка… это было определенно выше всяческих похвал. Коп открыл было рот, чтоб разочаровать Джонсона, но потом снова его закрыл. В чем-то придурок все же был прав, из бывших уголовников действительно получались отличные копы, а Найджел заслужил право еще на один шанс. — Угу, — бросил Бобби, вставая со стола и подтягивая рукой плед. На сегодня он был свободен. Выходя из помещения, Бронсон привычным жестом вскинул руку вверх, показывая Джонсону средний палец. Джимми ответил ему не менее привычным фырканьем. На том они и разошлись. Только на улице Бобби осознал, что уже ночь, и, судя по тишине улиц, время перевалило далеко за полночь. Он подошел к машине Найджела, и увидел его сидящим на пассажирском сидении. Из них двоих сейчас именно Бронсон был в лучшем состоянии, и Найджел уступил ему право сесть за руль. Заводя движок, Бобби совершенно точно знал, куда ему сегодня нужно ехать. Куда им нужно ехать. –Ну что? Домой?

***

Оказавшись, наконец, в знакомой квартире Бобби и рухнув на его многострадальный диван, Найджел блаженно застонал. Он раскинулся поверх одеяла звездой, вытягивая длинные ноги и потягиваясь всем телом, и только правая рука, плотно забинтованная в области подмышки, осталась лежать неподвижно. Туда он и поймал пулю. Найджел приподнял голову и в упор посмотрел на вылезшего из душа Бронсона. — Теперь ты моя принцесса. — Да что ты говоришь, — коп лениво ощупал взглядом лежащее на кровати тело и плотно запер входную дверь. — Намекаешь, что я задолжал тебе поцелуй? — Поцелуй?! — несмотря на ранение, нахал резво приподнялся на локте здоровой руки и блеснул в полумраке улыбкой. Бобби не стал включать лампу, довольствуясь светом луны, любопытно заглядывающей в окно. – Поцелуй полагается за убийство жалкого дракона, красотуля, а я завалил для тебя целую банду! Ты должен мне как минимум секс! — А как максимум — руку, сердце и табельное оружие? — Бобби развернулся спиной и неспешно вытер волосы, попутно отшвырнув ногой прочь вонючую, пропотевшую напрочь рубашку. — Не хочу тебя огорчать, приятель, но моя задница не в самом товарном виде. Да и тебе рекомендовали не напрягаться. Так что сегодня я пас. — Нет, дорогуша, ты ни хрена не понял. Сегодня я — пасс! Бобби непонимающе обернулся, и тут же напоролся взглядом на ухмыляющегося Найджела. Самодовольный говнюк уже стянул с себя бурую от крови рубашку и грязные джинсы, и лежал посреди кровати в одних бинтах. Белый медицинский бандаж казался особенно ярким на фоне его смуглой кожи, у плеча лужицей серебра поблескивала цепочка. Было слишком темно, и Бобби не мог толком разглядеть татуировку на шее, зато легко мог рассмотреть завитки волос, сбегающие по груди прямо в пах. Ублюдок был преступно красив и прекрасно это осознавал. Он откровенно красовался перед ним, позерски отогнув в сторону колено, чтобы лучше лежал член. Вопреки опасениям Бобби, вид чужого члена совсем его не оттолкнул. — Ты серьезно дашь мне себя трахнуть? — недоверчиво переспросил Бронсон. — Нет, серьезно – не дам. А вот с огоньком – запросто! — говнюк заржал и тряхнул волосами, пытаясь откинуть челку с лица. — Не валяй дурака, красотуля. Ты явно мне должен, сам посуди. Я повредил рабочую руку, мне теперь нечем даже передернуть! К тому же, я тоже хочу расслабиться и получить удовольствие. Я люблю и снизу, — Найджел внезапно запнулся и после паузы продолжил уже чуть тише. — Мне действительно это нравится. Особенно когда рядом правильный человек. Бобби замер. Найджел все еще улыбался, глядя на него с оттенком неуверенности, и Бронсон, словно зачарованный, двинулся к нему. Он решительно подошел к постели и уронил на пол полотенце с бедер. Вопреки всему, что Бобби ранее слышал о жертвах сексуального насилия, он был