***
Три долгих дня все ждали Рихарда. Наконец, на четвертую ночь, Кристоф, не спавший, всё мявший одеяло в руках, услышал шорохи и звон ключей у двери… В хлам пьяный Рихард ввалился к квартиру, захлопнув за собой дверь, и начал громко спрашивать: — А где все? Почему меня никто не встречает? От этого шума все проснулись и вышли в коридор, где уже стоял Кристоф. Цвен увидел их, улыбнулся до ушей и начал, так же громко, говорить, что он очень скучал и рад видеть всех! Он даже лез обниматься, больше всего он приставал к Шнайдеру. Который обнял его в ответ, нежно коснулся губами виска, а потом кинул испуганный взгляд на Тилля. Не зря испуганный, на Линдеманна страшно было смотреть, он чуть не закипал от гнева. А рядом стоял изрядно напуганный этим Пауль, который пытался тихо успокоить его, поглаживая его по плечу. Стоявший позади Оливер громко хмыкнул и ушёл, захлопнув дверь общей с Флаке и Кристофом комнаты. Остальным пришлось ещё недолго слушать Цвена, который что-то рассказывал всем в шевелюру Кристофа, который всё ещё не отпускал Рихарда, прижимая к себе пьяное тело. Не зря он был напряжëн, потому что в один момент Рихард оборвал свою речь на полуслове, сделал непонимающее лицо, сказав: «один момент» и отрубился, сползая по торсу ударника. Все недоуменно переглядывались между собой, и лишь Тилль смотрел только на спящего Рихарда и был жутко зол. Шнайдера умилял вид спящего Круспе на своих руках, когда он нёс его в комнату, хотя ситуация была и не очень-то милая. Он почти всю ночь сидел рядом с ним, чтобы ничего не случилось. Хотя что могло произойти? На следующее утро Тилль собрал всех в соседней комнате и сквозь зубы сказал, чтобы все смирно сидели в этой комнате и не высовывались, а ему нужно провести воспитательный процесс с новым алкоголиком в их «семье». Кристоф тихо попросил Линдеманна, чтобы он не бил Рихарда слишком сильно, понимая, что без этого не обойдется, а после печально посмотрел на закрывшуюся дверь.***
Рихард проснулся с головной болью. Он сел на кровати, ещё не до конца открыв глаза и начал стонать. В этот момент Тилль, который сидел на диванчике напротив, в ожидании этого, отложил свою книгу и снял очки. Он встал, поставил руки на пояс и медленно пошел к кровати Цвена. В это время Круспе как раз продрал глаза и увидел Тилля. Поэтому сразу начал спрашивать: — Я? Дома ведь? Было что-то? — Ты дома, Цвен. А вот «что было» — это очень хотелось бы узнать от тебя. — Подожди, как дома? В смысле? — быстро напрягся Рихард. Тилль не выдержал и ударил его по затылку. Рихард схватился за голову, ошарашено посмотрел на Тилля и спросил: — За что?! — это было так неожиданно, что он даже не разозлился, лишь искренне удивился. — За что? Я тебе сейчас скажу, за что! Тебя не было три дня! Ты обещал прийти к ужину в среду, сегодня воскресенье! Мы тебе каждый день звонили столько раз, ты трубку, сволочь, не брал! Ты вчера в четыре утра в доску пьяный ввалился в квартиру и начал орать, о том как рад нас видеть и как ты скучал, лез к Кристофу, а потом вообще упал и отрубился! ЧТО ЭТО ЗА ВЫХОДКИ?! Я ЖДУ ОБЪЯСНЕНИЙ!!! Значит мы тут себе места не находим, особенно бедный Пауль и Шнай, а он бухает!!! Быстро говори, всё что помнишь!!! Тилль кричал, Цвен испугался и отклонился в сторону от него. После он начал вспоминать: — Ну так… Я получается ушел… Мы встретились с Джимом, это