***
Гермиона не любила, когда что-то выбивалось из привычного ей ритма жизни, заставляя девушку порядком нервничать. Получив письмо от Пьюси, в котором он клялся ей в неземной любви и обещал достать все звёзды с неба, девушка обомлела: она ещё не готова к серьёзным отношениям. Слизеринец, будучи на два года старше Малфой, подробно расписал в письме свои чувства, говорил о том, что его отец, Пьюси-старший, дал добро на возможные отношения сына, подметив, насколько сильным будет союз двух семей, да и вообще заявлял, что для будущей невестки он сделает что угодно. И вот перед Гермионой встал выбор: отношения с парнем, который ей, вроде бы, симпатичен, или же ничем не обременённая жизнь. Именно этот выбор заставил рациональную девушку впасть в некое подобие комы, когда она была способна только сосуществовать с этим миром, не находя гармонии. Она делала все на автопилоте: подъем-завтрак-учеба-обед-учеба-ужин-сон. Каждый день был похож на предыдущий, напоминая некую временную петлю, замкнувшуюся совсем не вовремя. Она видела взгляды, которые на неё бросали брат и друзья, заметившие её отстранённость. Но вместе с этим она видела надежду в изумрудных глазах Эдриана, который, как казалось Гермионе, постоянно находился около неё, а когда возможности находиться рядом не было — она слышала его голос. Гермионе казалось, что она зациклилась на парне, что все это временное и вообще во всем виновата весна, принёсшая вместе с тёплом до одури ненужное обострение. А потом вновь наталкивалась на голубые глаза, заставляющие её вновь и вновь обдумывать то решение, которое казалось истинно верным многим. Многим, кроме, пожалуй, Гермионы и её брата. Стоит отдать должное, блондин сначала дал сестре время на принятие решения. Хотя он и не знал, что конкретно замкнуло шатенку, постоянно смотрящий на неё старшекурсник навёл его на правильную мысль. Он даже поделился ею с Тео, на что брюнет скривился и, покачав голов, горько ухмыльнулся. Теперь в его голове сложился ещё один пазл, который заставлял его бедный мозг закипать. Гребаный треугольник, в котором его сестра играет роль первой скрипки. Шикарно. Гермиона, по ощущениям Драко, могла бы сосуществовать в своём мирке, кажется, до конца учебного года, а на летних каникулах, может быть, вышла бы в свет, одарив блондина снисходительной улыбкой, говорящей: «Да, ты мой брат, но ты ведь не можешь помочь мне в сердечных делах, так ведь?». А Драко бы вспыхнул и окунул бы девушку в холодную воду, заставив вынырнуть из этого помутнения. Лишившись своего близнеца, парень ходил по Хогвартсу расстроенным и злым, огрызаясь на любой, пускай даже незначительный, раздражитель. Ох, как же доставалось бедному Забини, искренне не понимающему причину плохого настроения лучшего друга! Что уж говорить о раздражающих его гриффиндорцев, которые, кажется, устроили конкурс: «Доведи Малфоя если сможешь». На тренировках выкладывался на полную, не желая ни себя, ни команду: спокойно мог позволить себе отобрать биту у Деррека, чтобы отбить летящий в него бладжер с такой силой, что на следующий день мышцы рук неприятно ныли. А бладжер, по невероятному стечению обстоятельств, летел прямиком в Пьюси, заставляя парня делать невероятные манёвры во избежание столкновения. Да и в целом на тренировках Малфой стал чаще посматривать на старшекурсника, пытаясь понять, по какой причине его сестра рассматривает парня в качестве возможного партнера в будущем, которое, как ему казалось, становилось с каждым днём всё ближе и ближе. — Какого хера, Малфой? — кричал брюнет в раздевалке, скидывая с себя перчатки, — Совсем обезумел, раз начал бладжеры в своих метать? Ты, блять, посмотри и увидь: мы с тобой в одной команде. Он медленно крался, с каждым словом подходя ближе к ухмыляющемуся блондину, но тот, выпрямив спину и расправив плечи, становясь при этом на несколько сантиметров выше, поглядывал на Эдриана, гневно сверкая своими серыми глазами. — А ты будь ловчее, Пьюси, — и Драко, устав от напряжения из-за отношений с Гермионой, двумя руками едва толкает старшекурсника, отталкивая его от себя, — А то смотри, как бы бладжер, случайно брошенный Уизли, не сбил тебя с метлы. Но чертов Флинт на корню успевает пресечь зреющий конфликт, отшучиваясь в свойственной ему манере, при этом сильно сжимая плечи блондина и насмешливо смотря тому в глаза, как бы говоря: «А я знаю, что между вами происходит». Но Малфой, буквально, вспыхивает быстрее спички, и, скинув руку капитана со своего плеча, быстрым шагом покидает раздевалку, призывая к себе метлу с помощью палочки. — Ты гребаная истеричка, Малфой, — кричит ему Флинт, заливаясь смехом. Таким лающим, неприятным, поднимающим в блондине желание закрыть уши руками. А ещё лучше было бы наложить на этого придурка заглушающее или отправить в его