не против. Он был очень даже за. Эта чудовищно долгая ночь была в самом разгаре. Она еще не закончилась, и у Бронсона было в запасе несколько оставшихся до утра часов, чтобы кардинально изменить свою жизнь. Пусть утром все превратится в тыкву, пусть он снова проснется один в своей постели. Вопреки всем мексиканцам, проблемам, работе и боли – он выбирал жить здесь и сейчас. Может быть, в нем говорил адреналин, шок, или остатки наркотика в крови, но Бобби было на это откровенно плевать. Коп опустил колено на кровать, несмотря на скрипучий протест старого матраса, и навис над Найджелом, стараясь не задеть наложенные на рану бинты. Найджел смотрел на него напряженно и молча, с долей неловкой растерянности на лице. Бобби ожидал от него многого, но вовсе не этой необоснованной неуверенности. В конце концов, много ли людей в жизни Бобби Бронсона было готово рискнуть собственной жизнью, чтобы вытащить его задницу из передряги? Его задница совершенно точно не была настолько хороша. — У тебя есть презервативы? — тихо пробормотал Бобби, оглаживая приоткрытые губы Найджела пальцем. — Мои были в джинсах, но джинсы, как ты понимаешь, не при мне. Найджел разочарованно поморщился и медленно покачал головой. Ну конечно, в этот раз он явно больше озаботился распихиванием по карманам обойм, а не презервативов. Дурацкий вопрос. Бронсон беззвучно хмыкнул, поражаясь своей недальновидности. Найджел был прав, он действительно терял способность связно мыслить, находясь рядом с ним. Пора уже было это признать. — Ты дашь мне без них? — снова спросил Бобби. — О господи, да! Этот выдох стал последним, что успел зафиксировать разум Бронсона. Все дальнейшее окутал неясный туман, серебристый, словно лунный свет. Коп крепко обнял Найджела за челюсть, нажал на скулы, заставляя шире приоткрыть рот, и поцеловал его резко, голодно и глубоко. Бобби кусал его губы, кайфуя от колкости щетины, обрамлявшей гладкую мягкость рта. Этот невообразимый контраст рождал полчища мурашек по всему телу и отдавался тягучей ломотой в паху. Бронсон ловил язык Найджела, всасывая его глубоко в рот, и смаковал ощущение тугой гладкости в кольце своих губ, невольно вспоминая о спонтанном минете у бара. Наверное, коп мог бы целовать этого говнюка целую вечность, если бы не горячее прикосновение к бедру. Оно было похоже на деликатную кошачью лапу, только вот у Бобби никогда не было кота. Оторвавшись от мягких манящих губ, он скосил глаза вниз и увидел твердый необрезанный член. Он кокетливо тыкался в обнаженное тело Бронсона, намекая на то, что они оба давно вышли из подросткового возраста, и одними поцелуями дело ограничиваться не должно. Бобби открыл ящик прикроватной тумбочки и вытащил початый тюбик смазки — единственное, что осталось после их последнего раза. — Хорошо, что я все-таки его не выкинул. — Надеялся, что я вернусь? — Не надеялся. Знал. Найджел тихо рассмеялся и обхватил ладонью член Бобби, вызывая громкий жаркий стон. В этот раз Бронсон не приглушал громкость и не сглатывал звуки. Он просто был самим собой. Коп бросил тюбик на кровать и забрался на нее полностью, обхватывая член Найджела рукой в ответ. Теперь они были на равных, хотя все, кажется, должно было быть не так. — Ты сказал, что сегодня веду я, — пробормотал Бронсон, против воли прилипая губами к соленой коже Найджела возле уха. — И что мне теперь, бревнышком лежать? — пробубнил в ответ этот невозможный говнюк, продолжая обнимать Бобби за член. Рабочей у него была всего одна рука. Бронсон читал на лице Найджела неприкрытую обиду на неприятное стечение обстоятельств, лишившее его возможности облапать Бобби обеими руками с головы до ног. И это вызывало у Бобби непреодолимое желание посмотреть, что Найджел может