Юкио. Сын героя.

      Было мне наверно, лет пять тогда. Облезлая ёлка в центре детской комнаты, самодельные игрушки и гирлянда, ну знаете, такая, с одним режимом — хардкорным, и вроде работает хорошо, но могло быть и лучше.       Но многие из нас и не знали ничего лучше. Кто-то не помнил своего детства, кого-то отдали в детский дом совсем малышом, а многие, в основном старшие, хлебнули горечи в жизни так много, что уже и не верили ни в какие новогодние чудеса.       А я верил. Верил до пяти лет.       Сидишь ночью один и ждёшь, когда же этот старый дед придёт и приведёт с собой маму с папой. На ногах тёплые вязаные носки, одна из нянечек связала двадцать пар и раздала всем детям из младшей группы. И счастью не было предела. Разноцветные и тёплые — самое то встречать Новый год. Вот и я не мог никак с ними расстаться, на стирку упрямо не отдавал, а то вдруг ещё украдут.       Помещение отапливалось плохо и, не смотря на утеплённые ноги, они все равно мерзли, но я сидел и никуда уходить не собирался. Уселся прямо под ёлкой, там меня уж точно никто не найдёт и не погонит спать, и ждал. Ждал чуда, ведь вид на входную дверь был просто изумительным, а кромешная темнота, будто расступаясь позволяла видеть всё происходящее.       Ждал час, два, на третий глаза уже начали слезиться и закрываться, но упрямству моему могли позавидовать ослы.       И вот он, заветный щелчок двери, а следом за ним шорох и непонятный силуэт в большой меховой шубе.       Силуэт подходит к ёлке и начинает копошиться в мешке, я тут же поддаюсь вперёд, хотелось увидеть, как же выглядит Дед Мороз, но отдернул себя, нужно выждать.       И вдруг в помещение заходит ещё один человек, и хотя переговаривались они шепотом, не узнать этот голос я просто не мог.       — Валерий Александрович, я ещё принесла пару подарков, положите, пожалуйста, тоже под ёлку, — произнесла та самая нянечка, которая связала нам самые теплые носочки.       Она передала завернутые коробки силуэту, и он ее поблагодарил.       — Кристиночка, а обязательно в костюм было наряжаться? — пробасил силуэт голосом нашего охранника.       — Обязательно! — сказала Кристина Евгеньевна и присела у елки, принимаясь раскладывать подарки.       В тот момент моему разочарованию и горю не было предела. Комок в горле не давал мне вздохнуть, слёзы огромными каплями падали на мою фланелевую пижаму, а пальчики, в тех самых носочках, поджимались.       Я весь сжался до размера атома.       Но не издал ни звука, и лишь когда эти двое покинули место преступления, я разревелся во весь голос. Завывал, как белуга. Все щёки были в слезах и соплях.       На мои рыдания тогда вышли старшие ребята и смотрели на меня с таким пониманием, что стало понятно: был я не первым таким ждуном. И, видимо, не последним.       Больше я не ждал Новый год.