Франция меня не отпустит

      Мужчина явно вырвал клок волос, когда оттаскивал меня. Он бросил меня на землю и хотел уже сесть сверху, но я была меньше и ловчее. Меня спасало то, что я была агентом и знала некоторые боевые приемчики. Но было ли это спасением? Убийство незнакомых мне людей — спасение? Они невинны и должны страдать из-за гадкого ученного и его приспешников.              Кровь бурлила: кипятком разливалась по венам, заставляя меня мыслить иначе. Даже мысли были про убийство. Я не знала иного желания, как покалечить кого-то. Полу лысый нападающий достал из кармана швейцарский нож, вынул лезвие и вскинул руку вперед, заиграл бровями. Позади него все те люди, которых я пыталась спасти — сражались. Некоторые из них неподвижно лежали на траве. Прозвучал выстрел, я обернулась через плечо и увидела, как Афелий присел на одно колено и держится за предплечье. Его ранили? У них бойня была не лучше нашей. Точно спавшая, я бодро очнулась, расслабив тело приземлилась на пол, сделала подножку мужчине, он громко грохнулся и застонал. Нож упал рядом с ним. Схватив холодное оружие, быстро уселась сверху на обидчика и закинула руки за голову, хотелось замахнуться как можно сильнее, чтобы с ударом вышла вся жажда убийств.              — Ты тряпка! И я буду мыть тобой полы. — загремела я. — Сдохни!              — Ты маленькая сучка! Встань с меня! — он барахтался, словно рыба на суше.              — Подохни, псина!              Только отняв чужую жизнь, можно понять, кем ты стал. Рыба гниет с головы, а мне не хотелось быть этой рыбой. Гнить меня заставил Адам Ришар, а сам то сгнил уже давним-давно. Мужчина скинул меня, навалился всем телом и принялся душить меня: его туша более ста килограмм. Я поерзала спиной на влажной траве, несколько раз надавила ему на глаза и ногами попыталась отбросить его, но все безуспешно. Знаете, почему люди любят насилие? Потому что от него хорошо на душе, они могут выплеснуть поганые эмоции. Настоящая я не такая! Он давил мне так сильно, что казалось сейчас хрустнет шея и глаза вываляться наружу. Воздуха уже не было, мозг постепенно отключался из-за того, что в организм не поступал кислород. В глазах резко темнеет. Неужели мне суждено умереть от асфиксии? Тонкая грань между жизнью и смертью… я прошла ее?              В следующую секунду тот, кто меня душил, упал без сознания мне на грудь. Я глубоко вдохнула, затем еще раз. Схватилась за горло, ощупывая: оно не переломано пополам. Я уже не ощущала жажду убивать. Голова стала светлой, осознание того, что сейчас происходило нагнетало меня. С меня сняли крупного человека, перед лицом показались Ви и Калеб: они оба подали мне руки и помогли подняться.              — Ты цела? — тревожно спросила Ру. — Я чуть не убила нескольких человек! Мой мозг был будто не мой! И тело тоже не мое!              — Таким образом Ришар и собирается заняться геноцидом. Если мы перебьем друг друга, тогда его руки будут чисты! — констатировал факт Симеон.              — Это не сойдет ему с рук! Он поплатиться за это… и за смерть моей матери! — подходя сзади, бурчал Афелий. — Принцесса, как ты?              Черноволосый парень подошел ко мне, взял мою руку и оглядел меня с ног до головы, проверяя наличие ран. Я лишь молчала, издать какой-либо звук не могла. То ли сил не было, то ли мне так сильно передавили голосовые связки. Я что-то невнятно прохрипела, медленно оглядываясь. Те, кто выжил, ходили с места на место, пытаясь понять, что на них нашло. Как же нам объяснить кто виноват в том, что некоторые из них, хоть и по неволе, стали убийцами? Афелий прервал мои мысли:              — Я сегодня же пойду к мэру и объясню ему что здесь случилось. Я думаю выпросить у отца личных сыщиков и найти этого чертового Ришара! — он сжал кулак, его костяшки побелели.              — Тише-тише! — Калеб положил руку Эйфелю на плечо и несколько раз похлопал. — Мы разберемся с ним! Обещаю!              Ребята еще беседовали некоторое время, я до конца дня не открывала и рта, лишь изредка отвечала на вопросы кивком головы. Мы помогли выжившим прийти в себя. Трудно было объяснить человеку что мы не желаем ему зла…              В этот же день Эйфель старший все же выделил людей на поиски Ришара. Вивиан провела меня до дома, удостоверилась что я в безопасности и ушла к ребятам. Они решили обдумать какой-то план, но решили раньше времени меня в него не посвящать, ведь после полученной травмы я была сама не своя. Друзья не знали, что я погрузилась в себя не из-за травм, а из-за того, что могла убить человека. Та женщина и мужчина с кем мне пришлось драться — невинные люди. Совесть и сожаления съедали меня весь день, прожигая душу изнутри.              