показать ему еще — как выглядит его лицо во время отчаянной жажды, как он смотрится, умоляя трахнуть его сильнее и глубже, как он дрожит, извиваясь во время оргазма — Бобби хотел увидеть все. Странное желание для человека, над которым еще несколько часов назад издевались мексиканцы, но в голове Бронсона эти два события шли как-то отдельно, параллельным курсом, не пересекаясь нигде. Он не помнил того, что было недавно, да и не хотел вспоминать. Ему было достаточно лица Найджела, едва видимого в полумраке, его блестящих от возбуждения глаз, челки, мешающей им видеть друг друга, и томно приоткрытого рта. Именно в этот рот Бобби приземлился губами, лаская сжатым кулаком эрекцию Найджела, пока вторая рука жадно сжимала яички, а Бронсон слизывал с его губ каждый стон. Найджел подрагивал и задыхался, ерзая под ним в подозрительном ритме, а потом бесцеремонно шлепнул Бронсона по руке, прерывая процесс. — Притормози, красотуля, я не хочу кончить прямо так. Я хочу твой член, — Найджел распутно утер тыльной стороной руки губы и протянул раскрытую ладонь Бронсону. — Выдави смазку, я сам себя растяну. — Хер тебе, а не смазка, — внезапно возразил Бобби, не очень понимая, что, собственно, делает, но совершенно уверенный в своей правоте. — Тебе сказали не напрягаться. Я все сделаю сам. Найджел снова замер с нечитаемым выражением лица, потом сглотнул и откинулся на спину, разводя шире ноги. Он предлагал себя Бронсону искренне и открыто, не стесняясь и без купюр. В неясном свете луны Бобби видел его интимную зону совершенно ясно — худые бедра, пах с завитками кудрявых волос, член с открывшейся крайней плотью, тугие яички с темным швом по центру, и, чуть ниже, в полумраке между ягодиц — самое тайное и сокровенное, что есть в жизни любого мужчины — темное сморщенное колечко мышц. Теперь уже Бронсон шумно и жадно сглотнул. На долю секунды его пронзило совершенно необъяснимое и неизвестно откуда взявшееся желание прижаться губами к этому колечку мышц и поцеловать. Потрогать языком кожу, убедиться такая ли она гладкая на ощупь, как ему кажется на глаз. Он хотел заставить Найджела трепетать от возбуждения и скулить от желания, но… Но Бобби пока что был не готов зайти так далеко. Он щелкнул крышкой тюбика, вылил гель на пальцы и коснулся ими сжавшегося от прикосновения ануса. Найджел вздохнул, и мышцы расслабились, а потом он сделал невообразимое — просто поднял ноги к груди и обхватил себя под колено здоровой рукой. У Бронсона на секунду от возбуждения потемнело в глазах. — Это просто пиздец, как горячо выглядит, — не сдержавшись, брякнул Бобби, и Найджел тихо рассмеялся. — Зато мне пиздец, как холодно. Обычно смазку хоть немного греют в руках, но ты же у нас первый раз… Приняв подначку, Бобби резко ввел внутрь палец, и Найджелу не хватило слов, чтобы продолжать. Он громко простонал и двинулся бедрами навстречу, роняя ноги обратно на матрас. Теперь он упирался в кровать пятками и мог свободно выгибаться, встречая каждое движение Бобби с интенсивной, почти голодной жадностью. Бронсон так и не понял, чем это было больше — сам он растягивал Найджела, или тот все делал самостоятельно, насаживаясь на пальцы копа, как более опытный в этом деле человек. Бобби не хотелось думать об опыте Найджела. Он хотел думать только о том, что сегодня этот придурок – его. Что эта шелковая горячая теснота, в которую сейчас свободно скользят его пальцы, скоро обнимет собой его член. И как только Бобби заметил, что два пальца входят свободно, да и третий не вызывает особого дискомфорта, он высвободил руку, чтобы намазать себя остатками смазки, а потом приставил к влажному анусу член. Найджел всхлипнул и выгнулся, обнимая Бобби ногами за талию, и Бронсон, не думая