Ice and fire or the heart of the Queen.

Легко ли людям забыть своё прошлое? Можно ли и будет ли правильно просто взять, и перечеркнуть все события, моменты, воспоминания, что являлись составной частью на протяжении долгого времени жизни человека? Даже если не все дни были «солнечными», а некоторые приносили лишь неимоверные муки и страдания?

Так или иначе ответом на данный вопрос будет у каждого свой. Несравненно многим, пусть даже и спустя продолжительное время удаётся оставить прошлое позади ради своего будущего. Так поступила девушка Александра, которая лишилась родного дома и родных, которую продали в гарем турецкого султана. Пускай не сразу, но с помощью наставлений Нигяр-калфы ей удалось влюбить в себя султана, который её нарёк новым именем Хюррем. Как и желала Александра, султан, того не понимая стал её «рабом». «Александра умерла, Хюррем живёт!» — объявив это всем в гареме, любовь султана начала новый отсчёт своей жизни. Время шло и вот уже перед этим трудным выбором стоят юные, ещё толком непонимающие и не вкусившие всех прелестей и горестей жизни юные девушки. Но и у них уже было что рассказать своим друзьям по несчастью. Отличие было лишь в количестве и качестве пережитого опыта. Но богатым опытом и насыщенной жизнью, наполненную разного рода событиями могла «похвастаться» лишь только одна из них. И эта «одна из них» не хотела и ни при каких обстоятельствах не отказалась бы от своей прошлой жизни, пусть она и была не совсем радужной в последнее время. Девушка с уникальной внешностью не желала мириться со сложившимся положением в котором она по воле судьбы оказалась. Да и кто в здравом уме откажется от титула «королевы»? Да и как такое могло произойти, что, будучи королевой по праву рождения, Реджина стояла в числе «рабынь» во дворце султана? Какие эмоции и душевные терзания должны переживать люди в такой скверной ситуации? Ответ на данный вопрос могла дать лишь сама Реджина, в которой даже имя говорило, что она является «истинной королевой». Но напротив в истории турецкого государства был не один пример людей, которым наоборот со статуса «раба» выходило взобраться на самый верх власти. Одним из таких счастливчиков был Ибрагим. Несмотря на расположение султана Сулеймана и его хорошее отношение к Ибрагиму, которого повелитель считал своим братом, ему было трудно избавиться от ярлыка простого «раба из Парги, насильно обращённого в ислам в возрасте 10 лет». Он много размышлял на тему кем он был раньше, как его звали, всё это терзало его. И каждый раз Ибрагим старался всем доказать, что он хоть и является рабом но всё-таки чего-то стоит. Эта гонка за власть его и погубила. Становясь всё выше, двигаясь по «служебной лестнице» он не смог вовремя остановиться. Даже став великим визирем ему этого оказалось мало. Ему захотелось быть на самом верху, а выше него мог быть только сам султан Сулейман. Это и стало причиной его казни. Не будь он изначально рабом, а каким-нибудь пашой, всего этого можно было бы избежать, ибо «достойному» человеку не требовалось ничего доказывать. Ибрагим же не смог отпустить своё прошлое чем и поплатился. «Чем выше взлетаешь, тем больнее падать» — поговорка полностью отражала всю жизнь Ибрагима-паши. Но как всем известно из любого правила всегда найдётся исключение. Этим исключением был «сын свинопаса» Рустем-паша. Он также, как и Ибрагим из самых низов пробился до статуса второго человека в Османской империи. Будучи человеком проницательным и обладавший хитростью, он получил расположение Хюррем-султан, которую очень уважал и почитал. По праву его можно было считать человеком «создавшим себя из ничего». Но отличие Рустема и Ибрагима было в том, что Рустем видел грань между «добром и злом» и смог вовремя остановиться. Рустем же и приложил руку к смерти великого визиря, по воле Хюррем султан. После этого и начался его рост в Османском государстве. Рустем являлся первым, кто спешил доложить о такой новости своей госпоже. Дождавшись её прихода, он тут же стал рассказывать о казни Ибрагима. В докладе конечно же были и другие темы дня, но об этом позже. Хюррем султан эта новость должна была бы обрадовать. Не этого ли она добивалась все эти годы? После вечернего ужина с Сулейманом на котором присутствовал Ибрагим, Хюррем вышла из покоев султана озадаченной, думая, что Ибрагиму всё ни по чём и всё сходит ему с рук. Услышав же о казни паши Хюррем сразу же направилась в покои повелителя. Тем временем Хазан и Сюмбюль ничего не знающие пошли выполнять приказ главы гарема. Такое простое поручение, ведь каждая девушка мечтала оказаться рядом с шехзаде, оказалось, как гром среди ясного неба. Узнав о своей участи Реджина сначала, как и после обморока не поняла, что задумали эти двое людей, которые ей за время пребывания в гареме порядком надоели. А после осознания всего побелела, но в обморок не упала. Она уже успела понять и прекрасно знала, что даже если и будет всеми силами брыкаться и отказываться от повеления, то всё равно её пусть и силком заставят идти к непонятно кому. Да, для Реджины «непонятно кем», да и вообще никем являлся Мехмет и плевать ей было что он принц, ну или шехзаде как тут все его называли. Поэтому, когда бледность с лица сошла и Реджина могла соображать, посмотрев на лица ожидающих её реакции двух слуг, лишь произнесла: — Хорошо, как вам будет угодно. — Только платье и украшения я выбираю сама. — эта просьба оказалась единственным условием у девушки. Тут уже после такого легкого согласия стояли в ступоре Хазан и Сюмбюль. Они от неукротимой девицы ожидали чего угодно, упада в обмороки, закатывания истерик, да и вообще категоричный отказ, но точно не согласия, пускай оно и было не очень быстрым. Сюмбюль этому, впринципе, был рад, а Хазан насторожилась ещё больше, ибо была уверена, что такое «согласие» ещё аукнется всем им. Калфа ещё и не подразумевала насколько была права. Условие о самоличном выборе наряда казалось сущим пустяком, хотя им не являлось. Только что прибывшая во дворец Шах султан со своей семьёй уже успели расположиться каждый по своим комнатам. Шах-и-Хубан хоть и родилась по рождению госпожой и казалось бы не должна была знать трудностей жизни раба, но и у султанш были свои проблемы и своё прошлое. Как мы уже знаем в возрасте 14 лет её также, как и остальных сестёр выдали замуж за пашу. И если Хатидже рано овдовела, а Бейхан султан смогла смириться и полюбить мужа, то для младшей султанши день свадьбы стал днём конца её беззаветной жизни. Этот брак разрушил мечты Шах о настоящей любви, о чём грезят, наверное, все девушки и женщины мира. У неё даже был кандидат на эту роль. И кандидатом этим был сокольничий шехзаде Сулеймана — Ибрагим. Спустя года узнав о женитьбе Ибрагима на её старшей сестре, султаншу одолела зависть и чувство несправедливости, ведь это был брак по любви, чего у Шах султан так и не появилось за все годы жизни с Лютфи-пашой. Единственной отрадой и лучом света этого брака была дочь Шах султан. Будучи женщиной, не любящей сидеть долго на одном месте и падкой до власти, Шах не могла не приехать во дворец снова. Она получала достаточно писем о ситуации во дворце, о некой Хюррем-султан которая сумела свести султана с ума и получить огромное влияние во дворце. Знала она также о вражде Хюррем султан с правящей династией. А после письма Хатидже с просьбой помочь избавиться от ненавистной Хюррем Шах султан захотелось самолично познакомиться с