На следующий день меня разбудил какой-то посторонний звук. Из гостиной раздавалась громкие оскорбительные слова в сторону нашей горничной Милы:              — … ты хочешь, чтобы я тебя уволила? — на повышенных тонах говорила Луиза. — Еще хоть раз уронишь кофе на мое платье! Если не отстираешь, куплю себе несколько нарядов за твою выручку!              — Мадам Луиза, извините! Простите! Я не хотела!              Мадам Луиза видимо была не в настроении, такой я ее еще совсем не видела. Если ее сравнить с другими, то это было дикостью для нее. Разве могла ее так разозлить Мила? А еще хорошо бы было проследить за горничной, возможно она соучастница Ришара! Проспала я очень крепко и очень долго, бойня вымотала меня, забрав всю силу и энергию. Еще какое-то время я полежала в теплой постели, прежде чем встать. В квартире было свежо, пришлось надеть тапки и накинуть халатик, который купила мне на днях Моро. От того, что меня душили, в моих глазах полопались капилляры, окрашивая мой глазной белок в красный цвет. Открыв дверь, я неспешно вошла в гостиную, где Мила вытирала разлитый кофе, а Луиза, уставившись в газету сверлила бумагу до дыр. Зашелестела газетенка в ее руках, когда она положила руки на колени:              — Бусинка проснулась, доброе утро! Как твои глаза? — женщина поднялась, мы направились навстречу друг другу, и она осмотрела меня. — Прошли лишь сутки… к свадьбе заживет!              Она улыбнулась и вернулась в кресло, усевшись сверху на газету. Я, попив немного травяного чая, присоединилась к общению с мадам Моро. Когда хозяйка дома немного побеседовала со мной — заметно повеселела. Горничная юркнула в другую комнату и пыталась не попадаться нам на глаза.              — Моро, спасибо что лечите меня, не знаю, что бы делала без вас! — кивнула я в знак благодарность.              — Не благодари! Ты ведь на задании и это моя обязанность! Тем более вы так сдружились с Вивиан — это не может не радовать!              — Она славная! Такая интересная, умная!              — Ты ангел! — женщина поднялась, подошла ко мне вплотную и подергала за щеку. — Кстати! Ты же не знаешь еще…              — Не знаю…? — я была в предвкушении чего-то ужасного! Например, что Ришар убил еще сотню человек или покалечил еще десятки невинный людей.              Я нерадиво расслабила лицо в ожидании худшего. Луиза приподнялась и вытащила газету, на которой сидела, принялась читать заголовок:              — «Ученного Адама Ришара словили! Он будет казнен завтра на главной площади…»              Сказать, что я опешила, ничего не сказать. Пульс участился в десятки раз, сердце выпрыгивало из груди. Схватив себя за волосы, оттянула их, заставляя голову держаться на месте и не падать. Воздух сгущался, казалось, его и вовсе не стало. Теперь рубрика риторических вопросов не покидала меня: кто его задержал, знает ли Афелий про казнь? Я немного приподнялась, но ноги были настолько расслаблены, что снова грузно грохнулась на стул. Я выхватила газету у Моро и еще несколько раз перечитала заголовок, заставляя себя поверить в это.              — Это… правда! — вскрикнула я. — Правда!              — Да, Сумире, правда! Если слухи не врут, то Густав Эйфель хочет, чтобы сделала это именно ты! — женщина говорила об этом спокойно.              — Что? Я? — теперь я уже точно вскочила на ноги. — Но почему я? Есть много людей, кто желает ему смерти! Например, кто-то из полисменов может сделать это.              — Скорее всего это твой женишок Афелий постарался. — ответила мне Луиза, медленно поднимаясь, облокачиваясь на подлокотники.              Готова ли я? Смогу ли я? Как я должна это сделать: зарезать, застрелить, использовать газ? Мысли крутились в голове, заполняя каждую извилину. Хотелось закричать что было сил, но их как раз и не было. Ноги были непослушными. Я хочу смерти этому гаду, но готова ли я стать убийцей? Это нужно обдумать и решить до завтра. Утром меня ждет расправа с Ришаром. Мы перекинулись еще парочкой дежурных фраз и Моро ушла на работу.              