дольше, рефлекторно толкнулся внутрь, на секунду забывая, как надо дышать. Это было круто. Охуительно круто. Сексуально и жарко, распутно и страстно. Но ни разу не пошло, несмотря ни на что. Найджел двинулся сразу. Он не стал ждать, пока тело привыкнет, пока Бронсон вернется с небес на землю и использует член. Он крепче уперся в матрас ногами, обнял Бобби за шею здоровой рукой и сам качнул бедрами до сочного громкого шлепка. Он двинулся еще раз, а потом снова, извиваясь под опешившим копом, словно чертов нимфоман. И Бобби впервые увидел процесс со стороны. Он смотрел на разметавшегося под ним Найджела, которого он когда-то скоропалительно окрестил шлюхой за развязную манеру общаться, но только теперь он увидел его по настоящему. Найджел был истинным уроженцем улиц — наглым и дерзким, необоснованно смелым и острым на язык. У него были стальные яйца, охуительное везение и неплохая пушка, и только они и позволили Найджелу дожить до сегодняшнего дня. Бронсон видел его в деле и убедился, что перед ним не просто барыга, а тертый жизнью преступник, имеющий тот еще жизненный опыт за душой. У Бобби язык бы не повернулся назвать Найджела геем, когда пару часов назад он видел придурка по локоть в крови его, Бронсона, мучителей. Но сейчас тот же самый человек ерзал под ним в исступлении страсти, стараясь быстрее и глубже насадиться на член. И в этом не было ничего постыдного или гейского, это был чистый секс. Секс с самым мужественным чуваком в жизни Бобби. И, судя по лицу Найджела, сейчас Бронсон мог делать с ним все, что хотел. Понимание этого впрыснуло в кровь копа чистый адреналин. Бобби ухватил мечущегося Найджела за шею, и пригвоздил его к кровати, мягко оглаживая пальцем сонную артерию. Почему бы и нет? Он же всегда хотел это сделать, хотел позволить себе почувствовать власть. Коп сжал чужую шею и перехватил инициативу, жестко и быстро вколачивая Найджела в матрас. Тот нисколько не возражал, лишь на секунду приоткрыл глаза, мазнул Бронсона по лицу томным взглядом, и ухватил его рукой за ягодицу, жеско запуская в мышцу тупые полукружья ногтей. Было больно. Бобби несдержанно застонал и сжал пальцы сильнее, пережимая артерии на шее с обеих сторон. Найджел почувствовал гипоксию сразу. Он прошипел что-то матерное сквозь зубы и задрожал всем телом, роняя капли смазки с члена на живот. Бобби тоже прекрасно ощутил этот внутренний спазм по сосущим сокращениям ануса вокруг собственного члена. Просто охуеть! Бронсона бросило в жар, и он рефлекторно разжал пальцы, чтобы немедленно услышать требовательное: — Еще. Коп пиздец как любил Найджела именно таким — борзым мудаком, умеющим получать от жизни все. Но в отличие от Найджела, Бобби не был готов дать ему сдохнуть во время оргазма, поэтому он не сжал руку снова, просто продолжив таранить податливый зад и склоняясь к безбашенному придурку все ниже. Он вцепился в плечо Найджела свободной рукой и полностью погрузился в ощущения. Задница Найджела была тесной и божественно тугой, а отсутствие презерватива позволяло Бронсону чувствовать, как фрикции бьют по нервным окончаниям без всяких преград. Рука, вцепившаяся в многострадальный зад Бобби, держала его крепко и по-хозяйски, а член, трущийся между их животами, только добавлял ситуации пикантности. Бобби не выдержал обилия впечатлений, он простонал в чужой рот, цепляя языком податдиво приоткрывшиеся губы, и ощутил накатывающую лавину оргазма. Сжав шею Найджела в последний раз, коп снова пережал обе артерии, и спазмы, прокатившиеся по телу партнера, неизбежно толкнули Бронсона через край. Бобби кончал чудовищно долго. Он сразу разжал руку, чтобы Найджел ненароком не вырубился от продолжительной гипоксии, но подумать о чем-то еще уже не смог. Для