мой приятель старый… Пошли, кажется, в бар… А дальше… Я проснулся у него дома… Мы решили опохмелится… Пошли в магазин, встретили там его знакомого… Пришли все втроём к Джиму домой… А дальше… Я ничего не помню… Кажется я где-то ещё и телефон посеял… — То есть ты, скотина, бухал три дня не просыхая?! Это как называется?! Ты совсем совесть потерял?! Да я тебя… В этот момент Тилль начал снимать свой ремень… Рихард, отползая на другой край кровати и выставив руку вперёд, начал уговаривать: — Э-эй… Тилль ты что творишь? Давай мы без этого сейчас спокойно поговорим? Решим все мирно. Тилль, мы же с тобой взрослые люди. Слышишь?! Не смей меня трогать! Я же не какой-нибудь глупый подросток! Но Тилль бы не умолим, когда он вытащил ремень из штанов и сложил вдвое, он подошёл ближе и взял Рихарда за шею, чтобы поднять с кровати… Но тут Цвен начал сопротивляться и пытаться вырваться, почти крича: — Отъебись я сказал! Я взрослый мужик, когда хочу — тогда и бухаю! Руки, блять, убрал! Но Тилль был сильнее и быстро начал побеждать, при этом перекрикивая: — Рот свой закрой! И прекрати сопротивляться, хуже будет! Тилль, конечно же, победил. Он практически свалил Рихарда с кровати. Схватил его за ухо, так что тот взвыл, с силой потянул и толкнул его на кровать половиной тела. Рихард схватился за одеяло, понимая, что это конец… Его достоинство унижено… С другой стороны… Успокаивало то, что унижено оно могло быть сегодня утром. Как это он лез к Шнайдеру? А Кристоф зол, наверное… Был же немой уговор не выдавать симпатии. «Как же перед Шнаем стыдно… Чёрт, он ненавидит меня… Больше, чем уверен».***
В это время в соседней комнате с ужасом и содраганием слышали эти крики и звуки борьбы. Больше всего был напуган Пауль. Он зажался в самый дальний угол комнаты, как бы спрятавшись за тремя другими людьми. Флаке сидел рядом и старался успокоить его, хотя и сам был напуган. Он взял руки Пауля в свои и предложил отвлечься, например, поиграть в города. Шнайдер, который пытался отвлечься от шума, надел наушники. Но по его бледному лицу было видно, что даже сквозь скрим Петера ему всё прекрасно слышно… Он очень переживал за Рихарда. Оливер уже бросил попытки сыграть партию и пытался почитать, но, это было сложно, потому он, спустя какое то время, присоединился к Флаке, успокаивая Пауля. Он пытался взять его за руку так, чтобы их пальцы переплелись.***
Напуганный и покрасневший Рихард поверженно лежал на кровати, а рядом, с ремнем в руке, стоял разгневанный Тилль, сердито и тяжело дыша… И он начал пороть Цвена, выкрикивая при этом нотации: — Да как ты вообще мог позволить себе задержаться?! Удар. — Хотя бы на один день! Удар. — Я уже не говорю о том, что ты выпил!!! Но отстутствовать, блять, целых три дня, при этом все это время бухать — это уже слишком!!! Взмах. Звук рассекаемого воздуха. — Бедный Пауль тут чуть с ума не сошел!!! Вскрик. — А как Кристоф переживал о тебе!!! Ты вообще можешь себе представить?! Мать так ни о ком не переживает! Рихард плачет. Ему больно. Больно за Кристофа... За Пауля... А что он?.. — Да как тебе не стыдно?! Удар. Удар. И ещё один удар. «Стыдно, стыдно, стыдно… Господи, как стыдно… Тилль, читал бы ты мысли… Чувствовал бы мою боль… Ты бы плакал». Задница болела, боль в ухе ушла на второй план. Но как же болела душа… Наконец Тилль швырнул ремень куда то в сторону, это было