женщиной, понять правда та является ведьмой как все говорят и при первой же возможности собралась в путь. Всё выше перечисленное являлось причиной весьма холодной реакции на новость о смерти мужа сестры. Для приличия она конечно же поехала во дворец Хатидже дабы «поддержать» сестру, но как бы не хотелось искренним это намерение быть не могло. Эсмахан –султан, это было полное имя дочери Лютфи-паши и Шах-султан, решила остаться в Топ-капы, подумав, что среди тётушек будет лишней. Дочь холодной и расчётливой Шах-и-Хубан была полной противоположностью матери. Имев мягкие и округлые черты лица с пухлыми губками и светло-карими глазами она напоминала больше оленёнка случайно попавшего в лес к хищникам. Этим лесом стал для неё дворец Топ-капы, где ни дня без интриг и скандалов прожить не могли. Подругой и путеводителем в этом лесу ей стала луноликая госпожа Михримах-султан. Две юные девушки частенько любили прогуливаться по саду. И один из солнечных дней не стал для них исключением. — Здесь так много красивых девушек, и все они такие разные, — не переставала удивляться Эсмахан, спускаясь по лестнице в гарем вместе с Михримах. Михримах лишь улыбаясь кивнула, давно привыкшая к толпе девиц. Пройдя дальше по коридору Михримах остановилась напротив бурного действа что происходило какое-то время. — Эти серьги слишком длинные и острые! Они совсем не понравятся нашему шехзаде! — запричитал Гуль-ага, которому было поручено подготовить девушку к хальвету. — Я конечно же не спорю что вам получше меня известно о вкусах шехзаде, — с полуулыбкой и намёком посмотрела Реджина на уже красневшего от злобы и усталости агу. — Но спешу напомнить, что главная калфа дала мне право выбирать самой, а если мне понадобиться помощь в выборе я обязательно посоветуюсь с таким опытным человеком как вы. — продолжив одевать злосчастные серьги, съязвила хатун и отвернулась к зеркалу. Впрочем, серёжки были не единственным предметом спора. Аге не нравился абсолютно никакой выбор девушки, ни тёмно-зелёное платье, болотного цвета, ни то что у него было много завязок и потайных карманов, особенно выводили из себя выбранные туфли с острыми носами, больше похожие на ковбойские, а аромат духов, походивший больше на освежитель воздуха с хвоей для туалетной комнаты окончательно выбил Гуль-агу из колеи. Он уже сто раз мысленно проклял и Сюмбюля — агу, повесившего на него все хлопоты, и Хазан, разрешившую всё выбирать самой строптивой девчонке и даже Хюррем султан, которая для сына выбрала эту язву, только из-за внешности. За всеми перепалками хатун и аги уже минут 20 наблюдали все жительницы гарема, а последние 5 минут и две госпожи. Горячо споря и отстаивая своё мнение, Гуль-ага повернулся и ужаснулся, увидев двух султанш, тут же поклонился, тоже самое заставил сделать и саму Реджину. — Могу ли я узнать, что здесь происходит? — поинтересовалась Михримах. — Ничего важного госпожа. Ваша матушка соизволила подготовить девушку шехзаде Мехмету. Вот мы и обсуждаем как будет лучше для шехзаде. — спешно стал отчитываться Гуль ага. — Тогда пусть будет всё на высшем уровне. Если что с тебя спросят. — сказала Михримах, — Хороший выбор, — добавила после госпожа, глядя на предмет раздора и тут же направилась дальше к выходу со своей сестрой, так и не узнав о других выборах наряда девушки. Гуль-аге ничего не оставалось делать как чертыхнуться и оставить серьги, которые оценила сама Михримах. Эсмахан была знакома с Мехметом и питала к нему совсем не сестринские чувства. Для Мехмета же Эсмахан была лишь сестрой, которую он любил как и Михримах, и не больше. Поэтому новость о девушке для шехзаде особо не понравилась султанше. — Ты видела её глаза. Такие глаза только у ведьм