Бронсона сейчас существовала только жаркая глубина, волнами сжимающая его член, его собственные поджавшиеся яички и что-то еще. Что-то толстое и твердое, дергающееся у его пупка и разбрызгивающее вокруг себя обжигающую массу. Слава яйцам, Найджел тоже кончил. Не то, чтобы это было заслугой Бронсона, но все же… Бобби вытащил член и вяло откатился в сторону, следующие несколько минут способный только тяжело дышать, а затем привычно потянулся к пачке сигарет, вынул одну и прикурил. Сделав пару затяжек, он протянул ее Найджелу. Это был совершенно новый этап в их отношениях. Найджел тоже это понял, но благоразумно не подал виду, что что-то изменилось. Он принял сигарету, затянулся сам и посмотрел на Бронсона. — Как больше понравилось, красотуля? — Не знаю. Не разобрал. Надо повторить пару раз в разных позициях, а потом уже выбирать. Найджел кашлянул с явным удивлением и передал сигарету обратно. В комнате повисла гулкая тишина. — Я не думал, что ты согласишься, — тихо пробормотал он. — Зачем же тогда предложил? — спросил Бобби, снова передавая сигарету. Это была их с Найджелом собственная трубка мира, и пока они ее не выкурили, у них был шанс прояснить все до конца. — Хотел успеть попробовать хотя бы раз до того, как ты выставишь меня вон. Ведь это я виноват в том, что произошло, — негромко произнес Найджел, выдыхая сизый дым в потолок. В его голосе не было ни раскаяния, ни ощущения вины — только констатация факта. — Я коп, если ты помнишь, — так же безэмоционально ответил Бронсон, забирая недокуренную сигарету. Он с удовольствием затянулся и скосил глаза на лежащего рядом придурка. Это было даже мило, что Найджел решил взять все на себя. — Моя работа, если ты не слышал, предполагает риск. Я рискую жизнью каждый день — это может быть шальная пуля, обдолбанный нарк с заточкой или банда, вроде той, с которой нас угораздило столкнуться. Но в этот раз мне хотя бы не пришлось разбираться со всем этим одному. Сигарета вновь совершила круг. Найджел молчал. Бобби думал. — Я не знаю, накроет ли меня завтра, или психика все же окажется покрепче, но я рад, что ты пришел за мной. — Даже несмотря на то, что ты не гей? — тихо спросил Найджел. Бобби в последний раз затянулся. Сигарета стремительно кончалась. Он затушил окурок в пепельнице и устало потер шею. — После сегодняшней ночи я понял одно, — сказал Бронсон и выдержал мелодраматическую паузу. — Может быть, я действительно гей. Главное… что не пидорас! — Напиши на футболке и носи на работу, — фыркнул Найджел. Они переглянулись и синхронно заржали. В комнате стало чуть светлее. Самая долгая ночь в жизни Бобби Бронсона медленно подходила к концу, и он ни грамма об этом не жалел. Коп устало вздохнул и попытался улечься удобнее, предварительно вытащив из-под задницы одеяло. Все было нормально, практически хорошо. И, разумеется, именно в этот момент так некстати ожил его телефон, высвечивая на экране уведомление о новом смс. Бронсон подтянул к себе мобильник, пробежал сообщение глазами и устало рухнул обратно в постель. Твою мать! Его коллегам обязательно нужно было оповестить родственников, когда он пропал. А из живых родственников у Бобби остался только один — тот самый его хрен-знает-скольки-юродный брат. Пиздец, как некстати. Сколько там займет дорога из Балтимора..? Найджел смотрел на Бронсона с безмолвным вопросом во взгляде, но Бобби не собирался портить зараждающееся утро дурацкими новостями. Он просто накинул одеяло на них обоих, расслабился и закрыл глаза. Самая долгая ночь все-таки закончилась, уступая место раннему утру. И именно этим утром Бобби Бронсон и Найджел впервые заснули в его развороченной постели вместе — не просто в одной кровати — а вместе. В полном смысле этого слова.