сторону что похлеще, но тогда придётся объясняться со Снейпом, а тот, как пить дать, сообщить о дисциплинарном проступке родителям, заставив понервничать мать, а отца просто-напросто приведя в гнев. Родители его по головке точно не погладят. Поэтому Малфой лишь показывает ему средний палец, не оборачиваясь, и идёт в сторону от квиддичного поля, недовольно пиная каждый камень. Один из них, кажется, попадает в какое-то растение, которое неприятно взвизгивает, поднимая в юноше новую волну гнева, от чего он, поудобнее взяв свою палочку, поднимает в воздух пару камней, сильным порывом отправляя их аккурат в то место, откуда раздался вопль. Но в ответ Малфой слышит лишь гулкие удары от падающих камней и, тяжело вздохнув, парень продолжает своё движение по направлению к замку, простив все свои обиды бедным камням и другим природным объектам. Он почти доходит до ворот замка, когда слышит два голоса, что-то обсуждающих и движущихся к нему со стороны Гремучей ивы. Драко замирает и, задержав дыхание, выжидающе смотрит: в его голове за считанные секунды появляется план, который сейчас кажется ему гениальнейшим. Верхушка человеческого воображения, что-то, что заставляет его сердце отбивать невероятный ритм, а грудную клетку радостно вздыматься. И, черт возьми, его ожидания оправдываются, когда перед ним возникают двое Уизли, известнейшие на весь Хогвартс своими розыгрышами, тоже близнецы, однако они, кажется, действительно не разлей вода. Эта мысль отдаётся неприятной болью в солнечном сплетении, сбивая парню дыхание и практически заставляя его задыхаться, однако при этом в его голове успевает проскользнуть шальное: «И как Уизел может быть их родственником, ведь он так отличается от… них». — О, Фордж, гляди, это же дражайший сокурсник нашего мелкого братца, — радостно восклицает один из рыжих, кажется, Джордж? Или это всё-таки Фред… — О, Дред, конечно! Наш любимчик Драко Малфой, — парни вприпрыжку подошли к блондину, оказываясь с разных сторон, — Спросишь, почему ты наш любимчик? — парень справа, кажется, это Фред, легонько толкает его, заставляя двигаться ближе к воротам, — У тебя ведь тоже есть близнец! — случайно озвученная мысль заставляет Малфоя улыбнуться. — Ага, только мы с ней немного друг от друга отличаемся, — паясничает Драко, ухмыляясь, — У нас даже волосы разные. — Ну чем-то вы ведь похожи? — говорит парень слева, начиная насвистывать какую-то неизвестную блондину песенку. — Глазами, — грустно говорит Малфой, проводя рукой по своим волосам, — у нас они серые, — он недолго молчит, но, зайдя в замок и собравшись с мыслями, продолжает, — Но я с вами не о сестре пришёл говорить. Есть дельце, которое, я уверен, доставит вам удовольствие. Парни резко останавливаются и, вставая перед ним, синхронно заявляют: — Мы тебя слушаем.***
Сидящая в слизеринской гостиной Гермиона легонько потирала глаза, вздыхая от усталости. На самом деле, сидит-то она всего-ничего, если верить магическим часам, расположенным на стене, но весь этот рой мыслей, поселившийся в её голове, заставлял девушку нервничать, отвлекая от домашних заданий. Задача по нумерологии не решалась, эссе по трансфигурации не писалось, а скучнейшие параграфы по истории магии, которую Гермиона зачастую делала на голом энтузиазме, не хотели восприниматься её бедным мозгом, из-за чего Малфой приходилось вновь и вновь перечитывать одно и то же предложение, заставляя её гневно чертыхаться. Именно во время выполнения задания от мистера Бинса в гостиную ввалилась толпа слизеринцев, только что вернувшихся с квиддичной тренировки. Они были такими шумными, что Гермиона, в очередной раз потеряв нить текста, громко хлопнула книгу, привлекая к себе внимание вошедших. — О, Малфой, вот и ты, — крикнул Флинт, задорно улыбаясь и двигаясь в сторону девушки, — Слушай, ты бы решила проблемы со своим братцем, а то он на своих уже бросается, боюсь как бы он не лишил нашу команду одного важного игрока, — он посмотрел в сторону Пьюси, разговаривавшего с Монтегю, — Уверен, нашему смазливому красавчику Эдриану вмятина от бладжера на черепушке не прибавит очков привлекательности, — шепотом добавил парень, облизывая свои зубы. — Да пошёл ты… — начала была Гермиона, но Маркус, резко приложив палец к её губам, отрицательно закачал головой. — Но-но-но, не хочу ничего слышать. И чего это ты в самом деле ломаешься? — спросил он, сдвигая свои брови на переносице, — Пьюси-то такооой перспективный мальчишка, — он насмешливо тянет букву о, смотря на девушку. Но терпение у Малфоев, кажется, не резиновое, и, видимо, это семейное, поэтому Гермиона резко убирает руку Флинта от своего лица и, ударив того в плечо томом истории магии, движется к выходу, проходя при этом мимо Пьюси и окружавших его слизеринцев. Брюнет ловит взгляд девушки