хорошо слышно. Потом, взяв Рихарда за шею, поднял на ноги и, все ещё злясь, строго посмотрел в глаза, и сквозь зубы сказал: — Как ты докатился до этого?! Сколько раз ты ругал и наказывал Пауля за такое поведение?! Ты должен был бороться со злом, а не приникнуть к нему! Никогда в жизни не смей больше так делать! Ты меня понял?! — Понял… Рихард отвёл взгляд, отвечая. Круспе смотрел на ноги Тилля широко открытыми от страха глазами. А Линдеманн всё пытался заглянуть в глаза Рихарда. Но Цвен так боялся, даже немного пригнулся, слегка вжав голову в плечи, покраснев. Тилль отпустил его, пошел к двери, на пол пути остановился, обернулся, и процедил, что Рихард из комнаты не выходит. Плевать, что ему давно не по возрасту сидеть вот так, наказанным. Потом он тяжело вздохнул, сказал: — Эх, Рихард-Рихард! Никогда бы не подумал что ты… А! Махнул рукой, отвернувшись к двери, и вышел. Всë это время Рихард стоял все в той же позе, будто в оцепенении, смотря в пол испуганными глазами. И только через пару минут после хлопка двери он повернулся к ней, а потом упал на кровать лицом вниз, с протяжным и негромким стоном. Он хотел было потереть зад, чтобы он меньше болел, но отдёрнул руки, сразу после того, как коснулся… Было очень больно. Он решил, что лучше вообще не трогать, так и лежать, не двигаясь. Он положил руки под лоб, тяжело вздохнул, а потом снова издал протяжный негромкий стон…***
Примерно через час в комнату тихо вошёл Пауль. Он аккуратно подошёл к кровати Цвена, со стороны головы, присел на корточки и неуверенно сказал: — Р…Рихард… Ты как?.. Круспе не заметил, как он вошёл, потому резко вскинул голову. В его глазах ещё был страх, но при виде Пауля он подуспокоился и выдохнул. Но сразу же вспомнил слова Тилля про то, как Пауль переживал за него… — Боже, Пауль, ты меня напугал… Я… Ээээ… Ну, как сказать… Ты лучше… расскажи как ты? Хм… Пауль… Прости за все это… Я не хотел, чтобы так получилось… — Да ладно… Что уж теперь… Я в норме, только очень уж страшно было слышать ваши крики за стеной. Особен… Особенно твои… — Оу… Эээ… Я… — Тилль… Он… Он тебя наказал этим ремнем?.. — Ну… Д.да… Концертный… — Тебе сейчас очень больно?.. — Ну… Вообще-то… Не слишком, но… Знаешь… — на глазах навернулись слезы, — честно говоря… Да… Очень… Рихард уронил голову на руки, а Пауль печально смотрел на него… После этого разговора, который совсем не клеился, Пауль молча, аккуратно и нежно обнял Рихарда. Цвен улыбнулся, протянул руку и тоже обнал его, слегка прижимая к себе. Через некоторое время он спросил: — Слушай, э, Пауль… Ты же был в соседней комнате, да? Как там… Кристоф? Тилль говорил, что вы двое очень переживали и… Он в порядке? — В порядке — это грубо сказано, он был очень расстроен из-за этого инцидента… Кстати, когда ты вчера отрубился в коридоре, он тебе не дал упасть на пол… Хочешь, я позову его?.. — Я бы хотел с ним поговорить, но… Знаешь… Мне будет стыдно посмотреть ему в глаза… — Рихард улыбнулся, стараясь скрыть эмоции. — Мне кажется вам лучше всё-таки поговорить, он же тоже переживает за тебя… — как-то скривился Пауль, покосившись на улыбку Рихарда. — Ох… Ну, может быть… Когда-нибудь я поговорю с ним. Пауль лишь вздохнул и вышел из комнаты. Но через какое то время всё же он привел Кристофа к Рихарду и вышел. Они были в комнате наедине несколько часов и никто не знает, о чем они говорили...