бывают. — став первой в гареме, кто назвал девушку с гетерохромией ведьмой, Эсма не могла не заговорить о ней. С таким сравнением согласились бы Хазан и Гуль ага. Увиденные ею разноцветные глаза впрочем и правда ошарашили Эсму, как это произошло и с Сюмбюлем. Но Михримах не глупая и смогла понять, что прозвище «ведьма» сестра дала девушке не от испуга. — Как по мне очень необычно и даже мило. — продолжая прогулку, ответила Михримах. С этого момента Михримах и стала подозревать о чувствах сестры к её брату. Старший брат Эсмахан и Михримах шехзаде Мустафа, узнав о казни своего наставника Ибрагима паши тут же направился из санджака в столицу. Ибрагима Мустафа любил с детства. Они были очень близки. Друг повелителя обучал шехзаде разным наукам, языкам. С самого рождения наследника Ибрагим был рядом. И до самого конца своей жизни он давал ценные советы Мустафе, оберегал его. После ужасающей новости Мустафа долго не мог понять, как это вообще могло произойти. — Добро пожаловать! Мы очень рады вас видеть в столь трудное для всех время! — приветствовала Гульфем хатун Махидевран, мать шехзаде, и самого Мустафу. — Эта новость стала потрясением для всех нас, примите мои соболезнования. — обняв любимую тётушку Хатидже, которая в детстве читала сказки маленькому шехзаде, старался утешить племянник, краем глаза заметив перед собой симпатичную девушку, что стояла подле Бейхан-султан. Девушку эту звали Гевхерхан султан. Она была старшей дочерью Бейхан султан и покойного Ферхата паши. Младшей дочери Рафийе к слову было 13 лет. Гевхерхан была девушкой довольно высокой, но не выше Мустафы, с заострённым подбородком, тонкими губами и зауженными зелёными глазами, в целом была совсем неплоха собой. Характером стоит признать она была также, как и Эсмахан, противоположностью своей мирной и тихой матери. От матери ей достался только острый на слова язык. Не зная лично и никогда не видев Ибрагима, девушка не очень была рада приезду в столицу, считя её кровавым местом, как и её мать. Да и в месте проживания она оставила своих подруг, занятия, всё то что её постоянно окружало. Пускай и ненадолго, но с каждым прожитым днём в Стамбуле ей всё больше хотелось вернуться домой. Пока взрослые обсуждали какие-то свои дела девушка поспешила удалиться из покоев и уйти обратно в выделенную для неё комнату. — Куда-то торопитесь? — также уходя, окликнул девушку, что успела ему запасть в голову, шехзаде. — Вы правы, тороплюсь. — не имея желания продолжать разговор отрезала султанша. — Так значит вы дочь Бейхан, моя сестра. — больше констатируя факт, сказал Шехзаде. Ибо он совсем не ощущал в этой девушке свою сестру, он никогда её не видел и не рос рядом, как это было с Михримах. — И опять вы оказались правы, вы очень проницательный юноша, — закрывая перед шехзаде дверь в свои покои прокричала Гевхерхан. Такая дерзкая и вполне наглая реакция была непонятна Мустафе. Также, как и было непонятно чем он её заслужил. Сама же девушка желая вскоре уехать не планировала вести беседы. Сложившийся порядок вещей и то, что они в столице довольно задержались, бесил девушку. Сложившийся порядок не устраивал и недавно названную «ведьму». Как и было понятно с самого начала, некогда бывшая королева, не стала мириться с судьбой и не собиралась так просто сдаваться. Выбор наряда, а точнее для неё эта была некая своеобразная экипировка, должен был помочь сбежать, а даже если бы и не получилось, то тогда отвратить от себя шехзаде. За столь непродолжительное время Реджина всё же успела изучить все уголки и выходы гарема и пока её собирали обдумывала план побега. «Кто не рискует тот не пьёт шампанского» или «Пан или пропал» — такими лозунгами был пропитан весь день Реджины.