Мне захотелось кушать, и на цыпочках, чтобы Мила не прибежала готовить мне завтрак, я подобралась к корзине с фруктами. Сделав себе фруктовый салат из: бананов, киви, апельсинов и клубники — я умостилась на диване в гостиной. Укрывшись пледом, принялась трапезничать.              — Интересно, где Луиза берет эти продукты в такое время года?              День прошел на удивление спокойно: ни погонь, ни драк, ни убийств и даже ни поцелуев. Как бы мне не хотелось от всего этого отстранится — не получалось. Вокруг меня будто смерч событий проносится, который засасывает в самый эпицентр. Я переместилась в спальню. Мысли о Афелии и Калебе меня не покидали. Мне оба человека дороги, разве можно выбирать между ними? Я принялась составлять плюсы и минусы у себя в голове. А вдруг это усугубит ситуацию? Так и случилось — я запуталась еще сильнее. Вообще весь вечер я пролежала в постели, погрузнув в собственных мыслях.              — Значит так! Если я не могу определится с положительными и отрицательными сторонами ребят, тогда нужно попробовать по-другому! — раскинув руки по сторонам разглагольствовала я. — Та-ак… Кого я спасу из них двоих от смерти — того и люблю.              Слово «люблю» насмешило меня, хоть и понимала, что именно это чувство я понастоящему испытываю к одному из них. Оба парня хороших: один молодой, второй старше. Возраст меня совершенно не отталкивал. Рассуждения мне помогли ближе к ночи:              — Я все время ставила вопрос неправильно! Правильно говорить не так: ради кого я готова пожертвовать своей жизнью? Вот это правильный вопрос и кажется… я знаю ради кого…              Не считая, что я разговаривала сама с собой, я одобрительно кивнула, будто одобряя сама себя. Если я выберу одного, тогда между ребятами созреет сильнейший конфликт! Мне категорически не хотелось этого делать, так что придется тянуть до последнего. Судорожно сглотнув я закрыла глаза и молча, пытаясь избавится от собственных мыслей, просто лежала в тишине и темноте. Как было приятно не нагружать мозг, который, за последнее время уже был готов взорваться. Тишина… так приятно…              — Вот бы оказаться где-то на Багамах… — шептала себе под нос. — Я делаю огромное дело для всего мира! Я не должна жалеть себя!              Открыв глаза, вскинула руку вверх, словно тянулась к звездам. Воображение у меня было хоть куда: представила, что на темном потолке миллион мелких звезд и созвездий, я тянусь к ним… тянусь… И снова нагоняет меня печаль. Даже к вымышленным звездам я не могу дотянутся. Я никудышная!              Кто-то пришел: послышался несколько глухих стуков в входную дверь. Мила через минуту пригласила гостя войти. Низким тембром ее поблагодарили, стук каблуков становился громче — значит подходили к моей комнате.              — Могу войти? — Низкий знакомый голос разрезал воздух со стороны гостиной.              — Афелий, проходи.              Парень немного замялся — это ощущалось даже когда мы были по разные стороны комнаты. Эйфель зашел с толстой восковой свечей в руках, огонь бликами сверкал на его лице. Он скорчился, резко отдернул одну руку и шустро затряс ею:              — Черт! Воск капнул на кожу!              Я привстала, немного засмеялась и села на край кровати.              — Афи, ставь свечу в подсвечник. — я указала рукой на стол в дальнем углу комнаты. — Во второй шкафчике есть подставка.              Парень мигом, широким шагом направился к столу, немного порывшись в хламе, он нашел то, что искал. Обезопасив себя от попадания воска, он подошел и сел рядом.              — Тебе уже лучше? — он поднял свечу и держал ее напротив моего лица. — Капилляры полопались… жаль, что все получилось именно так!              — Не переживай. — ответила я, отодвигая от себя свечу одной рукой. — Хорошо, что все мы живы и здоровы, остальное сущие пустяки.              Я улыбнулась, чтобы Афелий не заметил моего паршивого настроения. Брюнет улыбнулся в ответ. Он поставил свечу на прикроватную тумбочку и умостился так, будто собрался ночевать со мной.              — Луиза говорила тебе нужно больше отдыхать! — он поднял руку, приглашая лечь ему на грудь. — Ложись! Я буду оберегать тебя, пока ты спишь.              