***
Pov Тилль: Я выходил из фургона и мой старый друг остановил меня, схватив за руку. — Тилль, подожди. Я встал на месте, почему бы нет? Когда Оливер, последний, кто мешал нам остаться наедине, ушёл, Эгон заговорил: — Я понимаю, что был неправ, мне жаль, что ты чувствовал себя брошенным и ненужным, я… — Ты мог бы сказать мне, что я всё ещё представляю какую-то ценность в твоей жизни, — я был обижен. Не понимал, что сложного было в том, что бы позвонить другу детства и юности и сказать: «ты нужен мне», — я сразу перешёл «на чистоту». — Тилль, ты не понимаешь… — Да! Да, я не понимаю! — перебил его я, ибо нехуй творить дичь, а потом гнать на меня с контекстом: «я всё сделал правильно, а ты не понял, в своих страданиях виноват ТЫ». — Тилль… — Fick dich, — я собрался уходить. От мыслей, что были в моей голове в машине, не осталось ни одного следа. Но Эгон помешал мне, преградил дорогу. — Уйди, — мне отчего-то стало больно. Конечно же, я не стал бы плакать, не моё это дело, но эмоции… Это всё было видно. И вдруг я чувствую тепло тела… Почти родного тела… «Обнял меня… Как пятнадцать лет назад…» — по щеке против моей воли скатилась горячая слеза. «Чёрт». — Тилль, — прошептал Эгон, — ты нужен мне. «Да что же ты делаешь?..» — я ревел как мальчишка… Он отстранился и увидел мои слёзы. — Думаю, я тебе тоже? — Пошёл ты… Я тоже обнял его, как без этого?.. Мы распрощались на этой весёлой ноте — на фразе: «пошёл ты».***
Pov соавтор (от 3-го лица): Тилль пришёл в номер в приподнятом настроении. — Кто где спит? — спросил он. — Да тут вообще херня какая-то… — пробубнел Кристоф, — ты только подумай! Тут один трёхместный диван, двухместных и одноместная койка, или что это вообще такое? — он с презрением осмотрел небольшую кровать. — Чего?! Трёхместный диван?! — рассмеялся Тилль, — фак, я сплю на койке, — и он кинул на неё сумку. — Я с Кристофом сплю, это не обсуждается, — грозно сказал Круспе, оглядывая каждого. Кристоф немного покраснел, Пауль просебя хихикнул. — Тогда я с тобой, — обратился Оливер к Паулю, касаясь его плеча. — Ну и Кристиан с нами, — подал голос Ландерс. — Что? С вами?! Нахуй, извините, зачем? Я на полу буду спать, — возмутился Флаке. — Как скажешь, — Оливер был, судя по выражению лица, очень доволен сложившейся ситуацией. Все стали расстилать кровати и готовиться ко сну. — Ляжем пораньше, завтра большой день, — объявил Тилль. — Ну если заснуть получится, — ухмыльнулся Рихард, проводя ладонью по бедру Шнайдера. «Вообще уже не скрывают ничего» — подумал Ридель. Интересно, как бы отреагировали все, если бы он в открытую подкатил к Паулю. Ведь покровительство — это одно, а лапать за интимные места (чего, безусловно, очень хотелось…) — совсем другое. — Я не понял, вы типо встречаетесь? — скривился Линдеманн. — Типо нет. Пока не встречаемся, — ответил Круспе. — Почти… — замялся Шнайдер. — Пидоры значит, — фыркнул Тилль. Линдеманн закончил приготовления первым и, первым занял ванную. Когда за ним захлопнулась дверь, Пауль проскулил: — Я хотел… Я и спать уже готов… Весна. Вечера становятся длиннее, но, всё равно, около семи уже темно. Пока все перемылись пробило девять. — Спокойной всем ночи! — сказал Тилль и выключил свет. Оливер тихо чмокнул Пауля в щёку, укрывая его одеялом, ведь отопление уже было выключено, а ночью было довольно холодно. Кристоф, выбирая удобную позу для сна, попал в объятия Рихарда, который тоже оставил на его щеке, потом на шее, потом на губах, лёгкие трепетные поцелуи. Ответить он не мог, спалился бы, поэтому он лишь погладил Рихарда по бедру и попытался уснуть. Тилль лежал и, глядя во тьму, постепенно проясняющуюся, думал про Эгона. В голове крутилась его фраза: «ты нужен мне», уснуть не получалось. А Флаке уже спал как убитый, ему не было стыдно за то, что он не ответил на поцелуй, у него не пульсировало, что в паху, что в голове, возбуждение, не мучали мысли об ошибках давно минувших дней, не было навязчивой мысли ещё раз поцеловать любимое тело хоть куда-нибудь… Но в конце концов уснули все, и комната погрузилась в тишину, до этого нарушаемую тихими шуршаниями одеялами.