и, напрягшись, вопросительно смотрит, прослушав какую-то глупую шутку Грэхема, из-за которой гостиная факультета наполнилась ужасным шумом, в котором не было ничего слышно. Но Гермиона ничего не говорит и не просит, лишь быстрее ускоряется, дабы покинуть обитель слизеринцев, на входе врезаясь в кого-то высокого и чересчур худого, чьи руки крепко обхватывают девушку, прижимая к себе. — Чего летаешь, Мион? — сверху вниз на неё смотрит Теодор, держа в кольце из своих рук, когда Гермиона слышит фырканье Флинта, напоминающее ей о причине скорого её побега. И Гермиона, виновато посматривая на друга, вылетает из гостиной, держа в одной руке книгу, в то время как вторая пытается нащупать на бёдрах свою палочку, надежно скрытую за резинкой школьной юбки. Она нуждается в тишине и покое, поэтому пулей преодолевает коридоры подземелий, двигаясь в сторону астрономической башни. Лишь по пути она понимает, насколько глупым было решение покидать гостиную в одной школьной форме, даже без мантии, когда, поднимаясь по лестнице, чувствует холод, отдающийся неприятной ломотой в костях. И до чего же она выглядит удивленной, когда на вершине башни, там, где обычно открывается захватывающий дух вид, сидит её братец, колдующий палочкой блекло светившийся люмос. Он сидит на своей спортивной мантии, оперевшись рукой о колено и подперев свою щёку, весь вид его кричит об усталости, и Гермиона удивляется своей невнимательности: как это она не заметила, что под глазами её брата залегли синяки, до этого сроду не появлявшиеся на белоснежной коже. Она расстроенно выдыхает и падает около него, заставляя парня обратить на себя внимание. Драко смотрит на неё не больше секунды, оглядывая её внешний вид, как вдруг начинает говорить: — Ты чего, — хрипит он и, резко прервавшись, начинает откашливаться, — Ты чего это на на астрономическую башню лезешь в одной блузке да юбке? — распыляется он, хмурясь, — А это что у тебя? — парень показывает на книгу, которую Гермиона прижимает к себе с другой стороны. — История магии, — говорит девушка и, столкнувшись с насмешливым взглядом брата, продолжает, — Почитать хотела, а то в гостиной шумно, не продохнуть… — Почитать, — перековеркал её парень, улыбаясь, — Книгу она, значит, не забыла, а мантию — забыла? — он резко встал и, подав ей руку, потянул девушку на себя, — Вставай давай, нечего на холодном камне сидеть, не хватало ещё заболеть. Потом от родителей не перестану слушать, как это я посмел недоглядеть за их нежным цветочком. — Сам ты, блин, цветочек, — девушка поморщилась от холода, но Драко по-джентельменски накинул на неё свою мантию, очистив её перед этим заклинанием, — Делаешь выговор мне, а сам-то сколько тут сидишь? — Ты ещё ножкой топни, ага, — хмыкает блондин, крепко прижимая девушку к себе, — Я тут с тобой теплом делюсь, а ты… Да и что со мной случится, если я посижу немного на каменном полу? К тому же, я в штанах, а плюсом — мужчина, так что мне не так страшно простудиться, — он слегка склоняет голову и, оперевшись о макушку сестры, громко вздыхает. — Не страшно ему, — передразнивает его шатенка веселым тоном, но тут же замолкает, вспоминая, как отдалилась от своего брата, — Прости меня, Драко, — бормочет девушка куда-то в сторону груди парня, тяжело вздыхая, — Я такая дура… — А я всегда тебе говорил, но ты не верила, — перебивает он её, улыбаясь. — Дурак ты, — Гермиона несильно ударяет его в плечо и, отодвинув голову, начинает смотреть парню в глаза, — Я так сильно по тебе соскучилась, а всё из-за этих глупых мальчишек, окружающих меня. Если я долго нахожусь вдали от тебя, то я сразу как будто теряю источник внутренней энергии, мне ничего не хочется делать, даже учиться. — Даже учится? — парень комично приоткрывает рот и хлопает по нему ладошкой, изображая удивление, — Какой кошмар, стоит сообщить родителям — ещё чуть-чуть и шрамоголовый станет лучшим учеником нашего курса! — Но ещё ведь есть Тео, — грустно произносит девушка, вздыхая. Они недолго в стоят в тишине, но эта тишина не приносит им дискомфорта, не отзывается звенящей пустотой, нет. Что удивительно, тишина приносит умиротворение, позволяя этому дуэту насладиться обществом друг друга, не напрягая их; позволяет им вспомнить, какого это — быть неразлучными с детства. Поэтому Драко остаётся лишь крепче прижимать к себе близнеца, в голове прогоняя мысли о том, что его лучший друг детства влюблён в его сестру, и понимать, что эти мысли не заставляют его злиться, потому как он может понять Теодора, который всё детства буквально провёл с ними и наблюдал, как Гермиона растёт. Но об этом Драко обещает себе подумать позже, поэтому он лишь тяжело вздыхает и слышит легкий ванильный аромат, который источают волосы его сестры. Он определенно решит эту проблему с Тео, тем более что о Пьюси он уже позаботился.