Это не могло не радовать. Внимание с его стороны было приятным. Такой романтичный Афелий — мне очень нравился. Я подползла и умостилась на его груди. Стук сердца парня успокаивал, расслаблял, убаюкивал.              — Как хорошо, что ты здесь! Мне действительно теперь нечего бояться. — биение сердца собеседника заметно ускорилось. — А чего ты пришел?              — Договорился с ребятами, что сегодня дежурю я. Оставлять тебя одну — это грех! Нарвешься еще раз на неприятности…              — Эй! — ударила его легонько кулачком по прессу. — Я не всегда попадаю в неприятности! Это… особенности работы.              — Я так бы не сказал. Сколько знаю тебя, вечно твоя… красивая… попка в беде! — он получил еще одну порцию ударов. — Но в этом есть плюсы — мне нравится тебя выручать.              Афелий замурчал как кот, которого чешут и кормят изысканными лакомствами. Я запрокинула голову, наши глаза встретились. Было так темно, пламя свечи еле-еле освещало правую сторону его лица, но мне этого хватало. Черные глаза смотрели прямо в душу, раздевая меня изнутри. Я потянулась к его губам, но вовремя остановилась. Будет неправильно, если я подарю ему поцелуй до того, как сообщу им свое решение. Я отпряла.              — А знаешь… меня кое-что тревожит… — я уставилась в потолок. — Записка с травами и формулами, которую нашла за ширмой.              — И что в ней не так? — он заметно напрягся.              — То, как она попала ко мне в комнату! Кто мог подкинуть ее? Кто написал?              — Есть догадки? — холодно спросил он.              — Да!              Я коротко рассказала о догадках. Эйфель одобрительно качнул головой, тем самым подтверждая мою теорию. Тепло его тела согревало, излучало заботу и поддержку, в которой я нуждалась. Глаза понемногу закрывались, веки становились тяжелыми.              — Если ты не сможешь убить Ришара, подай знак, я лично всажу ему клинок в сердце.              — Афелий. — шептала я в полудреме. — Я справлюсь! Не хочу, чтобы ты запятнал свое светлое сердце…              Парень еще что-то недовольно бурчал, объясняя мне, что он мужчина и сможет разобраться с убийцей матери. Я лишь кивала с закрытыми глазами. Последнее что я услышала, как брюнет спрашивал о наших отношениях и куда они идут. Спасибо морфею, что вовремя забрал меня в мир снов.               ***              Шум на главной площади раздавался, казалось, на километры, гул стоял такой, что иногда перебивались собственные мысли. День Х настал. После утреннего разговора с мэром и отцом Афелия, убедилась в том, что прикончить ученного должна именно я. Весь Париж гудел новостью о злом гении, готовым уничтожить своим творением половину планеты. Многие пришли поглазеть как я расправлюсь с Адамом, ведь все считали, что он не заслуживает жизни.              В полдень я стояла лицом к лицу с Ришаром, он был прикованным к железному столбу, установленным специально перед казнью. Над ним возвышалась трибуна, на которой стояли высокопоставленные члены общества: мэр, политики, семья Эйфелей и даже Луиза Моро. Она спасала много жизней и этим заработала статус. Я находилась примерно в пятидесяти метрах от прикованного убийцы. Слева от меня была Вивиан, а по правую руку Калеб. Блондин подошел ко мне и торжественно вручил самый лучший лук, который мог найти.              — Сумире! — он заговорил, передавая мне лук и стрелы. — Это самый точный какой только есть в Париже! Я верю в тебя, ты не промахнешься!              — Не промахнусь! — ответила я, не отводя взгляд от Адама.              По кругу бурно кричал народ, желая побыстрее и лично расправиться с обидчиком. Толпу сдерживала полиция. Гюстав Эйфель поднял руку, все умолкли, и он заговорил:              — Дорогие парижане, многие из вас пострадали из-за этого невменяемого человека! Мои дети лишились — матери, а я — жены! Вы лишились друзей, родных и близких людей! — толпа ревела, подтверждая улюлюканьем слова Эйфеля. — Так пускай случится правосудие!              Речь его была тверда и уверена. Народ слушал каждое его слово, впитывая в себя информацию. Мужчина отошел, на его место стал Афелий, который так же поднял руку и заговорил:              — Париж — моя семья! — я перевела взгляд на друга, который изливал душу горожанам. — И Адам Ришар отнял часть моей семьи! Ему нет прощения! Но есть одна особа, которая пострадала от рук этого ублюдка больше всех! Сумире Паркер! Она решит судьбу убийцы!              Все молча перевели взгляд на меня. Слышались только взлет голубей где-то позади. Во рту пересохло, собрался приличный ком в горле, сердце билось то медленнее, то со скоростью света. Адам все время смотрел на меня исподлобья, не отводя глаз ни на секунду. Он не выглядел напуганным, скорее тем, кто давно принял свою судьбу. Я должна была ненавидеть его за то, что он сделал со мной и с моими близкими. Особенно за то, что он творил с теми людьми, над которыми проводил опыты и держал в клетках.              — Так, Паркер, соберись! Вспомни что он воткнул в ногу скальпель, или вколол укол, заставляя говорить правду. Убей! Убей! Убей! — говорила я сама с собой.              Внутренний голос душил меня, и такие громкие слова заставляли паниковать меня. Я приняла стойку, вытянула левую руку вперед, держа тяжелый лук, а правой вытянула ровную стрелу и натянула тетиву. Писк в ушах мешал сосредоточится! Все глазели на меня, желая получить внутреннее удовлетворение. Глубоко вдохнув я повернулась на лево и задержала взгляд на Ви. Она мне кое-кого напоминала, и я долго не могла вспомнить кого. Затем повернулась на Калеба и словила его добрую, милую улыбку, которую сложно иногда было выманить. Утром я кое-что решила для себя, сопоставила факты и убедилась, что я знаю кто соучастница Ришара. Кто помогал ему с формулой и созданием «Правдолюба», с той, кто знается в ботанике и может достать любые травы в это время года, с той, кто имеет доступ к медицинским препаратам. Выдохнув весь воздух, я еще сильнее натянула тетиву и одним коротким движением подняла руку вверх и отпустила натянутую нить. Стрела попала прямиком в напарницу Ришара, которая стояла на трибуне над Адамом. Весь народ в один голос ахнул от шока. Ученный засмеялся и запрокинул голову, увидев, что моя стрела попала прямиком в сердце женщине.              — Ха-ха-ха. — его смех заставил в очередной раз пройтись дрожью все тело. — А ты не дура!              Промахнуться я не имела права, ведь попасть в рядом стоящего невинного человека мне не хотелось. Казалось, гнилые зубы Адама виднелись за пятьдесят метров. Все на трибуне открыли рты от удивления, лишь один Афелий знал, что я сделаю именно так. Вивиан и Калеб тоже были посвящены в план. Разъяренная толпа пробралась сквозь полицию и метнулась к ученному, я не стала смотреть, как они разрывали его — зрелище было не для слабонервных. Я развернулась и быстрым шагом покинула площадь вместе с Ви и Симеоном. Когда мы были уже далеко от места казни, Ру заговорила первая:              — Как ты узнала, что Луиза была предательницей? — девушка взяла меня под локоть. — О ней все так хорошо отзывались.              — Записка с травами выпала из ее халата. Моро накинула его на меня и тем самым выдала себя с потрохами! Жаль я сразу не додумалась! Она врач и явно разбирается в ботанике и химии.              — Коварная женщина. — заявил Калеб. — Но она же работала, как и ты агентом… Интересно, что ее заставило перейти на сторону зла?              — Любовь! — коротко ответила я. — Любовь к Адаму! Она мне рассказывала, что двадцать с чем-то лет назад влюбилась в мужчину, но имя специально заменила, чтобы я не заподозрила. Этим мужчиной был Ришар. У них должна была родится дочь, но Адам сказал, что она погибла. Возможно он промыл ей мозги или еще тогда он не был зациклен на геноциде.              Мы некоторое время шли по брусчатке, в очередной раз я скользила каблуками, застревая между камней. Калеб предложил пойти более ровной дорогой — грех было отказываться. Блондин объяснил нам, где было спрятан вторая часть формулы.              — Теперь я уничтожу формулу, и никто не узнает о ней! Мир спасен!       Мир заиграл новыми красками. Не считая того, что скоро близился новый год, сегодня светило прекрасное, яркое, совершенно не зимнее солнце. Птицы щебетали, словно сейчас апрель. Проходя Елисейские поля, меня привлекла небольшая будка: в которой сидела пожилая женщина с картами таро в руках.              — Идемте скорее! — я потянула ребят за руки, и мы оказались прямиком возле этой будки. — Кто первый хочет узнать судьбу?              — Я в это не верю! — грозно пробурчал Калеб. — И тебе не стоит верить в эту чушь! Все гадалки — шарлатанки!              — Не слушай его, Сумире, если хочешь, тогда испытай судьбу! — мягко заявила подруга, поддакивая меня к старушке.              Заметив нас, бабка зашевелилась, принялась активно теребить и натирать хрустальный шар. Я стояла возле будки, ребята были позади.              — Что хочешь узнать детка? — ее хриплый голос был пугающим.              Нос крючком, большая бородавка на носу и щеке, нестриженные ногти, запутанные седые волосы. Все как в сказках — ее вид был довольно устрашающим.              — Хочу! А вы правда расскажите будущее?              — Да, детка, правда! Тащи три карты, любые… Я расскажу о твоем прошлом, нынешнем и будущем! Тяни, не стесняйся.              Старушка разложила на деревянном подносе колоду и скрупулезно осматривала меня. Я вскинула руку и долго-долго смотрела на обратную сторону карт. Вивиан взглядывала из-за плеча и тщательно наблюдала за моими движениями. Когда я вытянула первую карту, подошел Афелий:              — Чего вы застопорились?              — Девочкам судьбу узнать захотелось, вот и… — крестив руки на груди, фыркнул Калеб.              Вторая и третья карта была отдана старушке, она осмотрела их, немного сузив глаза, запрокинула голову назад и застонала.              — Амм… амм… амм… — повторяла она.              Скорее всего, гадалка входила в транс, но это неточно…              — Долго еще, ведьма? — крикнул Симеон.              — Тц-ц-ц! — Вивиан развернулась к нему и положила указательный палец на губы.              Подул сильнейший ветер, заставил подол моего платья взбеситься. Цилиндр Афелия слетел, тот погнался за ним, а плащ блондина грозно запорхал, задергался. Старуха замолчала и серыми глазами уставилась на меня:              — Приезжая ты… с другой планеты человек… инопланетянка… — все, кроме Афелия поняли, к чему говорила гадалка.              Тяжело было интерпретировать то, что я пришла из будущего. Слова пожилой женщины заставили поверить ей, ведь попасть в точку — не каждая мошенница могла. Она отложила карту лицом верх: на ней была нарисована женщина с корзиной и посохом в руках.              — Как точно… — промолвила Вивиан.              Теперь и Эйфель нахмурился и выглядывал через второе плечо, Калеб все так же недоверчиво исподлобья смотрел на нас.              — Вторая карта — твое настоящее. — старуха показала таро с изображенным на ней женщину, проколотую шестью кинжалами. — Настоящее твое печальное! Ты испытываешь боль и страдания, ты не можешь найти себя на в этом мире! Тебя мучали, издевались… Я вижу выбор тяжелый перед тобой — любовь! Деточка, ты выбрала правильно, не сомневайся!              Мне стало так неловко, ведь она говорила про Афелия и Калеба. Одно успокоило — я сделала правильный выбор. Руки немного вспотели, несмотря на то, что они были холодными, как лед. Последняя карта — самая важная.              — Теперь будущее… — седая женщина всмотрелась в карту, но ее вырвало ветром и таро врезалось мне в грудь. — Сама как думаешь, что это означает?              На карте было нечто в плаще, держащее стрелу и ворона. Римская цифра тринадцать на давала мне покоя. Тринадцать — это несчастливое число!              — Смерть! — пробубнила Ру.              Седая женщина заулыбалась, я невольно уронила карту и отпряла назад, врезавшись спиной в Калеба.              — А я тебе говорил, старуха — самозванка! — шептал мне в ухо блондин.              — Идемте отсюда! — я кинула ей несколько монет, и мы направились вдоль аллеи.              Меня морозило. Неужели смерть догоняет меня? Главное, что мы решили проблему с Ришаром и Моро, так что даже если я умру, переживать не о чем: друзья в безопасности!              В один момент мне стало не хорошо: кровь ручьем текла, теперь не только из носа, а еще из глаз и ушей. Мне становилось все хуже, с каждым проведенным днем, тело слабело, не справляюсь с переносом. Но почему Луизе не было плохо, а я постоянно изливаюсь кровью? Я остановилась, поставила руки на колени и закашляла.              — Ребя-ят… — Афелий тут же нагнулся, заглядывая в мои кровавые глаза, а Вивиан попыталась вытереть платком стекающую струю из уха.              Калеб тоже находится здесь более двух лет, но я не видела, чтобы и он… В эту же секунду, когда я подумала про него, он упал на колени и захлебывался кровью.              — Калеб… — я упала рядом возле него.